пошевелить  затекшими  от
долгого висения руками, но с первой попытки ничего не вышло.
   - Опусти эту  медузу  на  палубу,  Загамба,  -  раздался  зычный  бас
откуда-то сверху.
   - Вот еще, - фыркнул прежний голос, - я  только  начал  развлекаться.
Эти  северные  варвары  обычно  требуют  некоторых  усилий,  прежде  чем
начинают вопить и сраться.
   - Слушай, ты, жирная мразь, ты что, не слышал, что сказал капитан?  -
вступил в разговор третий голос.
   - Он убил Харрагу! - истерично взвизгнул первый голос, но  послышался
удар, плаксивый вскрик, и Грон рухнул на палубу.
   От удара затылком перед глазами пошли круги. Когда немного отпустило,
ему в бок воткнулась чья-то нога.
   - Встать.
   Грон охнул и неуклюже  поднялся.  Ноги  дрожали,  перед  глазами  все
плыло, а руки  еле  двигались.  Грон  повел  глазами  по  сторонам.  Его
окружала  довольно  плотная  толпа  пиратов.  Хотя  держались   все   на
расстоянии. Видимо, за время короткой схватки он недурно  показал  себя.
Быстро  "прокачав"  ситуацию,  Грон  решил  не   торопить   события,   а
воспользоваться неожиданной отсрочкой, и  принялся  незаметно  разминать
мышцы, напрягая их попеременно.
   - Да он похож на пьяного краба...
   - Скорее, драный скробоед...
   - Да нет, он вонючий древоточец...
   Толпа развлекалась. Грон закончил  с  мышцами  и  занялся  суставами,
вращая руками и пританцовывая на месте.
   - Ты что, танцевать собрался? Грон  мотнул  головой  и,  обведя  круг
тесно сомкнутых лиц спокойным взглядом, лениво произнес:
   - Да нет, просто, раз  уж  жив,  собираюсь  продолжать  надирать  вам
задницу.
   На палубе установилась мертвая тишина. Грон невозмутимо  двинул  пару
раз кулаками по воображаемому противнику и опустил руки.  И  тут  чей-то
громкий бас оглушительно  захохотал.  Потом  к  нему  присоединился  еще
голос, еще, и вскоре галера сотрясалась от хохота.
   - А ты забавен, северянин. Клянусь, я не сразу тебя  убью.  -  Зычный
голос  принадлежал  крупному  чернявому  мужику,  одетому  в   цветастый
венетский халат.
   Грон улыбнулся:
   - Тогда, может, кто-нибудь даст мне промочить горло.  А  то  скоро  в
моей глотке можно будет жарить яичницу.
   Через мгновение Грон понял, что верно просчитал  толпу.  Его  оглушил
новый взрыв хохота, потом его восторженно двинули по  спине,  и  в  руке
оказался кувшин с дрянным кислым винцом. Его  возбужденно  обступили,  и
никто не увидел, как Загамба вытянул  из  ножен  длинный  кривой  нож  и
замахнулся. Грон краем глаза заметил движение и успел  присесть,  кинжал
полоснул по плечу, а толпа тут же  прянула  и  сторону.  Пираты,  громко
вопя, разбежались, освобождая  место  дня  развлечения.  Грон  отскочил,
уворачиваясь от кинжала. Кто-то  возбужденно  орал,  молотя  ладонью  по
борту, а голос капитана насмешливо произнес:
   - Ты хотел продолжать надирать нам задницу.  Толпа  жаждала  зрелища.
Грон сплюнул на палубу и шагнул к Загамбе. Тот  махнул  кинжалом,  но  в
следующее мгновение его рука оказалась зажата  под  мышкой  у  Грона,  а
глаза сместились к переносице, удерживая в фокусе быстро опускающийся на
лоб кулак. Грон выпустил обмякшее тело, а кинжал воткнул в мачту.  Потом
пнул валявшееся тело и буркнул:
   - Ну никакого интереса - пачкаться о такие задницы.
   Народ разочарованно стал расходиться. Все закончилось слишком  быстро
и бескровно.
   - Эй, северянин!
   Грон повернулся на голос. Капитан  насмешливо  смотрел  на  него.  Он
лениво шевельнул ладонью. Грон не торопясь подошел поближе.
   - Ты вроде бы не из тех, кто расползается от первой же стрелы?
   - Спроси об этом своих приятелей с другого корабля, капитан.
   - Они мне такие же приятели, как акула акуле. Я всю жизнь терпеть  не
мог этого Загамбу. Так что вы только  оказали  мне  услугу,  -  хохотнул
капитан. - Ну да ладно. - Он замолчал и,  воткнув  в  Грона  оценивающий
взгляд, вкрадчиво произнес:
   - Я бы мог испытать тебя?
   Грон ждал этого предложения. Это был наилучший вариант, который можно
было придумать посреди широкого моря и при отсутствии поблизости  других
кораблей.
   Однако, судя по тону и форме обращения капитана, ему следовало слегка
набить себе цену.
   - Шакалить полунищих "приблудных", ха, нашел сопляка.
   Капитан картинно оскорбился, но в глазах окруживших его пиратов  Грон
уловил одобрение.
   - Каждый из моих людей  к  осеннему  семилунью  имел  долю  не  менее
пятидесяти золотых.
   Грон недоверчиво скривил губы. Капитан  гордо  выпятил  живот.  Толпа
одобрительно зашумела.
   - Ну и сколько ты положишь такому бойцу, как я? Капитан воздел  глаза
вверх, потом почесал объемистое пузо, выпятил губы и причмокнул:
   - Скажем, восьмисотую долю.
   Пираты с улыбками  переглядывались.  Грон  понял,  что  его  пытаются
надуть. Он в свою очередь задумчиво поднял глаза вверх. Уголками зрачков
отметил двух лучников на мачтах и, продолжая сохранять  задумчивый  вид,
лениво спросил:
   - А если я не соглашусь? Капитан захохотал.
   - Мы никого насильно не тащим, не  согласен  -  можешь  идти  на  все
четыре стороны! - И он махнул рукой в сторону борта.
   Грон несколько мгновений подумал, представляя, какую мясорубку он мог
бы сейчас устроить, но что потом? Следующая мысль была  более  пугающей,
он  поспешно  отодвинул  ее  подальше,  в  дальний  уголок  сознания,  и
торопливо брякнул:
   - Пятисотую.
   Толпа одобрительно загудела - тут не понимали людей,  которые  ценили
себя слишком дешево. Капитан, как  видно,  тоже  не  был  огорчен  таким
развитием событий. Он довольно хлопнул Грона по плечу:
   - Идет, да освятят духи предков наш договор. А сейчас,  матрос,  тебя
ждет гора нечищеной рыбы.
   И  тут  же  несколько  новоиспеченных  приятелей  поволокли  Грона  к
носовому обрезу, где на  приподнятой  над  палубой  абордажной  площадке
виднелась гора рыбы.
   - Новенький? - Коком оказался толстобрюхий дядька с  огромным  шрамом
от уха до шеи, к тому же увешанный колющими и режущими  предметами,  как
коммивояжер местной  кузни.  -  Прекрасно,  значит,  старому  Узгару  не
придется  самому  мараться  в  рыбьей  чешуе.  -  Он  отцепил  от  пояса
здоровенный тесак и швырнул к ногам Грона. - Пока мы  по  твоей  милости
вылавливали весла из воды, наши молодцы наловили эту кучу. Так что  тебе
и нож в руки. - И он демонстративно повернулся и величественно отошел  к
борту.
   Грон вздохнул и уселся на борт, вытянув из кучи первую рыбину.
   Руки работали сами по себе, а он выудил из дальнего  уголка  сознания
ту, напугавшую его, мыслишку и начал обсасывать ее со всех сторон. Через
полчаса он пришел к выводу, что пора остановиться. Все дело было в теле.
Когда, в процессе разговора с капитаном, он  представил  бойню,  которую
мог бы устроить, то поймал себя на мысли, что ему нравится эта  картина.
Это его испугало. На протяжении всей прошлой  жизни  он  не  раз  убивал
людей. Иногда незаметно, иногда кроваво, иногда быстро и  безболезненно,
а иногда долго и мучительно. Грон не испытывал особых угрызений совести.
Это было неотъемлемой частью его работы, но он  всегда  ясно  осознавал,
что ему не нравится то,  что  он  делает.  И  вот  сейчас  это  ощущение
изменилось. Грон "прокачал" все, что с ним произошло, через призму своих
ощущений и понял, что дело не только в том, что  ему  вдруг  понравилось
убивать. Это тело все еще не подчинялось  ему  в  полной  мере.  Он  был
слишком резок, эмоционален и категоричен. Короче, несмотря на весь  свой
жизненный опыт, он действительно был юнцом.
   Грон  бросил  в  котел  последнюю  вычищенную  рыбину  и  со  вздохом
поднялся.
   Надо было попытаться взнуздать свои гормоны, а если не получится,  то
просчитывать свои поступки с учетом возможной реакции тела.
   - Уже закончил? - Кок заглянул в  наполненный  котел  и  одобрительно
кивнул.
   - Шустро, был кухонным рабом?
   - С чего ты взял? - удивился Грон. Кок показал  на  шею,  запястья  и
голени.
   - Меня не проведешь, я всегда узнаю следы большой колодки.
   Грон хмыкнул и протянул обратно нож.
   - Оставь себе, - пробурчал кок, - коль не порезался,  значит,  умеешь
обращаться, а вернешь, как заработаешь меч. И особо не болтай о прошлом,
у нас не очень любят людей,  которые  были  рабами.  Вот  возьми.  -  Он
швырнул кучу какого-то тряпья. - Наш щедрый  капитан,  да  воздадут  ему
боги за его добрые дела, - кок ухмыльнулся, -  приказал  подыскать  тебе
одежду; но велел напомнить, что ее стоимость вычтут из твоей доли. -  Он
сделал паузу и закончил:
   - Если доживешь до дележки.
   Грон отобрал самое приличное из кучи обносков, обмотал  нож  какой-то
тряпицей и сунул за пояс, - А почему "если доживешь"? Кок усмехнулся:
   - Так теперь твое место на первом канате. Если б  у  нас  не  остался
всего один корабль - А тем более если бы у нас была полная команда...  В
общем, тебе повезло, что ты не  в  рабской  колодке,  Ситаккцы  неохотно
принимают чужаков. И,  даже  приняв,  никогда  не  упускают  возможности
передумать.
   - По-моему, капитан поклялся предками.
   Кок пожал плечами:
   - Это же наши предки, разве они не поймут  своих  потомков,  если  те
поступят не честно, а разумно? В конце концов, разве  они  не  поступали
так же?
   - А почему ты мне это говоришь?
   - Я много повидал на своем веку. Когда-то я был капитаном  элитийской
галеры, элитийцы более терпимы к чужакам. Ты напоминаешь мне моего зятя,
он тоже не ситаккец, я купил его на рынке Аккума  как  раба  для  своего
сада. В  то  время  ему  было  столько  же,  сколько  и  тебе,  но  этот
стервец-змей влез в мое сердце, и я  освободил  его  и  женил  на  своей
дочери. Ему тяжело на моем острове, но он стал ей хорошим  мужем.  -  Он
сделал паузу и тихо закончил:
   - И все же я скажу: не дай бог тебе повторить его судьбу.
   - Значит, мне стоит спать всего одним глазом?
   - Тебе стоило бы спать всего  одним  глазом,  даже  если  бы  ты  был
ситаккцем и имел лою капитана в храме Отца ветров.
   - Какую лою?
   Кок удивленно посмотрел на него и расхохотался:
   - Э, да ты совсем сосунок!
   - Зато я не боюсь спрашивать. Кок немного успокоился.
   - Когда капитан нанимает пирата, они вместе идут в храм Отца ветров и
кладут туда лою, деньги капитана и пирата, которые получат  жрецы,  если
пират или корабль погибнет. Капитанская доля небольшая, всего медяк,  но
потерять много лой считается плохим знаком: можно не набрать  команду  в
следующий сезон.
   Но с ситаккцами это бывает редко. Обычно мы  нанимаемся  грудой,  так
что каждый имеет возможность иногда спать спокойно, но тебя,  чужеземец,
ни одна груда не примет.
   - Что ж, спасибо за заботу. Грон поднялся и подошел к краю абордажной
площадки. Вся команда торчала на верхней палубе, только из вонючего зева
трюма слышался похожий на стон вой  -  песня  рабов  и  редкие,  ленивые
щелчки бича.
   Пираты разбились на четыре кучки, зорко наблюдая за  соседями.  Самая
большая кучка окружала капитана, но во второй по числу виднелась жирная,
приземистая фигура Загамбы. Он понял, почему Загамба был так развязан  в
перепалке с капитаном, его груда была почти равна по числу  капитанской.
Так что вполне  вероятно,  что,  если  нет  какого-либо  табу  на  смену
капитана в море, капитан может и лишиться должности.
   - Ну что ж, не самые приятные новости, но временами бывало и хуже.
   - Да, - кок серьезно кивнул, - я знаю человека, которому несколько не
повезло. Он попытался пообедать акулой, но не  учел,  что  у  нее  могли
появиться такие же  планы  в  отношении  его.  Так  произошло,  что  она
показалась богам, более убедительной. Благословляю тебя его именем.

***

   - Значит, ты отказываешься выполнять приказ капитана, чужак?
   Загамба стоял перед Гроном, трясясь от ярости, но, помятуя об  исходе
первой стычки, не делал резких движений и  держал  свои  жирные,  потные
ладони подальше от меча.
   - Я уже ответил на этот вопрос, Загамба, а  глухие  или  тупые  могут
спросить у нормальных соседей.
   - Ты обозвал меня тупым?!
   - Что же еще я должен о тебе думать, если ты, стоя  от  меня  в  двух
шагах, не слышал то, что услышали даже марсовые.
   Загамба издал яростный вопль и повернулся к капитану:
   - Капитан, долго еще эта безродная  скотина  будет  унижать  честного
ситаккца?
   - Когда ты был честным, Загамба? И разве можно оскорблять славное имя
нашего острова таким  непотребным  словом?  -  Капитан  расхохотался.  -
"Честный ситаккец", умора!
   Команда, до сих пор сдерживавшая смех, загрохотала во всю мощь  своих
легких. Капитан, отсме-явшись, вытер слезы и махнул рукой Грону.
   - Ладно, чужак, ты славно отделал Загамбу, кончай это  мясо,  и  пора
считать доли.
   Грон перехватил поудобнее короткий и неудобный аккумский меч и бросил
взгляд на восток. На горизонте виднелся остров Аккум. Именно туда и  шел
торговец, которого они взяли  сегодня  с  утра.  Он  перевел  взгляд  на
палубу. Перед ним на  коленях  стояли  два  старика:  заггр  и  владелец
товара. Судя по заплатанному плащу торговца,  тот  переживал  не  лучшие
времена, да он и сам признался в этом. Те, кто торговал  в  этих  водах,
порой сами  затруднялись  ответить,  кто  они  -  торговцы  или  пираты:
корабль,  перевозящий  овечью  шерсть,  мог  вполне  взять  на   абордаж
соседнего купца и прийти в порт назначения с  двойным  грузом.  Так  что
чужакам здесь делать было нечего. Чем думал этот старик, когда  принимал
решение плыть на Аккум, зная, что придется пересекать ситаккские воды?..
Впрочем, вероятно, им двигало отчаяние.  Он  наотрез  отказался  платить
выкуп  и  ждал  завершения  своего  жизненного  пути,  сохраняя   налице
скорбное, но твердое выражение. Очевидно, у его родных  не  было  денег.
Дядюшка Узгар  рассказывал,  что  пираты  частенько  меняли  безденежных
пленных на их детей, причем охотнее всего брали дочерей. Этот  либо  был
бездетным, либо слишком любил своих детей. Второй пленник, старый заггр,
был спокоен.
   После того как пленники были отсортированы  и  все,  кто  годился  на
продажу, спущены в трюм, капитан ткнул  лапой  в  сторону  оставшихся  и
рыкнул:
   - Этих на корм акулам.
   Заггр поднял на него глаза, в  которых  светилась  какая-то  странная
предопределенность, и печально сказал:
   - Не бери на себя права богов, человек. Лишь боги определяют,  где  и
когда каждому кончить свои дни.
   Капитан слегка оторопел от такой наглости, но тут вылез и Затамба:
   - Давай, чужак, ты слышал, что сказал капитан? Грон вытянул тот самый
тесак, что получил в первый день от дядюшки  Узгара,  и  перехватил  его
лезвием  к  себе.  Ситуация  становилась  серьезной.  Одно  дело  отшить
Загамбу, другое - не выполнить прямой приказ капитана.  Тем  более  ему,
чужаку. Он плавал на этой галере уже  два  месяца.  Вся  команда,  кроме
груды Загамбы, давно считала его своим, но он так ни с кем и не  сошелся
достаточно близко. Для всех он был "безродным", и только дядюшка  Узгар,
корабельный кок, иногда снисходил до дружеской беседы. Грон облазал весь
корабль: в свое время ему приходилось плавать на разных  кораблях  -  от
подводных лодок до шхун кипрских рыбаков и китайских джонок. Эта  галера
была тяжеловата, слегка перекошена и не  совсем  хорошо  сбалансирована,
но, в общем, была неплохим судном. Восемь раз за  это  время  они  брали
торговцев на абордаж, а трижды двойки ситаккских галер пытались взять на
абордаж их самих. Он многому научился: одно дело - отрабатывать  технику
боя холодным оружием с воображаемым противником, даже  под  руководством
такого мастера, каким был Люй, а другое - реальный бой.  К  счастью,  до
французской или  японской  школы  фехтования  этому  миру  было  далеко.
Обучение технике владения оружием, по слухам,  практиковалось  только  в
армиях Горгоса и Эли-тии, да и там основное внимание уделяли тренировкам
боевых перестроений.
   Так что на галере  Грон  был  вне  конкуренции.  Конечно,  в  честной
схватке. А так во время каждой схватки Грону приходилось хорошо защищать
себе спину. Он убил двоих из груды  Загамбы,  и  это  не  прибавило  ему
популярности в команде, но все было честно. Они пытались прикончить его,
но сами, как говорили пираты, сходили покормить акул. И вот  сейчас  все
летело к черту. Грон вздохнул.
   - Ну ты че, чужак, заснул или тебе  больше  по  нраву  резать  добрых
ситаккцев?
   Вот так. Эти люди за два месяца не  посчитали  нужным  запомнить  его
имя, зато то, что он пришил двух  из  груды  Загамбы,  не  забыли.  Грон
шагнул к старикам. Те  подобрались,  а  торговец  закрыл  глаза,  ожидая
смертельного удара.
   Нет, Грон не мог убить этих людей. Не сейчас. На протяжении всех этих
месяцев он ломал себя,  пытаясь  задавить,  растворить  удовольствие  от
убийства,  которое  заметил  в  себе,   появившись   на   этой   галере.
Только-только  он  почувствовал,  что  что-то   получается:   он   опять
становился самим собой, он начал действовать в бою, как когда-то,  четко
контролируя свои эмоции и  работая  головой,  -  и  вот  сейчас...  Грон
испугался, что, если он даст себе поблажку, все  рухнет.  Но,  с  другой
стороны, если он не выполнит приказ  капитана,  вполне  может  разделить
судьбу пленников. Грон поднял меч над головой и несколько  раз  крутанул
им. Черт возьми,  надо  было  быстро  что-то  решать.  Он  повернулся  к
пленникам:
   - Бегите к борту  и  прыгайте  в  воду,  там  полно  обломков  вашего
корабля, если повезет, доплывете до берега. - И он  двумя  ударами  меча
перерубил веревки, стягивающие их запястья,  и  подтолкнул  пленников  к
борту.
   Торговец изумленно попытался что-то сказать, но заггр схватил его  за
руку и молча поволок к борту. Пираты завопили.  Когда  кто-то  попытался
броситься наперерез, Грон звякнул клинками,  рубанув  воздух  перед  его
носом, и преследователь в панике отскочил назад. Грон, выставив  клинки,
развернулся к пиратам.
   - Что это значит, чужак? - заорал  капитан,  а  Загамба,  возбужденно
сверкая глазками, заверещал:
   - Измена!
   Грон стоял у борта, играя клинками. Капиган хищно ощерился:
   - Ну что ж, Загамба, он твой.
   Тот  довольно  улыбнулся  и  кивнул  своей  груде.  Остальные  пираты
бросились к противоположному борту, освобождая место для  схватки.  Грон
покачал головой и глухо произнес:
   - Ты потеряешь много лой, капитан.
   - Не цени себя слишком  высоко,  чужак,  -  пренебрежительно  фыркнул
капитан.
   - Живым, взять живым! - заорал Загамба. - Я  хочу,  чтобы  он  умирал
медленно.
   Грон улыбнулся. Загамба совершил самую  серьезную  ошибку.  Нельзя  в
схватке позволить ненависти  одержать  верх  над  разумом.  Что  ж,  его
ребятам  придется  дорого  заплатить  за  это.  Люди  Загамбы,   кольцом
окружившие Грона, завопили все разом и  бросились  вперед.  Он  не  стал
ждать, пока их мечи дотянутся до него, и прыгнул  навстречу  двум  самым
здоровым. Простая истина боя: один, как бы он  ни  был  умел,  не  может
драться сразу даже против двух. Хочешь победить - навязывай  свою  волю,
заставляй противников подчиняться твоему ритму -  налетать  на  тебя  по
очереди. Пусть перерывы между атаками  будут  мизерными,  но  ты  должен
заставить их дать тебе эти перерывы.  Грон  был  доволен  тем,  как  шла
схватка. Первого он уложил сразу. Тот не был готов  к  тому,  что  чужак
оторвется  от  борта,  прикрывавшего  от  нападения  сзади,  и   прыгнет
навстречу, - поэтому даже не  успел  опустить  занесенную  палицу.  Грон
насадил его на тесак, чуть повернул лезвие и  выдернул.  Второй  получил
коленом в живот, и, после того как он согнулся, Грон  разрубил  ему  шею
между четвертым и пятым позвонком. Выскочив за  кольцо  атакующих,  Грон
бросился вдоль левого фланга, рубя конечности и обрушивая аккумский  меч
набритые затылки. Через несколько мгновений  он  вновь  стоял  спиной  к
борту, а нападавшие откатились назад,  оставив  на  скользкой  от  крови
палубе четыре неподвижных тела и еще троих,  скуля