; Службы Эвтаназии и Медконтроля, Службы Ремонта и Службы Диггеров. Эти стволы массивней и шире жилых и связаны через десять ярусов крытыми галереями; внизу - шлюзы и шахты, ведущие к уровню коммуникаций, вокруг - зона отчуждения, а по ее периметру - блокпосты, стационарные излучатели и огнеметы. Крепость, цитадель! Но я здесь не трудился, я был комесом в филиале, в Лиловом секторе.
     Световые столбы по периметру зоны упирались в купол, но Пекси к ним не приближался - биоты не любят сильного света. Оставив крепость позади, мы понеслись над магистралью, что разделяла Центр и выходившие к его границе сектора; с одной стороны тянулся лес жилых колонн, с другой - открытые пространства площадей, Смольной и Сенной, Дворцовой и Красной, с огромными зданиями ратуши и ВТЭК, Музейного комплекса, Криобанка и сотней стволов, где размещались фирмы, компании, лиги, союзы, ассоциации и тресты. Цоколь каждой колонны Центра был украшен и отделан по-особому, в виде фантастических сооружений с арками, лестницами, башнями и разноцветной росписью стен; над этой причудливой архитектурой вставали полупрозрачные призмы и цилиндры из армстекла, сиявшие яркими огнями.
     В других куполах, где я бывал, центральные зоны тоже выглядят странновато, и в каждом городе странности свои: в Паге, скажем, масса шпилей и остроконечных крыш, а в Норке, Фрисе и Лоане цоколи стволов - огромные прямоугольники из стеклянных пластин в стальных и алюминиевых переплетах. Зачем это сделано древними? Загадка! Что означают названия улиц и площадей, такие, как Пикадилли в Доне или Сенная в Мобурге? Тоже загадка! Мадейра, мой приятель, утверждает, что эти слова пришли не из Эпохи Взлета, а с более ранних времен и что они имеют некий таинственный смысл. Возможно, имена богов, героев или названия пещер и шахт, в которых жили предки... Впрочем, Мадейра - блюбразер, и хоть достойный человек, но склонен привирать и фантазировать.
     Я почесал шмеля под челюстью, мы развернулись и ринулись вниз, лавируя среди других биотов. Ветер засвистел в ушах, огни на ближнем здании слились ало-желто-зеленой лентой, купол вдруг подпрыгнул, будто стволы, вырастая, толкнули его в сияющую высь, плотная туча пчел под нами разредилась, и мы скользнули сквозь нее к отверстию в сети. Пекси на мгновение завис, громко жужжа и подогнув брюшко, камнем упал в отверстие, затормозил, расправив крылья, и плавно спустился к переходу меж двух Колонн.
     Меня всегда поражало изящество, с каким биоты маневрируют, и их волшебный дар запоминать дорогу. По словам Мадейры, им помогает древний инстинкт, усиленный в процессе генной реконструкции, - способность перемещаться в стае и ощущение гнезда. Не буду спорить - тут Мадейра, вероятно, прав. Мне кажется, что Пекси в самом деле воспринимает купол как свое огромное гнездо, где есть маршруты для прогулок и поиска еды и есть безопасное место для отдыха. Как и другие биоты, он помнит любую дорогу, в конце которой его накормили, и я не изменяю этому правилу.
     Подскочил знакомый служитель в пестрой упаковке Лиги Развлечений.
     - Банку нектара для моего шмеля, - я потрепал Пекси по загривку. - Что у нас новенького, Дублин?
     Тот осклабился.
     - Для вас, дем Крит, новье всегда найдется. Хотите маленьких и желтеньких? Или эксклюзив из Линна?
     - Нет, не хочу. Пробовал! Желтые тощие, а у линнских кукол отвислые зады.
     - Черные есть, из Кайры. Большая редкость, спецзаказ для Третьей Алюминиевой! Лишнюю партию сделали... так, нелегально... для нас... Ах, какие груди... и зады!.. - сообщил он громким шепотом и закатил глаза.
     Спецзаказ, большая редкость... Купол вам на голову! Чего не придумают, моча крысиная, лишь бы монету содрать! Но вслух я одобрительно хмыкнул и зашагал к ближней Колонне.
     Их два десятка, этих Колонн, и основания их оформлены как башни, квадратные или круглые, с проходами, арками, декоративными шпилями и звездами на них. От башни к башне тянется стена со множеством зубцов, огораживающая довольно большую территорию: парк аттракционов, лавки, оттопыры, допинги - словом, все, что нужно клиентам для счастья. Цвет стены и башен красный, и потому, должно быть, площадь перед этим комплексом так и зовется - Красная. На другой ее стороне торчат здания ГенКона, пять зеленоватых стволов с длинным общим цоколем - точно подпирающая купол пятерня.
     Сейчас, в середине второй четверти, площадь была пустынной, и лишь у генкомовской пятерни виднелась россыпь крохотных фигурок. Там всегда кто-нибудь маячит и требует чего-то отменить либо добавить: то капсули, которым подавай дешевых одалисок, то сексуальные меньшинства, то танкисты с хоккеистами или блюбразеры - те выступают против насилия над человеческой природой. В этот раз, похоже, были феминистки из ?Сопротивления?, бабы скандальные и злые. Кукол-мужчин им захотелось! ГенКом бы рад, да не выходит - делали, пытались и не добились ничего. Проблемы с эрекцией, гниль подлесная!
     К счастью, у меня таких проблем пока что нет. Свидетелей тому - орава; само собой, не безголосые одалиски, а любая из моих подружек, прошлых или нынешних. Эри, Кама, Атланта, Ява или Одда...
     Поднявшись к трехсотым ярусам, я изучил экспозицию. Час разглядывал, не меньше, гуляя по залам с высокими сводами; кукол в них не счесть, а я - клиент разборчивый. Были там маленькие и покрупней, рыжие, блондинки и брюнетки, с желтой, розовой и смуглой кожей, тощие и пышные, с разнокалиберной кормой, грудями и остальным хозяйством, с имитацией пупка, с раскраской и с татуировкой. Черные тоже нашлись, и Дублин не соврал: правда, спецзаказ! В ГенКоме черных лепят без затей, меняя при клонировании пигментацию кожи, но эти были натуральными: волосы колечками, губастые и плосконосые. Сразу виден редкий генетический материал, какой, пожалуй, только в Кайре и остался.
     Я выбрал рыжую с зелеными глазами и одну из черных, стройную, высокую и в теле. Рыжая умела ахать и хихикать и обошлась мне в две монеты, а черная - так в целых пять! Но стоила того. С ними я позабыл о Джизаке и щеляках, убитых мной, которых, надо полагать, уже перемололи на компост. Забыл и о времени. Чтобы забыть, монет не жалко; монеты - прах, а вот дурные мысли... Впрочем, нельзя сказать, чтобы меня терзала совесть - трупов я повидал и понаделывал немало, к тому же Джизак был, несомненно, мерзавцем. Ну, а пятьсот монет - это всегда пятьсот монет... Однако я крови не люблю, и если уж пришлось в ней искупаться, стараюсь поскорей расслабиться. Лучший способ - широкая постель и пара одалисок плюс ?веселушка? или еще какая оттопыровка... ну, хорошая еда, приятели, беседа... Еще бы ребра посчитать кому-нибудь или заехать под дых...
     Кончалась третья четверть, когда я покинул Колонну с чувством приятной усталости. Пекси, деловито жужжа, влился в поток шмелей и авиеток, который стал заметно гуще, так же как и толпа на дорожках под нами: рабочее время истекло, и подданные разбредались по домам. Не все, конечно, - многие летели в Центр, намереваясь развлечься и встряхнуться. Ну, а мы уже встряхнулись... Самое время к Африке, в Тоннель!
     Он расположен в Бирюзовом секторе и тянется километровым зигзагом от леса и секторального инкубатора до первых стволов подлеска. Само собой, примерно - на самом деле никто не скажет, где тут первые стволы, а где вторые. Граница, однако, есть, незримая, но реальная; рубеж, за которым законопослушность жителей Мобурга падает в таком же быстром темпе, как их доходы.
     Тоннель проложен в ярусе коммуникаций, а для чего и почему - погребено во тьме веков. Может быть, тут находилась база диггеров или стоянка их машин - полости и штреки в стенах Тоннеля весьма для этого подходят. Теперь в них масса заведений: десяток допингов и оттопыр (в одной даже пузырь подают), конторы агентов - вербовщиков и перекупщиков, множество различных лавок и даже тупичок, в котором обосновались блюбразеры. Есть места и вовсе экзотические, с бракованными одалисками о четырех грудях или же с манки, хотя я сомневаюсь, что манки настоящие - скорее куклы с шерстью на лице. Еще есть галереи с коллекционными вещицами из дерева и всяким барахлом, какое пачкуны таскают из Отвалов: древние компьютерные чипы, битая посуда, картинки, украшения, огромные диски из перламутра и пластиковые книги Эры Взлета. Читать их никто не умеет, но стоят они выше купола. Большая редкость!
     Мы опустились на площадке у конюшни, рядом с изящными хрупкими осами и парой толстых пчелок. Пекси недовольно загудел - ос он не любит, и причина этой неприязни для меня загадочна. Возможно, осы кажутся ему таким же суррогатом шмелей, как одалиски - суррогат обычной женщины? Эта мысль заставила меня улыбнуться. Загнав шмеля в конюшню, я пошарил в сумке за седлом, вытащил банку нектара, скормил ее Пекси и велел ему спать. Криоблок тут уютный, не хуже, чем в нашем патменте.
     У конюшни, встроенной в цоколь инкубатора, движущаяся дорожка разбегалась: налево - к жилым стволам, направо - в соседний сектор, прямо - под арку и вниз, к Тоннелю. Народа здесь - не протолкнешься, большей частью капсули и Свободные, Черные Диггеры, наемники, торговцы, однако встречались и подданные. Кое-кто с охраной, в паутинном шелке и при маске - коллекционеры-богачи, любители шарить по галереям да шопам. Другие попроще, группами, татуированные, размалеванные - эти приехали повеселиться в допингах и оттопырах, на манки поглазеть и посчитать у одалисок груди. Еще попадались типы из Лиги Развлечений, всякие инверторы и диззи, танкисты и хоккеисты; кто голышом и тоже размалеванный, кто в фантиках от Пармы или в голографических обертках. Глядя на них, я вспомнил о Парагвае, потом про трупы в Крысиной Щели и помрачнел.
     Дорожка под ногами надломилась, сделавшись ступенькой, и наша компания поехала вниз. Богачи и капсули, танкисты и торговцы, наемники, диггеры, частные стражи... Запахи пота и ?веселушки?, ?писка? и ?стук-бряка?, разгоряченных женских тел и парфюмерии... Еще не давка, но уже теснота... Какой-то раскрашенный ублюдок прижался ко мне, пытаясь сунуть руку под мою хламиду. Я двинул его протезом в ребра и спросил: - Любишь Охотников, моча крысиная? Погоди, спустимся, я тебя покрепче приласкаю!
     Ублюдок икнул и исчез. Спуск закончился. Ступеньки движущейся лестницы одна за другой уходили в узкую щель, выбрасывая в пространство Тоннеля шеренгу за шеренгой. Ораву за оравой... Сорок-пятьдесят орав - громада, население ствола... Толпы людей под ярко светящимися сводами, шум и гам, выкрики и смех, шарканье ног, ровный гул воздуховодов... Тысячи глаз, тысячи лиц, тела под легкой тканью или краской, чьи-то спины, чьи-то локти... Суета, толкучка!
     Однако не успели мы дойти до первого зигзага, как народ рассосался. Вроде невелик Тоннель, а емкость не меньше, чем у Колонн Развлечений, и каждому хватает места, даже капсулям. Есть и пить им не на что, но побродить по улице и выпросить подачку не возбраняется - тоже Свободные, как-никак.
     Сразу за зигзагом - тупичок блюбразеров, а по другую сторону - ?Подвал танкиста?. В тупичке было тихо и темно, а из ?Подвала? доносились топот, стук и протяжные завывания - кажется, читали стихи. Проскользнув мимо тупика, я сунулся в узкую щель и, спустившись по ступенькам, попал в извилистый и темноватый коридор, от которого слева и справа отходили проходы - к соседям-блюбразерам и к винной лавке Факаофо. Стены тут были из голого камня, шершавого, почти не обработанного, но пол гладкий, не споткнешься. Держась за стену, я миновал коридор и очутился в допинге Африки. Собственно, у него не допинг и не оттопыра, а настоящий шалман с отличной кухней и залом, разделенным стенкой: в одной половине пачкуны сидят, в другой - Охотники и прочая публика. Так сказать, черви отдельно, и фрукты отдельно... Но в остальном помещения схожи: освещены скудновато, и в каждом по восемь длинных столов, скамейки и раздаточный автомат. Рядом с ним прилавок и окошко в кухню. На кухне Африка - толстый, в белой хламиде с сальными пятнами; лохмы свисают до плеч, глаза навыкат, а между сизых щек торчит огромный хобот-нос. Жуткая рожа, но не думаю, что он ее когда-нибудь изменит - говорит, привык за сотню лет.
     - Урр! Комес! - зарокотал Африка, поводя огромным носом. - Еще живой? И даже целый?
     Он всегда зовет меня комесом, как в те годы, когда я у обров служил. Уважает!
     Подтвердив, что цел и жив, я сел и осмотрелся. Клиентов вроде бы немного: в одном углу компания вербовщиков, в другом - трое подданных с девицами, и кто-то еще подальше, у самого входа - в сумраке не разглядишь. А за моим столом - знакомые фигуры: Хинган, Мельбурн, Толедо и Микатарра. Хинган - Охотник в зрелом возрасте, давний мой приятель, Мельбурн и Толедо - наемники у ?Зелени?, а Микатарра крутится туда-сюда среди наемников и Охотников. Хорошая малышка! Я с ней раза три покувыркался.
     Мы стукнулись браслетами.
     - Откуда, корм крысиный? - полюбопытствовал Хинган.
     - От одалисок, не видишь, что ли? С лица спал и еле на ногах стоит, - пояснила Микатарра. Голографическая обертка на ней переливалась радужными красками, в такт мерцавшему на шее ожерелью.
     - Ты голопроектор выключи, - отозвался я. - Выключи, и поглядим, что у меня стоит и как. - Пригласишь к себе, выключу. Но боюсь, что толку от тебя не будет.
     Я перестал храбриться и подтвердил со вздохом:
     - Сегодня не будет. Что пьем?
     Пили грушевое винцо, а Микатарра пробавлялась ?писком?. Так себе оттопыровка, не ?разрядник? и не ?отпад?. Тем более не ?шамановка? - от этой сразу улетаешь.
     Африка высунул в окно лохматую башку:
     - Жрать будешь, комес? Свиные котлетки есть, грибы, соевый бифштекс и...
     - Мясных червячков давай, с капустой, - перебил я. - Мидий, студень из улиток, крем-икру, джем из бананов и фрукты. А вместо грушевки - пунш... Медовый!
     Хинган одобрительно хмыкнул, Мельбурн в восторге закатил глаза, а Микатарра облизнула губки и придвинулась ко мне поближе. Ее призрачный наряд на мгновенье растаял, явив упругую грудь и точеные плечи. Я шлепнул ее пониже талии.
     - Гуляем! - завопил Толедо и грохнул кружкой по столу. Вербовщики оживились, троица подданных тоже проявила интерес, и я на всякий случай уточнил:
     - Сюда подавай, Африка, на этот стол. Но приготовь с запасом - может, кто из наших подойдет.
     Те, кто не наши, увяли. Хинган поглядел на них, ухмыльнулся и спросил:
     - Выгодный контракт, э? Партнер не нужен?
     - Не нужен. Сам справился. Вчера.
     Мельбурн с Толедо переглянулись, Хинган почесал шрамы на шее, Микатарра прижалась ко мне коленкой и нюхнула ?писка?, но никаких расспросов не последовало. Обычай такой - не спрашивать. Вот ежели в партнеры пригласят... Это в фирмах и компаниях партнерство номинальное, чтоб подданных уважить, а у нас, Свободных, партнер роднее брата и сестры. Тем более что их не сразу и найдешь, сестер своих и братьев, а партнер - тут, рядом, искать его не нужно...
     Лет двенадцать назад мы с Эри были партнерами. Я с сабирской заварушки возвратился - с той, где панцирь раздобыл, - вернулся, значит, и выправил лицензию Охотника. А у нее лицензия уже была - у Фиджи, отца своего, отучилась, и он расщедрился ей на лицензию. Редкий случай по нынешним временам! Ну, сделались мы партнерами... и не только... Потом разбежались. Бывает... Было и прошло.
     Африка метнул из окна контейнер с пуншем, потом холодные закуски и начал жарить червячков. Упоительные ароматы! Под них мы умяли крем-икру, мидий и студень, и Хинган, чтоб скрасить ожидание, поведал, как охотился на крыс, но не в мобургских Старых Штреках, не в Яме Керулена, а в Мокрой Полости под Фрисом. Полость была одним из первых куполов, разрушенных землетрясением, и с Фрисом до сих пор ее соединяют ходы и тоннели. Можно было бы их завалить, однако гранды Оружейного Союза откупили Полость и ездят туда развлекаться с гостями, щелкать крысюков. Опасное занятие! Против крысы ни пуля, ни разрядник не помогут, только огнемет...
     Хинган подробно описал, как эти милые зверюшки съели Ольберга, магистра из Цветных Металлов, слопали с броней, костями и четырьмя охранниками, а пятому, который жив остался, чуть не откусили голову. Тут и наши червячки сготовились. Африка выплыл из кухни с огромным подносом, шлепнул его на стол, вытер лапы о хламиду и принюхался. В самом деле, пахло соблазнительно. Мы выпили за удачу - все же Хинган и был тем пятым с чуть не откушенной головой - и приступили было к червякам, но тут мигнул экранчик на моем браслете.
     - Кого еще несет... - пробормотал я недовольно, но вызов принял. Не исключалось, что меня желает видеть Лима - с приятным сообщением о сумме нового контракта.
     Это оказалась Эри. Надо же! Недавно вспоминал... Я уменьшил изображение. Ее головка размером с ладонь повисла у моего плеча.
     - Крит? Ты где, Крит?
     - У Африки в Тоннеле. Ем червяков. Пауза. Затем она сказала:
     - Встретиться бы надо, Крит.
     - Так приезжай! Черви еще не остыли.
     Она нерешительно опустила взгляд. Совсем несвойственное ей выражение!
     - Лучше... лучше если ты придешь. Не позабыл еще, где я живу? Тут допинг есть, на третьем ярусе... ?Сине-Зеленый?...
     К себе не приглашает, отметил я. Ну, что ж, в допинг, так в допинг... Не тот ли, про который мне Парагвай толковал, щеляк-хоккеист?
     - Приду, но не сегодня. Я, понимаешь ли, не один.
     Микатарра, хмурясь и ревниво поджимая губы, разглядывала Эри, остальные поглощали червяков и не прислушивались к нашей беседе. Народа по соседству стало больше. Явился бизибой в шелках, с двумя охранниками, понюхал воздух и тоже соблазнился червячками. Вербовщики, кроме одного, ушли, а к этому подсели десятка два наемников, то ли отметить сделку, то ли договориться о чем. Подданные с девицами хихикали, шастали к раздаточному автомату, а после тихо оттопыривались у себя в углу. Тип, сидевший за дальним столом, сосредоточенно жевал, склонившись над тарелкой.
     - Сегодня не стоит, - сказала Эри. - Поздно. Он спит.
     - Кто - он?
     - Дакар. Завтра приходи.
     - В начале последней четверти, - предложил я, соображая, что трех часов мне хватит, чтобы разделаться с ?Хика-Фруктами?.
     Она кивнула и отключилась.
     - Красотка! - вымолвил Толедо и причмокнул. - Я бы с ней...
     Хинган проглотил кусок и ухмыльнулся:
     - Заткнись, крысиные мозги! Эта красотка из тебя ремней нарежет и бантиком завяжет. Если останется что завязывать...
     Они с Эри знакомы. Когда-то Хинган был партнером Фиджи, ее отца. Фиджи погиб лет восемь назад, в Буэносе, во время драчки между Компаниями Стволов. Пустяковый конфликт, однако для него последний.
     Мы доели червяков, выпили пунш и закусили банановым джемом с фруктами. Я несколько отяжелел. Микатарра, обхватив меня за шею и обдавая сладким запахом пунша, зашептала:
     - Ну, как? К тебе поедем или ко мне?
     - В другой раз, малышка.
     Поднявшись, я окликнул Африку, сунул обруч ему под нос и рассчитался. Хорошо посидели, на девять монет. Теперь бы кости поразмять... Но подходящих кандидатов не было, а задираться первым я не привык. Хотя, если выбраться в Тоннель...
     Шагая по темному узкому коридору, я думал о разговоре с Эри и вспоминал, кто же такой Дакар. Имя как будто знакомое... Ее приятель, очевидно; что-то она толковала про этого Дакара год или два назад. Вроде он из Лиги Развлечений, но не какой-нибудь младший партнер, а диззи или инвертор, то есть парень состоятельный. Однако с причудами! Какие причуды, я не помнил: может, по щелям таскается, как Парагвай, может, дрыхнет под сонную музыку две четверти из четырех. С этими, из Лиги, всякое бывает... есть такие, что творят во сне, а в промежутках хлещут вино да нюхают ?шамановку?.
     В этот момент я вдруг сообразил, что слышу тихие шаги. Очень тихие и осторожные, будто кто крадется за спиной... Секунда, и я уже катился по полу, а надо мной с шипеньем проносились молнии: одна, вторая, третья... Стреляли из разрядника, не очень мощного, но мне бы без брони хватило. Сожгли бы или поджарили - если б, конечно, попали. Но попасть в меня непрос