.  Я знал -- Штарк ждет его в
конце маленькой  шахты.  Там  многоножка  и  робот-секретарь. Там  и комната
--освинцованная. (Она видна  мне белым прямоугольником.) Врач спешит. Сквозь
камень пробиваются трески и шуршание его мыслей.
     Я нюхаю орхидею. И наслаждаюсь тем, что могу делать это без опаски.
     Итак, врач сказал Гленну о свойствах черной орхи.
     Колонисты бросили Гленна.
     Штарк отобрал у него управление колонией.
     Я -- мститель.
     Но Штарк уже наказал себя, дошел до точки.
     Точку поставлю я. Я встал, воткнул цветок в  кармашек жилета и пошел. Я
видел все  --  штольни, ходы. Плато изгрызено штреками. Будто поднятая  кора
источенного насекомыми дерева.
     И  в последней  ячее незримый Штарк...  делает что-то.  Это  "что-то" и
будет моим вкладом в Знание Аргуса. Пойду-ка медленнее, пусть  не торопится,
пусть готовит свое дело.
     Широкие тоннели сменялись узкими каменными трубами. Они шли вертикально
(в  них железные лестницы). Хрипят насосы, втягивая воздух с поверхности  (и
фильтруют, стерилизуют,  сушат его). Потоки воздуха  воют разными голосами в
щелях...  Пещеры-фабрики, отделенные листовым металлом. В одних  роботы льют
металл (брызги,  снопы  брызг),  в  других  работают  на  станках, в третьих
сваривают какие-то части. Отовсюду  звяканье  и стуки, шипение огня,  хлопки
взрывающегося газа. Иду ниже.  Здесь естественные пещеры, маленькие, душные,
пыльные,  словно  карманы  в  заношенном комбинезоне.  Одни пещеры сухие,  в
других текут подземные воды с привкусом извести.
     (Близка свинцовая комната.)
     И вдруг я ощутил ужас, приближающийся ко мне. Он несся --спрессованный,
выброшенный мозгом, страшный, словно заграв в  прыжке.  Но это  же врач, его
мозговые волны! Я могу дать на отсечение свою голову (без  шлема), что Штарк
что-то  выкинул  новенькое. И  впервые  я  ощутил усталость.  Надоел мне он.
Какой-то мертводушный, свирепый, с воспаленным мозгом.
     ...А  на планете день, на плато -- хороший воздух. Там гуляет  и  дышит
Тим.
     На плече его  двуствольный старинный  дробовик  --  он  коллекционирует
мелкое зверье, бьет его из ружья  сыпучими зарядами.  На  роже его блаженная
ухмылка,  в  бороде --  солнечное  золото.  Собаки  бегут  за  ним в  легких
панцирях. Они снуют туда-сюда и все обнюхивают. Им хорошо -- небо чистое, ни
одной медузы!
     Я позавидовал им (и моему прошлому).
     ...Врач вопил:
     -- Что-о он делает. Что он делает... У-у-у...
     Я  вышел навстречу  ему  --  тот  налетел  и  приклеился  ко мне, будто
присоска манты. Он трясся  и всхлипывал,  уткнув голову мне под мышку, мочил
слезами мой уникальный бронежилет.
     Я  ждал.  Я погладил его  жестковолосую голову и ощутил ладонью плоский
затылок.
     Врач  хлюпал,  рассказывая,  что  Штарк  заставил,  принудил  дать  ему
экстракт  орхи. Но ведь толком не проверено ее действие! Да, боль уходит, но
куда? И что будет дальше?
     Врач  кричал -- надо спешить,  там готовится  преступная операция.  Его
принуждали ассистировать, он же вырвался  и сбежал.  Кричал  -- Штарк  готов
абсолютно довериться роботу-хирургу. Кричал -- сейчас Штарк  перестанет быть
человеком,  его  срастят  с машиной.  Он станет  кибергом, и тогда с  ним не
сладишь. ("Вот оно, Знание! Такого еще и не бывало, такого Аргусы не видели,
не встречали".)
     Гласс кричал:
     -- Надо бежать, надо спасать человека!
     Дж.  Гласс был прав -- надо бежать. И  мы побежали  -- это  было совсем
рядом.
     У  экранированной  комнаты робот-секретарь  обстрелял меня.  От вспышки
лазера брызгалась каменная порода, взлетали радужки паров. Я поборол желание
стать  под удар  и испытать себя.  Я  выстрелом смел  секретаря (и расплавил
породу).  Пробежав  по огненной жиже,  сорвал  свинцовую  дверь, ворвался  в
помещение. И окаменел -- за толстым стеклом начиналась операция.
     На  плоском и белом столе  лежал  Штарк,  голый, как лягушка.  Над  ним
нависла машина -- пауком. Она перебирала руками, словно пряла. (Переделанная
многоножка,  к ней добавлено  еще шесть рук.) Она работала сразу несколькими
руками. Пока что манипулировала склянками. Видимо, анестезировала Штарка. Но
делала это  с  необычной скоростью. Это  и  было  страшное -- молниеносность
происходящего. Подоспел врач. Он задыхался, свистел легкими. Он сел на пол.
     -- Все, -- сказал он, -- не успели.
     -- А если войти и помешать? -- спросил я.
     -- Тогда  он мертв. И не  войдете, предусмотрено... Смотрите, смотрите,
что он делает! -- вдруг закричал врач.
     Робот, схватив  белую коробочку, понес ее к телу, и  туда же потянулась
одна лапа со сверкающими ножницами  и  другая --  с  щипцами.  Пришлось идти
напрямик.
     Я вошел и остановил машину. Штарка похлопал по щеке. Тот очнулся.
     Потянувшись, зевнул и сел, свесив голые волосатые ноги. Он кивнул мне и
погрозил  врачу  пальцем.  Встал.  Медленно  и тяжело прошел к  кушетке:  та
вздыбилась.
     Он прислонился  спиной  -- кушетка выпустила руки, схватила  его, стала
опрокидываться. Загудело -- Штарк медленно приподнимался и  повис в воздухе.
Дезгравитатор... Это  понятно, Штарку надо отдохнуть. Он повис неподвижный и
как бы окоченевший. Я положил цветок орхи ему в изголовье -- пусть дремлет.
     Я взял из робота  пластину с программой, извлек мозговой  блок  и ушел,
ведя доктора, абсолютно раскисшего  от  переживаний. Киберга  из  Штарка  не
вышло.
     ...Вечером  я   встретил   Штарка,  бродящего   коридорами.   Он  ходил
неторопливо, видимо, прощался. На все глядел, все трогал. На нем был странно
огромный шлем. Я пошел за ним -- он заторопился, пронесся словно на колесах.
     -- Стой! -- крикнул я. Но фигура исчезла. Штарк уходил. Зачем? Куда?
     Убегал  он  вниз, но  не шахтами, а  естественными  ходами (их  прожгла
лава). Там узкие щели  и проходы, соединявшие  небольшие пустоты (я видел их
как белое ожерелье). Были  кое-где  и начатые  штреки --  ими  Штарк  рвался
вглубь, к  ядру планеты. Они виделись мне прямыми линиями. Я вызвал  Ники --
тот побежал следом за Штарком. Я шел наперерез.
     ...Опять пещера.
     Услышал шум воды  и  пошел  на  него. Упал в  ледяную  воду,  нырнул  и
проплыл.  Ага, другая пещера.  Берега ее  поднимались круто.  Я вскарабкался
--одежда подсыхала на мне.

     ...Вошел в огромнейшую пещеру. Сейчас  увижу Штарка (я уловил  токи его
спешившего тела).
     Осмотрелся -- необычная  пещера.  В одном  ее углу ощущалась повышенная
радиоактивность. Здесь припрятан микрореактор. Я сел на камень. Ждал.
     ...Загремело. Послышался стук камней.  Из  узкого хода вынырнула  белая
фигура.
     Она  уверенно  (без   света!)  прошла   на  середину   пещеры.  Там   и
остановилась. Это Штарк! Я не могу  поймать его мысль, но вижу движения. Что
он там на себя понавешал?..
     Вот нагнулся, поднял камень и вынул микрореактор и как бы погружает его
в себя.
     -- Теперь энергии  мне  лет на сто хватит, --  сказал он и пошел  в мою
сторону. Но остановился, попятился.
     -- Аргус! -- вскрикнул он.
     Я промолчал, ощущая, как Штарк щекочет меня радиоволной. Что это?
     Локатор?
     -- Не отмалчивайтесь, Звездный! -- прокричал он. -- Вы же здесь.
     Я молчал. Штарк шел ко мне, перепрыгивая через камни, плеща  водой. Вот
поднял камешек и швырнул в меня. Промахнулся (тот ударился рядом, разлетелся
мелкой пылью и обжег мне щеку).
     Такой бросок! А-а, он нацепил  на себя механический скелет, это  делает
его сильным.
     -- Странно,  -- сказал Штарк  (голос его разнесся). -- Я его вижу, а он
молчит. Быть может, мне  это кажется? Может,  приборы  врут! Может быть, это
самовнушение.  Я же не человек,  я... я почти супер, механика первоклассная,
не хуже его штучек.
     Вот, могу  перемещаться. (Он со свистом двигателя пронесся вдоль пещеры
и не разбился о стену.)
     Вот вижу гоняющуюся за мной многоножку. Паршивый автомат!  (Он погрозил
кулаком.) А вот здесь Аргус сидит  на камне. Он стал подходить. Шел медленно
и бормотал.
     -- Вот здесь, я его  вижу. Разберемся. Во-первых,  инфразрение: я  вижу
его светлым  пятном с  достаточно четкими очертаниями. Во-вторых, излучение.
Это, конечно, его жилет. К тому  же он дышит, шевелится, мембраны улавливают
это. А все же его здесь  нет! Что бы  я сделал на его месте? Я бы напугался,
вскрикнул. Или бросился  в  борьбу. Значит, не удалось. Оперироваться он мне
не дал,  кибергом стать не дал. Проклятый! А сам я ничего не могу, и приборы
мне врут. Проверю-ка простейшим образом.
     Он  подбежал и  протянул  ко  мне  руку -- потрогать. Я схватил  руку и
замкнул на  ней  браслет. И  на время мы замерли.  Молчали, тяжело и  горячо
дыша.
     Он  было  начал  бороться,  но  я  сжал  его и  почувствовал  --  смогу
раздавить. Он понял это.
     Снова молчим.  И  в тишине  молчания слышна подземная  жизнь  -- шорохи
подземелья, голоса воды, стуки капель, кряхтенье камня. Затем возник слабый,
дрожащий, двойной смех.  Он родился  и вырос, разнесся  по пещере, усилился,
загремел. Казалось,  кто-то огромный  захлебывается  громовым хохотом  в два
огромных рта.
     Это смеялись мы, смеялись вместе. Я держал руку на плече Штарка. Он  не
уйдет от меня, нет.
     Я  произнес формулу ареста.  Дело кончено. Слова, тяжелые,  как  глыба,
прижали  его. А  затем  я, Судья  и  Аргус,  вынесу  приговор.  Штарк  снова
задребезжал смехом. Он сел рядом на камень, хлопнул меня рукой по колену.
     -- Знаете,  Аргус, -- сказал он. -- Я так устал за часы общения с вами,
что рад  и  браслетам.  Все же конец. Почему вы меня не  взяли сразу? Желали
играть?
     -- Хотел видеть. Насмотрелся на двести лет вперед. Видел полукиберга, а
это дано не многим. Видел человека, сгубившего гения.
     -- Аргус, моя просьба -- ссылка на одинокую планету...
     "На мертвую, мертвую", -- заговорили Голоса.
     -- А  вы  забыли  про  свои  восемьдесят  с хвостиком  процентов  воды?
--спросил я его.
     -- Ну, с ней-то я разделаюсь.
     -- А тогда на ледяную планету, -- сказал я. -- В снега Арктаса.
     Тут в пещеру ворвался Ники -- загремел, залязгал, заморгал прожектором.
     Пещера осветилась  вся.  Я даже вздрогнул  -- так хорошо было  здесь. Я
глядел будто из центра кристалла с тысячью граней: стены искрились, всюду --
гипсовая  паутина. На полу -- цветы: розы  и прочее.  Подземный  сад:  белая
трава и в ней еще цветы, еще звезды.
     Я встал, чтобы удобнее было смотреть.
     Я не жалел, что была погоня.
     Я пил глазами красоту подземелья, подмечая все  новые  ее детали. А они
менялись при каждом движении прожектора (кто видел многоножку в покое?).
     -- Не правда ли, здесь, под землей, чудесно? -- говорил мне Штарк. --
     Одиночество  здесь полное.  А  звуковые  феномены?  О,  я  могу  многое
рассказать вам о подземельях. Я  вырос  в них, копил силы, вынашивал главную
мысль. Идите, идите  ко мне, Аргус. Вы ведь не сможете быть прежним, с тоски
умрете, я вам верно говорю.  Давайте,  операция -- и мы киберги, мы  вместе.
Всегда, тысячи лет.  Жалко Люцифер? Найдем  иное место. Давай врубим имена в
историю. Кстати, о колонистах. Вы отнимете меня у них. Не боитесь? Я ведь им
так много дал.
     ...Нас  встречали  колонисты  и Тим с барбосами. Я  вел Штарка. Коридор
таял в голубом свете. В нем -- люди. Я шел, и лицо мое было -- камень! Я так
его  и ощущал  -- камень. Колонисты (сильно сдавшие, постаревшие этой ночью)
встретили нас набором  подбородков и пронзительных взглядов.  И молчанием --
ни слова Штарку!
     На запястье его правой руки было изящной работы  кольцо. Оно отгородило
Штарка,  сделало  его слабым и  презираемым.  Никто его не  боялся, никто не
испытывал к нему благодарности. Вот оно, наказание!
     -- Ведут, -- сказал кто-то. -- А, Шарги...
     -- Достукался, -- отозвался Прохазка. И все!
     Мне было противно их равнодушие.
     --  Дорогу,  дорогу, -- говорил я.  Времени было в обрез: нужно забрать
костюм -- уникальная штука. Нужно взять робота-хирурга. Отличная вещь! А еще
я  видел:  "Персей"  ходил вокруг планеты и ждал  нас.  Я  оставил Штарка  в
комнате  с  Тимофеем и собаками  и ушел в  рубку.  Я  связался с коммодором,
увидел на  экране его  озабоченное  лицо. Мы договорились об  охране регалий
Аргуса.
     И  с удовольствием я сказал себе, что сегодня, вечером, я избавлюсь  от
Штарка.
     Я приказал  закрыть шахты,  прекратить  работы и приготовить роботов  к
долгому хранению. Приказал колонистам готовиться к отъезду. Они приходили ко
мне. Пришел Мелоун. Он соглашался  и на  проживание в  болотах. Говорил, что
желает искупить вину  -- ведь это  он привез Белый Дым. Уверял, что  выловит
их, подманивая собой.
     Я отказал, а на болота с дымами послал  роботов. Приказ: испарить их  к
чертям собачьим!
     Приходила великолепная четверка -- не оставил.
     Но осталась Мод Гленн.
     Остался врач  --  около своих  орх,  токсинов  и  слизней. Оставил  я и
любителя механики -- это был застарелый холостяк и никому не нужный брюзга.
     Починенный  "Алешка"  сделал  несколько  рейсов   к  нашему  дому  и  к
старт-площадке.  Сначала  он  перевез  собак  и  Тима, затем  роботов, затем
Штарка, багаж и колонистов.
     Эти ощущали себя побежденными. Угрюмые и хмурые, они сидели на вещах на
краю старт-площадки и ждали ракетную шлюпку. Я же следил за ее траекторией.
     Я видел -- коммодор в парадной форме.
     Я  видел -- два  его космонавта вооружены. Они станут охраной  Красного
Ящика, и коммодор надолго теряет власть над ними. Таков Закон. Я видел -- те
члены команды "Персея", что дежурили в звездолете, а не лежали в сне долгого
анабиоза, взволнованно ждали. Ждали  Красный Ящик, ждали колонистов, ленивых
и робких. Беспокойство вновь одолевало меня. Я не  спал неделю, одежда много
раз промокала и высыхала на мне. Но я не ощущал слабости.
     Я топтался на площадке, сжигаемый нетерпением. И  еще был Аргусом --при
моем приближении колонисты отворачивались. И Тим  отворачивался.  Но я видел
его  насквозь. Он  ждал,  когда я  стану прежним.  Тогда он возьмет свое. Он
станет заботиться, нянчиться, покровительствовать мне.
     Так и будет... Милый Тим, я соскучился и по твоей воркотне, и по твоему
упрямству.
     ...Колонисты?.. Повесили носы?..
     "Слушайте, --  внушал  я. --  Вы  сытые  и  нежные,  ленивые и  жадные.
Поднимите головы! (Подняли.) Держитесь! Примите наказание, долгое как жизнь,
с достоинством".
     ...Штарк?  Этот  был желт  (разлилась  желчь)  и  презрителен.  Он  все
доставал и жевал свои шарики. Вот его мысль: "Твое  время и сила кончаются".
Пусть кончаются, многое кончается. И с удовольствием я думал, что пора риска
для Тима и его собак тоже кончается -- я забрал всех роботов-исследователей.
Их  множество -- от больших (для  сбора образцов) до крохотных  соглядатаев.
Одни могли сидеть на  деревьях, другие парить в воздухе и прослеживать жизнь
любого  зверя.  Хорошие  штуки! Ими Штарк исследовал планету (затем вынес ей
приговор). Я подмигнул Штарку.
     -- Вы думаете, -- сказал я, -- о побеге?
     --  Представьте себе,  так.  Но это же  младенчество.  Знаете, Аргус, я
задумался не  только о побеге, я думаю о себе. Раньше  времени не хватало, а
вот тут... Что я такое? Какова моя  ценность? Понимаете, я не старый,  всего
семьдесят. А что сделано? Заметьте, безделья я  не выношу, работаю как черт.
Нет, тысяча  чертей! Десять  тысяч! Итак, семьдесят лет составляет  шестьсот
тысяч часов. Чем я их заполнял? Аргус, я  расточитель.  Двести тысяч часов я
проспал, двести тысяч ушло на так называемую  жизнь, на выполнение различных
обязанностей. На образование, например. Еще сто тысяч я бросил на выполнение
обязанностей   гражданина  Вселенной.  Не   ухмыляйтесь,  это  серьезно.  До
пятидесяти  лет  я был  неумолимо серьезен.  Из оставшихся  ста  тысяч часов
шестьдесят тысяч истратил на перемещения с места на место и лишь сорок тысяч
на работу. А вы помешали мне.
     Понимаете? Даже планету не переделал.
     А сейчас поговорим о  вас, мой  бледнолицый красавец. Не  думайте,  что
победа ваша  полная.  Я дал  хороший пинок этой планете,  и она  завертелась
иначе. Поймите это. О,  я бы и с  вами  справился, если бы не  ваш проклятый
темп.
     И  вдруг он  посмотрел на меня  с  простым и наивным любопытством. Даже
глаза вытаращил. Будто мы вот только  что встретились,  а Штарк узнал, что я
Аргус. Его глаза  обежали  мое  вооружение,  но  отчего-то снизу:  пистолет,
жилет, шлем.
     Штарк оживился, разглядывая мою технику.
     --  А вы  хорошо  знакомы  со  всеми  вашими  игрушками?  Шлем,  жилет,
пистолет? -- спрашивал он.
     -- Немного.
     -- Шлем... Тут  вы все знаете. Жилет?  Здесь мое знание  ограничено, но
его  цена  раз в  десять  выше  цены всего моего оборудования.  Цените  его.
Пистолетик? Его  цена --  второй  мой  поселок.  Сумасшедшие траты! Закон  в
Космосе -- доро-о-гое удовольствие.
     -- Но в данном случае необходимое! -- вставил я.
     Штарк, словно не услышав моей реплики, продолжал:
     --  А  пистолет -- отличная  вещь,  моя  конструкция.  И не ешьте  меня
глазами,  прошу  вас. Ну хоть на  прощание. Вам, я знаю,  это игрушки, а мне
тяжело, сердце жжет.
     ...Ах, Судья. Помню,  когда рождалась у меня  идея повертеть планеткой,
то бродили в  голове  схватки,  удары  лучей и прочее. А  на самом  деле все
оказалось предельно  трудной работой, а вот теперь  еще дурацкая  лихорадка.
Потрогайте руку. Горит? Это  подземная лихорадка. ...Судья, вы ощущали такое
состояние:  мочь  и не хотеть? Я ощущал. Не из лени, не из трусости -- я  не
боюсь даже вас, Звездный, даже сейчас. И  не из боязни неудачи. Разве  я мог
добиться  большего?  Я  был  царем,  маршалом  двухсот сорока  универсальных
роботов. Я вспорол эту планету. Не-ет, я недурно провел время. И кибергом бы
стал, и...  планету переделал бы.  Э-эх, пронюхали...  Чертов Гро. Ведь  он?
Скажите -- он? Я молчал.
     -- А руку-то  мне напрасно тогда жали. Вот, онемела  и не  отходит. Так
вот, задумываюсь, в чем моя ошибка.
     -- Людей вы презираете, -- сказал я ему.
     Штарк вздернул плечи, вскинул свой клюв.
     -- Люди?.. При чем тут люди? Некоторых я весьма уважал. Себя, например.
И ты был отличный мужик -- пока в костюмчике. И замкнулся в себе.
     Стал покрапывать дождь,  и Штарк  съежился. Он озяб. ...Я ходил и ходил
по  площадке. Сгущались тучи, в чаще поревывал моут, недалеко охотилась стая
загравов. Хлынул ливень.  Вода плясала на бетоне. Запищал зуммер -- ракетная
шлюпка  шла  на посадку.  Сейчас  все кончится. Сейчас я стану  свободным, а
Аргусы улетят. Это же хорошо, что всему бывает конец. Даже счастью. Иначе бы
стало  невыносимо.  А-а,  Голоса... Прощайте, прощайте...  Прощайте, друзья!
Где-то вы будете?  Сколько сотен  лет проведете  во сне  ожидания,  пока вас
призовут к новому делу?



         * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. БУДНИ ЛЮЦИФЕРА * 

        1

     Дневник Т. Мохова
     Дня  через  два  после  окончания суматохи с  Штарком  я вспомнил совет
Гленна поймать  медузу. "Это, --  записывал он, -- раскроет загадку  низкого
удельного  веса  здешних  организмов".   Он  предполагал,   что   в   медузе
антигравитационное  вещество  находится  в несущем  пузыре.  Но я  долго  не
решался  ловить  этот  пузырь  объемом  в  десятки  ядовитых  кубометров.  Я
посоветовался  с  доктором, тот сказал Аргусу.  Георгий, конечно, загорелся.
Привлек механика (тот пожалел о Штарке: "Немедля что-нибудь бы изобрел"). Он
припомнил,  что медуза была  поймана  Штарком, пошарил по кладовым  и  нашел
мини-скарп, отделанный  под  медузу.  В  нем  были и сеть,  и  гарпун, полый
внутри, и насос. Затем  Георгий в этом медузоскарпе с утра  завис над убитым
солнечником.  Но  только  вечером   приблизился   довольно   большой   отряд
медуз-титанов.
     Я наблюдал за всем, болтаясь с д-ром Джи на полкилометра выше Георгия.
     Сверху я видел красный шарик с