держали  в  руках  хлесты  из  изумрудных
стеблей, которыми должны были погонять нерасторопных.
   - Сколько вас? - спрашивал Мефистофель, глядя на низкое оранжевое по-
лотно заслонявшее небо.
   - Много; достаточно много; но мы не угрожаем, а приглашаем; войдите в
наше братство. Ведь сора наша произошла из-за незнания.  Шок  полученный
от первого раздвоения был гораздо большим нежели...
   - Заткнись! - раздраженно отмахнулся Мефистофель, продолжая разгляды-
вать волнистый оранжевый купол и думать.
   Несколько надсмотрщиков,  желая  услужить  тем,  в  чьих  руках  была
власть, и подняться, как можно выше от рабов - бросились на разведчиков,
скрутили их; связали руки лианами; избили, вымещая накопившееся...
   Мефистофель не вмешивался; он давно уже укрепился во мнении, что  все
эти "двойники" несравненно его ниже, что в  них  главенствуют  зверские,
первобытные инстинкты; что их использовать нужно только, как примитивных
роботов для достижения своей цели - уничтожение "первого двойника - дос-
тойного противника, который захватил его корабль, починка  корабля  и  -
домой к Катрине".
   - Сегодня он может выслать за нами погоню. - в раздумьях шептал он. -
Не так ли, Вузелвул? - не отрывая взора от оранжевого купола,  спрашивал
он.
   Вузелвул молчал - второй, задумавший все это, прибывал во  мрачнейшем
состоянии; чернота даже просочилась сквозь кожу, вырвалась на лице серы-
ми пятнами: "Какая мерзость вокруг творится; какие они все  идиоты  -  и
Мефистофель, и все эти жалкие цифры. Что творят они! Что сотворил я  на-
кануне, избивая это несчастное полуживотное! Как после всего этого смогу
я вернуться на Землю, предстать перед Катриной... Нет, я не Джован Симе-
рон. Джован Симерон - это бог, которого я видел лишь раз, с которым дол-
жен был бы остаться; но бежал и движимый  своей  гордыней  создал  демо-
нов!.. Что со мной - может, схожу с ума?.. Как  кружится  голова,  какой
плотный, густой ветер... эти лица,  мои  искаженные  окровавленные  лица
кругом, повсюду... Что про молекулы ДНК?.. Что за мысли лезут мне в  го-
лову - все искушения, все зовет меня, чтобы погрузиться  в  еще  больший
мрак... Да - я помню ту бирюзовую вспышку - я был рожден по его образу и
подобию; он мне дал благость в голову, но я разрушил все; я создал демо-
нов своей гордыни... Какой душный ветер, господи,  дышать  невозможно...
Что же мне теперь делать?.."
   А Мефистофель, разглядывая горы, говорил:
   - Мне потребуются десять смельчаков, которые вместо разведчиков  вер-
нуться в лагерь врага и скажут, что войско мое неисчислимо - награда бу-
дет соответственна риску.
   Тут же из рабских рядов  потянулось  множество  рук,  а  надсмотрщики
просто выступили вперед и склонили головы.
   Мефистофель чувствовал себя повелителем муравейника и оттого  испыты-
вал отвращение. Наугад тыкал он пальцем в этих "жалких своих подобий", и
те, кого выбирали, улыбались, тут же отходили  в  сторону,  подальше  от
тех, с кем недавно стояли.
   - Ваша задача - убедить противника в нашем численном превосходстве  и
не допустить, чтобы он направился за нами в погоню. - любуясь постепенно
расходящейся темно-оранжевой вечерней завесой, говорил Мефистофель.
   Каждый из десяти избранных, стоявших  перед  Мефистофелем,  размышлял
примерно так: "Был ли я не был когда-то на планете Земля,  была  ли,  не
была девушка Катрина - ничего теперь не ясно, все, черт подери,  переме-
шалось! Быть может - это некая цивилизация проводит эксперимент над моим
разумом; но если я хочу выжить, надо, как то приспособится к этим  новым
условиям. Иначе, опять будут бить; и если не покажу себя -стоять  мне  в
одной колонне с этими "полуживотными, рабами... А ведь и я хотел создать
рабов... Нет - это бред какой-то. А может рабы, созданные мной,  восста-
ли. Нет - лучше и не думать об этом..."
   Итак, через несколько минут, отряд во главе которого на двух  больших
изумрудных листьях, как на носилках; несли Мефистофеля и Вазелвула, отп-
равился к горам, а лжеразведчики отправились в лагерь к "братьям".
   - Быстрее! Быстрее! - кричали надсмотрщики; поглядывали на  предводи-
телей, помахивали кнутам, ударяли время от времени спотыкающихся, идущих
слишком медленно или неровно "рабов".
   И все эти Джованы Симероны "надсмотрщики" испытывали отвращение к то-
му, что делали; понимали, что поступки их мерзки, но все они ДЖОВАНЫ СИ-
МЕРОНЫ, боялись, как-то неугодно выделится из общей массы - тогда, ведь,
другие "эти ничтожества" - набросятся на  них,  вновь  избивать  станут;
поставят в конце концов в одну колонну с рабами.
   А некоторым, как А1, например, сложившаяся обстановка нравилась - это
они несли листья с Мефистофелем и Вазелвулом; заискивающими речами пыта-
лись вызнать о дальнейших их планах.
   - Пока идти, как можно быстрее. - бормотал  Вазелвул,  разлегшись  на
листе и разглядывая прояснившуюся в темноте галактику; сейчас в  ее  се-
ребристом свете он увидел и несколько камешков, неподвижно  застывших  в
небе - на самом деле астероидов, ежесекундно, как и планета  пролетающих
3 сотни верст. - Потом пробьем рудники, построите  металлургический  за-
вод. Изготовите пластину. - он зевнул.  -  Еще  какое-нибудь  простейшее
оружие; создадим мощную армию, двинемся на противника... Вот,  собствен-
но, и все... - промолчал, потом добавил  пренебрежительно,  как  лакомый
кусок псам бросил. - Вы  станете  командирами  крупных  отрядов;  будете
есть, пить до отвала; все что захотите делать... только служите мне  ве-
рой и правдой... - он даже сморщился от отвращения к этим "жалким ничто-
жествам, готовым на все ради достижения своим мелочных, подлых целей", и
Мефистофель глядя на подрагивающую в  такт  движения  "цифр"  галактику,
осознавал, как ничтожны эти рабы, эти надсмотрщики и даже Вазелвул, про-
тив этого светящегося миллиардами звезд ока:  "Быстрей  бы  только  выр-
ваться отсюда, да позабыть обо всей этой суете..."
   Вазелвул тоже смотрел на галактику и настолько глубоко  погрузился  в
свои размышления, что ничего не слышал, и не видел  ничего  кроме  этого
звездного острова: "Я ничтожество... - давил он себя. - ... Я сбежал  от
бога имя которому Джован Симерон; теперь несчастные  обречены  на  стра-
данья и все из-за моей гордыни! Я возомнил себя богом,  хотя  он  только
дал мне воспоминания о блаженной земле и святой деве, кои я по неразуме-
нию своему извратил, захотел присвоить себе; в то время, как  воспомина-
ния эти и сила божественная были даны мне для самосовершенствования; для
постижения новых истин... Прости же мою гордыню, о Джован Симерон созда-
тель! Но что же мне делать теперь, как искупить свою вину, как вернуться
в сад мудрости... Думай, думай...
   По земле между кристаллов протянулась мягкое и теплое бирюзовое  сия-
ние; казалось, теперь, что идут они по  огромному,  но  не  глубокому  -
только до колен спокойному морю, которое тянулось до самых гор. При каж-
дом шаге бирюза вихрилась, расплескивалась плавными, медленно опускающи-
мися каплями.
   - Эх... - стонали рабы, а потом кто-то из них решился и запел негром-
ким, забитым голосом:

   - Мы идем по чисту полю, Впереди громада гор; И горит в  сердцах  на-
дежда, Что мы вырвемся на бой.

   - А ну заткнись, мразь! - рявкнул кто-то из надсмотрщиков.
   - Пускай поет. - еще раз зевнул Мефистофель.

   - Обретем в горах мы силу, И захватим звездолет, И к  родимой,  милой
хате, Мы отправимся в полет!..

   Песенку неуверенно подхватили многие рабы, а потом и надсмотрщики;  и
пели до тех пор, пока раздраженный Мефистофель не велел им заткнуться  и
не заснул.
   По бирюзовому морю шли они до самого утра; впереди медленно вырастали
первые отроги, за которыми громоздились все новые и новые вершины,  ухо-
дящие в конце концов под самое небо; на склонах серебрились пятнышки, но
из-за расстояния не возможно было разглядеть, что это...

                                              *          *          *

   Той же ночью, под оком той же самой галактики, "семь  сотен"  братьев
переходили к "грибам".
   Две сотни уместились под звездолетом и тужились, неся эту многотонную
громаду; остальные шагали вокруг, поддерживали добрыми словами тех,  кто
"дабы показать свое расположение к "двойникам", переносил звездолет.
   Шли медленно; обходили кристаллы, а когда это было невозможно,  пере-
носили прямо через них. Один раз звездолет стал заваливаться  на  бок  и
раздавил пятерых или шестерых братьев (в суматохе не разобрали).  Подня-
лись крики; звездолет кое-как выровняли и пошли дальше,  не  сколько  не
жалея о погибших - ведь на их место можно создать хоть шесть сотен, хоть
шесть тысяч, хоть шесть миллионов! Почти все видели вокруг  себя  только
наделенный речевыми способностями материал, к которому, чтобы  он  рабо-
тал, надо относится с лаской с уважением. Немногие, (в их числе и первый
Джован) сомневались; видя вокруг такое количество себе  подобных:  "Быть
может и не было ничего? Быть может, все воспоминания - ничто?"
   Уже к утру, усталые, измученные дошли таки до "грибов", крутые склоны
которых поднимались над ними метров на двадцать - попадались, однако,  и
такие, которые высились на полсотни метров. В темноте из глубин  их  шел
слабый коричневый цвет, такого же цвета была и земля между ними.
   В воздухе стоял сильный фруктовый дух, и без конца  слышался  шелест,
будто мириады песчинок терлись друг о друга.
   На рассвете между криками послышались отчаянные крики: десять  Джова-
нов Симеронов стояли на коленях перед почти тысячей своих,  не  изуродо-
ванных отражений; на лицах же недавних "рабов" сохранились еще следы бо-
тинок, уже каявшегося в то время Вазелвула.
   - Ваших разведчиков захватили! - иступлено кричали они. - А нас  зас-
тавили пройти к вам; на самом деле у Мефистофеля не такая уж  и  большая
армия, и он уходит с ней к горам. Только не гоните нас обратно! Давайте,
все станем братьями!
   И некто не пожалел тех десятерых разведчиков; вот если бы на их месте
были псы, или даже кролики - жалости было бы куда больше. Здесь же, каж-
дый рассматривал окружающих, как стихию, как море - испарилось  из  него
несколько капель, так и что ж - не жалко. Хотя, в целом,  ко  всем  надо
относиться с уважением; но, выделить кого-то не допустимо - все одинако-
вые, все двойники; кристаллов вон целые равнины, а крови еще больше.
   - Собираются завод там построить!.. Железо добывать!..  Армию  созда-
вать! - на перебой выкрикивали недавние рабы, желающие присоединиться  к
этому счастливому сообществу, ну и стать поближе к цели каждого - к  ко-
раблю.
   - Ушли в горы? - перекатывалось по рядам. - Ну и пусть уходят! Сегод-
ня же начнем строить крепость! Оставайтесь с нами! Сдавайте кровь!  День
начался! За работу!
   С воодушевлением занялась работа. Сначала выбрали место  для  будущих
укреплений; между четырьмя "грибами" высотой от двадцати до сорока  мет-
ров - была совсем ровная площадка метрах ста в поперечнике; в центр ее и
пронесли корабль. Затем сотни три воодушевленные идеей построить непрес-
тупные стены, не пожалели своей крови, создали  еще  около  шести  тысяч
строителей. Огромной толпой пошли в ближайшие заросли, размножили их  об
кристаллы и нескончаемой вереницей поволокли изумрудные стебли  к  "гри-
бам"; их сплетали, несли новые - потом поняли, что для всей грандиознос-
ти задуманного недостаточно шести тысяч и  создали  еще  двадцать  тысяч
Джованов Симеронов. Теперь все окрестности кишели одноликими братьями...
впрочем, среди них попадались и с лицами разукрашенными ботинками Вазел-
вула... Ползла и ползла вереница с изумрудными ношами; росли стены между
"грибами" и когда стебли касались коричневой поверхности, та слегка при-
открывалась заглатывала край стебля, изумрудный цвет жадно  впитывала  в
себя, а стебли окрашивала в коричневый - они становились такими  прочны-
ми, как малахитовое дерево с планеты Бурь.
   Где-то в пылу этой работы поступило предложение, разом от  нескольких
сотен Джованов, выделить специальный отряд для размножения фруктов - го-
лод чувствовали все и потому желающих оказалось более чем достаточно.
   - Нам нужен руководитель! - предложил один "брат".
   - На каждом направлении работ по руководителю! - перебил его  другой.
- Я согласен стать руководителем продовольственного отряда.
   - Да каждый бы хотел!
   - А не все ли равно! - презрительно ухмыльнулся один из тех,  у  кого
на лице остались следы побоев. - Вот ты, ты и ты. - он указал на  троих.
- Не чем не хуже других, вот и командуйте ими. - и он назначил, кто  кем
будет командовать. И с ним не спорили - решили, что  лучше  строить  по-
быстрее стены, разводить фрукты, да добывать коричневую пыльцу из  "гри-
бов" - все равно, все это мелочи главное, что Я (почти каждый из  десят-
ков тысяч) - настоящий ДЖОВАН СИМЕРОН, а кто, будет командовать  в  этом
братском МУРАВЕЙНИКЕ - не важно.
   Побывавшие в шкуре рабов, побывавшие и Вазелвулом, испытывали к  при-
нявшим их сильную неприязнь; тоже считали их муравьями и  кипела  в  них
высвободившаяся злоба: "Все из-за этих двойников! Вся боль, все  страда-
ния!" - крутилось в их сметенных мозгах...
   К вечеру, строительство стен было почти уже завершено: толстые  -  до
пяти метров, прочные, как малахитовое дерево, высокие  -  до  пятнадцати
метров - встали они между четырьмя грибами; огородили площадь  в  центре
которой стоял корабль. За день, усилиями нескольких сотен было  разведе-
но, целые горы, похожих на персики плодов - как  раз  достаточно,  чтобы
прокормить три десятка тысяч Джованов; зато, с высоты новой  стены  было
замечено, что окрестности были опустошены - ни зарослей, ни кристаллов -
только ровная, с бирюзовым подсветом земля.
   - Не много ли братьев? - вздыхали некоторые.
   - Создать легче чем разрушить. - придумал кто-то новую поговорку.
   Еще один отряд исследовал внутренности "гриба"; сплели длинные верев-
ки и опоясавшись этими "нитями Ариадны" ходили по колышущимся, заплетаю-
щимся в лабиринты туннелям. Было замечено, что  все  проходы  постепенно
опускаются вниз, и чем глубже - тем больше разветвляются в какой-то  со-
вершенно немыслимый, - как  кто-то  предположил  -  охватывающий  многие
версты лабиринт. Несколько раз в эти подземных, едва освещенных коричне-
вой дымкой переходах, видели подвижные растения из голов которых рывками
вырывались семена; только почувствовав  приближение  Джованов,  растения
срывались с места и скрывались в  коричневом  мареве.  Искали,  конечно,
комнатки с растениями, в чашке которых была коричневая пыльца и за  весь
день нашли только пять таких комнаток - всего пять горстей.
   Но и их не стали пока трогать - сначала решили изготовить форму буду-
щей заплатки; чтобы поставить ее у выхода и сбрасывать в нее  твердеющую
пыльцу.
   Примерками, затем изготовлением этой формы занимались сразу несколько
"умельцев" в течении всего следующего дня. Форму сплели из стеблей,  за-
тем краешком воткнули в "гриб" и когда она затвердела - общими  усильями
едва этот краешек вырвали.
   Сменялись дни и ночи... Вскоре выяснилось, что тридцать  тысяч,  соз-
данных в желании завершить за один день  строительство  стен  -  слишком
большое число. Для поиска пыльцы требовалось максимум сто человек - ведь
форма стояла у единственного открывшегося прохода.
   Итак, сотня, двигалась по проходам; кто-то в принесенным  из  корабля
объемной  чертежником,  заносил  все  переходы,   да   переплетения   от
"братьев-исследователей". Изредка, несли в горсти порошок...
   Форма медленно, день за днем заполнялась.  Кто-то  посчитал,  что  до
окончательного заполнения, потребуется еще два - два с половиной месяца.
   Из-за большого своего числа, Джованы братья, испытывали недостаток  в
еде. Ведь все окрестности благодаря их стараньям,  были  освобождены  от
кристаллов и для размножения "персиков" приходилось  бегать  на  дальние
поля. Порой, уходила утром толпа, несущая несколько плодов, и  возвраща-
лась уже под вечер, разросшаяся, напухшая персиковым цветом...
   Так и жили, стараясь не задумываться ни о будущем; ни от том, что ни-
ми происходит в настоящем - находились, впрочем, и такие, которые  заду-
мывались - они целыми днями ходили мрачными или же сходили с ума:  начи-
нали орать, что "они и только они Джованы Симероны!", что "Они улетят, а
все жалкие "двойники" останутся. Такую  "выбивающуюся  из  общего  цикла
массу" несли к расщелине шириной в метр, которая тянулась неведомо отку-
да и неведомо куда и дна ее никто не видел - в нее "взбесившуюся  массу"
и сбрасывали; дабы "не мешала общему трудовому спокойствию". Кстати, эту
же расщелину использовали и по особой нужде...

                                                *           *            *

   Вазелвул, обхватив голову, сидел в просторном и высоком зале, прямоу-
гольной формы с ровными каменными стенами, полом и потолком. Сидел он на
каменном кресле. Вот из дальней части залы, где перед закрытыми створка-
ми стояли двое стражников-номеров, раздался стук. Торжественный громовой
голос возвестил:
   - Гонцы от великого Мефистофеля, повелителя гор; повелителя созданных
и прочее и прочее к владыке рудников горной империи Вазелвулу.
   Воцарилась в тишина... где-то далеко-далеко забил молот.
   Вузелвул рассеяно вскинул голову, огляделся: "Так, ведь надо их приг-
ласить", крикнул слабым, измученным голосом:
   - Входите!..
   Здесь надо сделать небольшое отступление и пояснить, что  голос  наз-
ванный "слабым и измученным" - прозвучал бы таковым для  жителей  гор  -
"сынов Мефистофеля"; если бы услышал его нормальный человек, так  принял
бы за рык непомерной силы. Все дело, как выяснили "номера-ученые", в се-
ребристой пыли, которая скапливалась в метровые наросты  на  поверхности
гор, и при разработке шахт, проникала и в легкие и под кожу. К тому  же,
выяснилось, что пыль обладает питательными свойствами и одной ее  горсти
достаточно, чтобы "раб" целый день прорубал туннели, для добычи  руды  -
это была единственная еда найденная в горах и от нее изменялся не только
голос, но и внешность обитателей "Горного королевства". В первые дни по-
явились железные наросты на коже, их пытались стереть, оторвать, но при-
ходилось рвать плоть и текла кровь. Потом глаза стали серебристого  цве-
та, без зрачков и они забыли, что такое видеть мир в цветах - все предс-
тавлялось теперь в черно-белой палитре.
   Когда же кто-то попытался снять одежду и обнаружил, что одежда уже не
одежда собственно, а пористая часть тела - многие  сходили  с  ума;  был
поднят даже бунт - участники которого, жаждали только одного - разрушить
все и остатки сбросить в лавовые озера; когда бунт был усмирен, они  са-
ми, по воле Мефистофеля, нашли покой в лавовых озерах...
   Итак, спустя три месяца после прихода в Серебряные горы,  в  каменном
зале; вырубленном трудом тысяч рабов сидел Вазелвул - трехметровая глыба
серебристого, каменного цвета, с квадратными руками, ногами и головой  -
вместо лица толстого складки, из которых вылуплялись, как бы под  давле-
нием, два огромных ярко-серебристых шарика-глаза. Вместо волос, на голо-
ве медленно двигался оранжевый, под цвет небес,  кисель.  Одежды  ни  на
нем, ни на стражниках, ни на вошедших послах не было.
   - Тебе благоденствия от Мефистофеля!.. - начали долгую речь  послы  и
через полчаса переполненных торжественными эпитетами,  добрались,  нако-
нец, до цели своего визита. - ... Мефистофель не доволен темпами  добычи
руды. Рудоносных жил ведь не так уж и много; и использоваться они должны
в полную силу, а не так, как нынче. Пусть надсмотрщики не жалеют  плетей
- пусть срок службы "номера-добытчика" не превышает одного  дня,  против
прежних трех; с внешних склонов готовы присылать  большее  число  рабов.
Нам нужно больше руды: на заводах разработаны новые технологии и  войско
в ближайшие недели готово выйти в Великий поход, о чем будет вам сообще-
но после".
   Вазелвул все это врем