вас!..."
А это чьи слова, назойливые, как зубная боль? А-а... ну да, конечно.
Голомордый Милленц-Музыкант за полчаса до смерти. Я, правда, не видел его
тела, но не сомневался, что он погиб. Нелепый интеллигент, сующий нос в
чужие дела, - такие всегда погибают, как только представится случай. И
теперь никогда не узнать, загремел ли он на каторгу за двойное убийство из
ревности или все-таки за убеждения...
  Выживают такие, как Хгар.
  "И с вами здесь она тоже не может..."
Это еще почему? Неужели я не сумею нейтрализовать какого-то голомордого,
пусть покойный Торп и считал его за человека? И вообще, пора кончать с его
абсурдным авторитетом, завязанным на королевской - для этих мест! -
собственности.
  Она уже не принадлежит тебе, Хгар.
  И с сегодняшнего дня я, страший инженер Вирри, лично прослежу, чтобы ты
жил в обычном бараке, вкалывал вместе со всеми на руднике, не гулял в
рабочее время и кормился из общего котла. И это никому не покажется
несправедливым: ты ведь не сумел отстоять свою хваленую...
  Пыль на зубах. Пакостная пыль...
  А если у Боба не выйдет договориться с Центром, и первый год я, как
положено, буду работать за гроши? А потом какой-нибудь завистник накатает
рапорт о том, что некий Элберт Вирри, вопреки всем правилам, живет тут с
женщиной?!...
  "И с вами здесь она тоже не..."
Я сам не могу быть с ней - здесь. Законы того места, где ты работаешь,
надо уважать: и официальные, и неписанные. Мне уже чуть ли не объявили
бойкот - а что будет дальше? Это в среде голомордых владелец единственной
женщины становится общепризнанным авторитетом. У людей все по-другому.
  Но улетать, увозить ее, как умолял полоумный Милленц... Ставить
бесповоротный крест на шансе, на карьере, на собственности!... Нет,
нормальный человек подобные варианты даже не обсуждает.
  "Говорить, Элль..."
Кто заставлял ее слушать, что я там говорю?!!
  Я мог бы запереться в каптерке и выйти только тогда, когда меня вызовут на
связь. Мог бы! И кто посмеет утверждать, что я был бы неправ, если бы
сделал именно так?!
  Но я иду к ней. Я скажу ей - сейчас, когда еще не поздно все изменить. Я
дам ей возможность посмотреть на меня неземными светлыми глазищами,
косящими в разные стороны. Разрешу обнять и прижать к груди, где мелко
покалывают продолговатые камни жизни. И, может быть...
  Даже больше: я спрошу ее, что же мне делать.
  Она должна понять. Должна подсказать именно то, единственное, что я давно
знаю и сам...
  Пыль. Серая завеса перед слезящимися глазами.
  - Элль?!!!...

  * * *

  Она смотрела на меня.
  Светлая сияющая фигурка на фоне черной полуоткрытой двери барака. Только
что собиравшаяся войти туда, застигнутая, полуобернувшаяся. Несколько
золотых прядей-паутинок еще хранили в воздухе движение полета.
  В следущее мгновение она бросилась ко мне.
  И защебетала, запела ксилофонными молоточками, быстро-быстро, сбивчиво,
взволнованно. Я невольно поморщился. Неужели так трудно запомнить, что со
мной имеет смысл говорить только на нормальном языке? Я никогда не делал
ни одной попытки разобраться в ее музыкальном щебете, я не покойный
Милленц, в конце концов!
  - Замолчи! - довольно резко одернул я ее. Впрочем, глагол в повелительном
наклонении все равно был для нее пустым звуком. - Надо поговорить. Я. Ты.
Говорить. Важно.
  Куда там! Она продолжала чирикать с удвоенной скоростью, она схватила меня
за руку и пыталась потянуть куда-то за собой. Нежные пальчики впивались в
кожу, как железные клещи.
  - Лени! Ты будешь меня слушать или нет?! Я. Ты. Не... - поднятое ее босыми
ногами облако пыли достигло моего лица и нырнуло в носоглотку. Все тело
сотряс приступ надсадного кашля.
  Полуослепший от слез и окончательно выведенный из себя, я крепко обхватил
тонкое запястье и поволок ее за собой, не оборачиваясь и не интересуясь,
успевает ли она переставлять ноги. Зайдем в барак, где хотя бы можно
дышать, я сообщу ей обо всем, выслушаю ее, - если изволит высказаться на
Всеобщем, - и уйду. Сеанс связи уже совсем скоро.
  Черт возьми, да неужели я был готов приговорить себя к целой жизни такого
вот запредельного музыкального визга?! Высота этих звуков давно перевалила
за самую верхнюю земную октаву.
  Я втащил ее в барак и захлопнул дверь. И глубоко вдохнул, с наслаждением
очищая горло.
  Полумрак здесь был еще гуще, чем снаружи. Я перевел дыхание, вытер слезы,
сморгнул несколько раз.
  И только тут увидел его.
  Бородатая фигура тяжело поднялась со скрипнувших нар. Блеснули в полумраке
воспаленные глаза и неожиданно белые, здоровые зубы.
  - Ну наконец-то, Эл. Опаздываешь.
  Запястье Лени в моей руке стало холодным и мелко-мелко задрожало. Она
сделала короткий шаг вперед и робко звякнула одним-единственным
молоточком.
  Хгар ответил нечленораздельным ревом, в котором непостижимым образом тоже
угадывалась ксилофонная мелодия.
  ... И я не успел - ни вмешаться, ни понять, ни предотвратить.
  Я ничего не успел.
  Только смотрел на хаотичные картинки сумасшедшего калейдоскопа.
  Вот Хгар нагнулся и выпрямился, вот его рука оказалась продолженной чем-то
массивным и длинным. Вот метнулась вперед Лени, подняв над головой
скрещенные руки, отчаянно всхлипнул пронзительный ксилофон. Оружие Хгара
взлетело вверх, темная косая полоса перечеркнула его лицо, на котором уже
не было белого пятна жуткой ухмылки, одни сосредоточенные глаза. И треск.
Сухой натужный треск, с каким ломается толстая тяжелая доска, с огромной
силой натолкнувшись на преграду...
  Лени упала вперед, ему на руки. И Хгар опустил ее на пол аккуратно и
бережно.
  Собственность...
  Что-то маленькое и круглое, подпрыгивая, подкатилось к моим ногам.
  - Иди, - по-прежнему насмешливо, но каким-то сорванным голосом выговорил
Хгар. - И не говори, что я был неправ.
  Я наклонился и поднял то, что лежало у ног. Гладкое, овальное и выпуклое,
как линза. Обыкновенный камень. Может быть, опал.
  Я сунул его в карман и взглянул на часы.
  До сеанса оставалось один час двадцать четыре минуты.

  2001.



Коммерческое использование данного произведения возможно ТОЛЬКО при
условии согласования с автором.
Контактный телефон (044)450-08-64.
E-mail: yanadubynianska@yahoo.com

Яна Дубинянская

                        НЕПОБЕДИМАЯ АРМИЯ

  Главнокомандующий отдал приказ, и армия двинулась на город. Многотысячные
когорты солдат, закованных в тускло сверкающую броню - каждый отряд
казался стоглавым квадратным существом со множеством коленчатых щупалец
вместо рук и ног. По краям пехоты медленно, в тысячную долю своей мощи,
продвигались мотоциклетные части. Полированный металл стирал грань между
машиной и всадником, в хищных остроконечных шлемах не было ничего
человеческого. Жутким глазом сверкала пуленепробиваемая фара над хитиновой
чешуей переднего крыла мотоцикла. Неторопливо и неотвратимо ползла вперед
тяжелая боевая техника. Машины казались огромными членистоногими,
собранными из колоссальных подвижных сегментов, гигантские панцири
ритмично покачивались, надвигаясь один на другой, клешнями раскрывались
смертоносные орудия. Моторы работали почти бесшумно, только глухо лязгал
металл - в зловещем ритме, словно метроном, отсчитывающий часы смерти.
Воплощенный апокалиптический кошмар - вот что являла собой эта армия, и
вот почему она была непобедима.

  Непобедимая армия вошла в город.

  * * *

  Родителей дома не было - словно это не их родная дочь возвращалась сегодня
из колледжа на каникулы. Сара долго искала в кармане среди всякой всячины
ключ, потом так же цолго втискивала в цверной проем нетяжелую, но очень
объемистую сумку, набитую демисезонными тряпками. Уже успело наступить
лето, на улице было адски жарко, в подъезде - почему-то холодно, а здесь,
в квартире снова жарко и к тому же нестерпимо душно.
  Даже не заходя в свою комнату, Сара прямо из прихожей устремилась в душ.
На ходу она включила в коридоре радио, но тут же, вернувшись на два шага,
выключила его. Там опять твердили о жутких опустошениях, производимых этой
всем навязшей в зубах Непобедимой армией.
  Из теплого крана вытекла тонкая издевательская струйка воды, плавно
перешедшая в отдельные капли. Конечно, отцу и в голову не пришло починить
водопровод к ее приезду, а теперь придется ждать вечера, когда он придет с
работы. Да еще может задержаться - он там делает что-то стратегически
важное на своем заводе.
  Сара обиделась на весь окружающий мир, вошла в свою комнату и рухнула на
кровать, заставив взвизгнуть пружины. Пятно на потолке все так же
напоминало женщину, расчесывающую волосы - это вызвало у Сары
ностальгические воспоминания детства и мысль о том, что в приезде домой
все-таки что-то есть. Она немного покачалась на пружинной кровати,
закрепляя это ощущение. Как-никак, впереди два месяца абсолютной свободы!
  За стенкой что-то упало со звонким грохотом - так и есть, ее младший брат
Майк дома, в соседней комнате - просто не счел нужным выйти поздороваться
с ней. Как будто каждый день домой возвращается по сестре.
  Духота начинала действовать на нервы. Сара встала, подошла к окну и широко
распахнула створки. Широкая улица перед домом была запружена чем-то
железным, лязгающим и почему-то насекомообразным. Похоже, это и была
Непобедимая армия. Сара захлопнула окно, оставив открытой только форточку.
Вот и попробуй теперь пойти погулять, как она планировала, во второй
половине дня.
  Она повалялась еще с полчаса, потом пошла на кухню, поджарила яичницу и
сделала попытку вызвать Майка из комнаты. Он крикнул "Сейчас!", но не
пришел. Лениво разделывая яичницу ножом и вилкой, Сара покосилась на окно.
За это время армия заметно продвинулась вперед, но конца-краю ей все равно
не было видно. Интересно, кто придумал их солдатам такие доспехи, в
которых они похожи на скорпионов?
  Сара пила апельсиновый напиток, когда из комнаты раздался телефонный
звонок. Она с размаху поставила стакан на стол, расплескав при этом чуть
ли не половину, и, потеряв домашние тапки, босиком бросилась туда.

  * * *

  Медленно, неотвратимо ползла по улицам города Непобедимая армия. Солнце
мертвенно поблескивало на коленчатых панцирях, со зловещим лязгом отбивали
шаг нечеловеческие солдаты. Предчувствием неминуемой смерти
сконцентрировалась в воздухе непереносимая духота. Еще можно было
предотвратить катастрофу, сдавшись на милость победителя. Но город не
сделал этого, упустив последний момент - и Главнокомандующий не собирался
прощать городу такую рассеянность.
  Он приказал открыть огонь.

  * * *

  - Да, мама... Конечно, приехала - а как бы я с тобой разговаривала?.. Вы
что, не могли меня встретить?.. Ничего подобного, я ясно говорила, что
сегодня... Майк? Да, дома... Кран не работает, я даже душ не могу принять
с дороги... Ничего я не злюсь, просто...
  Со стороны улицы раздался странный приглушенный грохот, и в тот же момент
с потолка в углу комнаты посыпалась штукатурка. Сара бросила беглый взгляд
в окно. Армия уже не двигалась и казалась крапчатой от множества
ощетинившихся автоматных и орудийных дул. Создавалось такое впечатление,
что они все были направлены на их дом. Вот только, пожалуй, не на их этаж,
а чуть выше - на восьмой-девятый. И все же, опасаясь, как бы шальная пуля
не влетела ненароком в окно, Сара, не отнимая от уха трубки, сползла со
стула и устроилась с телефоном под подоконником.
  - Да-да, я слушаю... Нет, не голодная... А когда отец придет?.. Мам, ну я
же только что сказала: кран не работает, я с дороги... Что?.. У меня эта
армия уже в печенках сидит, я даже радио слушать перестала...
  Какой-то снаряд все-таки попал в окно, дождем посыпались осколки стекла.
Но говорить об этом маме, пожалуй, не стоило -она всегда была склонна
драматизировать такие вещи.
  - Нет, ничего не упало. Это, наверное, помехи на линии... Ты когда
вернешься?.. В честь моего приезда могла бы и отпроситься пораньше... Что
буду делать? Телевизор посмотрю, ну, не знаю... Нет, гулять не пойду,
погода плохая... А мне не нравится, жарко очень... Не буду я его звать, он
даже поздороваться со мной не вышел... Что?.. Оценки? Вот уж не думала,
что ты вспомнишь о такой мелочи... Ничего я не издеваюсь, две тройки, а
так четыре-пять... А ты бы сама попробовала выучить баллистическую
физику...
  Сверху что-то пронизывающе засвистело на неимоверно высокой ноте, Сара
пригнулась, прикрыв голову свободной левой рукой, и даже зажмурилась.
Когда свист утих и она открыла глаза, над головой сверкало яркое
безоблачное небо. Стены комнаты возвышались не больше, чем на метр, двух
верхних этажей как не бывало. Вот это оружие - секретное, наверное, во
всяком случае, по баллистике они такого не проходили. - Опять помехи...
Ладно, счастливо, мам... Приезжай скорее, хорошо?.. Я тебя тоже люблю. До
свидания.
  Сара повесила трубку и выпрямилась. Было тихо, она встала и облокотилась
на то, что раньше было подоконником. Уже не стреляли, зато армия пришла в
движение. Медленно разворачивалась; военная техника, солдаты
перестраивались, меняясь местами. Это было бы интересно, если бы Сара хоть
что-нибудь в этом понимала.
  - Ну и как вам это нравится? До чего же я был прав, когда писал в
объявлении: "выше седьмого этажа не предлагать"!
  Оживленно жестикулируя, сосед слева перегнулся через стенку.
  - С приездом, - спохватившись, сказал он Саре.
  - Вы единственный, кто меня поздравил, - отозвалась Сара с томным вздохом.
Она время от времени кокетничала с этим соседом, хотя ему уже стукнуло
пятьдесят, он бел разведен, имел троих детей и двух любовниц.
  - Наблюдаете за армией? - спросил он. Сара пожала плечами. Пусть будет так.
  - Я тоже, - он обернулся было к окну, но сообразил, что осмотр из любой
другой точки комнаты ничуть не хуже. - Что за вооружение, что за
обмундирование! Эти солдаты одним своим видом должны внушать трепетный
ужас. Однако организационная сторона у них поставлена хуже. Вы обратили
внимание - с левого фланга пехота практически не защищена техникой. И
сейчас - какие-то хаотичные перемещения, прямо-таки полное отсутствие
какой-либо системы. Вы согласны со мной, мисс Сара? - он вкрадчиво понизил
голос. - Вы одна?
  - Да, - сказала она, и тут же спохватилась, вспомнив о брате.
  - Майк, ты живой?
  За стенкой послышалось шевеление, что-то с грохотом упало, и вскоре над
ней показалась его лохматая голова. Майк, подошел к бывшему дверному
проему, пересек условную прихожую и возник на пороге комнаты сестры -
словно еще существовали стены и двери.
  - Мне это все не нравится, - заявил он, не поздоровавшись ни с ней, ни с
соседом. - По-моему, надо было поехать в эвакуацию, когда нам предлагали.
  Для двенадцати лет он был очень развитым мальчиком.
  - Пораженец несчастный, - хмыкнула Сара.
  - Они демонтировали мой аккумулятор солнечной энергии, - сказал Майк,
кивнув на остатки своей комнаты. - И вообще - по радио передавали, что
Непобедимая армия уничтожает каждый третий город на своем пути полностью.
  - Вот уж чего не слушаю, так это радио, - отозвалась Сара.- Аккумулятор!
Вы бы лучше с отцом душ починили...
  Сосед слева отошел в глубину комнаты - конечно, кому интересны глупые
детские разговоры? Сара досадливо свела брови... но нет, он просто
доставал из ящика стола тяжелый полевой бинокль. Сейчас Майк начнет его
клянчить... что за наказание - иметь младшего брата!
  - А вы как думаете: чем это кончится? - спросила она, когда сосед подошел
блике.
  - Потрясающе! - он не отнимал глаз от бинокля и не слышал |ее вопроса. -
Обратите внимание вон на тех автоматчиков. Эти закрученные хвосты...
замечательно! Вот только каково их предназначение? Чрезвычайно интересно!
Возьмите бинокль, мисс Сара, взгляните... Черт, что это? Куда они уходят?
  Майк уже, перегнувшись через стену, выхватил бинокль из его рук и
напряженно выискивал в уходящей махине Непобедимой армии загадочных
хвостатых автоматчиков. Сара вздохнула, а затем искоса послала соседу
томный, таинственно-кокетливый взгляд. И сосед ответил ей двусмысленной
вкрадчивой улыбкой.

  * * *

  Непобедимая армия покидала город. В строго определенном порядке
перестраивались войска, меняясь позициями. Этот процесс в четкой,
слаженной системе занимал не больше нескольких десятков секунд, в течение
которых солдаты и машины показывали свои непробиваемые бронированные спины
побежденному городу.
  Эти несколько десятков секунд Главнокомандующий обдумывал, отдать ли
напоследок приказ уничтожить его.

  1997.



Коммерческое использование данного произведения возможно ТОЛЬКО при
условии согласования с автором.
Контактный телефон (044)450-08-64.
E-mail: yanadubynianska@yahoo.com

Яна Дубинянская

                                 "КАРФАГЕН"

  - Карфаген должен быть разрушен!
  Белые пенные буруны выходили из-под винта и, подпрыгивая, маленькими
фонтанчиками, сбегали на гладкую, словно стеклянную поверхность
темно-зеленой пологой волны. Эмми чуть наклонилась вперед, крепко, до
белых косточек вцепившись в перекладину кормы. Пенный след уходил в
невообразимую даль, и над ним неподвижно висела в воздухе одинокая чайка.
  Торжественно произнеся слова римского оратора, Жанно возложил смуглую
мускулистую ногу в подвернутой до колена штанине на изгиб яркого
спасательного круга с белой надписью "Карфаген". Он бросил школу три года
назад и не помнил этой цитаты по-латыни. Эмми обернулась, ветер отогнул
белые кружева ее высокого капора, залепив пол-лица, и она отпустила борт,
чтобы отвести их худенькими пальцами. Со слабой улыбкой она приняла шутку:
  - Что ты, не надо!
  Жанно описал взглядом широкую дугу от правого до левого борта корабля.
  - "Карфаген" ведь не очень большой, - поделился он своими наблюдениями. -
Я слышал, после "Титаника" кораблей-гигантов больше не строят. Как будто
судну надо обязательно быть огромным, чтобы затонуть.
  - Жан!
  Прозрачные серые глаза Эмми широо раскрылись. А уголки тонких губ
задрожали. Жанно прикусил язык. Ну вот, снова он ее испугал и обидел. Она
стояла у кормы, такая тоненькая и белая на тяжелом зелено-синем фоне,
ниспадающее кружевное платье маскировало ее нескладную, слишком высокую
подростковую фигурку, и Жанно опять ощутил себя малорослым, неловким,
оборванным, безбилетным, совершенно чужим на все-таки очень большом
парадном корабле под названием "Карфаген".
  Сейчас палуба почему-то была пустынна. То ли дело утром, когда "Карфаген"
отчаливал, и Жанно вместе со всеми махал удаляющейся разноцветной толпе на
берегу, в которой в любой момент мог появиться его отец со старшими
братьями и, чего доброго, парой жандармов - как это было в прошлый раз,
когда он устроился юнгой на торговую шхуну и был перехвачен в первом же
порту. Но отец опоздал, и свободный пятнадцатилетний Жанно отправился в
Америку на поиски счастья, затерявшись среди девяти сотен пассажиров
"Карфагена", одержимых в своем большинстве той же идеей. Даже Эмми. Эмми,
которая, к его глубокому изумлению, путешествовала третьим классом и была
дочерью школьного учителя, радикальных убеждений которого не разделяла эта
насквозь прогнившая Европа. Эмми, четырнадцатилетняя девчонка, близкая и
понятная, как его родные сестры, и в один момент превращавшаяся в
неприступную леди, изысканно-утонченную принцессу - эти внезапные и
непостижимые метаморфозы совершенно сбивали с толку.
  Жанно был смуглый, крепкий и мускулистый, хотя по-юношески тонкокостный и
не очень высокий - не меньше получаса он прикидывал, не окажется ли Эмми в
своем капоре выше него. Но их знакомство, задуманное сначало как месть
двадцатилетней, высоченной и глупой, как пробка, дочери сельского
священника, вдруг обернулось такой веселой и неожиданной дружбой, что
подобные мелочи враз утратили всякое значение. Подумать только -
каких-нибудь несколько часов назад.
  Плоский камушек, выуженный Жанно из кармана, несколько раз подпрыгнул на
волне и исчез в пенных разводах. Но на Эмми это не произвело впечатления,
искусство Жанно оценил только замурзанный шестилетн