ийскую синеву, лоб тяжелый, губы тяжелые, подбородок,
взгляд   пронзительный;   пригодится.  ...Иван,  фамилия  --  Синг.  Изящен,
бесполезен.
     ...Курт  Зибель:   подбородок,  взгляд,   плечи,   бицепсы,   трицепсы,
неприязнь.
     ...Прохазка (фамилия необычайно плодовитая для  Космоса,  все  время на
нее натыкаюсь). Подбородок,  взгляд,  брови, словно усы Тимофея. И вдруг мне
стало жалко тех женщин, что будут любить этих четверых.
     -- Хэлло, ребята. Веселитесь? -- спросил я.
     -- Хэлло, Звездный, -- сказали они. -- Убиваем время.
     И,  приветствуя  мое  звание  (наконец-то  догадались),   привстали   и
шлепнулись обратно. И кресла заворочались, приспособляясь к новому положению
их задов, массируя эти зады.
     Меня стали угощать.
     Была выставлена бутылка вина, из холодильника извлечена парочка жареных
цыплят. Гм, гм, еда колонистов.
     -- Пейте, ешьте,  -- говорили мне. --  Все здешнее, все  искусственное,
все превосходного качества.
     Я снова поел -- с великим удовольствием.  Ел и обгладывал пластмассовые
косточки -- техника виргусян безупречна и в мелочах. Разные планеты в разное
время  пришли  в  коллектив.  Виргус  --  последним.  Они  там  до  сих  пор
индивидуалисты и хотят  своей техникой доказать остальным, что  могут все на
свете.
     -- Вы  живете весело, --  сказал  я.  -- Но по плану  должны  осваивать
плато.
     И ведь не царапнули землю, верно? Почему?
     Общее стыдливое покраснение. Четверка оживилась,  даже пыталась встать.
Это было внушительное зрелище.
     -- Там ад. Красный ад, синий ад, зеленый ад (Прохазка).
     -- Хозяина не видели? Мы его поддерживаем (Шарги).
     -- А эти грибы? -- спрашиваю я. -- Зачем?
     -- Грибы ерунда, можно взять "прямун" и сгонять на болото (Прохазка).
     -- Ха-ха-ха!
     -- Там забеспокоились? (Шарги вздел глаза к потолку).
     -- Верно понимаешь.
     Следующие три комнаты пусты. В  четвертой сидел за столом лысый мужчина
лет  сорока,  точнее  сорока  трех.  Свитер.   Подбородок.  Плечи.  Бицепсы.
Обстановка  без  грибов,  цветов  и  статуэток.  На  столе   --  разобранный
мини-двигатель.
     Это он радировал, я вижу.
     Мужчина  (Эдуард  Гро, 44 года) помахал мне  рукой:  извините,  мол, не
здороваюсь, выпачкался машинным маслом.
     Но опасения его самые унизительные. Например, такое ему кажется, что  я
его ударю. Неужели Штарк их еще и поколачивает?
     -- Вы Аргус? -- выдавил наконец мужчина.
     --  Как будто. Там, --  словно Шарги, я кидаю взгляд на потолок, -- там
приняли ваш сигнал. Вы оказали большую услугу правосудию. Спасибо!
     -- Вы... станете расследовать?
     -- Именно. Буду откровенен, мне здесь все не нравится... Кроме техники.
И что  Гленн  исчез,  не нравится, что колония  зарылась в камень,  тоже  не
нравится.
     -- А я вам нравлюсь?
     -- Вы  типичный представитель  разлагающейся  колонии.  Чем  вы помогли
Гленну?
     -- Верно, ничем.
     -- Уклоняетесь от всего, что пачкает: пьянок, ссор, драк.
     -- Заметьте еще себе, я не пляшу на болотах, не ем грибов.
     Я осматриваю его комнату -- инструмент, станок и прочее в том же духе.
     -- Мастерите? Любите это?..
     --  Хозяин заказывает,  у  него  смелый  ум.  Жаль человека,  жаль  его
времени.
