Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Научная фантастика
      Борунь Кшиштоф. Грань бессмертия -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  -
Они думают, что вы работаете на да Сильву, Так вы считаете, мама останется? - Вам пришлось бы идти пешком в "Каса гранде" или в дом дяди. Телефоны не работают, так что попросить автомобиль у да Сильвы не удастся. Сомневаюсь, чтобы твоя мама решилась отправиться ночью, да к тому же еще и пешком... Она будет бояться, как бы ты снова не сбежал. - И убегу! - Не говори глупостей! Прежде всего надо действовать спокойно и разумно. Так, говоришь, ты нужен отцу? - Я должен остаться здесь. Я ему нужен, - у Марио нервно задрожали губы. - Он не может остаться один... Для него это... - он вдруг осекся, словно чего-то опасаясь. - Это мне не кажется. Профессор говорит то же самое. Он сейчас чувствует себя совсем иначе... Уже не думает о... смерти, - докончил мальчик сдавленным голосом. - О смерти? Я был удивлен. Правда, из слов Боннара следовало, что Браго не особенно счастлив. Но неужели зашло так далеко? - Теперь вы понимаете? - прошептал Марио едва слышно. Молча поднимаясь по лестнице, мы еще издали услышали громкий голос сеньоры де Лима. - ...и тебя уже успели одурачить! - возмущенно кричала она. - Ты всегда был глуп, Эст! Глуп и наивен! Но я-то не дам водить себя за нос! Меня не проведешь! - Но, Долорес! Прекрати истерику! - послышался голос Альберди. - Ты совершенно не понимаешь, о чем я говорю. Я действительно только что разговаривал с Хозе! - Ты лжешь! Хозе мертв! А если ты с кем-то и разговаривал, то не с Хозе. Или и ты тоже свихнулся? Что здесь вообще происходит? Где Марио? Вы говорили, сеньорина, что он здоров, нормален... Но я-то знаю, что он тоже бредит отцом. Именно поэтому мне не разрешают увидеться с ним! Вы боитесь, что... - Не волнуйтесь, - Катарина была удивительно спокойна. - Ваш брат не лжет. Я понимаю, услышанное вами на первый взгляд кажется абсурдом. И я тоже сначала думала так же. Профессор Боннар все вам объяснит... - Я хочу только найти сына! Меня не обманешь! - Скорее! - бросил я Марио, таща его за собой. На лестничной площадке мы едва не столкнулись с Боннаром. - Куда вы запропастились? - гневно спросил он, испытующе глядя на нас. Потом взял мальчика за руку и подтолкнул к сеньоре Долорес. - Марио! - радостно воскликнула сеньора де Лима. Подбежав к сыну, она схватила его в объятия и начала осыпать лицо мальчика поцелуями. Я украдкой взглянул на профессора. Мне показалось, что на его лице появилось что-то вроде волнения, но как только он заметил мой взгляд, его губы скривила уже хорошо знакомая мне неприятная, ироническая улыбка. События разворачивались совсем иначе, чем я планировал. - Ну, теперь многое зависит от вашего адвокатского умения, - полунасмешливо бросил мне Боннар. - Марио! Марио! - всхлипывала сеньора Долорес, не выпуская сына из объятий. - Ты, правда, вернешься домой? Ты не будешь больше убегать? Ну скажи, Марио! Все будет хорошо! - Да, мама! - сказал мальчик дрожащим голосом. - Прости меня, дитя мое. Знаю, я плохо относилась к тебе... Теперь все будет иначе... Совсем иначе. Вот увидишь! - Да, мама... Сеньор адвокат говорил... Долорес выпустила мальчика из рук и подошла ко мне. - Сеньор Эспиноза! - схватила она меня за руку. - Я знала, что вы его найдете! Знала! Я никогда этого не забуду! Я решил тут же воспользоваться обстановкой. - У меня есть к вам просьба, прошу мне верить и послушаться моего совета, - сказал я многозначительно. - Конечно, сеньор адвокат. Я хочу только, чтобы Марио вернулся домой. - Вернется. Самое позднее завтра пополудни вы оба будете дома. А сейчас выслушайте меня спокойно и внимательно. Нам придется взять обратно обвинение против института Барта, а также отказаться от всяких надежд получить деньги, заработанные вашим бывшим мужем, Хозе Браго. - Да, конечно, - сеньора де Лима кивнула головой, понимающе глядя мне в глаза. Я понял, что Долорес приняла мои слова как маневр в борьбе с Боннаром, необходимый для безопасности Марио. Может быть, такой оборот дела был бы удобным, но наверняка - не очень честным. - Не знаю, правильно ли вы оцениваете положение, - решил я подвести ее к тому, что она ошибается. - Я не принадлежу к категории людей легковерных, но должен вам сказать, что вы напрасно обвиняете своего брата во лжи и наивности. Хозе Браго действительно жив, хотя и не в том смысле, в каком мы привыкли это понимать. Живо не его тело, а его личность, его "я", словом то, что принято называть "душой". Впрочем, вам это лучше объяснит профессор Боннар... - Я понимаю. Все понимаю, - поспешно заверила меня сеньора де Лима. - Но, мама! Ты не веришь?! - Марио с упреком смотрел на мать. - Верю, сынок, верю! Может, ты прав. Я еще не совсем понимаю, но... Раз сеньор адвокат говорит и ты тоже... и сеньорина Дали... Сеньор профессор позволил тебе вернуться домой, правда? - неожиданно переменила она тему. - Но... я всегда мог вернуться. Тут другая причина, - мальчик послал мне вопросительный взгляд. - Какая? Скажи мне, - в голосе Долорес я почувствовал беспокойство. - Вы напрасно продолжаете подозревать профессора Боннара в дурных намерениях, - сказал я, чтобы предотвратить путаницу. - Профессор не заставлял Марио оставаться здесь. В присутствии сына нуждается Хозе Браго. - Ах, Хозе... - Долорес кивнула, в отчаянии глядя на меня. Я решил довести разговор до конца. - Долгое отсутствие Марио может отрицательно сказаться на психическом состоянии Хозе Браго. Не так ли, профессор? - Я вижу, вы отлично осведомлены или невероятно догадливы, - ответил ученый тоном, который, увы, не мог рассеять сомнений сеньоры де Лимы. - Поэтому Марио, - продолжал я, - должен время от времени навещать своего отца. - Да, мама, - взволнованно подхватил мальчик. - Я должен приезжать сюда! Я ему нужен! - Конечно! Ты будешь навещать его, когда захочешь, - поспешила ответить Долорес, хотя было видно, что она не принимает ни одного слова всерьез. - Я сама буду привозить тебя сюда. Но мы, наверное, мешаем сеньору профессору, - опять сменила она тему. - Быть может, нам уже пора... - она неуверенно посмотрела на меня. Теперь мне предстояла самая сложная часть дела. Будет ли достаточно моего авторитета, чтобы убедить ее остаться на ночь в институте? - Я думаю, нам пока незачем спешить... - начал я подготавливать почву. - Уже довольно поздно, а ночные поездки не из приятных... Сеньор профессор, у вас найдется для нас какая-нибудь комната? Долорес с изумлением смотрела на меня. - А может быть, мы не станем мешать профессору... - А вы и не мешаете, - буркнул Боннар, что должно было, видно, означать приглашение. - Почему вы хотите остаться здесь на ночь? - прошептала сеньора Долорес, умоляюще глядя на меня. - Мы же можем заночевать в "Каса гранде", если вы не хотите возвращаться ночью. - Мы должны здесь остаться, чтобы выяснить все до конца. Это раз! А если говорить о "Каса гранде", то не знаю, согласится ли Марио... - я замолчал, вопросительно глядя на мальчика. - Я туда не поеду! - поспешил на помощь Марио. - Ну так можно заночевать у дяди! - не сдавалась Долорес. - Я остаюсь здесь, - поспешно сказал Альберди. - А впрочем... я же говорил тебе, Долорес... Ты должна сама поговорить с Хозе. - Да ты шутишь... - Нет, Долорес. Этого хочет Хозе. Ему нельзя отказывать. - Хозе требует этого разговора, - спокойно сказала молчавшая до сих пор Катарина. Глаза Долорес были полны ужаса. - Я пойду с тобой, мама, - мягко сказал Марио. Она конвульсивно схватила его за руку. - Будет лучше, если вы побеседуете без свидетелей, - твердо сказал Боннар. - Я не пойду туда одна! - крикнула отчаянно Долорес, бледная как полотно. - Ты не можешь ему отказать... - мягко сказал Альберди. - Я... Я боюсь, - сдалась она. - Эст! Ты пойдешь с ней. Так будет лучше, - решил Боннар. Священник взял сестру под руку и повел ее к лестнице. Боннар молча следовал за ними. Марио смотрел, как они поднимаются, и вдруг, когда их уже не было видно, помчался следом. Мы остались с Катариной. - Скажи честно, - я взял ее за руку. - Действительно ли Боннару можно полностью доверять? - Абсолютно, - она освободила руку и уселась в кресло. - Его взгляды по меньшей мере странны. Я слышал от де Лимы, что Браго симпатизировал коммунистам... Может быть, и Боннар... Все это довольно подозрительно... - Глупости. Каждого имеющего радикальные взгляды люди типа да Сильвы готовы считать коммунистическим агентом. Ну а если даже он был бы коммунистом? - Ну хорошо. Не в этом дело... Я в вашей политике не разбираюсь и разбираться не хочу. Скажи мне лучше, что это за история с дневником Браго? - Неприятная история. Это работа твоей сеньоры Долорес: у нее остались первая повесть, несколько рассказов и дневник Хозе, который он вел некоторое время. Дневник был куда-то спрятан, но Долорес его нашла и, прочитав, сожгла. Она утверждает, что это был пасквиль на нее, но, по словам Хозе, только небольшие отрывки касались его жены. Она также уничтожила и его произведения, то ли желая отомстить, то ли просто потому, что не верила в их ценность. Быть может, определенную роль в этом сыграла ревность к сыну, который был влюблен в отца. Позже оказалось, что дневник она сожгла лишь после смерти Хозе, а до этого несколько лет прятала записки мужа, вероятно, преследуя какие-то свои, не известные нам цели. - И Марио об этом узнал? - Да. Но лишь три месяца назад. Дело с дневником тянется уже несколько лет. Началось оно, пожалуй, через год после официальной смерти Браго. Не знаю, говорил ли тебе Боннар, но в ходе переноса личности в памяти Браго появились значительные пробелы. Его это страшно угнетало, особенно позже, когда мыслительные способности полностью восстановились. И тут он вспомнил о дневнике, который мог бы ему очень помочь. Поэтому Боннар предпринял попытку добыть у Долорес эти записки. Однако она утверждала, что Хозе ей ничего не оставлял. Профессор, решив, что Хозе страдает парамнезией, поставил на этом крест. Правда, существование произведений подтвердили редакции, которым Хозе предлагал в свое время рукописи, но ведь он мог их затерять. После развода он много пил и порой бывал в состоянии полной невменяемости. Пить он перестал только за год до смерти под влиянием Боннара и Альберди. Вопрос о дневнике вновь всплыл лишь несколько месяцев назад в разговоре Хозе с Марио. Мальчик припомнил, что лет пять или шесть назад видел у матери толстые блокноты в характерных обложках. По просьбе Хозе он начал искать их дома, и не знаю, как уж там было, только в конце концов оказалось, что все сожжено матерью. - Так вот зачем Хозе звонил сыну? Ему был нужен дневник... - Нет! - возмутилась Катарина. - Хозе просто тосковал по сыну. Он действительно его очень любил и любит... Боннар решился на этот довольно рискованный шаг, учитывая психическое состояние Хозе. Вопрос о дневнике совершенно случайно был затронут лишь при третьем или четвертом разговоре. - Мне кажется, ты идеализируешь Браго. - Что ты! - вздохнула она. - Ты не знаешь Хозе! Ты видишь его глазами этой ведьмы. Представляю себе, что она о нем наплела... Ведь она принудила своего сына поклясться, что он никому не скажет об уничтожении рукописей! И теперь от него ты не услышишь об этом ни слова. Он поделился только с отцом, так как считает, что на него клятва не распространяется. - Почему ты так ее ненавидишь? Мне кажется, несмотря на все недостатки, это несчастная женщина. - Что ты плетешь? - возмутилась Катарина. - Это корыстолюбивая, коварная, беспринципная баба. Если б ты знал, что вытерпел от нее Хозе!.. Я смотрел на Катарину и думал, почему она, всегда такая объективная и трезвая, не находит в себе и тени сочувствия к матери Марио. Разве она не видела, что происходило несколько минут назад? Разве не поняла, что Долорес только ради сына согласилась на разговор с покойным мужем?.. - Дорогая, да ты, часом, не была ли влюблена в Хозе? Она резко отвернулась. - Вот как!.. - сказал я сочувственно. - И, может быть, даже сейчас... Она повернула ко мне лицо и молча глядела на меня широко раскрытыми глазами, но я видел, что мысли ее где-то очень далеко... - Ты думаешь, что... бессмысленно любить... - прошептала она едва слышно. 14 День опять стоял солнечный. Небо было без единого облачка, и когда мы с Катариной и Альберди отъезжали от института, я пожалел, что должен возвращаться в душный город. Сеньора до Лима и Марио выехали с Боннаром четыре с лишним часа назад, как вчера и намечалось. Я виделся с ними утром. Долорес была бледна и измучена. Круги под глазами свидетельствовали о том, что последние дни она пережила немало тяжелых минут. Я знал, что она до поздней ночи просидела в кабинете у Боннара. Видимо, они до чего-то договорились без моей помощи, так как я заметил, что она стала относиться к нему с явным уважением. Перед отъездом она сказала мне, что я действительно должен как можно скорее взять иск обратно, а она постарается убедить своего мужа в правильности этого решения. Меня уже ничто не задерживало в Пунто де Виста, и мы с Катариной решили, что завезем Альберди домой и тут же поедем в столицу. Священник не принимал участия в разговоре. Хмурый и молчаливый, он сидел на заднем сиденье, задумчиво глядя перед собой усталыми глазами. В двух километрах от института шоссе сворачивало влево и постепенно поднималось в гору, к холму, на склонах которого раскинулось соление. Солнце светило здесь прямо в глаза, и его свет, отраженный от нагретой поверхности дороги, слепил глаза. Я потянулся за темными очками, когда Катарина неожиданно воскликнула: - Смотри! По шоссе в облаке пыли двигалась толпа людей. Они шли навстречу нам плотной массой, занимая все полотно шоссе, а над их головами колыхались какие-то цветные предметы или транспаранты. Вскоре мы уже могли различить, что это были церковные хоругви с ликами святых и божьей матери. Я немного сбавил скорость, внимательно рассматривая приближавшуюся толпу. В первой группе людей какой-то плечистый атлет нес на длинном шесте крест. Большинство мужчин было вооружено палками и лопатами, а кое-где на солнце блестели мачете и даже ружья. Женщины шли в основном по обочине шоссе, как бы сопровождая мужчин. Детей почти не было, если не считать нескольких подростков, опережавших шествие. Расстояние быстро уменьшалось, так что мне пришлось сбавить скорость. - Стой! - неожиданно крикнула Катарина. - Падре, вы видите?! Я остановил машину на середине шоссе. Толпа с враждебными криками бросилась нам навстречу. - Боже! Боже! - услышал я за спиной отчаянный голос священника. - Поворачивай! - приказала Катарина. Но прежде чем я успел развернуться, Альберди открыл дверцу, выскочил на дорогу и побежал навстречу, приближавшимся, что-то крича и размахивая руками. Появление священника вызвало в толпе явное замешательство. Шедшие впереди даже приумолкли, на лицах можно было увидеть удивление, если не радость. Однако толпа продолжала двигаться вперед и наконец плотной массой окружила Альберди, а спустя минуту и нашу машину. Встреча со священником как бы разрядила обстановку. Он не был нам виден в толпе. Сквозь говор и гул мы слышали только его голос, но понять, что он говорит, было невозможно. Постепенно шум начал стихать. Все больше голосов призывало к тишине. - Пусть говорит! Пусть говорит падре! Тихо! Тихо! Неподалеку от нашей машины усилилось движение. Альберди проталкивался сквозь толпу в нашу сторону. Немного погодя он был уже у машины, вошел в нее и по заднему сиденью забрался на плоскую крышку багажника. Теперь он возвышался над толпой, видимый отовсюду. - Тихо! Тихо! - опять послышались голоса. Альберди водил глазами по лицам. Было видно, что он пытается сосредоточиться. Наконец он поднял руку и, сотворив крестное знамение, начал медленно говорить, словцо произносил давно выученную проповедь. - Во имя отца и сына и святого духа! - Аминь! - прошел по толпе шепот. Стоявшие ближе женщины попытались упасть на колени, хотя в толпе, окружавшей нас, было очень тесно. - Да хранит вас господь от злых мыслей и поступков! - сурово начал священник. - Хвала ему, что я мог встретить вас вовремя и призвать к спокойствию! Не знаю, кто вам сказал, будто меня опутали злые силы... Теперь-то вы сами видите, что это неправда! Я стою перед вами живой и здоровый... и говорю вам: не верьте лживым словам!.. - Но вы, падре, там были? Правда? - неожиданно прорезал тишину крик из толпы. - Был! - сказал Альберди довольно спокойно. - И, как видите, ничего со мной не случилось! Я уже не раз говорил вам: не верьте наивным и глупым... Скажите тем, кто говорил вам о знамениях на небе, что они им приснились! Я был с вечера до утра у Барта и могу вас уверить, что никаких сатанинских знамений не видел и никто никаких кар на наше село послать не хочет и не может. Только мы сами можем навлечь на себя заботы и несчастья!.. - А то, что говорил Игнацио, сын Диего? Это тоже неправда? - снова послышался вопрос. Сквозь толпу пробился широкоплечий молодой метис. Встав у самого капота машины и повернувшись к Альберди, он громко подавал реплики, чтобы их слышали остальные: - Ваше преподобие, скажите, как было с Игнацио? - А что он такого рассказывает? - спросил священник, видимо, пытаясь выиграть время. Однако в его голосе можно было уловить не очень хорошо скрытое беспокойство. - Ведь вы, падре, лучше знаете... - послышался откуда-то сбоку другой мужской голос. - Ведь вы, ваше преподобие, сами отвезли Игнацио к сеньору полковнику и слышали, что и как... о той душе... Ну, вы же знаете, ваше преподобие. - Вы, святой отец, на нас не гневайтесь за то, что мы спрашиваем... - вставила стоявшая поблизости женщина. - Мы только хотим знать, как было дело... - Это правда, что у Барта души человеческие заточены в клетки?.. Что они бьются, словно птицы, и просят живых о спасении? - Человек не может ни минуты жить спокойно, пока эти бесовы отродья измываются над душами человеческими... - А правда, ваше преподобие, будто душа того, которого из могилы вынули, напрасно просит смилостивиться над ней?.. Вопросы сыпались один за другим. Гул усиливался. Альберди изменился в лице, все более волнуясь. Необходимо было немедленно нейтрализовать возрастающее возбуждение толпы, но он, казалось, не замечал серьезности положения. К счастью, а может к несчастью, инициативу взял в свои руки молодой метис, тот, что задал первый вопрос. Он вскочил на багажник и, встав рядом с Альберди, гаркнул во весь голос: - Тихо! Не орите! Дайте его преподобию говорить! Толпа немного успокоилась. - Падре нам скажет! - сказал метис, обращаясь к Альберди и одновременно к стоявшим внизу женщинам и мужчинам. - Падре никогда не лжет! Вы же знаете! Его преподобие скажет нам, как все было! Альберди смотрел на меня глазами, полными напряжения и беспокойства. На его щеках выступили красные пятна. - Не знаю, поймете ли вы то, что я скажу, - наконец произнес он. Голос его дрожал. - До сих пор человеческая душа после смерти пребывала исключительно в руце божией... И пребывает! Только он имеет

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору