стол.
     Четыре бандита вошли в пустое здание такой небрежной походкой, точно это был ночной клуб, а они - его владельцы. В руке у каждого уже лежал пистолет. Они не собирались нападать первыми, и у них не было особых оснований предполагать, что подобное предпримут их деловые партеры.
     Но они были на войне, а на войне все должны держать орхжие наготове. Даже на переговорах.
     Особенно на переговорах.
     Ни один из вошедшей четверки даже не доставал своего ствола. Эти прерии считались задворками, поэтому власть дона Джузеппе на эти места не распространялась.
     И все же он считал ее своей.
     Почти.
     Вот почему и выбрал ее.
     Исайа Боргерг не разделял такого мнения. Вот почему он согласился.
     Забавно, как часто взаимное непонимание ведет к согласию. Понимай люди чуть лучше, что думают о них другие, - все тут же вцепились бы друг в друга.
     Оружие у бандитов тоже было разным, как и их одежда, и внешность. Те, кто работали на дона Джузеппе, не должны были иметь в душе ничего, что хоть отдаленно пахло бы святостью. Поэтому в их сердцах не было места дисциплине.
     Ее заменял страх.
     Исайа Бортерг выше всего ставил лояльность; он умел поощрять ее, а еще больше того умел карать за предательство.
     Главный из бандитов подошел к импровизированному столу. Ни один из спецназовцев не поднимал своего оружия, но им потребовалось бы не более доли секунды, чтобы направить его на партнеров по переговорам.
     Часто так переговоры идут еще лучше.
     - Товар, - коротко произнес первый спецназовец.
     Главный из гангстеров рассмеялся. Он двигался вальяжно, разболтанной походкой. Даже теперь, когда он стоял, его тело продолжало шевелиться, словно он все еще шел.
     Он походил на червя, нанизанного на крючок и извивающегося на нем.
     - Спокойно, брат, расслабься, - произнес он, широко разводя руки. - Сперва я хочу увидеть денежки...
     Не говоря ни слова, первый спецназовец расстегнул молнию на пластиковой куртке и опустил руку во внутренний карман. На лице бандита появилась гаденькая улыбка. Он был рад увидеть деньги, даже если они предназначались не ему.
     Получи их он - все равно бы пропил меньше чем за месяц, так что если быть объективным, не имело значения, сколько он подержит их в руках.
     Сам он, правда, так не считал.
     В руке спецназовца, затянутой в черную перчатку, появилось шесть металлических пластин. Размерами не больше плитки шоколада. Но это был очень дорогой шоколад.
     - Золото! - пробормотал бандит. - Люблю смотреть, как оно сверкает.
     Драгоценные слитки, всегда были удобным средством оплаты среди тех, кто не доверяет чекам на предъявителя. За эти плоские куски металла можно было купить какую-нибудь маленькую страну.
     Рука гангстера с обтрызенными ногтями потянулась через стол, но спецназовец держал металлические пластины так, что бандит не мог до них дотянуться.
     Гангстер скрипнул зубами.
     - Товар, - произнес боевик.
     - Ладно, ладно! - Голос гангстера повысился до визга. - Нечего так суетиться, брателла. Если дон Джузеппе Зампичинини говорит, то он это делает!
     - Здесь нет дона Джузеппе, - произнес бывший военный.
     Эти слова прозвучали как угроза.
     Боевик зыркнул глазами в сторону своих спутников и положил чемоданчик на деревянный стол. Он не пытался скрыть своего неудовольствия.
     - Вот они, - сказал он. - Смотри не ослепни.
     Спецназовец не стал открывать чемоданчик. Пару секунд бандит стоял, глядя на него непонимающими глазами. Боевик качнул в его сторону дулом пистолета.
     - Открывай, - приказал он.
     - Да расслабься ты! - воскликнул бандит. - Нет тут никакой бомбы. Тоже мне, робот полицейский,
     - Открывай.
     Гангстер не стал медлить, хотя это ему и не нравилось. Щелкнув замочками дипломата, он распахнул его.
     Чемоданчик был довольно длинный и узкий. В таких перевозят драгоценности.
     Спецназовец немного наклонил голову, рассматривая то, что оказалось в его руках.
     Завораживающее взор колье состояло из одиннадцати бриллиантов. Самый крупный находился в центре; рядом с ним переливались камни поменьше. Чем ближе к золотым застежкам, тем камни становились миниатюрнее. Чудилось, что две горные реки, сверкая хрустальными каплями среди камней порогов, втекают в прозрачное лесное озеро, искрящееся центральным бриллиантом.
     - Священное колье бьонинов! - воскликнул бандит. Он потирал ладони о задницу так энергично, словно пытался разогреть мотор и взлететь. - Свистнули из их главного храма. Они и обделаться не успели, как мы его - тю-тю. Писаются там сейчас кипятком. Нечему им молиться...
     Дробный смех посыпался изо рта бандита, словно осколки выбитых зубов.
     Спецназовец вскинул пистолет и направил его в голову гангстера.
     - Эй, брателла! - закричал преступник. - Ты чего это? Мы же по-хорошему. Дело есть дело. Договорились же...
     Двое других боевиков подняли оружие одновременно со своим командиром. Они были хорошими солдатами.
     - Это не все, - произнес Спецназовец.
     - Не все? - Бандит запнулся, лицо его побелело, покрылось испариной.
     - Эта куча хлама ничего не стоит, - сказал военный. - Без камня Окарины. Бьонины скрыли от всех, что камень тоже украден. Но господин Бортерг знает все.
     - Ах да, конечно. - Гангстер принужденно засмеялся. - Камень. Как я мог забыть? Он у нас отдельно. Анна!
     Женщина отделилась от группы гангстеров и подошла к нему. Ее платье было перетянуто тонким поясом, сплетенным из трех кожаных ремешков. К нему была прикреплена небольшая сумка вроде той, что носят рыночные торговцы и кенгуру.
     Пальцы женщины разомкнули силовую застежку, и в ее руке появился небольшой футляр.
     - Встречайте! - воскликнул главный из гангстеров. - Камень Окарины!
     Женщина подняла крышку футляра и передала его спецназовцу. Военный положил на ящик пластины из драгоценного металла и взял из рук Анны сафьяновую коробочку.
     Левая линза его черных очков вспыхнула, по ее краям побежали ярко-зеленые огоньки. Одиннадцать секунд боевик изучал то, что находилось в футляре. Он коротко кивнул и закрыл крышку.
     - Это камень Окарины, - произнес он. - Джентльмены, сделка совершена.

20

     Франсуаз вскинула к плечу карабин. Вздрагивающая метка лазерного прицела скользнула по черному боку одного из автомобилей. Девушка плавно спустила курок. Молния выстрела пронеслась над высохшей прерией. Машина обратилась в огненный шар, который становился все больше и больше.
     - Я с детства любила фейерверк, - произнесла девушка.
     Спецназовец поднял пистолет. Он не знал, что произошло и виновны ли в этом его партнеры по сделке. Но он не собирался выяснять это слишком долго.
     Франсуаз перевела дуло карабина на второй автомобиль.
     - Фейерверк должен продолжаться, - пояснила она.
     Дверца машины распахнулась, на землю выкатился человек. Он держал пистолет в вытянутых руках и пытался вести огонь на лету, как это делают в кино. Возможно, он смотрел не те фильмы или же был недостаточно внимателен.
     Он ни разу не попал в заросли джузгуна.
     Я пробил ему голову одиночным выстрелом, и он успокоился.
     - К окнам! - коротко распорядился военный.
     Боевики выполнили его приказ. При этом они не сводили взгляда с четверых бандитов. Командир спецназовцев расстегнул пластиковую куртку и положил футляр с камнем во внутренний карман.
     Теперь оружие появилось и в руках гангстеров. Они вытаскивали его слишком медленно; если бы спецназовцы получили такой приказ, они успели бы изрешетить своих партнеров по сделке.
     Но военные не спешили.
     Я обходил дом кругом.
     Карабин дернулся в руках Франсуаз. Второй автомобиль раскрылся лепестками алого пламени. Теперь люди, собравшиеся в заброшенном здании, не смогли бы уехать из прерии, даже если бы им удалось выйти из деревянных дверей.
     - Черт! - закричал тот из бандитов, что вел переговоры. - Это было наше авто! Ублюдки!
     Он бросился к дверям.
     Командир спецназа следил за ним, сощурившись. Он знал, что гангстер делает то, чего делать не следует. Но не собирался тратить силы на спасение мелкого преступника.
     Военные презирали шпану, с которой им пришлось сегодня иметь дело.
     Деревянная створка распахнулась, и гангстер появился на пороге, держа наизготовку счетверенный автомат. Франсуаз приветствовала его очередью в грудь; кривая алая черта прошла по телу бандита, и он упал.
     Мне приходилось видеть разные коврики, которые кладут у порога, чтобы входящие не вносили в дом грязь. Но этот был самым оригинальным.
     Один из военных ударил в окно рукоятью пистолета. Старое, потрескавшееся в десятках мест стекло разлетелось вдребезги. Боевик выпрыгнул, не обращая внимания на торчавшие из рамы осколки.
     Я ударил его в висок прикладом карабина. Такой удар мог бы вышибить человеку мозги, но спецназовец только тряхнул головой. Он направил на меня дуло пистолета и... В последнюю долю секунды я успел отвести его руку.
     Я упер в живот человека ствол карабина и трижды спустил курок.
     Его глаза были так близко от меня, что я видел их выражение даже через черные очки. Кровь хлынула из его рта. Кусочки тела вылетали из спины боевика.
     Его товарищ появился в проеме окна и выстрелил, целясь мне в лицо.
     Я отклонился в сторону. Командир спецназовцев поспешно ссыпал пластины из драгоценного металла в дипломат. Ход переговоров был нарушен, и он не видел смысла выполнять условия сделки. Он закрыл крышку чемоданчика и поднял его. Теперь спецназовцы могли уходить.
     Когда дверь распахнулась, перед Франсуаз открылся обзор на все помещение. Тепловые прицелы отказывались работать в прерии, которая уже успела прокалиться солнцем.
     Двое бандитов, держа в руках оружие, замерли на месте. Они не знали, то ли открывать огонь по спецназовцам, то ли бежать к двери вслед за своим вожаком.
     Франсуаз выпрямилась. Стреляя от бедра, она дважды нажала на спусковой крючок. Кровь хлынула из пробитых шей, как шампанское из бутылки. У обоих гангстеров еще оставалось время на то, чтобы сделать последнее движение в своей жизни. Они потратили его так же бесцельно, как и все отпущенные им годы. Отпустили свое оружие и схватились за горло.
     Могло показаться, что они совершают нечто наподобие ритуала - с такой слаженностью один умирающий повторил действия другого.
     - Першит в горле? - спросила Франсуаз. - Ешьте мятные леденцы.
     Когда растворилась дверь, Анна стояла около стены. Она не попала на линию обстрела. Женщина упала на колени и накрыла голову руками.
     Командир спецназовцев понял, что стрелявший стоит напротив дверей. Не целясь, он выпустил в том направлении три заряда, потом переместился в сторону.
     Франсуаз упала на землю и перекатилась, держа карабин перед собой. Командир спецназа перебежал от стены к стене, стреляя короткими очередями. Шесть или восемь скорпионов нашли свою смерть, поджарившись в зарослях джузгуна.
     Я стоял, прислонившись спиной к стене здания. Я пытался определить, что станет делать мой противник. Он совершил ошибку - все люди совершают ошибки.
     Он отступил на два шага назад, и я услышал его.
     Боевик прошил деревянные доски серией выстрелов. Я упал на спину, получив возможность любоваться тем, как обжигающие снаряды летят над моим лицом.
     Нет, я не люблю фейерверк!
     Я трижды нажал на спуск, ориентируясь на звук стрельбы. Мои пули превратили стену здания в изжеванные кусочки дерева. Человек принял все три пули. Это оказалось для него слишком много.
     Он измазал пол своей кровью и упал на него лицом.
     Командир спецназовцев снова побежал от стены к стене. Он успел выстрелить дважды. Когда он поравнялся с дверным проемом, то увидел перед собой Франсуаз.
     Дуло карабина было направлено прямо ему в живот.
     У него хватило времени только на то, чтобы понять - слишком поздно.
     Разрывная пуля угодила боевику в живот, он дважды дернул ногами, когда уже лежал на полу.
     Франсуаз вновь перекатилась по земле.
     Анна отбросила в сторону оружие - она не хотела умирать.
     - Хорошо, Френки! - крикнул я. - Я захожу!
     Я перепрыгнул через подоконник и обвел помещение стволом карабина. Шесть трупов лежали на деревянных досках.
     Женщина стояла на коленях, заложив руки за голову.
     Она не знала, сможет ли это спасти ей жизнь. Но была достаточно умна, чтобы понимать: ничто другое не сможет.
     - Чисто, - сказал я.
     Франсуаз вошла в здание, перешагивая через трупы. Она приблизилась к мертвому командиру и, пнув его ногой по руке, раскрыла маленький чемоданчик.
     - Колье бьонинов на месте, - произнесла она. - И шесть пластин золота.
     Женщина сорвалась с места и бросилась к дверям. Франсуаз вскинула карабин и направила ствол в спину беглянки.
     - Паф, - сказала она.
     Анна выбежала из дверей. Я знал, что неподалеку привязана ездовая ящерица. Значит, Анна надеется ускакать на ней.
     Женщина сделала первый шаг, и он оказался для нее последним. Нечто пронзило ее насквозь, словно она состояла не из плоти, а из серого тумана.
     Она бы упала, но сила удара оказалась настолько велика, что несколько секунд женщина еще удерживалась на ногах.
     Потом она упала, и это было почти милосердно.
     - Что это? - спросил я.
     - Великая дрема, - ответила Франсуаз.
     Хлопья бесцветного тумана начали клубиться у самой земли. Они возникали словно из ниоткуда - и правда, родиной им было само Ничто.
     Вязкая облачная поземка поднималась, словно мутная талая вода, пока полностью не покрыла собою трупы. Когда же она спала, все тела исчезли. Только разбросанное тут и там оружие еще напоминало о недавних событиях.
     - Обычно Дрема не пожирает павших, - хмуро произнесла Франсуаз. - Но сейчас она слишком голодна. Мы должны торопиться.

21

     Широкая дорога пролегала среди белых песков. Коричневые камни разных форм и размеров были погружены глубоко в землю, и набегающие порывы ветра сметали с них рассыпающиеся песчинки.
     - Эта дорога выложена дворфами, - произнеся. - Каждый камень, составляющий ее, подбирался отдельно. Они должны были соответствовать друг другу очертаниями и составить все вместе самое гармоничное из сочетаний, которые знало ремесло каменотеса.
     - А почему они не выточили камни той формы, какой хотели?
     - Это было бы неправильно. Дворфы полагают, что нельзя придавать камню те очертания, которые тебе нужны. В этом они видят насилие над дорогой, по которой ведет человека судьба. Необходимо не спорить с ней, но терпеливо подбирать разбросанные на ней камни и ждать, пока они сами сложатся в симфонию.
     - В симфонию?
     - Да. Каждый дворф, проезжающий по этой дороге, испытывает те же чувства, что и человек, слушающий концерт Бетховена... Впрочем, прости, я подобрал неподходящее сравнение. Ты его не поймешь.
     Франсуаз пропустила это замечание мимо ушей. Высунув голову, девушка внимательно рассматривала камни. Затем она решительно сообщила:
     - Обычная мощеная дорога.
     - Все так считают, - согласился я. - Кроме дворфов. Мало кто умеет по достоинству оценить то, что священно для другого. Вот почему дворфы добывают камни в своих рудниках, а подряды на работу получают фрейские каменотесы. Эти хоботные не видят ничего сверхреального в камне, как и почти все заказчики.
     - С чего ты взял, что усадьба Карго сейчас пустует? - спросила Франсуаз, передергивая затвор автоматического пистолета.
     Я осторожно объехал глубокую выбоину на дороге, и нас почти не качнуло.
     - Майкл, твой школьный приятель не леденцами торгует. У него наверняка бандитов полная лавочка. И они не поцелуями нас встретят. Может, хватит вилять по дороге?
     Я с такой же аккуратностью обогнул следующую яму:
     - Лучше ехать помедленнее, чем превратить машину в шейкер для коктейлей. Ты сама говорила, что ритуал очень сложный. У Октавио Карго нет под рукой проклятых монахов, которые могут создать астральную тишину с помощью молитв. Ему остается только одно - отослать с усадьбы всех слуг и телохранителей.
     - Почему тогда не выбрать уединенное место? Вокруг пустыня. Устроился бы под кактусом.
     - Это сделало бы его уязвимым. У Карго много врагов.
     - Кроме меня? - спросила девушка, дотрагиваясь до плеча. - Майкл, все еще щиплет.
     - Это была сквозная рана, Френки. Чего ты хочешь? Не нравится - отправляйся к профессиональному целителю.
     - Черт, - пробормотала девушка. - Неужели я стала жаловаться? В твоей компании становлюсь неженкой. Когда я еще жила в преисподней, то однажды выиграла регату со сломанной рукой и боли почти не чувствовала.
     - Разве там есть реки? - удивился я. - Мне казалось, только огонь и сера.
     - Это реки из вулканической лавы, - пояснила девушка. - Поэтому во время регаты лучше не падать за борт. Но ты говорил о Карго.
     - Да. Все знают, что его усадьба хорошо охраняется элитным отрядом орков. Значит, гуда никто не полезет и можно отпустить охрану на полдня, ничем не рискуя. Никому ведь не известно, что дом будет пустовать.
     Франсуаз задумалась, устремив взгляд куда-то вниз.
     - И все же, - сказала она, - я не согласна. На месте Карго я бы отправилась в пустыню. А дом оставила под охраной.
     - Ты бы так и сделала, - согласился я. - Но не он. В усадьбе он чувствует себя в безопасности. Родные стены помогают. Есть и другое. Октавио любит комфорт почти так же сильно, как я. Недаром мы оба вышли из стен Даркмура. Оставить свои ковры, кресло, столик с напитками, кондиционер - и ехать куда-то в пустыню, где он превратится в куропатку для любого стрелка? Нет, Октавио на это никогда не пойдет.
     - Ты слишком самоуверен.
     - Нет, мне кажется, после Лернея я даже потерял веру в себя. Наверное, это цена войны - на ней теряешь либо жизнь, либо идеалы.
     - Тогда откуда твоя уверенность?
     - И людьми, и обществом управляют простейшие законы, Френки. Об этом знают все - и тролли, и гоблины, и серебряные драконы. Но только у эльфов хватает цинизма признаться в том, что эти правила существуют, и использовать их. Однако мы уже приехали...
     - Постарайся не палить по сторонам почем зря, - предупредил я свою партнершу. - У Октавио редкостная коллекция картин. Сам он в них, правда, не разбирается, но нанял двух профессоров-искусствоведов, и те подбирают для него самые ценные полотна. Будет обидно, если ты их продырявишь.
     Возле владений Карго дорога стала гораздо лучше, и я смог ехать быстрее. Мы не встретили ни одной живой души на своем пути. Люди не жаловали эти места.
     Черные железные ограждения выросли перед нами, словно уродливые растения, высохшие и почерневшие под безжалостным солнцем. Инициалы наркобарона застыли вензелем на металлических воротах.
     - Октавио говорил: заезжай в любое время, - пробормотал я. - Взгляни на часы, Френки. "Любое время" наступило?
     - Думаю, да.
     Я вынул из внутреннего кармана пульт дистанционного управления и нажал кнопку. Черные ворота стали медленно растворяться.
     - Вот что философы называют "идеей кнопочной власти", - заметил я.
     - Откуда у тебя пульт?
     - Раз Октавио меня пригласил, мне показалось, он не обидится, если я возьму ключ заранее. Снять копию с электронного ключа так же просто, как и с обычного...
     - Но как же сигнализация?
     - А с чего ей включаться, радость моя? Ключ-то хозяйский.
     Ворота замерли, и наш автомобиль плавно покатил вперед по гравиевой дорожке.
     - Здесь ты должна выйти, - предупредил я.
     - Зачем?
     - Так надо. Пройдешь с сотню футов по периметру забора в любую сторону, и перелезешь там. Тем временем я въеду на машине. Скорее, ворота уже начали затворяться.
     Девушка открыла дверцу со своей стороны и вышла на дорогу - хищница, готовая к решительному прыжку.
     - Встретимся внутри, - сказал я.
     Франсуаз, как пантера, заскользила вдоль черного ограждения. Мой автомобиль миновал ворота, и мирная сень деревьев сомкнулась надо мной.
     Октавио Карго не жалел денег