осил Интеб. Кормчий  кивнул,  он  глядел  вперед  и  не
отнимал руки от кормила.
   - Так мне говорили. Атланты любят приврать, но в этом, возможно, не лгут.
Той расщелины в скалах человек не в силах  пробить,  а  вот  канал  выкопать
можно, если есть время и люди.
   Прямой  словно  стрела  лежал   перед   ними   канал,   протянувшийся   к
поднимавшимся в глубине острова холмам. Города не было видно, однако впереди
в канале появился другой корабль. Заметив его, кормчий велел убрать весла  и
взял ближе к берегу.  Корабль  быстро  приближался,  наконец  стали  заметны
укрепленные на носу рога и яростно горящие глаза под ними. Ряды белых  весел
крыльями взлетали у бортов атлантской триремы длиной в  целых  сорок  шагов.
Словно сердце бил барабан, весла следовали за его ритмом. С каждого борта их
было не менее пятнадцати, трудно было даже сосчитать, пока корабль  скользил
мимо. Только впередсмотрящий с  любопытством  оглядел  гостей,  в  остальном
египетское судно словно оставалось невидимым.  Военачальники,  облаченные  в
великолепные бронзовые доспехи, украшенные самоцветами и эмалью, с  высокими
султанами на шлемах, не сочли необходимым обратить внимание на  гостей,  так
же поступили и жирные купцы: пересмеиваясь на корме под навесом, они держали
золотые чарки в пухлых пальцах, унизанных  перстнями.  Богатство  и  сила...
Высокая корма и могучее кормовое весло удалялись, и  лишь  пенный  след  еще
отмечал на воде путь корабля атлантов. Он  ушел  к  морю,  а  судно  египтян
закачалось на поднятой им волне.
   - Оттолкнитесь от берега, - завопил кормчий, и корабль вновь  тронулся  в
путь. - А теперь господин поймет, зачем нам нужно было спускать мачту.
   Впереди в склоне холма зияла черная  дыра.  Канал  исчезал  в  ней.  Дыру
заметили и гребцы: оглядываясь через плечо и перекрикиваясь, они  сбились  с
ритма.
   Потрясая над головой сжатыми кулаками, капитан завопил так, что и в шторм
было бы слышно по всему кораблю:
   - Эй вы, ублюдки, порождения безносых шлюх, блохи, прыгающие в  зловонной
шкуре протухшей на солнце падали! Следите за веслами, или я велю  содрать  с
вас ваши гнилые вонючие шкуры и сшить парус для моего  корабля.  Перед  нами
ход, пробитый в скале. Я плавал через него, он прямой и  узкий.  Следите  за
веслами, иначе вы их переломаете  или  натворите  чего  похуже.  Не  бойтесь
темноты, мы скоро выплывем на свет.
   Черная пасть поглотила корабль. Гребцам было страшно - уменьшаясь  на  их
глазах, вход в туннель отползал назад, унося с собой  свет.  Рокот  барабана
громом отдавался от скальных стен.
   Однако с кормы стоявшим там яркий круг выхода впереди был виден.  Кормчий
направлял корабль, криками подбадривая команду, однако и он умолк, когда эхо
превратило его голос в безумный хохот.
   Подземное  странствие  скоро  окончилось,  египтяне  выплыли   к   свету,
удивляясь собственным страхам - теперь, когда туннель остался позади.  Интеб
моргал, ослепленный солнечным светом,  но  сцена,  открывшаяся  его  глазам,
потрясла его, как и остальных.
   Они оказались в круглой, со всех сторон окруженной берегами  лагуне.  Тут
Интеб впервые понял, как непросто устроена Фера: она оказалась полой  внутри
горой, огромным древним вулканом, извергнувшим из сердцевины лаву,  так  что
океан мог заполнить образовавшуюся полость.  В  кратере  осталась  кольцевая
гряда - через нее-то и был пробит туннель. Ну а в самой  сердцевине  острова
лежала лагуна, невысокие берега полого  опускались  к  воде.  В  укрытой  от
ветров чаше благоденствовал виноград,  вверх  тянулись  зеленые  всходы.  За
высокими деревьями прятались богатые виллы  с  портиками  и  дома  победнее.
Посреди лагуны располагался остров,  от  него  во  все  стороны  расходились
мосты остров едва не заполнял всю лагуну, превращая ее в кольцевой канал. А
возле острова ряд за рядом  стояли  корабли  Атлантиды...  Их  было  слишком
много, не пересчитать. Триремы. Клювастые военные  корабли,  пузатые  купцы,
быстрые галеры. А за кораблями - исполненные суеты  доки,  склады..,  а  над
ними склон с цитаделью, которую Интеб лишь мельком сумел заметить с моря.
   Перед ним была метрополия, город царей Атлантиды. Гребцы опустили весла и
охали, движение корабля замедлилось Интеб ощущал тот же трепет и изумление,
что и эти простолюдины. Вверх по  склонам  конического  холма  разноцветными
волнами поднимались трехэтажные кубические дома.  Фасады  их  были  украшены
синими, белыми, красными изразцами: даже голова кружилась от пестроты  -  их
перемежали  горизонтальные  полосы  драгоценных  металлов,  искрились  белые
купола. Но все они только составляли подножие дворца, царившего на  вершине
огромное сооружение сияло на солнце богатым убранством. Ослепительно красные
колонны, сужавшиеся книзу в стиле атлантов, ряд за рядом прикрывали таящиеся
за ними лоджии. Крыша и величественный портик входа украшены были громадными
эмблемами в виде бычьих рогов, сверкавших кровавым металлическим блеском. Их
покрывал орихалк - благородный сплав меди и золота.
   - Кто вы и что нужно вам здесь? - на скверном египетском обратился к  ним
хриплый голос. - Отвечайте!
   Интеб  поглядел  через  борт  на  лодку  с  портовой  стражей,  незаметно
подобравшуюся, пока они  разглядывали  город.  Над  веслами  гнулась  дюжина
гребцов. На высокой корме стояли воины в броне  и  наколенниках,  а  с  ними
чиновник в белом запачканном плаще. Бронзовый обруч на шее служил знаком его
должности, однако  металл  едва  не  полностью,  прятался  за  густой  седой
бородою.  Лысое  темя  его  побагровело  от  солнца,   чиновник   прищуривал
единственный глаз, на месте второго была едва зажившая рана. Он открыл  было
рот, но Интеб заговорил первым, приблизившись к борту так, чтобы видны  были
золотые  браслеты  и  драгоценные  камни.   Он   слыхал   в   Микенах   речь
рабов-атлантов, да и говор их напоминал микенский, поэтому  Интеб  заговорил
на этом языке.
   - Я - Интеб из дома Тутмоса III, фараона Верхнего  и  Нижнего  Египта.  Я
пришел сюда по его велению, чтобы передать слова фараона вашему господину. А
теперь ты говори.
   В последней фразе ощущался уже легкий гнев, и он возымел нужное действие.
Человек на палубе униженно пригнулся, насколько это  позволяли  ему  размеры
суденышка, стараясь при этом глядеть вверх.
   - Добро пожаловать, добро пожаловать, господин, в наши воды  к  священным
пределам, ко дворцу Атласа, царя Атлантиды, властителя Феры и Крита, Милоса,
Коса и Астипалеи, и всех островов в пределах дня пути под  парусом,  и  всех
кораблей в этой гавани. Если соблаговолишь последовать  за  мной,  я  отведу
твой корабль к пристани.
   Он что-то пробормотал гребцам, лодка рванулась вперед, египетский корабль
медленно следовал за нею. Они обогнули остров и направились, как показалось,
к другому туннелю. И  только  оказавшись  внутри,  поняли,  что  канал  этот
прорублен в земле и перекрыт сверху  тяжелыми  бревнами.  Сквозь  квадратные
люки над головой низвергались столбы света. Кормчий показал вверх.
   - Все продумано для обороны. Там вверху  -  у  самого  края  -  громадные
камни. Только попробуй пробраться здесь на корабле -  потонешь  с  дыркой  в
дне.
   Этот подземный  переход  оказался  короче  первого,  выход  из  него  был
неподалеку. Слышно было, как над головой грохочут колесницы, стучат  копыта,
топают ноги. А потом перед ними  открылось  новое  кольцо  воды,  окружавшее
остров в самом центре Феры. Корабль причалил у пристани - там,  где  в  воду
спускались  огромные  ступени  из  красного  и  черного  камня.   Над   ними
располагался деревянный навес. Выкрашен он был в ярко-красный цвет, в центре
располагались два позолоченных бычьих рога, подобных тем, что украшали крышу
дворца. Интеб заметил на берегу ряды воинов и носилки, понял,  что  весть  о
его прибытии  опередила  его  когда  были  брошены  причальные  канаты,  он
заговорил с кормчим:
   - Пусть рабы поднимут на пристань дары фараона и  понесут  их  следом  за
мной. Не выпускай на берег сразу более половины твоих людей. Если тебе нужны
вино и женщины, пусть на корабле знают, где тебя найти.
   - Долго ли мы пробудем здесь?
   - Не знаю. Несколько дней. Я пошлю к тебе вестника, когда  настанет  пора
отправляться.
   Едва Интеб ступил на землю, взвыли рога, подобно вою бога бычьих лягушек
стон их мешался с грохотом огромных деревянных барабанов, на  торцы  которых
были натянуты бычьи шкуры. Ему кланялись, а потом повели к паланкину, восемь
рабов подняли носилки, едва  он  уселся.  Они  поднимались  по  извивающейся
дороге. Шесты натирали плечи рабам,  на  коже  выступил  пот,  но  Интеб  не
замечал этого. Он разглядывал людей и город,  столь  отличающийся  от  всех,
которые доводилось ему видеть. Фивы  были  величественнее  -  но  на  другой
манер. Здесь, в Атлантиде, цвета, поражая взор, сталкивались друг с  другом,
над белыми стенами среди ослепительной зелени перепархивали птицы. В этих же
буйных зарослях обитали и другие существа: мартышки  с  голубоватой  шерстью
восседали на крышах и портиках. Интебу приходилось  уже  видеть  этих  столь
напоминающих человека тварей, только животных  подобного  цвета  он  еще  не
встречал. Откуда это атланты их взяли? Были и другие животные.  Ослы  возили
грузы, из открытых окон  выглядывали  кошки.  Самыми  интересными  оказались
слоны, запросто разгуливавшие повсюду. Они  совершенно  не  были  похожи  на
знакомых ему африканских боевых слонов - здешние толстокожие были  ростом  с
лошадь,  шкура  их  была  значительно  светлее.  Люди   расступались   перед
животными, кое-кто прикасался к ним - ради счастья и благословения.
   Потом они оказались уже на  самой  вершине  холма,  могучие  белые  стены
акрополя величием своим ничем не уступали египетским. Как только кресло  его
опустилось  на  мостовую,  массивные  бронзовые  двери  распахнулись,  перед
Интебом склонились царские слуги в синих одеждах.
   Он вступил в  просторный  зал  с  колоннами  вдоль  стен,  возле  которых
выстроились  эбеново-черные  стражи-нубийцы  -  вывезенные  из   Египта,   -
облаченные в леопардовые шкуры, с копьями в могучих руках. Потом был  другой
огромный зал, заканчивающийся широкой  лестницей.  Повсюду  царил  полумрак,
только  небольшие  окна  над  головой  пропускали  рассеянный  свет.  Издали
доносился напев, пахло благовониями, тишину залов  нарушали  только  тяжелые
шаги рабов, несших дары за Интебом. Египтянам встречались узкобедрые мужи  в
облегающих тело коротких одеяниях, они  разглядывали  Интеба  с  не  меньшим
любопытством, чем он их. На фресках,  покрывающих  стены,  такие  же  юноши,
опираясь на рога нападающих быков, взлетали над ними в  воздух.  Их  сменяли
изображения странных рыб и  многоруких  спрутов,  раскачивающихся  подводных
трав,  затем  -  цветов  и  птиц.  Были  в  залах  и   женщины,   столь   же
привлекательные, как и мужчины на них были  длинные  многоярусные  юбки  из
пестрых тканей, крошечные шляпки украшали сложные и высокие прически,  соски
округлых нагих грудей были выкрашены синей краской. Некоторые  из  них  были
облачены для охоты - место царской ловли знали все, должно быть, туда они  и
направлялись:  невысокие,  охватывавшие  голень  кожаные  сапоги  были  ярко
раскрашены, короткие зеленые юбки оканчивались выше колена, широкие  кожаные
пояса с бронзовыми нашлепками удерживали их у груди. С  плеч  спускались  на
грудь  перекрещивающиеся  перевязи.  Плечи  женщин  оставались  обнаженными,
подобное облачение лишь подчеркивало красоту грудей,  привлекая  внимание  к
ним. Интеб же нашел в подобных одеяниях нечто отталкивающее. Потом вновь был
яркий свет, они вступили на открытый мегарон - в сердце дворца.
   Весть о прибытии Интеба  успела  достичь  царя  Атласа,  восседавшего  на
высоком алебастровом троне у дальней стены с фреской за очагом,  -  он  явно
только что правил суд. Чиновники с глиняными  табличками  поспешно  покидали
мегарон,  а  вооруженные  стражи  выталкивали  человека  в  колодках.  Интеб
отступил в тень,  выжидая,  пока  восстановится  порядок,  дабы  войти,  как
подобает мужу его ранга, выступающему от  имени  самого  властелина  Египта.
Колодник был наг, за исключением повязки на бедрах, его покрытое  запекшейся
кровью тело было сплошь покрыто синяками. Один из стражей ткнул его в  спину
рукоятью меча, тот споткнулся, а  затем,  оглянувшись,  бросил  ругательство
через плечо.
   Ошеломленный Интеб замер на месте.
   Перед ним был Эсон, сын Перимеда, наследник микенского трона.
   Второй раз страж ударил уже покрепче,  и  осевшее  тело  Эсона  торопливо
выволокли из атриума.

Глава 4

   - Отличное вино, мой дорогой Интеб, - проговорил царь  Атлас,  похлопывая
египтянина по руке, словно в знак подтверждения  собственных  слов.  Толстые
белые, похожие на мясные колбаски пальцы царя были украшены перстнями. - Оно
родом с южного  склона  прямо  за  Кноссом.  Чтобы  получить  этот  глубокий
пурпурный цвет и неописуемый аромат, мехи вымачивают в  винном  соусе.  Вино
следует разбавлять десятью частями воды - настолько оно крепко.
   Высокую амфору в половину человеческого роста осторожно наклонили,  чтобы
неторопливая струя вина, вытекая, не прихватила  масла,  которым  вино  было
залито сверху, чтобы предохранить от воздуха. Золотую  чашу  с  великолепной
чеканкой - сценами ловли диких быков - налили не до  верха.  Один  из  рабов
склонился над нею с губкой, промокая золотистые капельки  оливкового  масла.
Только после этого чашу поставили на низкий  стол  рядом  с  Атласом.  Чтобы
почтить гостя, сидевшего по правую руку от него,  царь  сам  долил  холодной
воды, а потом наполнил кубок Интеба пригубив, тот кивнул.
   - Превосходное вино, царственный Атлас, вдвойне превосходное, когда пьешь
его из твоих рук.
   - Я пошлю его фараону. Десять амфор..,  нет,  двадцать  -  большее  число
обладает и большей силой.
   Довольный собою, - Атлас  кивал,  улыбался  и  потягивал  вино.  Огромная
расплывшаяся туша. А в молодости -  Интеб  знал  это  -  был  ведь  отважным
моряком, провел свой корабль до Золотого Рога и  дальше  в  Восточное  море,
потом вверх по Истру... Там деревья росли так тесно и  близко,  что  ветвями
своими закрывали небо. Люди в этих  лесах  воевали  каменным  оружием,  были
покрыты шерстью,  у  них  росли  звериные  хвосты..,  по  крайней  мере  так
говорили. И если прежний воин еще прятался где-то внутри этой глыбы мяса, об
этом теперь ничто не свидетельствовало.  Складки  мертвенно-бледной,  как  у
утопленника, плоти сползали на шею и руки. На голове царя не было ни волоска
- словно у бритого жреца, не было даже бровей и ресниц, глаза же,  утопавшие
в жире, поблескивали сине-зелеными  огоньками.  Губы  царя  улыбались,  хотя
глаза оставались холодными. Растянутые в улыбке накрашенные  губы  открывали
черный рот, в котором торчали редкие бурые пеньки, оставшиеся  от  зубов.  В
довершение всего боги лукаво пометили этого человека: шею  и  одно  ухо  его
покрывало воспаленное красно-пурпурное  пятно:  к  счастью,  багровая  левая
сторона лица царя не была обращена к Интебу, сидевшему справа. Должно  быть,
в годы юности царь действительно был одним из храбрейших - иначе  как  можно
выжить со столь многочисленными признаками немилости небес. В Египте его  не
оставили бы в живых, даже родись он среди  благородных:  таких  сразу  после
рождения отдавали водам  Нила,  дабы  священнейшие  из  крокодилов  пресекли
неугодную богам жизнь.
   - Расскажи мне о Египте, - проговорил  Атлас,  искоса  бросив  на  Интеба
лукавый взгляд.
   Интеб приложился к вину и причмокнул губами в знак  удовольствия.  Думать
приходилось быстро. Не следует полагать, что этот царь, налитый белым  салом
словно жертвенный боров, допустил, чтобы и разум его тоже заплыл жиром. Ведь
он правил морской империей уже три десятилетия. Такое бывало нечасто. Что-то
он знал, о чем-то догадывался, а значит, правда позволит  наилучшим  образом
скрыть свои мысли. Интеб  не  был  новичком  в  дворцовых  интригах,  и  его
радовала возможность вновь окунуться в  них  после  лет,  проведенных  среди
варваров.
   - Мне почти не о чем рассказывать, царственный Атлас,  я  странствовал  и
много месяцев не видел дома.
   - В самом деле? Весьма интересно. Расскажи мне о твоих путешествиях.
   - Они скучны, о царь: по большей части это были варварские страны.
   - Расскажи же, удовольствие и интерес гостят повсюду. Терпкие вина хороши
на охоте, только что убитый вепрь лучше, когда  его  жарят  над  костром.  -
Взгляд холодных  глаз  вновь  обратился  в  сторону.  -  Разве  мальчишки  с
округлыми задами не столь же хороши в диких  странах?  И  девки  с  толстыми
животами и большими грудями?
   Подцепив кусок мяса золотой вилкой, Интеб окунул  его  в  острый  соус  и
принялся жевать. Придется говорить правду.., ее не избежать.
   - Большую часть этих долгих месяцев, царь, я провел в скалистых  Микенах,
выполняя повеление фараона.
   - Строил им стены, Интеб, чтобы воевали с нами, атлантами?
   Знает, понял Интеб, и пытается подловить.
   - Нет, великий Атлас, кому же по силам воевать с Атлантидой,  что  правит
над морями и берегами всюду, где пожелает? Разве опасно для  вас,  атлантов,
это жалкое племя, гнездящееся на прожаренной солнцем скале? Их жалкие  стены
годятся, только чтобы воевать с другими  ничтожными  племенами,  обитателями
деревень. Вижу, что ты, царь, обо всем уже знаешь. У тебя глаза бога Гора.
   - Не глаза, Интеб, шпионы,  которых  можно  купить  за  козий  помет.  Ты
удивишься, узнав об их россказнях.
   - После великолепия твоего двора меня уже нечем удивить, - отвечал Интеб,
склоняя голову. Атлас расхохотался  и  протянул  руку  к  истекающему  медом
жареному цыпленку.
   - Интеб, твоему фараону хорошо служат. Мне бы хотелось, чтобы  и  у  меня
были столь же верные слуги. - Одним движением он разодрал  тушку  пополам  и
принялся жевать. - Перимед умеет жалить как овод. - Изо  рта  царя  вылетали
кусочки мяса, мед стекал по подбородку. - Твой  фараон  поступил  мудро,  он
купил царька высокими стенами и воротами, которые пришлось  возводить  рабам
микенцев. И корабли Перимеда теперь не опасны египетским берегам.
   - Но ведь они не опасны и водам, где властвует Атлантида?
   - Конечно, нет. Я не сказал, что царь глуп. Потому твои труды в Микенах и
не беспокоят меня. Впрочем, я не сомневаюсь, что ты хорошо  омылся,  оставив
эту зловонную яму...
   - И умастил себя благовониями, а одежду, которую запачкал среди микенцев,
сжег прежде, чем предстать перед могущественным Атласом.
   Оба расхохотались, и Интеб ощутил облегчение, однако продолжал  держаться
настороже. Там, в глубинах развалившейся перед  ним  жирной  туши,  все-таки
прятался юный Атлас, кормчий  и  воин,  и  присутствие  его  выдавал  только
холодный взгляд царя. И теперь былой витязь вооружен был лучше, чем  прежде,
не одной силой рук: мегарон  дворца  источал  запах  интриги..,  слабый,  но
вполне различимый. Богатые купцы и  судовладельцы  раскинулись  на  каменных
скамьях, покрытых подушками, возле стен зала. Над ними резвились на  фресках
дельфины, перед ними стояли столики с угощением.., они ели  и  пили,  громко
перекликались. И были настороже. Как львы,  отдыхающие  после  охоты,  после
убийства, готовы были они в любой момент прыгнуть  на  жертву.  А  пока  они
говорили, внимательные глаза не знали покоя, чтобы не  пропустить  ничего..,
все время возвращаясь к расплывшейся  на  троне  возле  стены  туше  Атласа,
средоточию их интересов.
   Главный  писец  из  архивов  читал  царю  список  поступлений  в  царские
кладовые, громко, так, чтобы слышали все. В Атлантиде  не  было  придворного
поэта, но зато писцы составляли хроники увеличения ее богатства.
   - ..и три кувшина, шесть котлов с треножниками, и  три  сосуда  с  вином,
масло, ячмень, оливы, фиги, запас пшеницы, домашний скот, вино  и  мед:  все
это дары могучего Маттиса, к