Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Научная фантастика
      Колупаев Виктор. Фирменный поезд "Фомич" -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  -
ак ведь это и потрясло его до глубины души! Студенты единодушно поддержали своего вожака. Они представляли собой организованную единицу и не прочь были схватиться с неизвестным врукопашную. Я и завидовал им, и боялся их прямолинейных действий. - Нет уж ты, милый, если науку знаешь, то верни поезд-то по назначению, - попросил начальник фирменного поезда. Я молчал. Я еще почему-то молчал. Для чего я молчал? Разве мог я молчать, ведь я ничего-ничего не знал. Я даже не знал, сколько нам осталось: минуты или сутки. Молчал и Степан Матвеевич. Ну он-то, впрочем, будет жить еще в других реальностях. Он же практически бессмертен, подумал я и тут же устыдился своих мыслей. В чем это я чуть было не заподозрил столько выстрадавшего Степана Матвеевича? Да. И его гигантский опыт оказался бесполезным в нашем удивительном, страшном, невозможном фирменном поезде "Фомич". Писатель Федор кашлянул и сказал: - Можно, так сказать... - И не договорил. - Ну, я вижу, тут большинство, - усмехнулся Семен, лениво встал, нахально потянулся, правда, никого не задев при этом. - Пойду я. С женой поговорю. Со своей женой, - подчеркнул он. И я посторонился. Вот ведь поддать ему надо было, женщину, жену его спасти, а я отступил. Но с другой стороны... Из-за чего мне было бить его? Какое право я имел спасать Тосю? Просила она меня об этом? Да и хочет ли она такого спасения? Что я ей взамен предложу? Даже кто она, я и то не знаю. Научный ли работник или домохозяйка? Спасу я ее, а она потом уборщицей работать будет. Да и где? Жить где? Ну, душа там и прочее. Да только надо ли? Одну душу перестроить! Так ведь из-за этого может не счастье, а зло получиться! Семен пошел по коридору. Вот если Тося крикнет, вырываться начнет, просить... И всегда так, только тогда, когда нарыв лопается дерьмом, но не раньше - упаси бог, чуть раньше. Ведь и ошибиться можно. Страшно ошибиться. 26 - Если вы хотите, - сказал писатель Федор, - если найдутся добровольцы, то я готов написать маленький рассказик, страницы на две... Степан Матвеевич посмотрел на него дико. О чем это глаголет неудавшийся писатель? Я предупредил его нелепый отказ. Я ведь знал Федора лучше, чем Степан Матвеевич, хотя тоже не очень хорошо. - Подождите, - сказал я. - У вас, Федор, что, действительно все так и происходит с рассказами, как вы утверждаете? - Совершенно так. Написал я как-то, что некий М.И.Галкин попал под такси, которое сам и пытался остановить. Потом мои друзья на работе рассказывают, что в соседнем отделе некий старший научный сотрудник М.И.Галкин действительно попал при таких именно обстоятельствах под такси и лежит теперь в больнице с двумя переломами. Да и многое другое еще было. Я ведь рассказы, в которых с людьми происходит что-нибудь неприятное, перестал писать. Только хэппи-энд, так сказать. Да вот и про Валерия Михайловича... Вы вот, Артемий, читали... Все так и было. Сам Валерий Михайлович признал. Вплоть до фамилий, имен и количества костюмов. Вы поверьте мне, поверьте. Я быстро напишу, минут за десять. Только добровольцы нужны, потому что это с ними действительно произойдет. - Да что же - это? - нетерпеливо и недоверчиво спросил Степан Матвеевич. Я уже сообразил, что хотел сказать Федор. - Дело вот в чем, насколько я понимаю, Федор, извините, не знаю вашего отчества. - Но писатель только махнул на это рукой. - Так вот, Федор, насколько я понял, может написать небольшой рассказик о ком-нибудь из нас. О том, как кто-то на некоторое время переродился. Рвачом стал, стяжателем, словом, тем, кого за глаза мы не уважаем, но без которых нам никак не обойтись сейчас. - Да, Артемий все