Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Фэнтази
      Ясиновская Ирина. Человек самой мирной профессии -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  -
ктеристика на него от преподавателя теории благодарности. Добряк сокрушенно покачал головой. -- Ну да не в характеристиках дело. -- лицемерно продолжал Скептик после многозначительной паузы, -- А дело в том, что, по имеющимся у нас данным, 12-ый и 16-ый ни в какой другой карцер Сектора не поступали, а следовательно, Наставник мог поместить их только в карцер вашего Потока. Тыльной стороной ладони Франц вытер пот со лба и закрыл глаза -- свет направленных в лицо ламп резал зрачки, как нож. -- Это не согласуется с отправкой 24-го в изолятор, господин Следователь. -- сказал он, не поднимая век. -- Если б его обидчики ночевали в карцере, то сам он мог оставаться в камере. -- Мне это тоже приходило в голову, -- легко согласился Добряк, -- но ваш бывший Наставник рассудил по-другому. И об этом свидетельствует запись в Дневнике. -- Можно мне посмотреть в Дневник самому? -- Нет. -- встрепенулся Злыдень, -- Ишь чего захотел! -- Ха-ха-ха ... -- притворно засмеялся Скептик ненатурально тонким голосом, -- а вы, оказывается, остряк ... -- Господа, господа! -- в голосе Добряка чувствовалось невыполнимое желание сделать хорошо всем. -- Давайте оставаться в рамках Устава. -- Он раскрыл лежавший на краю стола том и, пошелестев страницами, зачитал, -- Глава 11, Секция 5, Пункт 32: "Подследственный имеет право ознакомиться с копиями всех вещественных доказательств, проходящих по его делу." -- он передал раскрытый том Устава остальным двум следователям. Злобно/саркастически ворча, Злыдень/Скептик покорились. Добряк подозвал стенографистку, и та передала Францу фотокопию последней страницы Дневника. Увидев ее, Франц открыто рассмеялся. -- Я так и знал: запись сделана другим почерком, господин Следователь, -- он демонстративно обращался к Добряку, игнорируя двух других следователей, -- сравните ее с предыдущей строчкой, где говорится о переводе 24-го в изолятор. Некоторое время следователи изучали свои копии злополучной страницы. Потом Скептик хмыкнул и поднял голову. -- Скажите, подследственный, а ваш Наставник был действительно хорошим наставником? -- вкрадчиво спросил он. -- Не понимаю вопроса. -- осторожно отвечал Франц. -- Ну, вот вы рассказали, что обнаружили в его апартаментах пустую бутылку из-под рома. Он что -- пил? -- Не могу сказать, господин Следователь. -- Франц стал понимать, куда тот клонит, но поделать ничего не мог, -- Пьющим я его не видел ни разу. Если хотите узнать -- сделайте анализ его крови или содержимого желудка. -- Уже сделали, подследственный, уже сделали, -- Скептик не мог удержать восторга, -- ваш Наставник был в стельку пьян! А отсюда и изменение почерка. -- он посмотрел вправо и влево на двух других следователей, -- Ибо, как доказано графологической наукой, в состоянии опьянения почерк индивидуума меняется! И опять наступила тишина, прерываемая лишь скрипом стенографисткиной ручки. Скептик удовлетворенно откинулся на стуле, Злыдень угрожающе раскачивался, Добряк удрученно качал головой. -- Вы можете выключить лампы? -- глаза Франца слезились. -- Или, по крайней мере, направить их не в лицо. -- Нет. -- по голосу Злыдня чувствовалось, что он улыбается. -- Почему, господин Следователь? -- По Уставу, господин подследственный. -- издевательский тон Скептика был особенно противен, -- По тому самому Уставу, который вы так хорошо знаете. -- Вы не имеете права видеть наших лиц, -- извиняющимся голосом сказал Добряк, -- и, кроме того, допрос записывается на видеопленку -- нужен яркий свет. -- Так зачем же тогда стенографистка, господин Следователь? -- Ну, хватит! -- рявкнул Злыдень, и, на этот раз, Добряк его урезонивать не стал. -- Если ты сейчас же не заткнешься и не перестанешь дерзить, падаль, ТЕБЕ БУДЕТ ХУДО! -- Последние слова он проорал в полный голос. На мгновение наступила тишина. -- Я вам в последний раз предлагаю изложить ваше объяснение событий, подследственный. -- по голосу Добряка было слышно, что францева строптивость оскорбила его в лучших чувствах. -- Какой в этом смысл, господин Следователь? Двое ваших коллег уверены, что я -- убийца, и мои слова не смогут ничего изменить. -- Согласно Уставу, ваше дело будет прекращено, если вы убедите в своей невиновности хотя бы одного следователя. -- сухо сказал Добряк, -- Ну что, будете говорить? Прежде, чем ответить, Франц еще раз просчитал оба имевшихся у него варианта: доказательного объяснения он представить не сможет -- что бы он ни сказал, все будет осмеяно и разбито в пух и прах; однако, молчание в данной ситуации еще хуже -- версия, по которой он выходит убийцей, останется тогда единственной. Он должен представить выгодную для себя альтернативную версию, объясняющую все факты! -- Ну-у?! -- рявкнул Злыдень. -- Хорошо. -- сказал Франц. -- Слушайте. Он был в поту с головы до ног -- эффект холодного душа, принятого перед допросом, давно испарился. -- Я исхожу из того, что, послав зачинщика драки -- то есть, меня -- в карцер, Наставник оставил 12-го и 16-го в камере, а новичка перевел в изолятор. Вскоре после отбоя 24-ый вызвал охрану и заявил, что задыхается или что у него рези в желудке, или, может быть, почечные колики. В таких случаях охранник -- перед тем, как вызвать доктора, -- осматривает больного сам. Я предполагаю, что у 24-го был нож ... -- Откуда? -- перебил Добряк. -- Пронес с Первого Яруса, господин Следователь. -- Это невозможно, подследственный: контроль в приемнике очень жесткий -- все личные вещи, включая одежду, у заключенных отбирают ... да что я вам объясняю -- вы это лучше меня знаете! -- Контроль везде жесткий, господин Следователь. Когда мы с работы возвращаемся, нас тоже обыскивают. -- Обыскивают или не обыскивают, подследственный, а холодное оружие в цехах изготавливается и в камеры проносится. -- Добряк говорил намного суше, чем раньше. -- Надеюсь, вы не станете отрицать очевидного. -- Не стану, господин Следователь, -- не сдавался Франц, -- да только и вы тогда не отрицайте, что оружие в камере могут иметь только урки. Если б они нашли у меня нож, то этим бы ножом меня тут же и зарезали. -- А как, по-вашему, подследственный, -- вмешался Скептик, -- закон урок дозволяет, чтоб вы им морды били? "Вот ведь сволочь!" -- подумал Франц. -- Драка с 12-ым и 16-ым мне потом дорого бы обошлась, после карцера ... -- Если б они до этого дожили ... -- перебил Скептик, -- Ну да ладно, подследственный, давайте для экономии времени по вопросу ножа согласимся не соглашаться: вы считаете, что оружие легче пронести с Первого Яруса, а мы считаем -- что из механических цехов. Не возражаете? -- он посмотрел на двух других следователей, и те закивали. -- Продолжайте. Три черных силуэта неподвижно, как мишени в тире, застыли перед Францем. -- Зарезав охранника, 24-ый завладел его пистолетом, пробрался на главный пост и застрелил второго охранника. -- Каким образом? -- резко спросил Добряк, -- Второй охранник не подпустил бы к себе заключенного ночью за пределами территории Потока, не подняв тревоги. -- Насколько я понимаю, господин Следователь, если один из охранников уходит по вызову, то второй остается на главном посту у поворота на карцер. -- Допустим. -- Скорее всего, 24-ый обошел этаж по периметру кругом и подошел к главному посту с востока. Обратите внимание, что от пересечения восточного и северного коридоров до главного поста не более десяти метров; если 24-ый выскочил из-за угла и сразу выстрелил -- охранник среагировать не успевал. С таким сценарием, кстати, согласуется и ориентация трупа: ногами по восток, головой на запад -- пуля, пущенная из восточного коридора, как бы сбила охранника