     -- Какого времени?
     -- Что он тратит на управление этой дурацкой колонией.
     -- Вы недовольны?
     -- Живется нам хорошо. Встаем в восемь, в девять -- ленч, в шестнадцать
     --  баскетбол. Один  хозяин  работает круглыми сутками,  да  вот я  еще
ковыряюсь. Остальные переводят время, играют в работу.
     -- Почему нет плантации?
     Механик Гро поднялся. Сидящим  он кажется выше -- коротконогий, родился
на астероиде.
     -- А вы пробовали это -- заводить плантации на Люцифере?
     -- Нет.
     -- Оно  и видно!.. Будь  она проклята, биология  Люцифера, эти летающие
сволочи. То высосут кровь, то хватанут  зубами. И пожалуйста, вирус! Хуже их
только медузы. Брызнет, и не только человек -- металл рассыпается! А уж тело
одной каплей токсина прогрызает насквозь.  А плесень... Проснешься --  а вот
она,  подлая.  Сожрала  ботинки,  съела  одежду  и уже обгладывает  ногти на
пальцах. Попал кусок  плесени в еду  -- обеспечен  саркомой. Вот  в  чем  мы
поддерживаем  Хозяина --  зарылись,  ушли  вглубь,  и сразу  нам всем  стало
хорошо.  Копошусь вот и счастлив: никто меня  не  грызет, никто  не  кусает.
Вспоминаю радиограмму и думаю: верно сделал, а ведь и раскаиваюсь тоже. Да.
     -- А Гленн?
     --  Я думаю, этот умер от злости.  Видите ли,  получилось так.  Мы  его
переизбрали, сняли  то есть, и грубовато сняли, поругали  его. Со Штарком же
он последнее  время  был на ножах.  Люди  они несоразмерные, конечно.  Штарк
разумен, деловит, талант, а тот гениальный дурачок. Ему было угодно  убивать
ради этой планеты  не  только себя, но и нас.  Но не  вышло, нет! А  кто нас
спасал?  Хозяин.  Я понимаю, Закон требует иного, но я  за Хозяина. Эскулап.
Это  большой  работник: комната-лаборатория,  узенькая  лежанка, три  стола,
дощатые полки.  Все заставлено химической посудой  и приборами. 47 лет, врач
колонии, имя  -- Джон Гласс. Пишет работы по токсикологии  животных Люцифера
(интересуется и ядовитыми растениями). Токсины, видите ли, это лекарство...
     Встретил меня вежливо.
     -- Извините, я занят,  привык к ночной  работе. И  все  же полностью  к
вашим  услугам,  Звездный  Аргус,  --  сказал  мне  вежливый  Дж.  Гласс.  И
поклонился, показал макушку.
     -- Дневники! -- я протянул руку. -- Дневники Гленна!
     -- Но я дал слово Отто Ивановичу свято хранить...
     Он все  же отдал мне дневники. Две тетради  с записями светлых мыслей и
опытов я дам Тиму,  а  вот черную старомодную записную  книжку возьму  себе.
Итак, дневники... Я сел к столу и прочитал дневник Гленна.
     Дж. Гласс занялся работой и только взглядывал на меня -- временами.


        3

     Дневник Гленна

     19 июня. Люцифер близко. Его голубой глаз пристально смотрел на меня из
черноты. И я уже не могу успокоиться. Я брожу вдоль иллюминаторов. Перебираю
бумаги,  читаю. И  ничего не  могу  понять в моих записях.  Горит голова,  и
мысли, мысли, мысли...
     Пробежал  справочник  звездного   навигатора  --   простенькую  историю
открытия  Люцифера  кораблем  Звездного  Дозора,  просмотрел  отчеты  первой
экспедиции (неудачной). Она-то и открыла нам исключительность этой планеты.
     21-е. Готовим спуск.  Много суеты,  много подсчетов, возни.  Совершенно
неоценима  помощь Отто Ивановича. Мы вместе проработали все  этапы  высадки.
Коммодор торопит нас.
     22  --  24-е. Сбросили на плато десант роботов  (и с ними биохимика  Д.
Гласса). Учитывая действие  медуз и их токсинов (данные  Т. Мохова),  роботы
покрыты пластиком. Они ставят надувные дома  и устраивают  склады. Проклятая
должность руковода не выпускает меня с корабля. По требованию Отто Ивановича
я приказал опрыскать  плато  новейшим  ядохимикатом  ФН-149,  что опасно для
генетического фонда.  Эх, погрузить бы руки в это первичное тесто  и месить,
месить его.
     25-е. Спустился  на землю  и  не удержался  -- заплакал. Столько  лет я
рвался  сюда, столько надежд! Я рыдал  как  псих. Меня оставили одного, даже
Мод  отошла.  Остался только робот-телохранитель. Затем  я прошел  плато. Со
мной шли ближние -- Крафт, Штарк,  Шарги  и другие. Ощущение, что мы идем по
дну  богатого  моря:  деревья-кораллы,  деревья-анемоны,  деревья-шары.  Все
живое,  все  шевелящееся.  Великолепные  слизни-титаны,  порхающие  ящеры. А
цветные караваны  медуз!  Они увидели нас и опрыскали ядом.  Пришлось бежать
под деревья. Погибли Штраус и наш спаниель, славный золотистый пес. Действие
токсина дьявольски молниеносно.  (Дж. Гласс сказал -- до ужаса прекрасное.).
Первые похороны,  все  приуныли. Одни  тревожатся,  другие  грустят.  А  мне
хорошо. Ночью я был в карауле. Мне мерещились первые переселенцы на Виргусе.
Какая  это, в  сущности, грустная, скупая и недобрая  планета:  снега,  мхи,
пустыни. Поневоле она должна быть переделанной  в космический механизм.  Эту
же надо беречь, как глаз, и ее ужасы переделать в красоту, зло -- в добро.
     Я  обошел  караулы.  Шел  и вдруг увидел -- стронулась черная  скала  и
подмяла купол дома. Оказывается, моут. Крики, пальба, свист  осколков. Затем
движущийся  холм  охватило пламя огнемета. Зверь сгорел,  пузырясь,  --запах
жженого  мяса,  ощущение  своей  вины  и вопрос  --  отчего  я  не  проверил
окрестности?
     Штарк советует  искать  пещеры:  им обнаружены карстовые  воронки; он в
круглосуточных хлопотах.
     26-е. Роботы закладывают  плантации. Опробуем вначале культуры батата и
маиса. Отто Иванович образовал  одно звено по  истреблению медуз и второе --
для сражений с слизнями-титанами. Задача -- истребить тех и других на плато.
Слизней, судя  по данным, всего десятка полтора.  Но  сколько  их внизу,  на
равнине! Сегодня я  летал внизу. Тропические  болота, интенсивность биожизни
потрясающая.
     Договорились  --  Отто  Иванович   соберет  микроманипулятор.  Я  стану
неотложно  работать с генами,  хоздела поведет  он. 10-е июля.  Два события:
плантации уничтожены  налетом серебристых  змеек. Жилые помещения переведены
под  землю. Начат сбор генетического  материала.  Шарги обнаружил съедобного
слизня, Курт соединил его гены  с генами  съедобной улитки (по  моей схеме).
Любопытно, что мы получим? Долго фантазировали.
     Я  буквально  влюбился  во все  здешнее.  Видя монстров, которых сметет
эволюция,  я жалею, я думаю  о заказниках  для  них.  15-е.  Штарк  приказал
опрыскивать из огнеметов всю плесень в радиусе полутора километров (а съеден
только переносной домик -- я поспорил, но уступил).
     Совершаем вылазки  в болота.  Поражает  некая смешанность  форм,  будто
природа  еще только  пробует,  что и  к чему  присоединить.  Это  похоже  на
сотворение мира по методу Лукреция Кара: "Сначала были  созданы руки, ноги и
спины, а потом все  соединилось как попало, и плохо соединенное умерло.  Ибо
были люди с двумя головами, а быки с четырьмя хвостами и пр. и пр." (цитирую
по памяти).
     Я  уверен, побежденные на плантациях, мы  возьмем свое в другом. Путями
хирургической  селекции и соматической генетики  мы гармонизируем Люцифер. В
данной работе мы  сами  приготовимся к Люциферу и полюбим его. 18-е.  Медузы
убили Селиверстова.
     21-е.  Штарк   ускоренными  темпами   пробивает  штреки.   Работа  идет
круглосуточно. Торопят  медузы  --  бурей  пригнало. Изрядное  их количество
напоролось на  деревья  и  в  агонии  выпустило  токсин. Ходим  в скафандрах
повышенной защиты. Штарк командует всем. Как-то незаметно  я оттеснен им  на
почетное место  патриарха, говорящего  только  "да".  26-е.  Роботы  начисто
выжигают плато.  Но тут же,  по горелому, на глазах все начинает дико расти.
Штарк  требует  абсолютно  уходить  в  землю.  Спорим. Я  заказал  виварий и
террарий.
     Селекцию ведем сразу  в трех  направлениях. Первое -- для нужд колонии.
Второе --  получение форм, пригодных для иных планет. Третье -- гармонизация
наиболее страшного (медузы и т. д.).
     1 августа. Скарп врезался в дерево.  Погиб Крафт. Прилетел я туда через
час,  но плесень доедала его. Бедный друг. Спорили со  Штарком о направлении
цивилизации  планеты. Он  настаивает  на  быстром  уходе вглубь  и  создании
подземной жизни. Я вижу в этом опасность расслабления  усилий и требую иного
--  полного выхода  на поверхность и борьбы.  В  земле можно оставить только
лаборатории  и  лазарет.  Сначала  должны  быть  и  борьба,  и  изучение,  и
нахождение  пути,  и привыкание к данной биожизни. Штарк поставил  вопрос на
голосование и я остался одиноким (даже Мод воздержалась).
     Мной  недовольны те  люди, которых  я  считал корнем  и основой: Штарк,
Курт, Шарги.
     Их  испуг  перед биожизнью  планеты (и на самом деле  потрясающей) стал
психозом. Штарк  уже наладил серийный выпуск универсальных роботов и  строит
отличные помещения в земле.
     О,  я  знаю  его. Он не  просто испуган  биожизнью Люцифера, он охвачен
мыслью создать мир подземный,  он, как  червь,  прогрызает Люцифер насквозь.
Изобретательность  его   не  знает  предела.  Я  же  ставлю  эксперимент  по
преобразованию к лучшему именно этой  планеты. Сменятся  поколения, но будет
результат, и какой!
     31-е. Удача! Первый гибрид слизня и улитки.  Превосходный вкус,  полный
набор  аминокислот. Создан  в  невероятно  быстрый  срок.  Полагаю, оказался
полезным токсин, найденный здесь Дж. Глассом. Формула  его близка колхицину,
но имеет и отличие. Штарк тотчас же  сделал полые снаряды и, стреляя, вводил
этот  токсин  слизням-титанам,  вызывая  их  к мутации.  И чудовищно  быстро
породил хищного плоского слизня с фиолетовым глазом слезоточивого  действия.
Черт знает что!
     7-е.  Перенес свою лабораторию на  плато.  Ощущение  одиночества  среди
жизни,  так  кипящей,  не  испытываю.  Я  вижу,  как  поднимаются деревья, я
исследую их соки, я готов  поклониться этой жизни. 11-е. Нашел водяные цветы
черного цвета. (Дж. Гласс выделил из них новый токсин необычных  свойств: он
дает амнезию.) 17-е.  Работаю с медузами. Надо  внести маленькую хромосомную
бомбу в их  генетический фонд с расчетом взрыва ее через два-три  поколения.
Это  лишит их токсина.  Но вдруг они погибнут? Отсюда необходимость изучения
жизни медуз.  В сутолоке не установил сразу контакт с биостанцией Т. Мохова.
Что  мешало? А,  Штарк...  Он сказал о  разрушении этой  станции  слизнями и
гибели ученых,  и у меня был еще один  тоскливый день. 19-е. Приходил Штарк,
звал под  землю. Я  отказался. Считаю, нужно  дать  пример смелой  жизни.  Я
бросаю свой дом-шар и перехожу в походный. Унес его в центр плато. Здесь, на
пепле,  уже  появились животные.  По-видимому, они  где-то затаились,  когда
роботы выжигали плато.  У меня на  учете  три гигантских  слизня и около ста
ящерок-многоголовок.  И все  время  прибывают  на плато  медузы, черт бы  их
побрал!
     Да, надо  вскрыть  бункер  Т. Мохова. Там бесценные коллекции и записи.
23-е. Обдумываю свое переселение вниз, на равнину, в болота. Вчера весь день
рассматривал ее -- Штарк запустил крылатых разведчиков  с телеаппаратурой, я
принимал  стереоизображение (своим аппаратом). Что  это? Старается для меня?
Или запугивает  Люцифером? Роботы летали на винтах, рыскали  по самым глухим
уголкам. Тайная  жизнь Люцифера меня потрясла, странная как  бы плавучесть в
воздухе некоторых тяжелых организмов ошеломила. Я должен быть там.
     24-е. Спор на общем собрании --  все против меня. Понятно -- помещения,
выстроенные роботами, роскошны.
     25-е. Плесень съела мой дом, на мою ногу сел фиолетового цвета грибок.
     29-е. Второй мой дом раздавлен слизнем-титаном. Вспышка злобы, и я убил
его. Прекрасное его тело -- золотистое, с рябью карминных пятен --погибло.
     Вечером роботы Штарка принесли мне новый дом, холодильник и синтетпищу.
Я  слегка затемпературил --  болен. Но все же люблю  этот мир, прекрасный  и
безжалостный.  Я -- люблю -- его. Так любят красивых эгоистичных женщин. Так
я любил Мод.
     Записываю симптомы своей болезни. (Длинный перечень.)  Приходил Штарк и
советовал  мне  сложить  с  себя  звание.  Послал  к  черту, сказал, что  не
примирюсь, буду воевать.  Что сообщу  Всесовету и выступлю свидетелем.  О, я
ему много наговорил  --  и, боюсь, лишнее наговорил. ...Лихоражу. Жаль, если
умру, -- этот мир  прекрасен. Он грозен и жизнью и красотой всего -- солнца,
деревьев, животных. Завидую тем,  кто будет  жить  после меня,  -- я еще так
мало успел, так много непознанного.  ...Штарк боится меня и  явно ждет  моей
смерти  --  около  крутятся  его  микророботы.  Пришла  Мод,  увидела  меня,
ужаснулась, вскрикнула. Я прогнал ее -- заразится, пожалуй. ...Свет слабеет.
Видимо,  началась атрофия глазного нерва. Так мне сказал и д-р Гласс.  (Боли
он сбивает настойкой из черной орхи.)
     ...Неужели умру? Нет!  Нет! Нет!  А почему  бы и нет. Я никому здесь не
нужен. Сегодня (записано цифровым шифром) очнулся от резкой боли и поймал на
себе суставчатого микроробота.
     Нога деревенеет. Видимо, он сделал укол, словно ужалил меня...
     (симптомы начинающейся агонии).

     Гленн, я  клянусь: плато,  изгрызенное ходами механизмов, будет поднято
мной. Словно кора поврежденного дерева (кстати,  в  конце ходов в  последней
ячее сидит Штарк. Он делает что-то. Отсюда я вижу светлый квадратик и вокруг
него искорки. Не буду мешать).
     А затем к Штарку придем мы -- Закон и я, исполнитель его мудрости.
     Закон!.. Он ослепителен в своей ясности.
     Закон!..  Я  вижу   его  сияющим   кристаллом,  красной  зарей  севера,
полуденным  солнцем пустыни.  Он  прекрасен  и  грозен, он несет  порядок  в
путаницу случайностей жизни.
     Соблюдение Закона -- норма, нарушение его -- болезнь. (Д-р Гласс мог бы
сказать,  что течение  болезни разное -- хроническое и острое, Штарка явно и
бурно лихорадит.)
     Закон!..  Я вижу его  рождение, первоначальное  шествие  по Земле,  его
раскинувшиеся  в Космосе  ростки.  Умрет Штарк, умру я -- Закон будет  жить.
Ради него надо мучиться, умирать. Иначе что будет с Обществом?.. Я очнулся и
увидел  перед собой  узкого чернобородого человека.  Он  рассматривал  меня.
Меня!
     -- А-а, доктор. Поговорим. О, вижу, вами обнаружено  несколько токсинов
и  новых  антибиотиков.  А  еще  чем  заняты?   Со  Штарком  вместе  делаете
робота-хирурга. Зачем?
     -- Я всего лишь терапевт, и, надо сказать, ленивый терапевт, --отвечает
он.
     -- Отчего умер Гленн?
     --  Болотная  лихорадка,  пароксизм,  бред,  отравление.  Я   же  давал
заключение. Откуда эти вопросы? К чему они?  Я  встаю и  засовываю тетради в
карман.
     -- Убит?!
     -- Бред, -- презрительно бурчит эскулап.
     Я вышел.
     Еще двери. Ха, молодожены!
     Вместе  -- сорок  лет.  Заняты  исключительно собой.  В  комнате  много
цветов. Они  шевелятся,  колышут  султанчиками, вытягиваются,  сжимаются. Их
жизнь можно созерцать часами. Особенно сидя рядышком с женой (мужем).
     Штарк  явно благоволит к  семейным -- отделка  комнаты великолепная, на
стене  оконные  занавески. Отдергиваю.  Ба!  Земной  пейзаж!  Поляна,  звери
--коровки,  пастухи,  фермер  в  шляпе  и  комбинезоне,  ветерок,  запахи...
Угадываю вкусы  Штарка.  А все же  есть, есть что-то завораживающее в  нашей
праматери-Земле.  Итак,  Штарк желает, чтобы ему не мешали,  он  задабривает
всех и этим просит: живите как хотите, но не мешайте мне.
     -- Много делаете роботов? -- спрашиваю я.
     --  По  штуке  в  день  универсальных.  Прочие  --  узких  профилей  --
порхатели, прыгуны, червецы, десять-двенадцать малюток в день.
     -- Мощно!
     -- Хозяин молодец, служить у него -- счастье.
     -- Служить. -- Я повторяю слово, пробую его на вкус, верчу во рту:
     "хозяин -- хозяин -- хозяин" и "служить -- служить"...
     -- А как же, -- говорит хорошенькая жена, поглядывая весьма кокетливо.
     -- Он такой добрый.
     Ясно, все они  отдыхают  в удобном месте.  Отдых  высвобождает энергию,
Штарк вливает  ее в легкую  и чистую работу,  в  семейное счастье, в грибное
опьянение.
     И  человек-колонист  становится  человечком  и  колонистиком  и  теряет
инициативу:  Закон Космоса еще раз преступлен.  Так мы не  освоим Космос, не
разбросаем разум по всем планетам.
     -- Вы слышали подробности смерти Гленна?.. Нет? Понятно.


     ...Комната, цветы,  парящее  ложе.  Мод Гленн,  когда-то  жена  Гленна,
теперь просто  одинокая  женщина. Оттого  и пляшет (чего  не делают с горя).
Подбородок  тяжелый,  блондинка.  Ники,  юморист  Ники,  плетущийся за мной,
входит в комнату, вынимает ее платочек из сумки, дает. Та (от неожиданности)
берет, вспыхивает, кидает платок в нас -- тяжелый характер!..
     Штарк? Его боится, глубоко ощущает всю безводность его натуры. Гленн?..
Он до сих