правильно понял, - подтвердил писатель Федор. - Добровольцы только нужны. Студенты молчали. На пулемет бы они сейчас пошли, чтобы спасти других, а сделаться рвачами, чтобы тоже спасти людей, нет. Тут был какой-то нравственный барьер. И перешагнуть через него было трудно, почти невозможно. В конце коридора появился чем-то не на шутку взволнованный радист, хотя тут и всем другим было не до шуток. Стряслось еще что-то, стряслось! - Вот! - громко сказал он. - Вот! Телефонограммы! - И он протянул пачку листков. Степан Матвеевич недрогнувшей рукой принял их и прочитал. Мгновенное недоумение появилось на его лице, но тут же сменилось болью. - Сложнее, чем я предполагал, - сказал он. Телефонограммы, что принес радист, были наши собственные, те самые, что мы хотели передать на соседнюю станцию. - Расскажите, - попросил Степан Матвеевич радиста. - Тексты я продиктовал внятно, четко, - начал растерянный радист. - Жду. Скоро, думаю, ответят. Проходит десять минут, двадцать. Отвечают. Я обрадовался. Записываю. Боже мой! А это наши собственные телефонограммы вернулись. И как такое может быть? - Экранировка, - предположил Валерка. - Поезд экранируется. Радиоволны отразились, и аппарат принял их. Квартира, наверное, у этого внучка Коли железобетонная, не пропускает радиоволны. Тут мощность нужна побольше. - Я и так на полную катушку, - сказал радист. - Перегревается аппаратура, да и жара. - Жара, - вздохнул Степан Матвеевич. - Ну ладно. Ведь делать надо что-то. Так вы в самом деле можете написать рассказ... э-э... Федор? - Могу, - решительно ответил писатель. - Мне только кандидатов давайте, фамилии то есть, и имена. А там уж я сам. Все уставились на комсомольского вожака, что скажет он. Валерка вспотел. Нет, хоть и на десять минут, а он не хотел становиться тем, кем сейчас от него требовалось. Я подумал, что и этот вариант сорвется, еще не начавшись. Но Валерка все же решился. - Я, - с трудом сказал он. - Валерка... Валерий Стинцов. - И снова замолчал. - Нет, - сказал Михаил. - Нет, Валерка. Ты уж тут давай. - Обстоятельства-то изменились, - все же облегченно заметил командир. - К черту обстоятельства! Михаил Кафтанов, Виталий Погорелов, Станислав Бражников. Студенты. У судьбы тоже бывают свои фавориты! - Запомнил, - сказал писатель Федор. - Через десять минут я все принесу, напишу то есть... - И Федор неуклюже, слегка пошатываясь, все еще иногда не в такт толчкам вагона, проследовал в свое купе, где его соседи продолжали спать сном младенцев. - Дело в любом случае долгое, - сказал Валерка. - Надо и здесь что-то делать. Ночь уже. А поезд не спит. - Да, да, - согласился Степан Матвеевич. - В ресторан к директору, и пусть он порасторопнее организует питание, а вы, - тут он кивнул Валерке, - а вы со своими ребятами разнесете ужин по вагонам. И вообще, посмотрите все. Как настроение. Нет ли чего ненужного, непонятного, таинственного. - Все понял! - радостно ответил Валерка. - Сейчас сделаем. - И он рванулся в купе, где сидела Инга, потом выскочил оттуда и исчез в тамбуре. Ну, эти все сделают, сомневаться не приходилось. Трое обреченных хмуро молчали. Они ведь даже не знали еще, на что шли. А если это не на десять минут, а навсегда, если это только послужит толчком, если и они носят в себе семена подлости? Кто знает, как разворачивается душа человека, каким цветком она расцветает? - А вам бы тоже нужно пройтись по вагонам, - посоветовал начальнику Степан Матвеевич, - поговорить с проводницами, с работниками ресторана. Порасспросите-ка машиниста. Он-то как ведет состав? Куда? Что он сам думает? - Угу, - сказал начальник. - Все дело. - Дело, дело, - подтвердил Степан Матвеевич. - Да еще какое нужное дело. - Понимаем, - сказал начальник и пошел в купе к проводницам. Степан Матвеевич крепко, тяжело провел ладонью по