с ног. -- Что ж, убедительно. -- иронически согласился Скептик, -- А теперь давайте рассмотрим альтернативный сценарий: убийца стреляет не из восточного коридора, а из карцерного. -- он наслаждался собственной сообразительностью, -- Причем охранник находится в этот момент слева от входа. Как, по-вашему, будет ориентирован труп? -- В этом случае, труп будет ориентирован примерно так же, но ... -- Достаточно, подследственный. -- Скептик с удовлетворением откинулся на стуле. -- Ну уж нет, господин Следователь, -- впервые за весь допрос Франц повысил голос, -- раз уж вы потребовали от меня объяснений, извольте выслушать все, что я хочу сказать. -- ЧТО?! -- ужасающим басом заревел Злыдень, -- ОПЯТЬ ДЕРЗИТЬ? -- он привстал на своем стуле. -- Господа! Господа! -- вмешался Добряк, -- Подследственный имеет право сказать, все, что сочтет нужным, -- а уж выводы из его слов вы делайте сами. Недовольно ворча, Злыдень опустился обратно на стул. Он жаждал крови -- разговоры его не интересовали. -- Карцерный коридор просматривается от главного поста насквозь, -- объяснил Франц, -- а потому, незаметно подобраться по нему к охраннику намного труднее, чем по периметру. -- Но все-таки можно, подследственный, -- опять влез Скептик, -- если охранник стоит не в точности напротив входа. -- Например, слева. -- добавил Добряк, -- Что, как мы уже выяснили, объясняет и ориентацию трупа. Продолжайте, подследственный. Комбинезон Франца промок насквозь. -- Ну, может, теоретически я и мог бы пробраться из карцера к главному посту незамеченным. -- он замолчал и секунд пять слушал пульсировавшую в висках боль, -- Но, во-первых, это исключительно маловероятно -- чтобы второй охранник не смотрел в сторону карцера, зная, что его товарищ ушел туда ночью по срочному вызову; а во-вторых, я этого не делал, и доказать обратное никто и никогда не сможет. Он посмотрел по очереди на сидевшие перед ним три черные фигуры. -- Продолжайте, подследственный. -- произнес Добряк ничего не выражающим голосом. Подавив непрерывно усиливавшееся чувство безысходности, Франц продолжил: -- Потом 24-ый перенес тело первого охранника из изолятора в коридор и спрятал его в стенном шкафу. -- Каким образом в изоляторе не осталось следов крови? -- злобно пробасил Злыдень. -- Если держать труп сидя, прислоненным к стене, то кровь из перерезанного горла будет впитываться в переднюю часть мундира и не попадет на пол. -- Значит, 24-ый попросил охранника сесть на пол и прислониться к стенке -- и лишь потом зарезал его? -- насмешливо поинтересовался Скептик. -- Даже если кровь и брызнула вначале на пол, то в изоляторе есть умывальник, -- все следы ничего не стоило убрать. -- Я в это не верю. -- это сказал Злыдень. -- Ваше право, господин Следователь. -- сделав паузу в ожидании дальнейших придирок (их не последовало), Франц продолжил, -- Затем 24-ый проник в квартиру Наставника, убил его и завладел автоматической винтовкой. -- Каким образом? Все огнестрельное оружие хранится в запертом сейфе -- чтобы открыть его, нужно знать шифр. -- это сказал Скептик. -- Он мог пригрозить Наставнику и заставить его выдать шифр. -- Этого не могло быть, подследственный: все указывает на то, что преступник убил Наставника сразу же, как проник в его апартаменты. Франц на мгновение задумался. -- Ну, тогда Наставник, в пьяном виде, мог забыть запереть сейф после того, как выдал оружие охранникам. -- Это тоже маловероятно: охранники-то были трезвы и указали бы ему на просчет. -- Они могли не заметить, господин Следователь. -- Ну, хорошо, продолжайте. -- неожиданно сдался Скептик. Добряк и Злыдень промолчали -- победа пришла к Францу подозрительно легко. -- Далее 24-ый проник (с помощью ключей, взятых у охранников) на территорию Потока и расстрелял всех заключенных, кроме 12-го и 16-го; а последних, угрожая оружием, отвел к карцеру, приказал им лечь на пол и