них брюках - подтяжки
врезались в голые опущенные плечи.
     Сластенова прижала сумку к груди, отступила к тренеру.
     - Курить,  понимаете,  вчерась  бросил,  - мужчина звонко щелкнул
подтяжками. - Умираю, душа бесится, дайте папиросочку!
     - Извините,  мы не курящие, - тренер подтолкнул Сластенову к сту-
пенькам, попятился сам. - Совсем не курящие...
     - Так бы стразу и сказали, - мужчина оттянул подтяжки, задумался,
потом осторожно спустил их на покрасневшие плечи и удалился.
     На пятом этаже,  когда тренер остановился перед дверью с каким-то
хитроумным замком,  выпирающим солидно наружу,  Сластенова ткнула  его
сумкой в бедро и шепнула прямо в ухо:
     - Вы специально подговорили этого типа? Чтобы запугать меня?
     - Я  десятый  год  работаю  с подростками,  - тренер нажал кнопку
звонка.
     - Слыхали...

     В комнате Сластенова присела в ближнее к выходу кресло, поставила
сумку к ногам на медвежью шкуру.
     - Сто  рублей,  - человек в махровом халате у журнального столика
поднял высокй запотевший  бокал  и  принялся  сосать  через  соломинку
что-то золотистое, с пузырьками, бегущими к ободку.
     Тренер заглянул в комнату и куда-то исчез.
     - Сто  рублей,  и ни копейки больше,  - надежный человек поставил
бокал на фирменную салфетку.
     - Но  вы  же  еще не видали?  - Сластенова нагнулась - ушибленное
ребро напомнило о себе тихой болью - расстегнула сумку. - Она...
     - Угощайтесь,  - в комнату бочком вошел тренер, в обеих руках его
пенилось по бокалу с ободком.  Розовые соломинки подрагивали. - Супер-
коктейль "Спринт"!
     Сластенова поблагодарила кивком,  пристроила бокал  на  ладонь  и
тронула соломинку губами.
     - Вас удивляет,  почему я даже не хочу взглянуть на вашу фанерку?
- человек  засунул  руки глубже в карманы халата и начал ходить вокруг
столика. Когда он ступал на медвежью шкуру, она потрескивала и шурша-
ла, когда  проходил  мимо  стеллажа с книгами,  чисто вымытые стеклины
вздрагивали, и так же вздрагивал пустой бокал на столике.  - Просто  в
этом нет  ни малейшей необходимости...  Понимаете,  я игрок,  в высшем
смысле этого затасканного слова,  игрок с большой буквы... Меня влечет
риск, как огонь влечет мотылька... Выиграю ли, проиграю ли - не все ли
равно... Может,  я сейчас предлагаю вам сто рублей за обыкновенную де-
ревяшку, а может...
     - Но если обыкновенная деревяшка стоит миллион рублей?  - Сласте-
нова поставила бокал на широкий подлокотник,  вытерла платочком липкие
губы. - Тогда как?
     - У меня, к сожалению, на данный момент отсутствует в наличии вы-
шеназванная сумма, - человек остановился за столиком.
     - Да я не требую с вас миллиона. - Сластенова нагнулась к сумке и
нащупала тугой сверток. - Мне нужна лишь ваша консультация как специ-
алиста.
     - Консультация - тоже сто рублей.
     - А конктейль "Спринт" бесплатный?  - Сластенова, так и не вынув
сверток из сумки, опустила его на дно. - Или сто рублей порция?
     - Вы  слишком практичная женщина,  и это вас погубит,  - надежный
человек шагнул к столику и,  широко расставив руки,  уперся ладонями в
полированные  края - ворот халата отпал и стала видна застиранная май-
ка.  - К сожалению,  таких,  как вы, нельзя переделать, вы напоминаете
мне столбы на обочине... Но могу в порядке исключения дать один совет -
бесплатно, как и мой любимый коктейль...
     - Послушаем,  - Сластенова переставила бокал с розовой соломинкой
на другой подлокотник и откинулась в кресло,  как бы разглядывая тяже-
лую люстру под высоким потолком.
     - Избавляйтесь быстрее от своей фанерки,  - человек выпрямился.  -
Можете продать,  можете выкинуть,  можете подарить, но если оставите у
себя, то всякие мрачные, злые мысли разъедят вам душу...
     - Если я от нее избавлюсь,  то уж не за сто паршивых рублей,  по-
верьте.
     - Охотно верю...
     - Иннокентий Иннокентьевич,  милый, - тренер взмахнул розовой со-
ломинкой, как дирижер. - Взгляни хоть краешком глаза, пожалуйста.
     - Ну ладно,  показывайте,  - Иннокентий Иннокетьевич вышел  из-за
столика.
     Сластанова, не вынимая икону из сумки, распаковала и только потом
выставила себе на колени.
     - Смотрите, не жалко.
     - Так,  так, - Иннокентий Иннокентьевич присел перед иконой, при-
щурил глаза.  - Весьма плачевный вид...  Согласились бы стразу на  сто
рублей - не прогадали бы...
     - Я же русским языком сказала, - Сластенова убрала икону в сумку.
     - Жаль,  жаль,  но  понять вас можно,  - Иннокентий Иннокентьевич
поднялся, засунул руки в карманы халата,  посмотрел в упор на тренера.
- Мой друг вас проводит.
     - Как-нибудь сама доберусь, не маленькая.
     - Когда вы устанете от обладания фанеркой, то...
     - Не устану!  - Сластенова подхватила сумку,  вырвалась из кресла
и,  качнувшись, сшибла бокал с подлокотника. Он мягко упал на медвежью
шкуру, розовая соломинка отлетела к когтистой лапе, и на длинной упря-
мой шерсти заблестела вереница капель ароматного коктейля "Спринт".
     - Желаю здравствовать,  - надежный человек обошел тренера,  кото-
рый, ловко присев,  подхватил бокал одной рукой и теперь стоял, прижи-
мая к груди два пустых бокала с ободком.
     Сластенова мялась у кресла, и когда человек, задев плечом тяжелую
штору, открыл дверь в соседнюю комнату, вдруг шагнула за ним вдогонку.
     Может, уступить за сто... Как-никак, деньги...
     Штора дрогнула,  и Сластенова оцепенела, заметив между плешью че-
ловека и половинкой двери стену,  с пола до потолка увешанную иконами.
В полумраке они казались дырами в серой стене.
     - Вам не туда, - тренер с бокалами загородил от Сластеновой дверь.
     - А вы, оказывается, большие шутники, - Сластенова с удовольстви-
ем наступила на розовую соломинку,  которую не успел подобрать крепыш,
в прихожей запнулась о лакированные ботинки,  а на лестничной площадке
плюнула на пол.
     Вся стена в иконах, а сами голову морочат...
     Сластенова вышла  из подъезда и на ближней скамейке раскрыла сум-
ку, посмотрела на икону и тщательно упаковала.
     Зато моей там нет и не будет...

     Тренер догнал Сластенову возле киоска.  Очереди уже не было. Про-
давщица в расстегнутом халате стояла возле грузовика,  в который  двое
парней швыряли пустые ящики. Тонкие доски трещали и лопались. Какая-то
старушка с полной сеткой помидоров наблюдала за происходящим.  Сласте-
нова поравнялась  со старушкой,  и в этот момент из-за машины выскочил
тренер; он одернул мастерку, заулыбался.
     - Гниль одна, - старушка повернулась к Сластеновой. - Ели выбрала
на засолку...
     Сластенова смотрела на тренера,  а тот хотя и улыбался,  но ближе
не подходил.
     - Что, решили дать настоящую цену?
     - Не обижайтесь... на Иннокентия Иннокентьевича...  Душа человек,
но со странностями...
     - Сразу бы и объяснили,  - Сластенова повернула к витрине. - Пока
мы шли туда...
     - Иннокентий Иннокентьевич однажды в трудный  час  здорово  помог
мне... Я  тлгда  из-за нелепейшей травмы был вынужден оставить большой
спорт... Жизнь есть жизнь, и никуда этого не деться...
     Они уже почти прошли магазин, а позади все еще слышался треск па-
дающих ящиков.
     Тренер то  забегал  вперед,  безуспешно пытаясь заглянуть в глаза
Сластеновой, то шел сбоку,  задевая кусты,  выпирающие с газона на до-
рожку.
     - Послушайте,  а зачем Иннокентию Иннокентьевичу столько  икон  -
для спекуляции?
     - Что вы...  А насчет икон - так это у него главный смысл в  жиз-
ни... Фанатик,  одним словом,  чистой воды фанатик... Когда вы пришли,
он просто испугался,  что ваша фанерка окажется лучше, чем есть у него
в коллекции...  К тому же мрачное настроение... Впрочем, когда вы уш-
ли, он сказал,  что ни капельки не жалеет, сказал, что если это истин-
ная вещь, то ей место в музее - попробуй на глазок определи; к тому же
и ошибка не исключается...
     - Шутники...

     Подошел троллейбус. Сластенова опередила всех и, даже не оглянув-
шись на тренера,  втиснулась на заднюю площадку.  Когда ее затолкали в
угол, она увидела сквозь пыльное стекло тренера.  Он по-прежнему стоял
на краю тротуара.
     Надо было заставить его проводить до самого дома...
     Троллейбус дернулся.  За стеклом качнулась  толстая  веревка.  И
сразу же Сластенова почувствовала,  как на нее давят сплоченные пасса-
жиры, - но водитель умело тормознул,  салон утрамбовался,  и у  самого
заднего  окна  образовался просвет.  Сластенова успела спустить на пол
сумку,  прижать ее ногами к вибрирующей стенке и  упереться  руками  в
стекло.  Уже не было видно ни тренера, ни остановки, лишь тянулись ве-
реницей гладкие бетонные столбы и ржавый кустарник,  похожий на мотки
проволоки, разматывался по газонам.
     - Предъявите билетик.
     Сластенова машинально  обернулась  на  вкрадчивый голос и увидела
совсем близко потное лицо и надвинутую до бровей выгоревшую беретку.
     - Ты что,  ненормальная? - Сластенова уперлась плечом в стекло. -
Кто же в час пик билеты проверяет?
     - Пожалуйста,  предъявите  билетик,  - теперь беретка торчала под
самым носом Сластеновой.
     - Да в такой толкотне рукой не шевельнешь, а ты - билетик... Луч-
ше бы работу транспорта наладили как следует...
     Троллейбус остановился,  и почти вся задняя площадка рванулась на
выход. Контролершу на мгновение отбросило в сторону,  но вот она резко
шагнула к Сластеновой.
     - Ваш билетик!
     - Вот привязалась...
     И вдруг контролерша вцепилась в Сластенову,  отдернула ее от окна
- сумка  осталась  на  затоптанной  резине - и обе они протанцевали до
ступенек и, рассеяв входящих, очутились на остановке.
     - Сумка! - Сластенова попятилась к троллейбусу. - Там же сумка!
     Контролерша крепко держала ее за обе руки,  не отпускала. Так они
развернулись на месте,  и тогда Сластенова увидела, что троллейбус от-
полз метров на десять.
     - Штраф...  три рубля... пожалуйста, - контролерша освободила ру-
ку, поправила съехавшую набок беретку.
     - Что теперь будет? - Сластенова смотрела на удаляющийся троллей-
бус. - Что будет?
     - Штраф...
     - Да пойми же наконец,  - Сластенова  вдруг  заплакала  крупными,
обильными слезами.  - Там...  сумка...  моя сумка...  осталась...  а в
ней... зарплата... вся до копейки...
     - Так чего же мы ждем? - контролерша повернулась к дороге. - Ска-
зали бы сразу,  а теперь догонять машину придется... Вернем вам сумку,
не беспокойтесь, только штраф заплатите, хорошо?
     Полчаса они без толку махали руками по обеим сторонм дороги. Так-
си проскакивали мимо.
     Троллейбус был уже далеко.  А в невзрачной сумке  -  осиротевший
сверток и мятый кошелок с последним рублем и проездными талонами.
     Но вот напротив контролерши тормознул частник.  Она  заглянула  в
машину и замахала рукой. Сластенова перед урчащим грузовиком перебежа-
ла дорогу, рванула дверцу и бухнулась на сиденье.
     - Гоните... гоните... пожалуйста... гоните!
     - Будешь гнать лихо - понесут тихо!  - частник улыбнулся, подмиг-
нул, выразительно щелкнул пальцами.
     - Нам нужен троллейбус номер сто двадцать,  - контролерша щелкнула
ремнем безопасности. - Номер сто двадцать...
     Троллейбус они настигли, когда тот въезжал на конечную остановку.
Частник остановился перед поворотом,  и Сластенова, даже не сказав ему
спасибо, выскочила из машины и побежала вдогонку за троллейбусом.
     Неужели опоздали...  Хотя кто на такую сумку позарится... Главное
- перекрыть обе двери...
     Увидев, что  троллейбус затормозил и почти уперся в другой пустой
троллейбус, Сластенова остановилась. Контролерша налетела на нее.
     - Значит,  так, - Сластенова первой успела поднять беретку. - Я к
задним дверям, ты - к передним. Смотри в оба. Сумка хозяйственная, ко-
ричневая, одна ручка замотана синей изолентой,  другая в трещинах, за-
мок двойной...
     - Найдем, - контролерша приняла от Сластеновой беретку, стряхнула
пыль. - А вдруг у кого-нибудь похожая сумка?
     - Извинишься, тебе не привыкать...
     - Ладно, заодно и билеты проверю.
     Навстречу им попалось несколько самых шустрых пассажиров, но ни у
кого в руках не было ничего похожего - дипломаты да сетки, набитые яб-
локами и помидорами.
     Сластенова заняла позицию чуть сбоку.  Ей хорошо были видны выхо-
дящие и так же хорошо была видна контролерша, усердно исполняющая свои
служебные обязанности.  Лишь иногда чья-нибудь фигура на мгновение за-
гораживала ее.
     Нет, а рвения сколько...  Так и про сумку забудет... Передовик...
Ударник... Змея подколодная... Додуматься же - в час пик билеты прове-
рять... Ну, если сумки не окажется в троллейбусе - я ей задам жару...
     Сластенова, не дожидаясь,  когда выйдут последние пассажиры, вор-
валась в салон и победно взметнула над  головой  затоптанную  сумку  -
внутри кувыркалась икона. Потом присела на кособокое сиденье.
     - Поздравляю,  - контролерша села напротив. - А теперь заплатите,
пожалуйста, три рубля.
     - Хватит с тебя и этого,  - Сластенова расстегнула сумку, достала
из кармана пачечку талонов и торжественно пробила их компостером - все
разом - на рифленый пол посыпались мелкие конфетти. - Я же наврала про
зарплату...
     Пара кружочков взметнулась на сквозняке.
     В переднюю дверь заглянул частник.
     - Девушки,  а про меня забыли,  - улыбнулся,  подмигнул,  щелкнул
пальцами. - Хоть бы за бензинчик рассчитались...
     Сластенова нашарила в кошельке рубль и сунула его в раскрытые ла-
дони частника.
     - Надеюсь, теперь зайцем ездить не будете, - контролерша отряхну-
ла с юбки прилипшие конфетти, обернулась на звук мотора и, увидев оче-
редной троллейбус, приткнувшийся к заднему окну, бросилась наружу.
     Сластенова ощупала  забинтованную  икону со всех сторон,  закрыла
сумку и вышла.
     Контролерша затерялась в толпе пассажиров.
     Сластенова прошла вдоль пустых троллейбусов,  а потом,  не  торо-
пясь, - мимо детишек на велосипедах, мимо резвящихся собак с инкрусти-
рованными ошейниками и озабоченных старух с авоськами.
     Подышу свежим  воздухом...  Без нервов,  без толкучки...  Каких-то
шесть остановок, ерунда...
     Закат уже отражался в окнах крупнопанельных домов.  По дороге все
чаще проскальзывали такси с зелеными огоньками и устало  ползли  трол-
лейбусы - в салонах маячили редкие пассажиры.
     Удивительно... Лет десять,  если не больше,  не ходила пешком  по
тротуару... Выскочишь  из транспорта - и в магазин,  из магазина - до-
мой, из дома - в транспорт...  А который час?  Да меня же  потеряют...
Как бы в панику не ударились мужички...

     - Что-то мать загуляла,  - Кирилл привстал - кресло екнуло - взял
двумя пальцами коня и,  не задумывась,  подставил его под удар черного
ферзя.
     - Ты за мать не беспокойся,  она человек самостоятельный, - Слас-
тенов сгреб неосторожного коня, положил рядом с доской, а на его место
поставил торжествующего ферзя. - Попался, который кусался!
     - Жадность до добра не доводит,  - Кирилл взялся за второго коня.
- Шах! И можно прощаться с ферзем. Аплодисменты!
     - Да, - Сластенов пригнулся к доске, задумался. Стукнул ногтем по
вазе и принялся отрывать лепестки с побуревших астр. - Малость поторо-
пился...
     - Сливай воду,  - Кирилл сдернул с доски ферзя, подкинул на ладо-
ни. - Может, новую?
     - Нет, сначала заматуй.
     - Воля ваша.
     - Я в отпуске детектив начал читать английский,  - Сластенов ушел
кооролем в угол. - Так там...
     - Чтение детективов - это жвачка. Сейчас я сделаю красивую жертву
с матовым исходом...
     - Ладно, давай по новой, - Сластенов смешал фигуры.
     - И  какой  интерес  читать детективы,  когда для умного человека
преступник ясен с первой главы, - Кирилл нагнулся за пешкой.
     - По-моему, ты, братец, много на себя берешь, - Сластенов расста-
вил свои фигуры, включил верхний свет, задернул шторы. - Докажи.
     - Все закономерно,  против жанра не попрешь...  Опять королевский
гамбит... Ну-ну...  А в детективе,  конечно,  настоящем, классическом,
убийца должен  появиться  в  первой же главе и единственный из всех не
должен вызывать подозрения...
     - Можно переходить?
     - Последний раз. Думать надо, - Кирилл ушел на кухню и вернулся с
куском хлеба,  густо намазанным маслом. - Мать все-таки загуляла... Ты
как думаешь, она про милицию предупреждала всерьез?
     - Конечно,  пошутила... Но ты все же насчет убийцы в первой главе
неправ. Понимаешь,  в том английском  детективе  ошеломляющее  начало.
Сразу четыре  трупа,  и  все  из-за  какой-то загадочной реликвии сэра
Чарльза. Все о ней знают, но никто ее не видел. Так вот, после цепочки
убийств исчезает  ларец,  в котором хранится реликвия...  Сэра Чарльза
обнаружил совершенно случайно молодой сержант полиции - ему показалось
странным, что в такое позднее время наружная дверь старинного особняка
приоткрыта... Бедный сэр Чарльз лежал у дверей с перерезанным горлом...
     - Оригинальный ход,  но мы не менее оригинально закроемся слоном,
- Кирилл дожевал хлеб и принес чай.  - А что из себя представляли  ос-
тальные четыре трупа?
     - Молодая жена сэра Чарльза, старый слуга с бакенбардами и личный
секретарь.
     - И ни один из них не покончил жизнь самоубийством? - Кирилл пос-
тавил чашку на стол. - Конек-то лезет в западню...
     - Все убиты, и что самое интересное - четырьмя разными способами.
жену, совершенно  голую,  утопили  в ванне,  секретаря задушили чулком
этой жены,  а слугу пронзили  насквозь  алебардой  из  коллекции  сэра
Чарльза...
     - Кажется, мать пришла?

     Сластенова босиком вошла в комнату и,  не выпуская сумку из  рук,
села на тахту.
     - Представляешь,  не было обнаружено ни одной улики,  - Сластенов
наклонился к  самой  доске,  описал рукой дугу,  откинулся.  - Значит,
жертва качества?
     - Сливай  воду - ладья на связке,  - Кирилл взял чашку со стола и
пересел на тахту. - Что сказал специалист?
     - Ну и намаялась я сегодня,  - Сластенова достала икону из сумки,
распеленала.
     - Тебе не совестно выигрывать у отца на зевках?  - Сластенов тоже
подошел к тахте. - А если нет улик, значит, нет даже кандидата в убий-
цы...
     - Ты это, Вань, о чем? - Сластенова унесла икону в спальню, спря-
тала под подушку, вернулась.
     - Так что сказал специалист? - Кирилл заглянул в пустую чашку.
     - Я теперь с ней из дому - ни на шаг...  А тренера твоего в детс-
тве наверняка чем-то тяжелым стукнули по голове...
     - Давай еще одну, последнюю, для реванша?
     - Расставляй, только серьезно последнюю.
     - Вам еще не надоело?  - Сластенова отобрала у сына чашку. - Нет,
у всех мужья как мужья,  а мой даже не поинтересуется,  где меня черти
носили.
     - Должен же я хоть одну партию выиграть!..  А если ты убедилась,
что икона - обыкновенная мазня, то нечего на нас срывать досаду...
     - Я еще раз убедилась,  что ты толстокожий  и  бессердечный...  А
вдруг бы меня ограбили, вдруг бы убили, вдруг бы икона потерялась?..
     - Да идет она боком, твоя икона. Опять пешку зевнул!
     - Братцы-кролики, берегите нервные клетки.
     - Я когда-нибудь вышвырну шахматы с балкона! - Сластенова ушла на
кухню и там,  у холодильника,  всплакнула,  уткнувшись лицом в фартук,
висевший на гвозде.  Потом вымыла подарочную кружку,  из  которой  пил
тренер, и  будничные чашки,  поставила их на сушилку,  съела последнюю
конфету из коробки и начала чистить картошку.

     Сластенов проснулся весь в поту,  сбросил одеяло, посидел, встал,
раскрыл шторы, зажмурился.
     Молочка бы сейчас парного...
     Сходил на кухню - включил кофейник,  поставил разогревать вчераш-
нее пюре - заглянул в комнату сына - незастеленная кровать,  раскрытый
магнитофон, журнал, тот самый, с детективом, брошенный на пол, наушни-
ки прямо на подушке.
     А говорил, что детективов не читает... Болтунишка...
     Присев на кровать, Сластенов надел кое-как наушники - пластмассо-