лицу. - А ведь экранирует и от проникновения в другие реальности, - сказал он. Десять минут уже прошло, но Федор не появлялся. - Схожу, - сказал я и пошел в первое купе. Там, упав лицом на раскинутые по столешнице руки, лежал Федор и вздрагивал. Он плакал. На верхней полке проснулся один из гигантов, грузно спрыгнул с полки, нагнулся, достал откуда-то двухпудовую гирю и направился по коридору в другой конец вагона. Я тронул писателя за плечо. Федор не сразу почувствовал мое прикосновение. Я тряхнул его сильнее. И тогда Федор поднял голову и повернул ко мне свое некрасивое покрасневшее лицо. - Не могу, - выдавил он из себя. - Понимаешь, не могу. - Понимаю, Федор, понимаю, - попытался успокоить я его. - Нет, Артемий, ты не понимаешь. Не понимаешь ты. Я в другом смысле не могу. Я не могу их даже на десять минут сделать такими, как Семен. Я не хочу, не хочу! И боюсь... Я вот начал, начал... - Он протянул мне лист. - То есть написать-то я могу, но только рука не поворачивается сделать такое. И знаю, что надо. Надо! Единственный сейчас выход. Да только как искалечить души людей? - Ничего, Федор, ничего. Мы сейчас что-нибудь другое придумаем. - Успокаиваешь. Знаю. Да только ничего сейчас другого и придумать нельзя. Я ведь и то мог написать. Мог! Да только сколько на это нужно времени? - Что то? - не понял я. - То, - повторил он. - Роман о нашем поезде. Как с ним все произошло и как он потом выпутался. Я смог бы. Но время... Федор все же немного успокоился. По коридору прошел его сосед, держа в могучей руке казавшуюся игрушечной двухпудовку. В купе Федора ехала команда гиревиков. - Пора начинать, - прохрипел тяжеловес и полез будить других спортсменов. - Я не буду, - твердо сказал Федор. - Знаю, знаю. Я и сам когда-то не хотел. Таким же, как ты, хиляком был. Для начала поработаешь с двухпудовкой. - Нет, я сегодня не буду. Это уж точно. - Федя? - удивился приятель писателя. - Что же еще делать в этом поезде? - Нет, нет. Ко мне вот пришли, а я ничего не могу сделать. - Э! Гирь у нас на всех хватит. Да только, кажется, из тебя спортсмен не получится. - Приходи к нам в купе, - сказал я Федору. - Я приду, - пообещал он. - Я даже что-то сделаю. Что-то ведь я должен сделать? Тут все было кончено. Федор не сумел даже в рассказе сделать трех студентов представителями престижного потребления. Пусть остаются людьми. Только куда теперь завезет фирменный поезд этих нормальных людей? А студенты все сидели в нашем купе. - Отбой, - сказал я. - Не напишет Федор ничего. Не смог он. - Что теперь делать нашему отряду? - спросил снова оказавшийся здесь Валерка. Он вроде был даже немного обрадован таким оборотом дела. Или это только мне почудилось? - Это уже определенно? - спросил меня Степан Матвеевич. - Совершенно определенно. Федор последнее время может писать рассказы только со счастливым концом. Студенты смотрели на нас вопросительно. - Займитесь помощью пассажирам, - попросил их Степан Матвеевич. - Отряд все сделает, - заверил Валерка. И студенты вышли из нашего купе. - Давайте я спрыгну с поезда, - предложил я. - А что потом? - спросил Степан Матвеевич. - Что потом? Куда вы пойдете? Ведь совершенно по пустынной местности едем. Ни станций, ни полустанков, деревенек даже не встречается. Дальше прыжка я свой план еще не продумал. Из коридорчика вагона показались Семен Кирсанов и Тося. Семен вел Тосю за руку. И она шла, кажется, совершенно ему не сопротивляясь. Помощи ей никакой не требовалось. Добровольно она шла. Что-то сказал ей Семен, что-то наговорил, заверил в чем-то. Согласилась она с Семеном. И когда они вошли в купе, Тося на нас старательно не смотрела. А глаза у нее были заплаканными. - Вы можете на три минуты освободить купе? - спросил нас Семен. Степан Матвеевич словно знал, что сейчас предпримет Семен. - Пошли в тамбур, - предложил он мне. А в купе Инги сейчас находилось лишь трое пассажиров: сама Инга, Зинаида Павловна и Сашенька. Светка и Клава тоже, наверное, были мобилизованы для оказания помощи попавшим в затруднительное положение пассажирам фирменного поезда. - Ну и что энтузиасты сделали для нас интересного? - спросила Зинаида Павловна. - Что вы там решили? Степан Матвеевич посмотрел на нее удивленно и, не задерживаясь, проследовал в тамбур. Я присел на краешек полки. Да только что я мог сейчас сказать? Что мы ничего не можем сделать? Что наши мысли зашли в тупик? Что фирменный поезд мчится неизвестно куда? По коридору мимо меня проскочило человек десять студентов с корзинками и судками. Ребята были сосредоточенными и деловитыми. Знакомый мне официант удивленно заглядывал в свою почти опустевшую корзинку. Что-то, по его мнению, снова произошло с пассажирами. Колбасу жирную берут, хотя жара ослабела лишь чисто теоретически. Не поймешь этих пассажиров. То им нужна колбаса, то нет. - У нас все в порядке, - сказала Инга. - Сашенька накормлен, спит теперь. Так что, Артем, иди, если ты там нужен. - Наверное, нужен, - ответил я. Вот ситуация! С женой поговорить и то времени нет! Да и неудобно было бы сейчас начинать нам свои разговоры, обсуждения планов, мечтания, когда с поездом происходила какая-то ерунда. Вот мы и едем уже целый день, как двое супругов, которым уже и сказать-то друг другу нечего за давностью стажа этого самого супружества. Ну уж нет! Не вечно это будет продолжаться! Сейчас серое вещество мозга пустим на полную мощность. И пусть в голову приходят необходимые мысли и идеи. Из коридорчика протолкнулся Степан Матвеевич. - Пять минут прошло, - сказал он. - Нам тоже нужно быть в купе. Пусть уж товарищ Кирсанов простит нас. Мы тронулись в обратный путь. Я только улыбнулся Инге. Да ей, кажется, и этого сейчас было достаточно. И все-таки я чувствовал, как все в ней сжалось, напружинилось. Очень, очень уж неспокойно было у нее на душе. В нашем купе Семен снимал импровизированные занавески. Зачем они ему опять понадобились? Тося сидела в уголке за столиком и рассеянно, как мне показалось, крутила пальцем стакан. И нижнюю губу свою покусывала. Семен был немного возбужден и очень деятелен. - Прошу вас в свидетели, - попросил он нас. - Чтобы разговоров потом не было. Все эти приобретения, из-за которых, собственно, разгорелся сыр-бор, я, так сказать, вернул в первоначальный адрес. Что прошу и засвидетельствовать. - Что тут свидетельствовать-то? - удивился я. - Ах, Артемий! Знаю я вас. И очень даже хорошо. И друга вашего лучшего тоже отлично понял. Ага! Из купе исчезли все эти приобретенные шмотки. Ковры, коробки с импортной и отечественной обувью, свертки и пакеты. - Препроводил, так сказать, по назначению. И чист, чист перед вами, хотя на черта мне понадобилась эта самая чистота, сам не могу понять, да еще и перед вами? Перед супругой своей - это другое дело. Мы выяснили позиции и приняли решение. Если что было не так, то уж исправлять поздно. Дело в том, что мы отбываем. Расстаемся, так сказать, навсегда. Очень верю. Именно, что навечно. Мир большой, и лучше бы нам больше не встречаться. - Скатертью дорожка, - сказал я. - Чего и вам желаю, - ответил Семен. И ответ его своим смыслом был покрепче моего пожелания. - Значит, все эти вещи преспокойно прошли через крышу макета? - спросил Степан Матвеевич. - Представьте, - ответил Семен. - И сейчас преспокойно лежат в демонстрационном зале, а работники универмага бегают и не могут понять, откуда это взялось. Но чеки... Чеки у меня в кармане. Доказать будет нетрудно. Оставил, закружился немного, запутался. Первый раз в Марградском универмаге, то да се. Так что тут все в порядке. Степан Матвеевич вытащил из кармана пиджака шариковую ручку и