перерезал им глотки. Потом он быстро перенес тела в карцер и уложил на кровати -- вся операция не должна была занять более десяти секунд. -- А вы даже не проснулись? -- язвительно поинтересовался Скептик, -- Крепкий сон -- признак чистой совести. -- Проснулся, господин Следователь, но не сразу, и, поскольку трупы были укрыты с головой простынями, ничего не заметил. -- Вы поразительно ненаблюдательны, мой друг. Франц промолчал, не желая тратить немногие оставшиеся у него силы на бесплодные препирательства. -- Я уснул опять; а 24-ый, вернувшись в камеру, обнаружил, что некоторые заключенные не убиты, а только ранены, и дострелял их. Злыдень и Скептик, перебиравшие бумаги на своих столах, подняли головы. Добряк резко спросил: -- Откуда вы знаете? -- Что знаю? -- Что некоторые из заключенных не были убиты наповал? -- Догадался по пороховым отметинам на их телах -- их приканчивали одиночными выстрелами в упор, да и винтовка, когда я ее нашел, была переключена с автоматического боя на одиночный. Злыдень и Скептик опять опустили головы и зашуршали бумагами. Франц продолжал: -- После этого 24-ый вернулся в карцер, приоткрыл дверь и разбудил меня каким-то звуком, а сам отправился в апартаменты Наставника (он понимал, что, рано или поздно, я обязательно туда приду). Он спрятался в спальне, намереваясь задушить меня, оттащить труп в изолятор, а потом представить дело так, будто я сам напал на него, но не рассчитал своих сил. Именно для этого он расстрелял все патроны и оставил нож в камере: иначе бы получалось, что я явился в изолятор вооруженным до зубов, и ему б никто не поверил, что он сумел меня одолеть. -- И он не испугался оставить нож? -- недоверчиво спросил Добряк. -- Ведь вы могли прихватить его с собой, и тогда бы он не имел ни одного шанса. -- Добряк посмотрел на остальных двух следователей, и те согласно закивали головами. -- 24-ый демонстративно оставил на рукоятке ножа отпечатки своих пальцев -- он понимал, что, увидев их, я ножа не коснусь. Он, видимо, собирался стереть отпечатки уже после того, как убьет меня; он даже мог принести нож в изолятор, коснуться рукоятки моей ладонью и унести обратно -- что подтверждало бы его версию событий. Видимо, 24-ый был уверен, что справится со мной голыми руками ... и, кстати, справился бы, если б мне под руку не подвернулся тот камень. Скептик поднял голову. -- Я должен предупредить вас, мой друг, -- с лицемерной заботливостью сказал он, -- что следов крови 24-го на камне не обнаружено -- только мозги и кровь вашего Наставника. Ну и, конечно, отпечатки ваших пальцев. -- Уж не хотите ли вы сказать, что я убил Наставника этим камнем, господин Следователь? -- Конечно же, нет, подследственный. -- снисходительно улыбнулся Скептик, -- Я отлично знаю, что он был застрелен. -- Так в чем же тогда дело? -- на этот раз Франц решил настаивать на своем, -- Я ведь объяснил, каким образом кровь Наставника оказалась на камне. -- Я лишь хочу обратить ваше внимание, подследственный, -- сказал Скептик с напускным сожалением, -- что даже самые незначительные детали вашего рассказа не подтверждаются вещественными доказательствами. Отвечать на это Франц не стал. Силуэты следователей, будто вырезанные из черной бумаги, застыли перед ним. Наконец, Добряк шевельнулся и спросил: -- В своем рассказе, подследственный, вы сконцентрировались на описании действий 24-го ... -- Гипотетических действий 24-го. -- поправил Скептик. -- Хорошо, гипотетических. -- Добряк откашлялся, -- Однако, почти не уделили внимания его мотивам. Иными словами -- зачем 24-ый все это сделал? Франц опустил голову -- он давно ждал этого вопроса, однако удовлетворительного ответа не имел. -- Когда 24-ый на меня напал, он был стопроцентно безумен ... -- А до этого? -- перебил Скептик, -- Показался ли он вам безумным накануне событий, когда только появился в камере? -- В камере я его видел около трех минут, -- парировал Франц, -- за это время диагностировать шизофрению не смог бы даже опытный психиатр. -- Однако ж в кабинете вашего бывшего Наставника вы диагностировали ее и за более короткое время. -- ехидно прокомментировал Скептик. -- 24-ый в это время меня душил -- это помогает. -- в тон ему ответил Франц. Скептик презрительно хмыкнул, но ничего не сказал. -- Думаю, что 24-ый убил охранников, Наставника и остальных заключенных в припадке безумия, вызванном шоком от перехода с Первого Яруса на Второй и нападением на него урок. А потом решил свалить вину на меня. Если бы он меня задушил, то его версия выглядела бы единственно возможной. Она даже сейчас выглядит возможной, -- Франц сделал паузу, -- но, все же, не единственной. -- Он помолчал секунду, а потом повторил, делая ударение на каждом слоге, -- Не е-дин-ствен-ной. -- Я принял бы этот аргумент, подследственный, -- печально сказал Добряк, -- если б версия ваша не базировалась на столь невероятном поведении 24-го. Это превращение из запуганной жертвы в маньяка-убийцу ... А зачем он засунул труп первого охранника в стенной шкаф? Или, посудите сами, разве может убийца-шизофреник действовать с таким тонким расчетом, какой 24-ый проявил, как вы утверждаете, в вопросе ножа. -- Шизофреник -- это не обязательно идиот, господин Следователь. -- возразил Франц, но Добряк лишь сокрушенно покачал головой. -- А доказательства? Можете ли вы подкрепить вашу версию хоть одним вещественным доказательством? Франц на мгновение задумался. -- 24-ый мог оставить отпечатки своих пальцев в карцере или апартаментах Наставника. -- Никаких отпечатков, кроме ваших, не обнаружено. -- Тогда проверьте группы крови в лужах на полу возле карцера, господин Следователь, -- они должны соответствовать крови 12-го и 16-го -- а значит, те были убиты в коридоре, а не карцере. -- А что, это идея ... -- заинтересовался Добряк и стал рыться в бумагах на столе, -- Точно! -- Он повернулся к остальным двум следователям, -- Смотрите протокол No 14: образцы 17а и 17б содержат кровь второй группы -- то есть, той же, что и у заключенных 12/21/17/2 и 16/21/17/2 -- смотрите образцы 24 и 25 в протоколах No 18 и 19, соответственно. -- Он повернулся к Францу, -- Что ж, это несколько меняет дело ... -- Нисколько не меняет, коллега, -- вмешался Скептик, -- ибо, если вы проверите по протоколу No 2 образец 1, то убедитесь, что вторую группу крови имел также и зарезанный охранник ... чей труп, кстати, находился в двух шагах от тех луж крови в карцерном коридоре. Некоторое время Добряк изучал злополучный протокол No 2, а потом поднял голову и с подчеркнутым сожалением произнес: -- Мой коллега прав, подследственный: совпадение групп крови ничего не доказывает. -- Тогда сделайте анализ ДНК. -- предложил Франц. -- Какой анализ? -- удивился Добряк и, судя по голосу, вполне искренне, -- Что такое ДНК?... -- Вы никогда не слыхали об анализе дезоксирибонуклеиновых кислот? -- Нет. -- в голосе Следователя послышалось раздражение, -- Такой анализ мне неизвестен. Есть ли у вас реалистические предложения? -- Франц пожал плечами, и Добряк повернулся к Скептику и Злыдню, -- Вопросы? -- Ты зачем при аресте в стенку стрелял, гад? -- с бешенством в голосе поинтересовался Злыдень. -- Убить никого уже не мог, так решил имущество попортить? -- Я не знал, кто там ходит. -- индифферентно отвечал Франц. -- Хотел отпугнуть. Он на мгновение зажмурился, защищая глаза от режущего света ламп. -- Еще вопросы? -- спросил Добряк. Вопросов не последовало. -- Выступления? Скептик поднял руку. -- У меня есть выступление. Он встал на ноги и прошелся взад-вперед поперек комнаты. (Силуэт его иногда перекрывался с силуэтами остальных следователей -- однако, ходил ли Скептик перед столами или позади них, Франц разобрать не мог. Кар

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору