в обмяк и разомлел, но Рок уже сделал отметку в  графе
с ранее  ничем  не  примечательной  фамилией  Сидоров.  То-ли  осерчав  за
неуплату каких-то специфических членских взносов, то-ли так просто - ткнув
пальцем наугад, но птичка поставлена. Не  отменять  же  в  самом  деле.  А
птичка-то норовила клюнуть уведомленного Сидорова прямо в темечко.  Или  в
другое не менее уязвимое место.
     Сидоров с опаской взял телефонную трубку.
     - Кто у телефона? - безапелляционно спросила трубка.
     - А вам кто, собственно, нужен? - дипломатично уклонился  Сидоров  от
ответа.
     - Сидоров мне нужен!
     - Уже!!! - Сидоров почувствовал, что паркетный пол  под  ногами  стал
зыбким и ненадежным.
     - Что, уже? - возмутилась трубка.
     - ТОЧКА и ВОЗДЕЙСТВИЕ?
     - Вот-вот! - взревела трубка,  -  воздействие  и  точка!  Это  я  как
профорг заявляю.
     - Сидорова нет дома, - вдруг деревянным голосом объявил Сидоров. -  С
вами говорит электронный секретарь - "Сидоров второй".  Вы  можете  кратко
изложить суть вашего дела. Все сказанное вами будет доведено  до  сведения
"Сидорова первого".
     - Повторяю  специально  для  Сидоровых!  Завтра  отчетно-перевыборное
собрание. Оно будет бесконечно радо быть, совместно с товарищем Сидоровым,
в так называемом Малом конференц-зале, точно в 17 с минутами. В  противном
случае, я лично, как профорг, оборву  уши  Сидорову  как  первому,  так  и
второму.
     -  Сидоров  второй  -  принял!  Сидоров  первый  будет  поставлен   в
известность. Отбой. Бип! Бип! Бип!...
     Сидоров первый, он же второй, продолжал подавать  сигнал  отбоя  даже
тогда, когда из трубки стали доноситься естественные гудки.



                           8. СЛЕЗНЫЙ СКИТАЛЕЦ

     - Сидоров, открой!
     - Сидоровы умирают, но не сдаются, - автоматически сказал Сидоров.
     В дверь ломились, и по-видимому давно, но Сидоров был погружен в себя
и подавая сигналы отбоя, как токующий глухарь временно отрешился от  этого
мира, хотя в Тот, тоже пока не спешил.
     -  Сидоров,  открой!  Это  я  Петухов...  Я  же  слышу  как  ты   там
музицируешь!
     Сидоров, все еще одеревенелый, прошел к двери, и в квартиру маленьким
торнадо влетел большой, но экзотично  -  экспрессивный  Аристарх  Петухов,
известный как ближайший сподвижник внепроизводственных  начинаний  комрада
Сидорова, а еще более известный, как  многострадальный  муж-шатун  Калерии
Петуховой (до замужества - Кобриной).
     Ежегодно, ранней весной Аристарх был подвержен  легким,  даже  скорее
мимолетным, увлечениям, по типу острой респираторной инфекции  (см.  ОРЗ),
потенциально-альтернативными    кандидатурами    на    место    монопольно
узурпированное мадам Петуховой. За что и был неоднократно публично  бит  -
лично (можно было сказать -  собственноручно,  но,  к  сожалению,  это  не
совсем адекватно отражает действительность) К.  Петуховой,  которая  имела
склонность появляться в самый  неподходящий  момент  в  самом  неожиданном
месте и как всякая правящая верхушка - не  желающая  сдавать  позиции  без
боя, ближнего (по лицу)  или  дальнего  (с  метанием  отдельных  предметов
домашней утвари в предполагаемые слабые места противника).
     Результатом всех этих пертурбаций -  была  шумная,  но  амбивалентная
слава Аристарха, с одной стороны - как бонвивана и Казановы, а с другой  -
как великомученика, но паразита. Что однако не мешало Аристарху  с  тайной
мужской гордостью носить фамилию - Петухов, а после очередного мимолетного
увлечения с последующей сатисфакцией  со  стороны  законно  оккупировавшей
пост официальной дамы сердца - мадам  Петуховой,  плакаться  на  судьбу  и
непонимание  его  сложной  противоречивой  натуры.  Что  в  свою   очередь
закрепило за Аристархом рабочий псевдоним -  Слезный  Скиталец,  навеянный
по-видимому флером романтики звездных дорог и таинством Искупления Греха.
     - Слушай, Сидоров, а ты часом не  того...  ну  как  в  песне  поется:
"вагончик тронется, вагончик тронется...  а  ты  останешься?  -  заботливо
поинтересовался Слезный Скиталец, когда Сидоров обрисовав картину в  общих
чертах, наполовину скрылся в холодильнике.
     - Ты только не обижайся, с каждым может случиться. Вот я, например...
     Сидоров вынырнул из холодильника с видом  самодержца:  в  одной  руке
сжимая бутылку пива, а в другой очередной кусок черного картона.
     Черную метку Сидоров протянул Петухову, а пиво с отсутствующим  видом
открыл и выпил сам - все и залпом.
     На черном прямоугольнике алым пламенели буквы:

                 ПОСЛЕДНЕЕ УВЕДОМЛЕНИЕ КРИТИЧЕСКАЯ ТОЧКА

     Но  Петухова  больше  потрясло  то,  что  Сидоров,  впервые   за   их
многолетнюю дружбу все пиво "выдул" сам, это говорило о многом.
     -  Это  экспансия!  -  объявил  обреченно  Сидоров.  -  Галактическая
экспансия. В начале отловят всех Сидоровых, а потом...
     - Я знаю, что тебе  надо,  -  решительно  перебил  Слезный  Скиталец,
мучительно сглатывая пересохшим горлом. - Пошли... пока не отловили.



                             9. КАМО ГРЯДЕШИ

     Сидоров пал духом. Он тащился следом за Слезным  Скитальцем,  который
рысью несся вперед, напоминая античного героя алкающего  свершить  подвиг,
любой, даже самый захудалый.
     - Поздно, - скулил морально раздавленный Сидоров, - поздно... Точка.
     С  трудом  переставляя  ватные  ноги,   Сидоров   запутался   в   них
окончательно и рухнул, в счастливо подвернувшуюся  единственную,  наверное
во всем городе, лужу.
     -  Ах,  оставь!  -  мрачно   объявил   Сидоров   кипучему   Петухову,
попытавшемуся извлечь Преждевременно Павшего из  лужи.  -  Свиньей  жил  -
свиньей и помру...
     - Самокритикой  сейчас  никого  не  удивишь,  -  философски  возразил
Слезный Скиталец, придавая телу Сидорова менее экзотическое положение.
     Сидоров встал, опершись локтями на плечи Петухова  и  заглянул  своей
импровизированной подпорке в глаза. Аристарх  невольно  поежился.  Сидоров
полусогнутым пальцем постучал по Петуховскому лбу и печально изрек:
     - Бедный Йорик...
     - Сам ты - бедный! - обиделся  Петухов  и  чуть  не  уронил  Сидорова
вторично.
     -  Во,  нализались!  -  восхищенно  констатировал  пробегавший   мимо
мужчина, на лице которого лежала неизгладимая печать, что ему это  чувство
тоже знакомо: очень близко и неоднократно.
     - Идем! - вдруг взревел Сидоров и рванул Петухова за лацканы пиджака,
да так, что едва не вытряхнул из него хозяина. Приятели,  с  остервенением
слившись в дружеских объятиях, двинулись по пустынной в столь поздний  час
улице.
     Дом в который привел Слезный Скиталец своего, с изрядно подмоченной и
не только репутацией, приятеля Сидорова - Падшего, но Восставшего (Жизнь -
полна парадоксов: не далее как вчера Сидоров еще твердо  был  уверен,  что
Сидоровы на дороге  не  валяются!),  мало  чем  отличался  от  Сидоровской
обители. Разве что в подъезде горело  еще  меньше  ламп,  да  под  стенной
живописью было почти невозможно  угадать  цвет  первоначального  покрытия.
Теперь оно было, в некотором смысле, матовым.
     В темноте Аристарх с Сидоровым добрались до третьего этажа, и Сидоров
услышал как Слезный Скиталец интенсивно скребется в чью-то дверь.
     Дверь гостеприимно  распахнулась,  и  в  нос  ударила  упругая  волна
запахов. Похоже где-то горела  ветошь,  причем  хорошо  просмоленная,  так
сказать, ароматизированная и соусированная.
     В слабо освещенном дверном проеме, вслед за запахом, возникла  фигура
замотанная в дефицитную махровую простынь.
     - Камо грядеши? - подозрительно спросила фигура.
     - Сидор Абдулаевич дома? - не растерялся находчивый Аристарх.
     - Частично.
     - Как это? - удивился простодушный Сидоров, до сих  пор  окончательно
не растративший свое неуемное простодушие.
     -  Гуру  погружен  в  медитацию.  Его  астральное  тело  находится  в
созвездии Гончих Псов, а вульгарно-физическое, вон - в углу.
     Фигура  сделала  шаг  в  сторону,  и  Сидоров,  действительно,   смог
разглядеть грузное тело, непринужденно прикорнувшее на детском  матрасике,
в углу пустой комнаты. Впрочем, комната была не совсем пустой: кроме Гуру,
там же находилась пара, но не столь импозантных, особей, в противоположном
от Гуру углу, выстроилось некоторое количество  (словно  славные  античные
воины теснящиеся в боевом каре) специфических сосудов (среди которых  были
не только пустые), а по середине стоял небольшой медный тазик,  в  котором
что-то горело, оттуда, собственно, и проистекали: скудный свет и  обильные
запахи.
     Сидоров решительно двинулся вперед, ориентируясь в основном на запах.
Преданный Аристарх поспешил следом.
     - Обувь снимайте, - проворчала фигура в простыне, - а  то  ходят  тут
всякие, подтирай за ними...
     Сидоров вернулся и снял ботинки, немного подумал и снял носки.  Гулко
шлепая   босыми   ногами,   Сидоров   прошествовал,   благополучно   минуя
благоухающий тазик, к  матрасику  на  котором  расположился  неприхотливый
Гуру.



                               10. ИЛЛЮЗИЯ

     Гуру приоткрыл один глаз и спросил:
     - Ты кто?
     - Сидоров, - подумав, ответил Сидоров.
     - Сидор Сидорову - lupus est!
     - Не съест! - заартачился Сидоров.
     - Его пришельцы донимают, - вмешался Слезный Скиталец.
     - Зелененькие? - заинтересовался Гуру и даже с видимым усилием открыл
второй  глаз,  а  первый  скосил  на  пустую  посуду  в   углу,   стыдливо
полуприкрытую прошлогодней прессой.
     - Почему зелененькие?  -  обиделся  за  своих  пришельцев  Сидоров  и
помолчав привел  неоспоримый  аргумент,  -  они  письма  пишут!  (Должный,
по-видимому,   свидетельствовать   в   защиту    предполагаемого    окраса
гипотетических пришельцев) И грозят воздействием!
     - Сидор Абдулаич,  -  встрял  опять  неистощимый  Петухов,  -  вы  бы
замолвили словечко, где-нибудь ТАМ!
     Аристарх воздел указующий перст к потолку  и,  пока  заинтересованный
Гуру зрил по направлению, заданному Петуховским пальцем, уточнил:
     - В созвездии Беглых Псов.
     - Гончих, - автоматически поправил Гуру.
     - Ну да - Гончих. Это у меня так... свободные ассоциации, - извинился
муж-шатун,  он  же  Слезный  Скиталец,  а  по  паспорту  Петухов  Аристарх
Варфоломеевич.  (Небезынтересно  будет  узнать,  что  папа   Аристарха   -
Варфоломей Изидович  Петухов  (в  девичестве  -  Ковбасюк),  до  недавнего
времени упорно  скрывавший  свое  истинное  социальное  происхождение  под
маской скромного пролетария умственного труда (инженер-ассенизатор), нынче
оказался побочным отпрыском на ветви некогда развесистого генеалогического
(не  путать!)  древа  древнего  боярского  рода  Ковбасюков,  основательно
подувявшего,  но  корнями  уходящего  в  необозримо  жуткую  глубь  веков.
Аристарх сим фактом гордился, даже не взирая на то, что не имея детей, был
на этом древе, так сказать, последним сучком.) Гуру вновь  впал  в  транс,
по-видимому пытаясь наладить связь с блудным астральным  телом.  Осязаемая
же часть Сидора Абдулаевича, в отсутствии духовного компонента,  бесстыдно
отдалась  в  объятия  Морфея  (но  не  морфия,  боже  упаси!),   аппетитно
всхрапывая во сне, как норовистый жеребец, почуявший, что сейчас его будут
запрягать.
     Сидоров  от   нахлынувших   душевных   катаклизмов   и   экзотических
обонятельных раздражителей доходивших временами от  медного  тазика,  тоже
был близок к тому что его взбунтовавшееся  астральное  тело  в  любой  миг
могло  оставить  бренную  оболочку  и  отправиться  по   стопам   духовной
составляющей кемарившего Сидора Абдулаевича, если и не в  район  созвездия
Гончих (или Беглых?) Псов, то  хотя  бы  прочь  от  благоухающего  тазика.
Альберт,  как  натура  то  ли  более  тривиальная  то  ли  более  цельная,
никаких-таких особенных ощущений не  ощущал  (или,  если  вам  так  больше
нравиться,  не  испытывал,  так  сказать),  а  просто  чихнул  и  разрушил
очарование...
     Гуру  открыл  глаза  и,  окинув   проницательным   взором   Сидорова,
настойчиво поинтересовался:
     - Ты кто?
     - Я - Сидоров, - ответил Сидоров, но уже без прежней уверенности.
     - Это Иллюзия! - заверил его Гуру  и  безапелляционно  объявил:  -  Я
избавлю тебя от иллюзий!
     - А пришельцы? -  растерянно  спросил  Сидоров,  внезапно  утративший
логическую нить ученой беседы.
     - И это - Иллюзия. Лишь Совершенный может  представлять  интерес  для
иной цивилизации (конечно, если она - цивилизация, достаточно развита). Ты
Совершенный?
     - Не-ет... - честно признался несовершенный Сидоров.
     - Но Уведомления... - попытался вступиться за друга Слезный Скиталец,
простивший Сидорову даже монопольно выпитое пиво.
     - И это - Иллюзия! Я и тебя избавлю от Иллюзий!  -  радостно  сообщил
Гуру и три раза хлопнул в ладони.



                          11. ТИБЕТСКАЯ МЕДИЦИНА

     На зов Совершенного тут же всей душой откликнулся индивид в простыне.
Он восстал тенью из мрака и навис за спинами Петухова  и  Сидорова  словно
кариатида или даже целый атлант  добровольно  взгромоздивший  всю  тяжесть
земной тверди на свои мозолистые плечи. В его руках зловеще поблескивала в
отсветах скудного пламени  импортная  бутыль  из-под  коньяка  "Наполеон",
крест-накрест оклеенная бумажными полосками, на которых  крупными  но  уже
отечественными буквами было написано:

                       "БЕРЕЧЬ ОТ ДЕТЕЙ", "НАРУЖНОЕ"

     и помельче, опять же, импортными:

                             "dezenfeckted".

     Тут надо заметить, что Сидор Абдулаевич не был ординарным проходимцем
или неординарным прохвостом. Как раз наоборот! Сидор Абдулаевич,  имея  за
плечами необременительный груз высшего образования, по  специальности  был
инженером-химиком, а по призванию тяготел к роду деятельности на духовном,
так сказать, поприще. Этот явный дисбаланс толкал  Сидора  Абдулаевича  на
экзотические и, я бы сказал,  экстравагантные  (столь  не  любимые  просто
Сидоровым) поступки, заставляя его (т.е. Сидора Абдулаевича) то изливаться
печатным  словом,  возводя  очередной  храм  философско-социальной  мысли,
собственноручно печатая его затем на машинке, чтобы  донести  до  жаждущих
грядущих поколений, то ввергал Сидора Абдулаевича в пучину таких  авантюр,
что  иногда,  когда  удавалось  наконец  из  их  объятий  вынырнуть  Сидор
Абдулаевич - сам порой ужасался. Чего  стоила,  например,  леденящая  душу
история, когда Сидор Абдулаевич  в  порыве  безотчетного  оптимизма  решил
нести морально-этические нормы в слои,  где  градация  духовных  ценностей
оказалась неадекватна тем принципам, что исповедовал Сидор  Абдулаевич.  В
результате Сидор Абдулаевич был отторгнут средой и даже несколько поспешно
был вынужден сменить дислокацию, под аккомпанемент дружественных пожеланий
среды:
     - Вали, вали отседова! Сам гад нализался, а  нам  тут  лапшу  на  уши
вешает...
     Перепробовав ряд начинаний Сидор Абдулаевич остановил свой  выбор  на
Тибетской медицине и вообще на  нетрадиционных  методах  медицины,  вольно
трактуя как сами методы, так и саму медицину. Но свято веруя при этом, что
столь   своеобразная    деятельность,    отпочковавшаяся    от    основной
специальности, не диссонирует, не  идет  вразрез  с  ней,  а  дополняет  и
исключительно способствует. Что в общем-то можно было принять как  рабочую
гипотезу, учитывая что Сидор Абдулаевич принадлежал к аморфному  семейству
инженеров,  включающему  как  подвид  и  инженеров  человеческих  душ,   и
инженеров более локальной направленности (вспомните хотя бы папу Аристарха
-    Варфоломея    Изидовича    Петухова-Ковбасюка),     то     бишь     -
инженеров-ассенизаторов, а так же всю промежуточную палитру.  При  чем,  в
силу загадочной нестабильности, субъект изначально  классифицируемый,  как
некий подвид, например: инженер по  технике  безопасности,  вдруг  начинал
совершать  недетерминированные  миграции  и  с  равной  вероятностью   мог
оказаться в любом из подвидов вплоть до самых полярных, что при неизменной
зарплате, хотя и не подымало престиж, но создавало иллюзию  сопричастности
и уникально широкий кругозор при обескураживающей ограниченности вглубь.
     И  что  самое  странное,  функционировал   Сидор   Абдулаевич   почти
бескорыстно  (благо  среда  выбранная  для  этого  необычного  социального
эксперимента,  состоящая  из  тех  же  инженеров   и   младшего   научного
потенциала, помогала эту возможность счастливо воплощать и  перевоплощать.
Со временем не традиционные методы сформировались в ортодоксальное учение,
захлестнувшее  своего  создателя,  изваяв  нечто  новое  в   душе   Сидора
Абдулаевича, трансформировав его из  простого  (ординарного,  вульгарного,
затрапезного и т.д.) инженера в Гуру.
     Но вернемся к нашим, так сказать, Сидоровым...
     Гуру  доверительно  заглянул  в  глаза,   сначала   Сидорову,   потом
Аристарху:
     - Судя по лицам, вы оба типичные лунарии (не  путать  с  лупанарием).
Те,  чей  лик  и  гороскоп  отмечены  знаком  луны,  обременены  излишними
иллюзиями: я лишу вас иллюзий... Это настойка на помете половозрелых яков.
Отличное средство от гастрита, колита, старческого маразма,  неразделенной
любви, мании преследования, сглаза и пришельцев из космоса.  Запатентовано
во многих развитых странах и даже в некоторых недоразвитых...  Втирать  на
ночь в ягодичные мышцы, а можно капать натощак в левую ноздрю,  но  это  в
экстренных и особо тяжелых случаях.
     Гуру  вытащил  пробку  из  посудины,   потянул   носом   воздух,   но
стремительно отпрянул и поспешно водворил пробку на место.



           12. ЛИЦОМ ПЕРЕД ВЕЧНОСТЬЮ (или: ПЕРЕД ЛИЦОМ ВЕЧНОСТИ)

     - У меня нет денег - шепнул обеспокоенный Сидоров в оттопыренное  ухо
Слезного Скитальца, между тем как Гуру приветливо "сделал  ручкой",  давая
понять, что выход находится там же где и вход. У  двери  уже  ждал  тип  в
простыне с медным тазиком в руках. В тазике словно  причудливые  насекомые
"копошились" мятые трешки, рубли и пятерки.
     "Не из их ли "тел", благоухающий  "светоч"?  -  мелькнула  крамольная
мысль в голове неискушенного Сидорова.
     Аристарх торжественно выудив из недр нового финского  (и  где  только
люди достают?) костюма - тройки столь  же  новую  десятку  (и  где  только
люди... ах да, это я уже спрашивал) и объявил:
     - Подкожные Калерия не сном, не духом... С получки отдашь!
     И пока Сидоров, сраженный широтой участия в  его  незавидной  судьбе,
словно свежемороженая рыба, отловленная и разделанная лихими  ребятами  из
Азовско-Черноморского пароходства (Азчеррыба),  безмолвно  стоял,  выпучив
глаза и раскрыв рот, Слезный Скиталец  жестом  завсегдатая  ресторана  где
обслуживают  только  интуристов,  опустил  десятку  в  тазик  и   спокойно
распахнул дверь ведущую на лестничную площадку...
     То что Аристарха Варфоломеевича там ожидало произвело на  него  такое
впечатление, будто он увидел как диктор центрального  телевидения,  вдруг,
посреди передачи - встал, повернулся к зрителям тылом и, так сказать,  его
обнажил.
     - Ккк... аа... лерр... Лерррочка, я так рад тебя видеть... - радостно
проблеял Слезный Скиталец.
     - Так говоришь подкожные? -  задумчиво  сказали  снаружи  и  из  тьмы
вынырнула  изящная  женская  ручка,   небрежно   удалившая   Петухова   от
спасительных  пенат,  принадлежащих  апостолу  нетрадиционных  методов   в
медицине.
     - Женись! И любые пришельцы будут тебе не страшны! -  успел  пискнуть
муж-шатун, и дверь стремительно захлопнулась.
     Сидоров с бутылью из-под "Наполеона" и тип в простыне, не выпускающий
из рук медный  тазик  синхронно  прильнули,  каждый  своим  левым  ухом  к
двери... Из-за двери доносился оживленный диалог двух любящих сердец:
     - Так говоришь подкожные! А вот мы сейчас проверим не  завалилось  ли
там еще чего-нибудь...
     - Но, Лерочка, птичка...
     - Помолчи! С тех пор, как я позволила осчастливить себя твоей