Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Научная фантастика
      Колупаев Виктор. Фирменный поезд "Фомич" -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  -
егкой жизни. Нет... Не только в этом... Да вот только кто поможет ей? Инга с Мишенькой и Зинаида Павловна собрались и направились в соседний вагон. Дочке надоело сидеть у меня на руках, и она потребовала, чтобы я опустил ее на пол. - Идите в свой "мозговой центр", - сказала Светка, словно я тут был совершенно лишним и ненужным человеком. - А мы побудем с детьми. Уж у нас-то с ними ничего плохого не произойдет! - Иди, Артем, - кивнула мне Тося. Она все еще цвела после вчерашнего объяснения с Семеном и Иваном, но только я не знал, что у них будет дальше. Отказался ли Иван от своей любви, чтобы возвратить наш поезд в точное железнодорожное расписание? Или справедливый Валерка провел с пассажирами беседу и по вопросу любви? Не знаю... И спрашивать у Тоси мне было неловко, да и у Ивана - тоже. А дети привыкли к этим женщинам и отпустили меня совершенно спокойно. Я пошел в свое купе. - Поздравляю, Артем, - сказал Степан Матвеевич. - Спасибо. Как вы? - Пока ничего... Через полчаса снова... - Да что же делать-то? - Ничего, Артем... Что-нибудь придумаем... - Академики возьмут Степана Матвеевича под свое крыло, - сообщил мне Федор. - Прямо с вокзала увезут. - Ничего, Артем. Я верю. Верю, что смогу прожить одну, но свою жизнь, уж какая бы она там ни оказалась. - Хорошая у тебя семья, - сказал Геннадий Федорович. - На расширение будешь подавать? - Какое расширение? - Какое, какое... На расширение квартиры? - Посмотрим. - Да что тут смотреть, - вступил в разговор Валерий Михайлович. Говорил он с трудом. И вообще сидел полураздетый. Я уверен, что на нем осталась только та одежда, которую смог пропустить писатель Федор. - Нет, Артемий! Тут рвать надо. Это как в магазине. Не встал в очередь за бельгийским костюмом, будешь носить местной фабрики. Я вот, например, всегда... Писатель Федор ласково обнял Крестобойникова и погладил по щеке. - Будет, Валерий Михайлович, будет, - тихо и успокаивающе сказал он. - А?.. Ах да... Забываю все... Но стараюсь, стараюсь. - Стараешься, стараешься, - подтвердил Федор. - На вокзале придется в майке выходить. - В майке, - печально согласился Валерий Михайлович. Тут уж, видно, ничего нельзя было поделать. - Приучим, - пообещал Федор. - Постепенно, но приучим. - Приучим! - возликовал Валерий Михайлович. В углу сидел Семен, неприступный и злой. Тут одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что у него с Тосей дело погибло навсегда. Да только откуда я мог знать души людей? Я подошел к нему и протянул руку. - Спасибо, Семен! Спасибо за сына! Семен посмотрел на меня с неприязнью, помедлил, но все же свою руку протянул, правда, нехотя, словно только бы отвязаться. - Ладно, - отмахнулся он. - Невелика заслуга. - Нет, нет, Семен. Всю жизнь буду помнить. - Всю жизнь... Добро долго не помнят. - Это ты зря, Семен. - Зря?! А я ведь вот что мог сделать! Я ведь мог твоего сына снова увести... ну, то есть... сам понимаешь... а потом не признать. Да и как его, скажи, признать, когда он вырос на четыре года. - Да зачем же? - А затем... Тогда бы Тося прибежала ко мне и на коленях молила, чтобы я ее простил и снова взял к себе. Она бы ради твоих детей это сделала. Я знаю. И слова бы мне никогда худого не сказала, виду не подала. Она такая... И еще раньше бы кончилась эта чертовщина! Я невольно отшатнулся от Семена. - Прошу прощения! - встрял в разговор Федор. - Да идите вы к черту со своим прощением! - взревел Семен. - Прощение! Прощение! Кому оно нужно, ваше прощение? Святые! Великомученики! Один за всех, все за одного! А ваше человеческое-то уже начало трещинку давать! Не заметили? - Истинно, истинно, - подтвердил Валерий Михайлович. Но Федор снова обнял его и погладил по небритой щеке. Семен отвернулся к окну и замолчал. - Не надо, Семен, - попросил я. - Я искренне благодарен тебе. И если уж ты и это мог сделать, да не стал... - Да! Не стал, не стал! - Семен снова повернул ко мне свое злое лицо. - А знаешь, почему не стал? Знаешь? Не смог! Просто не смог! Счастье ваше зацепило. И разбить бы его, а не получается. Потому что своего нет, а хоть какое-то на свете должно быть. Хоть в кино, хоть у соседей. Только у соседей обычно не бывает. А с тобой мы скоро навсегда разойдемся. И я буду думать: вот человек, у которого счастье. И я ему помог. Хоть и свое разлетелось ко всем чертям, а другому помог. Я ведь злюсь на тебя. Я тебя ненавижу за твое такое счастье! Но пусть существует! И Тося... Тосю я не знаю, Таисию Дмитриевну, то есть Голованову... И пусть раньше, чем позже. Детей хоть, слава богу, нет... Никто спрашивать не будет: "А кто мой милый папочка?" И вообще... Можешь ты уйти и не мозолить мне глаза своим странным видом? У тебя на лице написано: "Довожу до сведения всех, что я абсолютно счастлив!" А это не всем нравится. Мне, по крайней мере. - Хорошо, Семен. - Вот и катись к своему милому семейству... Ха-ха-ха! А ведь семейство и в самом деле необычное, необычное семейство! - Ладно, Семен, ты уж как хочешь. Я вовсе не этого хотел. - Вот и все вы так: ты уж как хочешь. Я, мол, хотел совсем другого, но так получилось. - У него пройдет, пройдет, - снова влез Федор в разговор. - Я знаю. Я писал однажды про такого. Это у него от боли душевной. Не хочет он показать, что душа его мучается... - Молчи! - взревел Семен. - Молчи. Немного осталось. Не трави меня. Я ведь не Валерий Михайлович, я могу так дать под одно место, что вперед поезда в Марград прикатишь! - Успокойтесь, - попросил я. - Не надо. - Не надо, - подтвердил Семен. - Ничего сейчас не надо! - Граждане! Сдавайте постельное белье! Прибываем в Марград! Стоянка... Конечная станция... Областной центр, что ли? Учат, учат. А... по радио объявят. Тетя Маша шла с веником. - Вещи не оставлять! Постели у меня не было. Я свернул свой матрас и закинул его на багажную полку. На столике валялась бритва. Ее никто не починил. Никто, наверное, и не брался за это дело. Ну да ладно. В институте разберемся. - Артем, - позвал меня Геннадий Федорович. - Тут, может, и не в этой штуке дело. - А в чем же? - Ведь эксперимент-то предполагался совершенно чистым. - Слышал уже... - Ведь никто не знает, кому подложили этот макет. Тебе или еще кому. - Как! - воскликнул я. - Одному из десяти командированных он предназначался. Но точно никто не знает, пока не соберемся все в институте и машина не выдаст результат. - Вот спасибо, Геннадий Федорович! - За что? - За то, что сразу этого не сказали! - Так ведь тут... С другими-то командированными ничего странного не произошло, а у вас тут в поезде такое... Вот я и подумал, что эта игрушка у тебя. И еще такое соображение. Не могла та игрушка наделать столько шума. Я вот все думаю... Нет. Никак не могу понять, как это у нее могло получиться. Про мощность уж и не говорю. - Просто ее у меня не было, - сказал я. - А откуда у тебя такая уверенность? - Сам не знаю... Чувствую... Мне сейчас хотелось пройтись по всему поезду и всем сказать: "Спасибо! Большое вам спасибо!" Но пассажирам было не до меня. Пассажиры сдавали постели, собирали чемоданы, переодевались в одежду, достойную областного центра. Да и не научен был я выражать свои чувства перед такой массой людей. Я пошел по вагонам и постучал в купе, где располагался радиоузел. - Можно войти? - спросил я. - Можно, - с некоторым сомнением согласился радист. Все-таки купе было служебным. Но, с другой стороны, ведь он знал меня. - Понимаете... Мне нужно сказать одну фразу по местному радио. Можно? - Вообще-то не полагается, - засомневался он. - Я только хотел поблагодарить всех пассажиров. - А! - догадался он. - Одну фразу можно. Только чтобы без всяких там штучек-дрючек. У нас строго. - Понимаю. Только одну фразу. Он что-то переключил, сунул мне микрофон в руки, потом снова взял в свои и сказал чуть даже торжественно: - Товарищи пассажиры, внимание! Внимание! Затем он снова передал микрофон мне и жестом показал: "Говори". Я заволновался, ведь фраза у меня так и не была готова. - Товарищи, - сказал я, задыхаясь. - Люди! Человеки! Спасибо вам за все! Все... Больше я ничего не мог сказать. Я передал микрофон, подождал, пока радист его выключит, сказал "спасибо" и вышел в коридор. Не совсем то я сказал. Да и как выразить свои чувства сотням людей, которые даже не знают тебя в лицо? Ну да ладно. Пусть уж они поймут каждый по-своему... Ивана я снова нашел на площадке последнего вагона. Вместе с ним стоял товарищ Обыкновеннов. Ивана я ни о чем не расспрашивал. Да и бесполезное это было дело. Если захочет, то расскажет сам. А вот товарища пришельца мне хотелось кое о чем спросить. - Вы хотели рассказать мне какую-то историю. - Да. Хотел. - Еще есть время. Расскажите. - Нет, теперь это не имеет смысла. - Но ведь именно перед Марградом вы и хотели рассказать ее! - Я был уверен, что все будет по-другому. - Понимаешь, Артем, - сказал Иван. - Товарищ Обыкновеннов был уверен, что для спасения поезда нужно было обязательно пожертвовать вашими с Ингой детьми. Это был единственный возможный вариант. Все знали это. Но ведь решили-то не так. Это и непонятно товарищу Обыкновеннову. - Не понимаю, - подтвердил пришелец. - Ваш мир совершенно нелогичен. У вас какой-то разрыв между причинно-следственными связями. Пассажиры сделали совершенно противоположное тому, что было необходимо для спасения, и поезд тем не менее благополучно прибывает в Марград. - Пришельцу, наверное, это действительно трудно понять, - согласился я. - Господи, да какой я теперь пришелец! - воскликнул товарищ Обыкновеннов. - Ведь я же живу здесь с незапамятных времен. И все равно ничего не понимаю! И как это у вас из совершенно нелогичных посылок получаются правильные действия? - Видите ли, - сказал я, - мы и сами еще много не понимаем. Но это не причина для того, чтобы бездействовать. Когда-нибудь мы поймем все. Во всяком случае, гораздо больше, чем сейчас... А вы вот мне что скажите... Вы действительно пришелец с планеты Ыбрыгым? - Я обижусь, - сказал товарищ Обыкновеннов. - Я обижусь на вас, Артемий! 47 Фирменный поезд "Фомич" прибыл в Марград. Первой, кого мы встретили, когда вышли из вагона, была бабуся со своим великаном внучеком Колей. - Здравствуй, голубчик, - запричитала она. - Доехали, милые вы мои... Да ты никак, голубчик, с семьей ехал? - Приехал с семьей, - ответил я. - Вот жена, Ингой звать. Два сына, Саша и Миша, и дочь Валя. - А старухе голову морочил, что холостой. Ай-яй-яй! - погрозила она мне. - Нехорошо старуху обманывать. - Да я и не обманывал вас. А вы зачем в Марграде? - Как зачем? - удивилась бабуся. - Мы с Феней сюда прилетели. - Отца привезли в Академию наук, - пояснил внук Коля. - Заинтересовались им. Отсыпается в гостинице. А мы вот решили вас встретить. Знакомые все-таки люди. - Это хорошо, что вы здесь оказались, - сказал я. - Мы, голубчик, в гостинице "Крутые берега" остановились. Ты уж, пожалуйста, навести старушку. Я ведь все больше одна сидеть буду. - Обязательно навещу. В ближайшие дни. Твердо обещаю. - Вот и хорошо. И про нуль-упаковку, может, что выяснится. Феня-то вдруг еще и человеком станет. Очень уж хочется матери, чтобы все ее дети людьми были. - Я уверен, что станет. Помощь человеческая ему была нужна. - Ох, как нужна, голубчик, людям помощь человеческая... Ну да ладно. Я вижу, вас встречают. - Где? - все-таки испугался я. - Мама! - крикнула Инга и бросилась к полноватой женщине, рядом с которой шагали высокий пожилой мужчина и парень. - Мама! Папа! Борька! - Инга! А это? - Мама, я тебе все сейчас расскажу. Мама, вот мой муж. Его зовут Артемом. Это Миша. - Она кивнула на сына, которого держала на руках. - А это Саша. Он уже первый класс закончил. И Валя. Ей четыре года. - Да что-то я ничего не пойму, - удивилась моя теща. - Мама, ну что тут непонятного. Вот мой муж, и вот мои дети. Трое их у нас. - Как это трое? Почему именно трое? Да ты вдовца, что ли, взяла? - Подожди, мать, - остановил ее муж. - Тарахтите, как сороки. Ничего не поймешь. Давай-ка, Инга, коротко и внятно. - Ну, понимаете. Мы с Артемом познакомились в вагоне. А потом у нас появились дети... Трое. Саша, Валя и Миша. - Подбросили! - ужаснулась мать Инги. - Да нет! Ничего нам не подбросили. Появились они у нас. Сначала Саша. Он новорожденный был, а кормили его в другом вагоне. А на второе утро ему уже четыре года стало. И появилась Валентина. А потом... - Ты что-нибудь понимаешь? - спросила мать Инны у мужа. - Не очень, но надеюсь когда-нибудь понять. Я был уверен, что сегодня они все равно ничего не поймут. Может, и через год не поймут. Но смирятся. Внуки как-никак... Поэтому я поставил дочь на асфальт и сказал: - Артем. - Артем, - покачала головой теща. - Посмотрите на него. Он Артем! - У меня квартира есть, - заявил я, не зная для чего. Чтобы солидности себе, что ли, придать. - Бабушка! - топнул ногой Сашка. - Ты так и будешь стоять и не поцелуешь меня? - Да что же это?! - растерялась женщина. - И меня, - попросила Валентина. Знали они, знали своих бабушку и дедушку! - Милые вы мои! - вдруг расплакалась мать Инги и принялась целовать внука и внучку. Потом выпрямилась и заявила: - Все равно ничего не понимаю. Ну, тут они еще маленько поразбирались, а я увидел Степана Матвеевича и не выдержал, подошел к нему. Степана Матвеевича держали под руки два молодых человека, по виду вовсе не академики, но все же из. Академии наук. Где-то совершили запуск в прошлое, потому что взгляд Граммовесова был ужасен. Я подошел и обнял его. Мне плакать хотелось при виде этого жуткого зрелища. - Можно хоть что-нибудь сделать? - спросил я у молодых людей, поддерживающих Степана Матвеевича. - Ничего нельзя сказать заранее. - Главное - объяснить феномен, - сказал второй. - Вы родственник? - Нет. Но я очень заинтересован в судьбе Степана Матвеевича. Кто-то тронул меня за плечо. Я оглянулся. Это был Семен. И лицо его было сейчас не злое, не грубое, а просто какое-то тоскливое. - Вот что, Артем, - сказал он. - Возьми на память. - И он протянул мне радиотелефонограмму. - Что это? - Прочитаешь... Я ведь и не знал, что ему уже четыре года... Только по фамилии и догадался. Валерка это послал. На все станции... Прощай... - Подожди, Семен. Но он только махнул рукой и пошел прочь. Тося все еще стояла возле вагона. Уж ее-то я не мог отпустить просто так. Да и некуда ей было идти здесь, в Марграде. - Тося, - сказал я, - ты сейчас поедешь к нам. И мы все очень здорово придумаем. - Нет, Артем. Я приду к вам, но не сейчас. - Да куда же ты в незнакомом городе? - Я знаю, Артем... Я знаю. - Тося... - Нет... Сейчас нет. Но скоро вы увидите меня. Обещаю. У меня есть Ингин адрес. - Прощай, Артем. Это Иван обнял меня. - Почему же "прощай"? Только до свиданья. - И я не хочу тебя терять. Вот не хочу, и все. Даже не могу. Сил таких у меня не найдется. - Так и не надо, Иван. Я тебя жду у себя, если ты согласен. - Ну, сейчас у тебя достаточно хлопот и без меня. Но зайду. Даже если исчезнешь куда, все разно найду. Артем, ты мне вроде брата стал. Хоть и сентиментально, но правда... До свиданья! До свиданья, Артем! - До свиданья, Иван! Я тебя очень жду! И Иван тоже ушел... И вообще толпа заметно редела. Студенты грянули под гитару строительную песенку собственного сочинения. Валерка метался среди них, наводя порядок. - Валерий! - крикнул я. - Михаил! Клава! Светка! Светка погрозила мне кулаком. Клава улыбнулась. Михаил хотел что-то сказать и не мог. Видно было, как надулись жилы на его шее. Он снова заикался... - Счастливо всем оставаться! - крикнул я. Валерка нехотя подошел. - Что же ты? - сказал я. - Так и уйдешь? - Так ведь мы еще наверняка встретимся. Ты учти, Артем, что бросить институт мы ей не позволим. Весь наш комсомол этого не позволит. - Да с чего ты взял, что бросит? - С чего, с чего? Семья у нее теперь какая! И что за песни без нее... - Да споет она еще с вами, споет. - Артем! - это кричала Светка. - За Инку головой отвечаешь! На это я был согласен. Стройотряд уходил, оглашая вокзал боевой песней. И Инга что-то кричала им вслед. Вот и Зинаида Павловна. Прекрасная седая женщина. - Зинаида Павловна, - попросил я, - уж вы-то обязательно зайдите к нам. - Непременно, Мальцев, непременно. - Не забудьте только. - Да как же я забуду, если я сейчас прямо к вам. Надо ведь как-то разместить семью. Вы хоть продумали это? - Нет, - сознался я. - Ничего такого я еще и не продумал. - Ну вот и займемся. Все мое семейство и родственники начали потихонечку отходить от вагона. Но тут стояла еще одна родная пара. Валерий Михайлович в майке-сетке, брюках, без ремня и разношенных тапочках и писатель Федор. - Родственничков у тебя будь здоров! - сказал Федор. - Это ничего, - успокоил я его. - Как-нибудь привыкнем друг к другу. - Ты, Артюша, Артемон, Артемиус, себя им в руки не давай! - посоветовал Валерий Михайлович. - Тут себя сразу нужно поставить соответственно. - Хорошо. Обязательно так и сделаю. - Ладно, ладно, - успокоил его Федор. - Артюша и сам во всем разберется. - Артем... ты, если можно... возьми вот. - Федор вытащил из кармана пачку листов, исписанных его неровным почерком. - Почитаешь когда-нибудь... - Да ты что, Федор! Твои рассказы надо печатать! Они очень даже нужны людям. - А... - отмахнулся Федор. - Пустое это, Артемий... Да и не рассказы, а так, повесть... черновик... Я только фамилии и названия станций изменил. "Фомич" получился. - Прямо! - скомандовал Крестобойников. Мы обменялись прощальными рукопожатиями. Вот ушли и эти. И снова я что-то не сделал для них. Да и для всех других. Пусть помогут тебе, Федор, добрые люди! - Ну, Артем, я думаю, на работу ты в понедельник все-таки явишься. - Это был мой шеф, Геннадий Федорович. - Конечно, Геннадий Федорович. Какие могут быть сомнения? - До свиданья. Ушел и мой шеф с двумя "академиками". Унесли макет марградского универмага... И никого уже больше не осталось возле вагона, лишь на мгновение мелькнул официант с пустой корзинкой. И тут мне стало так больно, так невыносимо больно, словно я потерял глупо, по своей вине, всех своих товарищей. Захотелось заплакать. Я опустился на колени, поклонился и сказал: - Спасибо тебе, "Фомич"... На меня, конечно, смотрели не успевшие еще разойтись пассажиры из других вагонов, но мне не было стыдно. - Ишь! Печалится! - Это тетя Маша стояла в дверях тамбура. И та, вторая проводница, имени которой я так и не узнал, стояла рядом. Я встал, поклонился женщинам и сказал: - До свиданья! - А вещи вы, граждане, всегда забываете с собой захватить. Это она говорила о бутылке пришельца. - Возьмите ее себе на память, тетя Маша, - сказал я. - Это вам подарок от пришельца с другой планеты. - И возьму, - заявила тетя Маша недовольно. - Мне все равно, пришельца или нет. А без билета не будет ездить! Вот я и распрощался со всеми... Инга-и все мои уже ждали у входа в вокзал. Я бросился б

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору