ько по-другому.  Когда  я
чуть пришел в себя, то почувствовал, что она жалеет  меня.  Как  Маленький
Джон, но по-другому.
     Я лежал на боку и всхлипывал. Ла Страшная гладила мои плечи  и  руки,
разгоняя тоску, открываясь мне ласковой и доброй. И говорила:
     - Позволь рассказать тебе миф, Чудик. Послушай. Мы долго думали,  что
этот миф разрушен.  И  неразумно  разбрасывались  проблемами.  Ты  помнишь
легенду о Битлз? Ты помнишь, что один из них, битл по имени Ринго, покинул
свою возлюбленную, хотя она и была с ним нежна.  Он  был  единственным  из
битлов, кто не пел, так говорят самые ранние легенды. После ночи  трудного
дня он и остальные битлы были разлучены  и  разорваны  на  части  вопящими
девчонками. И все они, Ринго и его друзья вернулись.  С  великим  роком  и
великим роллом.
     Я положил голову на колени Ла Страшной. Она продолжила.
     - Да, но этот миф - вариант более древней  истории,  которая  не  так
хорошо  известна.  Сорокапяток  и  долгоиграющих   дисков   не   осталось.
Сохранилось несколько рукописей, а молодежь утратила интерес к  чтению.  В
этой старой истории Ринго зовется Орфеем. Орфей тоже был разлучен со своей
возлюбленной,  но  в  деталях  истории  не  совпадают.  Он  потерял   свою
возлюбленную - по этой версии ее звали Эвридика - и она ушла в великий рок
и великий ролл, куда последовал и он, чтобы разыскать ее и вернуть. Он шел
и пел - по одной из версий он был великим певцом - вместо того, чтобы идти
молча. Мифы всегда противоречат друг другу.
     Я спросил:
     - Как он мог пойти в великий рок и великий ролл? Это же сама смерть и
сама жизнь.
     - Он смог.
     - Он вернул ее назад?
     - Нет.
     Я посмотрел на старое лицо Ла Страшной и снова опустил голову  на  ее
колени.
     - Тогда он солгал. На самом деле он не ходил туда. Он  наверное  ушел
куда-то в лес, отсиделся там и придумал для оправдания эту историю.
     - Возможно, - сказала Ла Страшная.
     Я снова посмотрел вверх.
     - Он хотел ее вернуть. Я знаю,  он  хотел  ее  вернуть.  Но  если  он
упустил случай обладать ею, то он не смог возвратить ее. Поэтому я  думаю,
что он солгал. О своем походе в великий рок и великий ролл.
     - Вся жизнь - это ритм, - произнесла она, когда я  сел.  -  Смерть  -
разрушение ритма, синкопа перед возобновлением жизни, - она прикоснулась к
моему мачете. - Сыграй что-нибудь. Найди музыку!
     Я приложил рукоятку мачете ко рту, перекатился на  спину  и  заиграл.
Музыка рождалась с помощью моего языка, вылизывающего мачете,  и  дыхания,
врывающегося в нож. Звук появлялся где-то в моей груди, и  сначала  тихий,
он становился все громче и громче.  Я  закрыл  глаза,  чувствуя  и  ощущая
каждую ноту. Они вырывались из меня в ритме дыхания. Пальцы рук и ног  все
крепче сжимали мачете, вот-вот - и их сведет  судорогой,  сердце  учащенно
билось, готовое в танце выпрыгнуть  из  груди.  Звуки  молитвенного  гимна
затрепетали.
     - Чудик, когда ты был мальчиком, ты  обычно  отбивал  ритм  ногой  по
камню, создавал танец, барабанил. Стучи, Чудик!
     Я ускорил мелодию, подражая барабанному бою, и поднял звуки на октаву
выше, насколько позволяла длина рукояти.
     - Стучи, Чудик!
     Я потряс ногой и стал стучать ею по камню.
     - Стучи!
     Я открыл глаза. Музыка смеялась.
     Удар за ударом.  Трель  за  трелью,  и  Ла  Страшная  тоже  смеялась,
склонившись надо мной. Пот, выступивший  у  меня  на  затылке,  стекал  по
спине. Я отбивал ритм пятками и пальцами, устремив лезвие мачете к солнцу.
Пот выступил уже на ушах и струился по шее.
     - Бей, мой Ло Ринго! Играй мой Ло Орфей! - кричала Ла Страшная. - Ох,
Чудик. - Она хлопала и хлопала в ладоши.
     Потом, когда  музыка  утихла,  и  единственным  звуком  осталось  мое
дыхание, шелест листьев и журчание ручейка, она кивнула с улыбкой:
     - Теперь тебе можно погрустить.
     Моя грудь блестела от пота, живот поднялся и  стал  ровным,  пыль  на
ногах превратилась в бурую липкую грязь.
     - Ты теперь почти готов к тому, что  должен  сделать.  А  сейчас  иди
охотиться, пасти овец... и  побольше  играй.  Скоро  за  тобой  придет  Ле
Навозник.
     Все для меня остановилось. Дыхание и сердце тоже.
     - Л_е_ Навозник?
     - Иди, тебе надо развеяться перед путешествием.
     Испуганный, я  затряс  головой,  повернулся  и  бросился  от  пещеры.
Л_е_...



                                    3

                     Внезапно зверек выскочил из моего подола  и  бросился
                бежать - о, ужас - монстр, уродливый червь с  человеческой
                головой. - Где твоя душа, которую я могу оседлать.
                                                 Алоизиус Бертран "Карлик"

                     Подходите ЖИВО! Вы из поколения ПЕПСИ!
                                                    Ряд фраз. (Коммерция).

     ...Навозник!
     Через час я спрятался возле клетки. Но ни во дворе, ни поблизости  Ле
Навозника не было видно. Белокожий урод (я вспомнил, что его  извергла  из
своего чрева мать Увальня, после чего умерла), ползал возле энергетической
изгороди, пуская  слюни.  Он,  вероятно,  скоро  умрет.  Потом  я  заметил
по-идиотски смеющегося Грига. Он был Ла Григом, пока  ему  не  исполнилось
шестнадцать лет. Но что-то  -  никто  не  знал  генетика  это  или  нет  -
сломалось у парня в голове, и с его губ полился смех; он стал  смеяться  -
смеяться безостановочно. Его лишили звания Ло и  поместили  в  клетку.  Ле
Навозник, вероятно, находился в здании: раздавал  пищу,  лечил,  если  это
было нужно и убивал,  если  лечение  не  помогало.  Много  горя  и  ужасов
хранится здесь, и тяжело осознавать, что _о_н_и_ тоже люди.  Они  не  были
рождены с высоким званием, но все же они - люди. Даже Ло  Ястреб  понимал,
как тяжело работать в клетке.
     - Вы не _з_н_а_е_т_е_, что делали с  ними,  когда  я  был  мальчиком,
молодым Ло. Несколько из них умудрились сбежать из клетки, и вы не видели,
как они тащились из джунглей. Вы не читали жестоких  параграфов  указа  об
общей норме, от которых кровь стыла в  жилах.  Многим  людям,  которых  мы
сейчас называем Ла и Ло, пятьдесят лет назад не разрешили бы жить.  Будьте
довольны, что вы - дети более цивилизованного времени.
     Да, они были людьми. Но я давно задаюсь  вопросом  и  удивляюсь,  что
заставляет заботиться о них Ле Навозника?
     Я возвратился в деревню.
     Ло Ястреб разглядывал свой арбалет, подняв его над головой. Возле его
ног лежала куча стрел.
     - Как поживаешь, Ло Чудик?
     Я поднял стрелу ногой и повертел ее.
     - Уже поймал быка?
     - Нет.
     Я хорошо владел мачете. Был у меня и особый удар - моя гордость.
     - Пойдем, - сказал я.
     - Сначала присядь и отдохни.
     Пока я отдыхал, он закончил натягивать тетиву арбалета, принес второй
для меня, и мы спустились к реке.
     Вода в реке была желтой от ила.  Течение  было  сильным;  над  водой,
словно волосы, свисали папоротники и длинные стебли травы.  Мы  прошли  по
берегу около двух миль.
     - Что убило Челку? - спросил я наконец.
     Ло Ястреб присел на корточки и стал разглядывать бревно,  на  котором
виднелись следы от рогов.
     - Ты был там. Ты видел. Только у Ла Страшной есть какие-то догадки.
     Мы отошли от реки. Кусты ежевики царапали краги Ло Ястреба. Мне обувь
была не нужна: кожа у меня  крепкая,  ее  не  сравнить  например  с  кожей
Увальня или Маленького Джона.
     - Я ничего не видел, - сказал я. - Что предполагает Ла Страшная?
     С дерева сорвался большой белый ястреб и полетел прочь.  Челке  обувь
тоже была не нужна.
     - Что-то убило Челку, потому что она была неработоспособной.
     - Челка была работоспособной! Была!
     - Тише, тише, мальчик.
     - Она пасла стадо, - заговорил я, немного успокоившись. -  Она  умела
ухаживать за животными  и  понимала  их.  Опасности  миновали  ее,  а  все
прекрасное стремилось к ней.
     - Глупости, - сказал Ло Ястреб, перешагивая через грязную лужу.
     - Она без помощи жестов и слов перегоняла животных, куда  хотела  или
куда нужно было мне.
     - Этого вздора ты наслушался от Ла Страшной.
     - Нет. Я сам видел. Она могла передвигать животных, как гальку.
     Ло Ястреб начал говорить что-то еще, но  вдруг  запнулся,  как  будто
только услышал, что я сказал.
     - Какую гальку?
     - Гальку, которую она подняла и швырнула.
     - К_а_к_у_ю_ гальку, Чудик?
     И тут я рассказал ему ту историю.
     - ...И она использовала это свойство, - закончил я.  -  Она  охраняла
стадо, она охраняла его даже без меня.
     - Только сама не смогла уберечься,  -  сказал  Ло  Ястреб  и  зашагал
дальше.
     Мы пошли молча, только шепот листьев  нарушал  тишину.  Я  размышлял.
Вдруг:
     - Аааааааа... - три разных голоса.
     Листья взметнулись, и троица братьев Блой стремглав понеслась к  нам.
Один из них бросился на меня, и я  схватил  в  охапку  этого  бьющегося  в
истерике, рыжеволосого десятилетнего мальчишку.
     - Э-эй, ты уже здесь, - сказал я спокойно.
     - Ло Ястреб, Чудик! Там...
     - Успокойся, ты уже прибежал, - прибавил я, пытаясь уклониться от его
локтя.
     - ...там! Он топчет все и бьет копытами по камням... - Это где-то под
боком завопил другой из братьев.
     - Где там? - спросил Ло Ястреб. - Что случилось?
     - Там, где...
     - ...возле старого дома, недалеко  от  того  места,  где  провалилась
крыша пещеры в...
     - ...бык пришел сверху и...
     - ...он ужасно огромен и ходил...
     - ...он зашел в старый дом...
     - ...мы играли внутри...
     - Держись, - я поставил Блоя-3 на землю. - Где все это было?
     Они повернулись и указали на лес. Ястреб сжал свой арбалет.
     - Прекрасно. Вы, мальчики, возвращайтесь в деревню.
     - Скажи... - я поймал Блоя-2 за плечо. - Какой он величины?
     Он заморгал.
     - Не помнишь, - сказал я, - Тогда идите.
     Они посмотрели на меня, на Ло  Ястреба,  оглянулись  на  лес,  откуда
прибежали, и побрели к деревне.
     В молчаливом согласии мы с Ястребом  повернулись  и  пошли  по  следу
ребятишек, отмеченному сломанными ветками и сбитыми листьями.
     Бревно, раздробленное с одного конца,  лежало  поперек  тропинки.  Мы
перешагнули его и, продравшись сквозь кустарник, вышли на поляну.
     Тут валялось множество разбитых в  щепки  досок.  Пятифунтовые  балки
дома тоже были разбиты, и только одна из четырех выдержала.
     Соломенная крыша была сорвана и отброшена на ярд в сторону.  Когда-то
давно Кэрол выращивала в этом  саду  цветы;  ей  тогда  пришлось  покинуть
деревню. Мы шли вниз,  к  ее  бревенчатому  дому,  который  был  настолько
уютным, что... да, она там вырастила  живую  изгородь  из  таких  пушистых
оранжевых цветов, ну, вы знаете...
     Я остановился возле бычьего  следа,  впечатавшего  в  землю  ветки  и
листья. Моя нога свободно поместилась в оттиске. Два дерева на поляне были
вырваны с корнями. А другие два, побольше, - сломаны;  оставшиеся  от  них
"пни" были гораздо выше меня.
     Путь быка на поляне можно было легко  определить  по  вывороченным  и
разбросанным кустам и виноградным лозам.
     Ло Ястреб легкой походкой расхаживал по поляне, беззаботно размахивая
арбалетом.
     - Надо бы держаться поосторожней, - я рассматривал следы  разрушения.
- Бык, кажется, огромен.
     - Ты же не первый раз охотишься со мной.
     - Да, конечно. Но разъяренного быка нельзя надолго терять из виду.
     Ло Ястреб направился к лесу, и я пошел за ним.
     Пройдя десять шагов вглубь леса, мы услышали, как где-то  с  грохотом
упало дерево - тишина - потом снова упало дерево.
     - Конечно, если зверь такой большой, то он себе спокойно  разгуливает
по лесу, - сказал я.
     Снова затрещали деревья.
     Потом раздался душераздирающий рев.  В  нем  звучал  металл.  Ярость,
пафос и гром вырывались из  бычьих  легких  с  такой  силой,  что  дрожали
деревья.
     Мы крались под серебристо-зеленой листвой  по  прохладной  и  опасной
прогалине, шаг за шагом, осторожно переводя дыхание.
     Потом слева, среди деревьев...
     Он двигался скачками, сотрясая землю так, что  с  деревьев  осыпались
листья и ветки.
     Бык уставил на нас мутные, бурые, налитые  кровью  глаза.  Из  мокрых
черных ноздрей вырывался пар. Глазные яблоки громадины  были  больше  моей
головы.
     Он был очень величественен.
     Потом бык опустил голову, мотнул ею, сломал ветку и опустил свои руки
на землю - у него было две руки с ороговевшими пальцами, каждый толщиной с
мою руку - замычал, снова поднялся и запрыгал прочь.
     Ло Ястреб  выстрелил.  Стрела  пролетела  между  деревьями  и  попала
животному в бок. И великан с ревом умчался.
     - Бежим! - крикнул Ястреб и побежал за быком.
     И  я  помчался  за  этим  сумасшедшим   стариком,   побежал   убивать
прекрасного зверя. Мы карабкались по раздробленным камням ущелья (они были
целыми совсем недавно, когда я бродил здесь в послеполуденное  время.  Дул
ветерок, и в моей руке - рука Челки... на моем плече,  на  моей  щеке).  Я
спрыгнул вниз на дорогу и, поскользнувшись, растянулся  на  заросших  мхом
кирпичах, которыми была вымощена дорога. Мы побежали вперед и...
     Некоторые вещи настолько  малы,  что  их  трудно  увидеть.  Другие  -
настолько велики, что нужно  отойти,  удалиться,  чтобы  понять,  что  это
такое.


     Мы наткнулись на дыру в земле,  отверстие  около  двадцати  метров  в
диаметре. Под ним, вероятно, находилась пещера. Я не  знал,  что  и  здесь
появился такой пролом.
     Бык внезапно заревел из него, выдав свое местонахождение.
     Когда эхо затихло, мы подползли к осыпающемуся  краю  и  заглянули  в
пещеру. Внизу я увидел солнечные пятна на шкуре быка, вертящегося  в  яме.
Внезапно он выпрямился, ворочая глазами и размахивая волосатыми руками.
     Ло Ястреб отпрыгнул назад. Когти были всего  в  пятнадцати  футах  от
нас.
     - Похоже, этот тоннель ведет в пещеры, из которых вытекают родники, -
прошептал я. Перед чем нибудь величественным - только шепотом.
     Ло Ястреб кивнул:
     - Говорят, некоторые тоннели ведут на сотни метров вглубь,  некоторые
- на тысячи. А этот - один из самых больших.
     "Может ли он вылезти из ямы?" - глупый вопрос.
     С другой стороны дыры показалась рогатая голова и плечи быка. Там пол
пещеры был повыше, и бык надеялся выбраться наружу. Он посмотрел  на  нас,
пригнулся, замычал,  высунув  длинный  красный  язык,  покрытый  пеной,  и
попытался прыгнуть.
     Он не мог достать нас,  но  мы  отбежали  назад.  Над  краем  провала
появилась рука и стала шарить в поисках, за что бы зацепиться.
     Я услышал, как сзади закричал Ло Ястреб (я бегал  быстрее,  чем  он).
Обернувшись, я увидел, что рука поднялась над ним!
     Хлоп!
     Ястреб лежал  на  земле.  Рука  пошлепала  его  немножко  (_Б_у_м_  -
Б_у_м_! _Б_у_м_!), и пальцы заскользили вниз, обрушивая  за  собой  камни,
кирпичи и три маленьких деревца, вниз, вниз, вниз.
     Ло Ястреб не погиб. (На следующий день  мы  обнаружили,  что  у  него
трещина в ребре, но тогда было не до этого.) Он попытался приподняться.  Я
испугался  за  этого   придавленного   жука,   за   этого   пострадавшего,
пострадавшего ребенка.
     Я схватил его за плечи.
     - Ястреб! Ты...
     Он не слышал меня из-за рева быка в яме. Но поднялся, хлопая глазами.
Из его носа хлынула кровь, а руку он прижимал к раненой груди. Ло  Ястреба
просто отбросило ударом и, к счастью, важнейшие органы не пострадали;  его
только контузило.
     - Пойдем отсюда! - и я потащил его к деревьям.
     - ...нет, подожди, Чудик... - прозвучал его хриплый  голос  во  время
какого-то короткого затишья между ревом.
     Когда я подтащил его к дереву и прислонил к  стволу,  Ястреб  схватил
меня за руки.
     - Надо торопиться, Ястреб! Сможешь идти? Мы должны уходить. Я  понесу
тебя...
     - Нет, - дыхание с клекотом выходило из его легких.
     - Ну, пойдем, Ястреб. Шутки шутками. Но ты уже поохотился и бык  этот
намного больше, чем другие. Он, наверное, мутант, родившийся  в  пещере  с
высоким уровнем радиации.
     Он снова схватил меня за руку.
     - Мы должны остаться и убить его.
     - Ты думаешь, что он сможет вылезти наверх и причинить вред  деревне?
Он сидит в слишком глубокой яме.
     - Нет... - Ястреб закашлялся. - Да  где  бы  он  там  не  сидел...  Я
охотник, Чудик...
     - Посмотри на себя...
     - И я буду учить тебя охотиться, - он попытался сесть. - Только  тебе
придется выучить первый урок самостоятельно.
     - Ха?
     - Ла Страшная говорила, что ты готовишься к путешествию.
     -  О,  ради  бога...  -  я  искоса  посмотрел   на   него:   возраст,
самоуверенность и страдание отражались  на  этом  лице.  -  Что  я  должен
делать?
     Из ямы опять раздался протяжный рев.
     - Спускайся туда, выследи зверя и убей его.
     - Нет!
     - Это ради Челки.
     - Как это? - требовательно спросил я.
     Он пожал плечами.
     - Это знает Ла Страшная. Она сказала, что ты должен научиться  хорошо
охотиться.
     Потом он еще раз повторил эту фразу.
     - Я уже проверял свою смелость. Но...
     - Тут другие причины, Чудик.
     - Но...
     - Чудик, - он повысил голос. - Я старше тебя и знаю об  этом  больше,
чем ты. Бери арбалет и иди в пещеру. Иди.
     Я сел и  решил  все  обдумать.  Храбрость  -  очень  глупая  вещь.  И
удивительно, как это я боялся и уважал Ло Ястреба с самого детства.
     Снова раздался рев. Я встал, взял арбалет в руку, а мачете засунул за
пояс. Если совершать что-нибудь  глупое,  -  а  мы  все  это  когда-нибудь
совершаем, - то надо делать это смело и безрассудно.
     Я похлопал Ло Ястреба по плечу и направился к  яме.  С  той  стороны,
куда я подошел, стены провала были слишком крутыми. Я обошел  яму  и  стал
спускаться там, где спуск казался более пологим.
     В высоком потолке тоннеля было много трещин. Сквозь них на пол  падал
свет, там же, на полу, валялись ветви,  сухие  листья  и  все,  что  могло
упасть через щели в несколько дюймов шириной или просочиться  из  пещер  с
родниками, которые были на несколько футов ниже.
     Я подошел к развилке тоннеля, свернул налево, прошел в темноте  футов
десять и споткнулся. Удерживая равновесие,  пробежал  вперед  на  цыпочках
(вытянув руки вперед), по лужам и сухим листьям (они шелестели у меня  под
ногами), попал в луч света и приземлился ладонями и коленями на гравий.
     Грохот!
     Г_р_о_х_о_т_!
     Немного ближе.
     Г_р_о_х_о_т_!
     Я вскочил на ноги и выбежал из предательского  потока  света,  подняв
столб пыли. Кружась, она медленно осела.
     Я затаил дыхание. Вообще-то, пойти туда, на этот шум - а  он  утих  -
было несложно. Подними ногу, наклонись вперед, опусти ногу  вниз.  Хорошо.
Теперь подними другую, наклонись...
     Неожиданно впереди, ярдах в ста от меня, показался еще один  просвет;
до этого что-то очень большое заслоняло его.
     Т_р_е_с_к_!
     Т_р_е_с_к_!
     Т_р_е_с_к_!
     Х_р_а_п_!
     Ему хватило и трех шагов, чтобы оказаться рядом со мной.
     О_г_л_у_ш_и_т_е_л_ь_н_ы_й _т_р_е_с_к_!
     Я отскочил к стене и вжался в землю и корни. Но звук стал отдаляться.
     Я проглотил комок, подступивший к горлу и  отошел  от  стены.  Быстро
пошел вслед за ним под осыпающимся сводом. А потом и побежал. Шум раздался
справа.
     Я свернул в опустевший тоннель. До меня  доносился  скрежет:  тоннель
был таким низким, что рога быка задевали за потолок. При  каждом  движении
неповоротливых плеч громадины на пол сыпались камни  и  старые  прогнившие
листья.
     Вдоль стены тянулся каменный желоб, покрытый фосфоресцирующим илом. И
на спуске струйка воды превращалась в  пенящийся  поток,  который  обгонял
меня слева.
     Наверное, на одном из копыт быка была металлическая подкова; при беге
из-под его ног вылетали оранжевые искры, высвечивая мощную мохнатую  грудь
и живот.
     Нас разделяло