легонько опустил ее на крышу макета. Ручка слегка стукнулась и скатилась на пол. - Не получилось, - сказал Семен. - И не получится. Тося шевельнулась. Я вдруг почувствовал, что она не хочет идти с Семеном, но чем-то он ее привязал к себе дополнительно во время их недавнего разговора. Да так крепко, что Тося пойдет! Не захочет, а пойдет. Она, наверное, еще и слово ему дала. Семен вполне мог взять с нее слово. Тося приподнялась. И ни разу она не взглянула на нас, да и на Семена тоже не смотрела. А так, по звуку, словно на ощупь. - Телеграммы, - напомнила она ему. - Ах да! Да! Давайте, Степан Матвеевич, ваши телеграммы, в Старотайгинск, Фомск и еще куда там... Денег на телеграфирование не нужно. Из своих, так сказать, сэкономленных или нечестно заработанных, как вы наверняка думаете. Отправлю. Отправлю немедленно и в самом лучшем виде. Степан Матвеевич на мгновение замялся. Неужели он еще размышляет? Пусть Семен иной, но все же речь сейчас не о Семене и даже не о самом Степане Матвеевиче... - Что ж, - угрюмо сказал Граммовесов. - Спасибо и на этом. - И он передал Семену уже смятые бумажки с текстами телеграмм. - Итак, - деланно весело продолжал Семен, - начнем, пожалуй. Прошу вас, дорогая Таисия Дмитриевна, жена, так сказать, моя единоверная! Давай, Тося! Тося, все так же не глядя ни на кого, подошла к макету. Смотреть на эту процедуру мне было неудобно. Да и самой Тосе, похоже, все сейчас было тошно. Я отвернулся, я даже вышел в соседнее купе. Степан Матвеевич сел на свое боковое и уперся лбом в стекло. Семен засопел, сначала недовольно, потом вроде бы с какой-то надсадой. "Ну! Сюда! Да не так, не так... Что же ты? Ведь нельзя, нельзя оставаться. Ведь эдак что получится?" И тихий раздраженный голос Тоси: "Да сама я, сама..." Потом: "Нет, Семен, нет". - Эй! - крикнул Семен. - Кто-нибудь! Артем! Семену требовалась помощь. Я вернулся в купе. Тося смотрела на меня с каким-то победным видом. И уже маленькая, затаенная радость была в ее взгляде. - Не получается у меня, - сказала она тихо. - Как не получается? Как не получается? - заволновался Семен. - Да только подсадить надо. Я ее подсаживаю, а она вырывается. А у самой-то ничего не получается. Дотронуться до нее нельзя, видите ли. Раньше можно было, и даже очень, а теперь нельзя. - Я, что ли, должен помочь? - спросил я. - А хоть бы и ты, - сказал Семен. Растерянность и какая-то злость были в его голосе. - А хоть бы и ты! Она бы, конечно, хотела, чтобы Иван ее подсаживал. Она бы сомлела в его руках. Но нет необходимого Ивана, так что уж ты, пожалуйста. У тебя семейство и прочее. Я думал, что Тося сейчас обидится. Но ничего подобного не произошло. Она даже негромко рассмеялась. - Подсади меня, Артем, подсади, - смеясь, попросила она. Я взял ее за талию. - Крепче, Артем, крепче, - попросила она. - Да хоть обнимай на глазах, - окончательно озлился Семен. - Потом, потом приведем в порядок семейный уклад. Я приподнял Тосю. Собственно, даже и не приподнял. Сама она с очень даже большой легкостью взлетела на полку, где стоял макет, тронула маленькой ножкой крышу. - Вот видишь, Артем, видишь. Не для меня это, не для меня! Я все держал ее. Ну а уж из соседних купе, конечно, посматривали на нашу скульптурную группу с большим интересом. Тося спрыгнула на пол. Разгорячилась она, раскраснелась, взвинченная какая-то стала. - Давай, Семен, один, - сказала она. - Один! - Семен грозно надвинулся на нее, но она даже не отступила. - Один! Значит, я во всем виноват? Я? Это не ты хотела обставить нашу квартирку как игрушку? Это я хотел?! Да?! Это не ты таскала меня по всяким магазинам? Туда десяточку, сюда пятерочку, только чтобы без задержки, без очереди. Комодики там, шифоньерчики, лютики, цветочки. Игрушечку

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору