ым днем будет становиться все  ярче  и
ярче, пока потоки расплавленного серебра и  ртути  не  начнут  извергаться
фотонным фонтаном.
     Или пока страх...
     Но об этом хотелось не думать.
     По крайней мере пока.





                                Гарм ВИДАР

                              ИМЯ ИМ - ЛЕГИОН...




     Он вошел в лифт и  нажал  кнопку  первого  этажа.  Двери  с  грохотом
закрылись, кабина лифта мелко затряслась, словно объятая приступом малярии
и нехотя стала падать...
     На мгновение у него перехватило дыхание, ему  вдруг  показалось,  что
кабина действительно падает. Он еле удержался, что  бы  не  нажать  кнопку
экстренной остановки.
     "Ерунда!" - он самоуверенно усмехнулся ловя собственное  отражение  в
зеркале, укрепленном на боковой стене лифта. - "Погибнуть столь банально -
это не в моем вкусе!"
     Лифт мягко затормозил, и двери со скрежетом распахнулись.
     "Ха!" - злорадно подумал он, криво ухмыляясь. - "Вот вам всем!!!"
     Он шагнул вперед и вдруг резко остановился. Чуть  левее,  полускрытый
промозглым  сумраком  плохо   освещенного   подъезда,   стоял   совершенно
невзрачного вида мужчина и неуверенно улыбался.
     - Вы ведь, Айвен Чен?! - спросил мужчина  тихим  бесцветным  голосом,
как-то по особенному близоруко щурясь при этом.
     - Да, - сказал  Айвен  холодно,  немного  сожалея,  что  отпустил  на
сегодня телохранителя. - Чем могу служить? (Щасс!!! Прямо так и начну.)
     - Я... собственно, - пробормотал  мужчина,  -  я  приходил  к  вам  в
редакцию... на днях... рукопись...
     Айвен тут же потерял всякий интерес к происходящему.  По  инерции  он
отчужденно поинтересовался:
     - Так что там за рукопись?
     - Вы ее прочли?
     "Наглец!" - Айвен не глядя на спрашивающего, брезгливо поджал губы  и
холодно процедил:
     - Рукопись, естественно  в  работе.  О  своем  решении  редакция  вас
известит.
     - Значит вы ее еще не читали? - как-то облегченно произнес мужчина. -
Тогда, вы ведь не будете возражать если я ее заберу?
     Айвен  впервые  с  интересом  глянул  на  столь  забавный   экземпляр
человеческой породы.  Абсолютно  невзрачный  тип!  Только...  Черт!  Такое
ощущение, что  Айвен  где-то  его  уже  видел.  Ну  конечно!  Наверняка  в
редакции, когда этот жалкий тип принес  свою  рукопись.  Как  же  они  все
осточертели!!!
     - Я пойду тогда, - почти робко спросил мужчина, - а через  пару  дней
загляну снова и заберу рукопись...
     - Приемные дни в редакции - вторник и пятница, с 14 до 16,  -  нехотя
пробурчал  Айвен,  а  затем  твердой  уверенно  походкой  прошествовал   к
припаркованной у дома машине.


     Выруливая со стоянки Айвен Чен полностью выбросил  из  памяти  мелкий
досадный эпизод и, подкатив к редакции, вошел в здание в самом  прекрасном
расположении духа. Правда у лифта он задержался в нерешительности, но  тут
же самоуверенно улыбнувшись вошел в  кабину  и  нажал  кнопку  этажа,  где
располагался его кабинет.
     В своем кабинете главный редактор журнала "Шаровая молния" Айвен Чен,
сев за стол и перекладывая бумаги, случайно наткнулся на потертую папку:

                              Дон Сендвич
                           ЗОЛОТАЯ  МАНИПУЛА
                            повесть-хроника

     Буквы были написаны от руки и рука при  написании  явно  подрагивала.
Строчки вышли неровными и общее впечатление было  такое,  будто  неведомый
Дон  Сендвич  надписывал  Папку  на  ходу,  поспешно  и  похоже   накануне
хорошенько выпив для храбрости.
     Айвен брезгливо ухмыльнулся:
     "Вот уж, воистину, повесть хроника. Хорошо хоть, что не всех хроников
тянет к перу".
     С отвращением поддев ногтем обложку Айвен лениво раскрыл рукопись...


     "...легионер Ирвин Ч. был одним из  основателей  "Золотой  манипулы".
Доступ в ее ряды изначально был крайне ограничен и с течением времени,  по
мере того, как легионеры  старели,  одновременно,  при  активной  взаимной
поддержке, захватывали ключевые посты в  курируемой  области,  ограничения
становились все жестче и жестче.
     Со временем философия и деяния легионеров канонизировались, а чужаков
перестали пускать вовсе..."


     - Паскуда! - Айвен Чен в ярости  отшвырнул  папку  на  край  стола  и
поспешно придвинул к себе телефонный аппарат. - Фридрих?! Это  Айвен.  Мне
нужно срочно с тобой увидеться. Хорошо. Через час в "Орфее".
     Айвен швырнул трубку и яростно побарабанил пальцами по столешнице.
     Папка притягивала взор, словно позорное пятно в прошлом. Айвен  вновь
поддел ногтем обложку и перелистнул пару листов.


     "...пришедшие к власти на гребне новаторского  обновления,  легионеры
замкнув кольцо круговой поруки, умудрились превратить свои идеи  в  догму.
Фетишизируя свое служение  ремеслу  они  фактически  образовали  культовую
систему ценностей, на базе которых возникла новая  религия.  Еще  недавние
реформаторы превратились в сектантов.
     Со  временем   служение   делу   практически   трансформировалось   в
отправление культа, все чаще и чаще принимавшее уродливые формы.
     Еще  недавнее  простое   замалчивание   неукладывающегося   в   рамки
культивируемых  цеховых  правил,  переросло   в   неприкрытую   травлю   и
уничтожение, как мыслей, так и их носителей.
     Над происходящим нависла тень инквизиции...
     А за всем этим стоял негласный магистр Ирвин Ч..."


     Айвен вновь отшвырнул папку.
     - Так. Интересно, - Айвен зло прищурился, -  из  какой  же  это  щели
потянуло сквознячком?


     Через час Айвен решительно входил  в  двери  небольшого  ресторанчика
"Орфей".
     Фридрих был на месте.
     - Вот полюбуйся!  -  процедил  Айвен  усаживаясь  за  стол  и  швыряя
Фридриху злополучную папку.
     - Это что,  твой  очередной  гениальный  опус?  -  криво  ухмыльнулся
Фридрих.
     - Ты чем скалиться, лучше открой!
     Фридрих лениво распахнул папку и наугад вытащил один из листков.


     "...одна из наиболее мрачных фигур, входящих в Золотую манипулу, это,
конечно,  Дитрих.  И  не  только  потому,   что   отличается   болезненным
пристрастием к черному цвету, а и потому,  что  является  непосредственным
экзекутором. И как любой исполнитель, в отличии от людей  Благословляющих,
особенно бросающийся в глаза своими деяниями. Человек, выходящий на сцену,
когда обычная политика информационной блокады  оказывается  неэффективной.
Человек, который нейтрализует нежелательный  источник  возмущений.  Черный
Дитрих..."


     - Интересно, - Фридрих пожевал бесцветными  губами  и  вложил  листок
обратно в папку, машинально поправив черный  блестящий  галстук.  -  Досье
собираешь?
     - Дурак! - резко сказал Айвен, - это мне принесли в редакцию два  дня
назад. Да ты полистай, полистай...


     "...отдельного внимания  заслуживает  процедура  "Проклятия",  своими
корнями уходящая то ли в заседание  закрытого  клуба,  то  ли  в  светские
беседы о ремесле, во время дружеского ужина.
     Пройдя через пик своего извращенного развития, когда во  время  дикой
оргии образчик, вызвавший особое раздражение, предавался  огню,  процедура
Проклятия превратилась  в  особо  изощренный  ритуал,  когда  к  изысканно
сервированному столу подают не только деликатесы,  но  и  идеи,  а  иногда
возможно... и самого автора..."


     Фридрих осторожно закрыл папку. Глаза  его  превратились  в  узенькие
щелки, и он  едва  уловимым  движением  провел  бледно-розовым  языком  по
бесцветным губам:
     - Кто?
     Айвен покачал головой:
     - Я его не знаю. Он первый раз всплыл на моем горизонте.
     - Это невозможно, - свистящим шепотом просипел Фридрих,  -  тогда  он
подставное лицо, и ты должен сам понимать, что за ним  стоит  кто-либо  из
наших. А это тоже невозможно! С другой стороны:  не  смотря  на  некоторую
абсурдность отдельных высказываний... Но ты ведь его видел?!  Как  минимум
дважды!!!
     - Да. Но, - Айвен покачал головой, - если бы я его встретил снова, то
в толпе - не узнал.
     - Он собирается тебя навестить?
     - Да. Через два дня.
     - Хорошо, - криво ухмыльнулся Фридрих, - это я беру на  себя.  Но  до
этого необходимо собрать наших на какую-нибудь неофициальную вечеринку.  Я
постараюсь осторожно прозондировать почву.
     - Только без этих твоих  штучек,  -  брезгливо  поморщился  Айвен,  -
все-таки это не... какие-нибудь... посторонние.
     - Не беспокойся, все будет тихо-скромно... по  семейному.  -  Фридрих
вновь провел кончиком бледного языка по едва заметной блеклой полоске губ.
- И все же интересно, какая падла умудрилась пустить шорох?!
     - Фридрих! Сколько можно  повторять,  -  опять  брезгливо  поморщился
Айвен, - неужели всего богатства языка...
     - Ладно-ладно, - хмыкнул Фридрих, - "мы авангард культуры", "писатель
живет во имя читателей", "писатель - честь, ум и совесть нашей эпохи"...
     - Ты напрасно иронизируешь, - раздраженно буркнул Айвен,  -  но  хоть
слова ты мог бы подбирать менее вульгарные.


     "...клановость такой организации как Золотая манипула привела к тому,
что легионеры культивируемую лексику возвели  в  ранг  святыни,  превратив
официально используемый язык в мертвое наречие, почти не имеющее  связи  с
живым языком.
     Отступление  от  догматических  норм  неофициально  стало   считаться
святотатством, а официально было объявлено несуществующим.
     Но насилие над формой было еще не вершиной власти  легионеров.  Вслед
за формой пришел черед содержанию. Контроль и  всеобщая  стандартизация...
Власть над мыслью.  Абсолютная  власть  Власть  доведенная  до  абсурда...
Власть абсурда..."


     -  Ублюдок!  -  прошептал  Айвен  побелевшими  губами,  глядя   вслед
удаляющемуся разболтанной походкой Фридриху. И совершенно не понятно  было
к кому относиться столь емкая характеристика,  то  ли  к  автору  "Золотой
манипулы", то ли к собрату... легионеру.


     На следующий вечер в банкетном зале ресторана  "Орфей"  на  дружеский
фуршет собрались, накануне извещенные Айвеном, главы различных  курируемых
областей Аппарата Информационного Управления.
     Двенадцать человек, по традиции носящих звание Главного Редактора,  и
семеро  приглашенных  из  ближайших  сподвижников,  а  так  же   некоторое
количество дам, к Аппарату Информационного  Управления  отношение  имевших
весьма косвенное.
     Айвен брезгливо морщась окинул  холодным  взглядом  банкетный  зал  и
фланирующую вдоль стола публику. Вот стоит мрачно уставившись в полупустой
бокал писатель Глоссер - официальный апологет Языка. Любая  опубликованная
им фраза  тот  час  тиражируется  услужливыми  подмастерьями  -  навязчиво
вбивается в общественное  сознание  как  Объективная  Закономерность.  Тем
более, что рядом стоящий с ним желчно ухмыляющийся лысый мужчина -  критик
Зурих  -  зорко  следит   за   неукоснительным   соблюдением   Объективной
Закономерности,  предавая  анафеме  всякого  рискнувшего  хотя   бы   лишь
усомниться...
     Рядом с Зурихом покачиваясь стоит уже слегка перебравший  поэт  Би-Би
Орл, стремительно подливающий в лирический  костер  своей  души  рюмку  за
рюмкой. Злые языки, до которых еще не добрался Фридрих,  пытаются  посеять
крамолу - намекая, что свое поэтическое вдохновение Би-Би Орл  черпает  из
бочки, нанизывая слова в своих бессмертных строчках на призрачный стержень
алкогольного помутнения, иногда ставя при этом в тупик даже самого Зуриха,
в обязанности которого входит разъяснять для  не  посвященных  ту  глубину
Истины, что сокрыта в игре Великих Ассоциаций.
     Под стать поэту, рьяному почитателю Бахуса, редактор  журнала  "Новая
Информация" Горм К. Гормик, кроме  букета  пороков  присущих  Би-Би  Орлу,
обладающий еще и фантастической тягой к противоположному  (слава  богу!!!)
полу, в данную минуту решающий непосильную задачу выбора: между  очередной
рюмкой и очередной же юбкой.
     Айвен зло прищурился, на память пришли строки...


     "...убив Язык, легионеры спровоцировали  возникновение  непреодолимой
пропасти между Словом и Делом. Насильственно внедряя стандарт  мышления  и
функционирование согласно стандарта, они совершенно  неожиданно  для  себя
добились обратного - реализовав власть над поступками они утратили  власть
над чаяниями. Сформировав  Законы  Стандартного  Мышления,  подкрепленного
канонизированным   Словом,   действия   легионеров   невольно    послужили
катализатором в  формировании  тайной  субкультуры  -  Языка  Подсознания,
официально  игнорируемого,  а  неофициально   -   жестоко   преследуемого.
Агрессивное игнорирование - так можно  охарактеризовать  политику  Золотой
манипулы по отношению  к  случайно  порожденной  мутации  их  собственного
метода - метода Информационного Осеменения, опоэтизированного окостенелыми
ортодоксами феномена..."


     Айвен властно кивнул Фридриху, черной  тенью  скользившему  по  залу,
Фридрих тут же изменил траекторию и приблизился к Айвену.
     - Ну? - одними губами произнес Айвен.
     - Пока ничего, - покачал головой Фридрих.
     - Кто эти семеро?
     - Ты же знаешь  -  около  каждого  Главного  Редактора  вечно  вьются
всевозможные  фавориты  и  прилипалы.  -  Фридрих  достал   сигарету,   но
закуривать не стал, а принялся яростно ее разминать. -  Народец,  конечно,
разношерстный, но в основном это упрощенные копии своих патронов. Часть из
них  далеко  не  так  проста,  как  кажется,  и  со  временем,   возможно,
благополучно подсидит своего обожаемого сюзерена... Если  конечно  мы  это
позволим.
     - Насколько стабильна эта... группа? -  Айвен  поморщился,  рыться  в
этом грязном белье не было никакого желания.
     - Численность этих... Допущенных более  менее  стабильна,  -  Фридрих
ухмыльнулся и наконец закурил. - Попасть  в  число  Допущенных  достаточно
трудно, а уйти  -  еще  труднее.  В  настоящий  момент  группа  Допущенных
насчитывает что-то около восемнадцати человек, -  Фридрих  хмыкнул,  -  по
полтора Допущенного на каждого Главного Редактора.
     - Я при  себе  никого  не  держу!  -  раздраженно  буркнул  Айвен.  -
Е_с_л_и_, _к_о_н_е_ч_н_о_, _н_е _с_ч_и_т_а_т_ь _т_е_б_я_!
     - Я в курсе. Но обычно... Только Би-Би Орл не имеет на данный  момент
сателлитов  -  у  него  с  годами  вырисовалась  ярко   выраженная   мания
преследования.
     - На что ты намекаешь? - зло прищурился Айвен. - Ты  хочешь  сказать,
что у меня тоже...
     - Я ни на что не намекаю, - поспешно сказал Фридрих.  -  Я  прекрасно
понимаю,  что  то  бремя,  которое  ты  на  себе  тащишь,   не   позволяет
размениваться на всякие мелочи.
     Айвен подозрительно покосился на Фридриха, но  на  его  бледном  лице
лежала печать абсолютной невозмутимости.
     - Ладно, - буркнул Айвен, - составь  мне  список  лиц  примкнувших  к
группе Допущенных за последние три-четыре месяца.
     - Ты думаешь, что кто-то из них...
     - Ну, не из нас же?! - раздраженно рявкнул Айвен.
     -  Кто  знает,  -  осторожно  хмыкнул  Фридрих,   но   под   взглядом
посветлевших от еле сдерживаемой ярости желтых  глаз  Айвена,  съежился  и
поспешно пробормотал:
     - Нет, я конечно понимаю... Это просто не мыслимо, что бы  кто-нибудь
из Творцов мог опуститься до уровня Непосвященных... Но  может  кто-то  из
Главных Редакторов решил стать самым главным...
     Айвен молча уставился  на  узкий  лоб  Фридриха,  недостаток  ширины,
которого компенсировался огромными залысинами.
     "Похоже, что ты дорогой, вплотную  приблизился  к  логическому  концу
своей сногсшибательной карьеры. Стареешь,  брат.  И  потихоньку  начинаешь
забываться..."
     Фридрих  откровенно  занервничал,  словно  случайно  подслушал  мысли
Айвена:
     - Мне кажется...


     ...при всей внешней строгой упорядоченности, легион  не  представляет
из себя монолитной структуры. Интеллектуальная деятельность, положенная  в
основу    -    семантические    конструкции,    диктующие     обязательное
стандартизированное мироощущение, несмотря  на  все  старания  легионеров,
оказались, в слишком большой части, базирующимися на эмоциях,  позволяющих
амбивалентно трактовать основные догмы легиона, по крайней мере,  Изнутри.
В результате, возникла саморазрушающаяся система  ценностей,  навязываемых
во  Вне  и,  одновременно,  медленно  подтачиваемых  Изнутри.  Абстрактные
конструкции   Языка    -    жестко    зафиксированное    подмножество    -
выкристаллизовавшееся  Слово,  в  конечном   итоге   получилось   чересчур
лабильным, плохо контролируемым и преступно неограниченным.
     В результате любое мероприятие легионеров, направленное на дальнейшую
узурпацию  контроля   над   мышлением,   одновременно   провоцирует,   как
возрастание внешнего ассоциативного демпинга, так и накопления  внутренней
энтропии..."


     - А если тебе вдобавок  еще  и  начало  что-то  мерещиться...  -  зло
усмехнулся Айвен.
     - Я подготовлю список! - поспешно  сказал  Фридрих,  покорно  склоняя
голову.
     Айвен  почти  удовлетворенно   улыбнулся   и,   потеряв   интерес   к
происходящему, направился в соседний зал, где были  расположены  отдельные
кабинеты.
     В кабинете, где  Айвен  обычно  ужинал,  на  заботливо  сервированном
столе, горела свеча, отчего помещение казалось и  вовсе  крохотным.  Айвен
сел в роскошное уютное кресло и невидящем взглядом уставился на пламя.


     "...при этом нельзя утверждать,  что  одиозные  фигуры,  составляющее
ядро Золотой манипулы - однозначны. Взять к примеру  магистра  Ирвина  Ч.,
несомненно  выделяющегося  в  интеллектуальном  плане,  даже  на  фоне   в
большинстве своем, бывших лучших  представителей  интеллектуальной  элиты,
составляющей ядро Золотой манипулы. Но! Как это чаще всего бывает, система
со временем  подмяла  под  себя  творцов  и  адептов,  как  спрут  окутала
щупальцами  традиций,  правил  и  идей,  безжалостно  искореняя  все,  что
пытается вырваться из смертельных объятий...
     Осознавая истинное положение вещей, большинство легионеров  находятся
в  большей  или  меньшей  степени  духовной  деградации  или  психического
разлада, продолжая при этом верой и  правдой  служить  сформированной  ими
системе, которая в ближайшем будущем обещает окончательно растоптать своих
создателей..."


     - Ну, это мы еще поглядим, - зло сквозь зубы процедил Айвен, - мы еще
поглядим, кто и кого растопчет!
     Бесшумной черной тенью в кабинет проскользнул Фридрих. Гонору у  него
заметно поубавилось.
     Лицо Айвена, лишь наполовину освещенное зыбким пламенем  свечи,  было
похоже на злую маску музы Клио.
     Фридрих стараясь не смотреть на это лицо тихо сказал:
     - Я уже могу предоставить информацию, о тех лицах, которым удалось за
последние полгода попасть в число Допущенных.
     - Да ты у нас прямо незаменимый, - холодно усмехнулся Айвен, -  да  к
тому же такой шустрый!
     - Это было несложно, - напряженно улыбнулся в  ответ  Фридрих.  -  Их
всего трое.
     - Они в зале?
     - Да.
     - Значит кто-то  из  них  послужил  источником  информации,  -  Айвен
брезгливо поджал губы. - Моего посетителя в зале нет. Это абсолютно точно.
Несмотря  на  то,  что  я  четко  не  помню  как  он  выглядел,  но  своей
неброскостью он бы сильно выделялся на фоне нашей публики.
     - Прикажешь заняться этими тремя более... тщательно?
     - Нет! Не надо поднимать лишнего шума, - Айвен вновь  усмехнулся,  да
так, что даже у Фридриха мороз пошел по коже. - Реклама и  ореол  мученика
нашим оппонентам только на  руку.  А  нам  на  руку  будет  если  сложится
впечатление, что этого эпизода не было вовсе.
     Фридрих молча склонил голову.
     - А насчет этих троих, - лениво произнес Айвен глядя на голое темечко
Фридриха, - иногда не грех поработать и головой, а не только руками.
     - Ну, это не моя парафия, - тихо произнес Фридрих, бросая  на  Айвена
короткий взгляд исподлобья.
     - А я не о тебе и говорю, - ухмыльнулся Айвен и тут же сухо спросил:
     - Чь