г остановились у обочины, и третий шои вышел из леса. Когда он положил на траву свой короткий лук и бросил Идану двух кроликов, стало невозможно отличить его от Фионы в неверном свете костра.
     - Близнецы, - гордо сказал дядя, - очень повезло. Фион и Фиона, благословение семье.
     Парень засмеялся, сверкая белыми зубами на темном лице.
     - Ты совсем не это говорил, когда мы были детьми, дядя. - Он бросился на траву с грацией гигантской кошки. - Он говорил, что мы демонское отродье, и грозился оставить нас на обочине.
     Идан усмехнулся, свежуя кроликов.
     - Да, но ваша бедная, заблуждавшаяся мать никогда бы этого не позволила.
     "Он напоминает мне Дарвиша", - осознала вдруг Чандра, глядя, как Фион помогает сестре подвесить кроликов над костром. Хотя его движения были столь же экономны, - что казалось характерной чертой шои, - он все равно выглядел картинно. "Дарвиша в ударе, каким он, наверное, был бы без вина". Девушка покачала головой. Близнецы как благословение? Шои и правда странные; все знают, что у близнецов одна душа на двоих, поэтому за ними нужно присматривать.
     Пока кролики жарились, а искры плясали недолговечные дуэты со светлячками, шои слушали рассказ о шторме и о том, что случилось дальше. Нельзя было не ответить на прямой вопрос кого-либо из них. Чандра поискала у них магическую силу, но ничего не обнаружила. То ли ничего и не было, то ли она понятия не имела, что искать.
     - Значит, вы двое и больной мужчина жили без ничего, без припасов, даже без бурдюка с водой целых шесть дней? - Идан задумчиво пожевал кусок мяса. - Трудно поверить.
     - У нас была праща и чародей, - сухо ответил Аарон. - Что еще нужно?
     Фион засмеялся, его сестра улыбнулась, и Идан сдался, подняв руки.
     На следующее утро Фиона подхватила лук и скрылась в лесу.
     Когда они тронулись в путь, Дарвиш наклонился к Аарону и тихо сказал:
     - Ты заметил, они так ни разу и не спросили, зачем мы идем в Тиволик?
     Аарон кивнул.
     - Обычно это означает, что они уже знают.
     Они вышли к стоянке перед самым закатом, и сумерки последовали за ними в лагерь, придавая всему более мягкий и чуть нереальный вид. Круг фургонов казался больше, чем мог быть, и больше детей, чем эти фургоны могли вместить, мельтешили вокруг ног, выкрикивая вопросы на языке шои и на общем языке этого края. Запахи стряпни от общинного костра напомнили Аарону и Чандре, как давно они не ели настоящую еду, и обоим пришлось глотать слюнки. Дарвиш уловил запах кое-чего другого и сжал кулаки.
     - Вы явились вовремя! - Крепкая пожилая женщина спустилась из центрального фургона и властно махнула рукой Идану. - Идите. Бабушка хочет вас видеть.
     Помолчав, она добавила:
     - Их тоже.
     - Трус, - пробормотал Идан вслед улизнувшему Фиону, и вчетвером они пошли к фургону. Кроме детей, никто не обращал на них внимания.
     Чтобы протиснуться в дверь, Дарвишу пришлось не только пригнуться, но и повернуться боком, однако внутри оказалось намного просторнее, чем он ожидал, хотя воздух был спертый, как будто фургон давно не проветривался. В углу горела лампа; притягивая взгляд к древней женщине, закусанной в гору шалей и одеял. Остатки ее волос были стянуты в тугой серо-стальной пучок. Вместе с приплюснутым носом они подчеркивали сходство ее лица с черепом. Глаза, глубоко утопленные в кости, были едва приоткрыты. Кожа, сухая, иссеченная множеством тонких морщин, напоминала кожу ящерицы. Принц никогда еще не видел никого, старее этой женщины. Краем глаза он посмотрел на Чандру и Аарона.
     Девушка выглядела заинтригованной. Лицо вора стало абсолютно пустым.
     Голос старухи, как бы противореча ее тщедушному виду, был удивительно сильным.
     - Ты нашел мое вязанье?
     Идан положил шерсть ей на колени.
     - Да, бабушка, вот оно.
     Старуха вздохнула, и было удивительно, как это истощенное тело могло вместить столько воздуха.
     - Я вижу, где оно, Идан, ты кокта. Убирайся отсюда.
     - Хорошо, бабушка. - Он чуть ли не бегом направился к двери.
     - Теперь ты. - Старуха наставила скрюченный палец на Аарона и помолчала, дыша с присвистом. - Успокойся. Я не собираюсь при тебе умирать.
     Аарон вздрогнул, но его напряжение не спало. Шои - не эта семья, а их северные родичи - каждый год приезжали на великую ярмарку, которая означала месячное перемирие между воюющими кланами. Аарон знал, многие из их якобы магических заявлений основаны на простом наблюдении и глубоком понимании человеческой природы. Но это ему не помогло.
     Старуха перевела свой все еще пронзительный взгляд с одного на другого и прищелкнула языком.
     - Итак, - изрекла она, покачавшись в раздумье, - Камень Ишии украден, и вас послали вернуть его. Вам не кажется, что армия была бы практичнее, ваше королевское высочество?
     - Племя чародеев, - тихо сказал Дарвиш. Он не мог решить, встреча с шои - это лучшее или худшее из того, что могло случиться.
     Аарон сузил глаза.
     - Здравый смысл, - резко поправил он. - Они почувствовали, что сила движется из Ишии в Тиволик. Единственная реликвия такой силы в Ишии - это Камень. В отсутствие каких бы то ни было слухов о войне вдруг воин, чародейка и вор оказываются на пути в Тиволик из Ишии. Они знают, что у короля Ишии есть голубоглазый сын. А здесь перед ними голубоглазый воин.
     - Но моя иллюзия! - перебила Аарона Чандра. - Его глаза выглядят карими.
     - Иллюзия редко обманывает шои.
     Самодовольство на лице старухи сменилось откровенным раздражением. Она бросила в Аарона вопрос на языке, который, казалось, состоит из одних согласных.
     - Нет, - ответил он.
     Старуха нахмурилась, явно не веря.
     - В этом замешан чародей, - попыталась сменить тему Чандра. Зачем сердить старейшину, когда они в стольком нуждаются?
     - Конечно, замешан. - Корявые пальцы нервно затеребили вязанье, все еще лежавшее у нее на коленях. - Они всегда замешаны.
     - И кто бы ни взял Камень, он, похоже, знает о нас.
     - Да уж, кто бы! - Старческий смех едва не превратился в кашель, но шои с видимым усилием предотвратила его. - Королевские стражники гниют на той поляне - тогда зачем тебе пустословить о "ком бы"? Если у короля и нет сейчас Камня, его милостивейшее величество наверняка знает, у кого он. - Она повернулась к Дарвишу. - Разве один из твоих братьев не женился недавно на принцессе Итайли?
     - Да.
     - Ну вот и ответ.
     Дарвиш покачал головой. Он не хотел верить, что это Язимина. Предпочтительнее, чтобы это был кто-то другой.
     - Вы этого не знаете, - внезапно сказал Аарон каменным голосом.
     - Так ты защищаешь принцессочку, кебрик? - Старуха оскалила практически безукоризненные зубы, усугубляя свое сходство с черепом. - Никому из вас это не принесет пользы. Единственный способ одолеть предателя - это держать его в неведении. А потому вы отправитесь с семьей в Тиволик.
     Дарвиш отложил на время мысль о Шахине.
     - Что? - спросил он растерянно.
     - Ты оглох, парень? Я сказала, вы отправитесь с семьей в Тиволик.
     - О-о! - Не такой уж он храбрец, чтобы спорить с этим заявлением. - Почему вы помогаете нам?
     - Потому что хотим. - Ее тон утверждал, что лучшей причины и быть не может.
     - Тогда мы благодарим вас. - Игнорируя стук в висках, Дарвиш отвесил ей самый любезный поклон и поцеловал сухую и жесткую руку.
     - Льстец! - Старуха выглядела довольной. - Теперь убирайтесь. Я устала.
     Когда они подошли к двери, шои крикнула:
     - Принц!
     Дарвиш обернулся.
     - Если притронешься хоть к капле вина в моем лагере, я прикажу переломать тебе пальцы.

     - Что за прелестная старушка! - прошептал он Аарону снаружи.
     Демонские крылья взлетели - безмолвный комментарий, полный сарказма.
     - О чем она тебя спросила? - поинтересовалась Чандра.
     - Она спросила, не было ли среди моих предков шои.
     - Ты рассердил ее.
     Аарон пожал плечами. Первые слова старухи задели его за живое. Он ударил по ее гордости. Теперь они квиты.
     Той ночью, когда костер горел высоким пламенем, Чандра стояла в тени фургона и смотрела, как Дарвиш делит свое внимание между Фионом и девушкой с короткими кудряшками, смеявшейся низким горловым смехом. Чандра видела, что он поборол свою жажду, и признала силу, которая требовалась, чтобы пить воду вместо вина. И чародейка не могла спорить с его правом получать другие удовольствия, когда их предлагают, но...
     Но что? Она и сама не знала, поэтому стояла, смотрела и жевала кончик косы. И удивлялась.

     - Он такой хаус. - Тихий голос Фионы едва слышался сквозь разговоры шои и потрескивание костра.
     Чандра выплюнула мокрый кончик.
     - Хаус?
     - Развратник.
     Дарвиш обнял девушку за талию и поднял губы к Фионе.
     - Да.
     - Я имела в виду брата. - Судя по голосу, шои улыбнулась. - Если ты беспокоишься о нем, то могла бы быть там. Они бы уступили место.
     - Нет, - вздохнула Чандра, - я не беспокоюсь о нем.
     - О?
     - Я ни о ком так не беспокоюсь. Я - Чародей Девяти.
     Фиона покачала головой.
     - Сила - холодный спутник ночью. - Она исчезла так же бесшумно, как появилась.
     - Ну, возможно, - пробормотала Чандра, опуская руку в карман, чтобы ощутить успокаивающую форму чаши. - Зато она гораздо интереснее днем.
     С другой стороны костра, где языки пламени разрывали темноту на странные пляшущие тени, донесся жуткий вой тростниковой дудки. Чандра узнала инструмент, но не мелодию. Пастухи в деревенском поместье ее отца никогда не играли ничего столь дикарского. К дудке присоединился барабан, затем второй, с более низким звучанием, а потом что-то, совсем ей незнакомое, пробилось и подхватило остальных, с безумной страстью увлекая за собой.
     Музыка обжигала кожу, и у Чандры невольно возникла странная мысль, что надо двигаться, иначе она сгорит. Другие чувствовали то же самое и отвечали на этот дикий зов. Сначала один, два, потом хлынувшая масса молодых шои, мужчин и женщин, закружились вокруг пламени. Они притопывали и кружились, полностью завладев вниманием девушки. Музыка стала еще неистовее, и такой же бешеной стала пляска. Теперь Чандра поняла природу этого зова и стиснула зубы.
     "Я - Чародей Девяти, - сказала она себе. - Это желание - не мое!"
     А затем стройная белая фигура вскочила и закружилась перед костром.
     - Аарон? - Прищурившись, Чандра шагнула вперед.
     Его волосы заполыхали красным и золотым, подобно шапке пламени, когда он завертелся и подпрыгнул невероятно высоко. Отраженный огонь плясал на его коже, мокрой от пота. Даже шрамы на груди казались каким-то причудливым варварским украшением. Глаза вора были полузакрыты, он весь отдался музыке. Босые ноги ударяли в землю, стены рухнули, и вся страсть, спрятанная за ними, вырвалась с огнем наружу.
     Ритм стал быстрее, жестче, и Аарон последовал за ним.
     Чандра поискала глазами принца и наконец заметила его: он шел вместе с двумя шои в укромное место за фургонами.
     "Обернись, - молча взмолилась она. - Посмотри на костер?" Она знала: если б Дарвиш посмотрел, он бы понял, для кого танцует Аарон.
     Но он не обернулся и не посмотрел.
     Когда музыка кончилась, тяжело дыша всей грудью, Аарон сжал кулаки и исчез в темноте один.

12

     - Ты слышала, Эйша? Ты слышала?
     Сандальщица даже не подняла головы, продолжая невозмутимо шить, когда старик Семал проковылял на дрожащих ногах в открытую дверь ее лавки. Два или три раза за девять дней он узнавал свежий слух у своих приятелей и ликующе разносил его по рыночной площади. Эйша много лет назад перестала волноваться.
     - Что я слышала? - спросила она, критически рассматривая свою работу.
     - Ну... - Семал осторожно опустил свои хрупкие кости на коврик, потом потратил еще минуту, чтобы натянуть халат на костлявые ноги. В тех штанах, что носили молодые, он просто не видел смысла. - У Барики - ты ее знаешь, младшая дочь колбасника - есть дружок, Хабиб. А у того есть младший брат, он служит во дворце пажом его превосходительства лорд-канцлера.
     Он помолчал, и Эйша хмыкнула, отмеряя длину кожаного ремешка.
     - Так вот, младший брат Хабиба, этот паж во дворце, сказал Хабибу, тот рассказал Барике, она рассказала своему отцу, а тот сказал мне.
     - Сказал тебе что, Семал? - спросила Эйша, не потому, что хотела знать, а потому, что этого ждали от нее. Возможно, ей хватит обработанной кожи еще для одной пары.
     - Сказал, что Камень пропал.
     О такой реакции Семал и мечтать не смел. Сандальщица перестала работать и вытаращилась на него, разинув рот.
     - Пропал, - повторил он с невеселым смешком. - Мы все умрем.
     Эйша закрыла рот. Камень пропал?
     - Чушь, - отрезала она.
     - Нет, не чушь. - Семал покачал головой, жидкие прядки волос решительно взметнулись. - И принца Дарвиша послали вернуть его.
     - Дарвиша? - Сандальщица улыбнулась. - Тогда это точно чушь, старик! Никто в здравом уме не пошлет принца Дарвиша даже к колодцу за водой.
     - Его не видели в обычных местах больше девяти дней, - сварливо пробормотал старик.
     - Никакой тайны тут нет, он в уединении, в храме. Готовится к женитьбе и лечится от дурной болезни.
     - Но брат Хабиба...
     - Еще ребенок. Кроме того, - Эйша похлопала старика по колену, - король, наследник и даже его превосходительство лорд-канцлер все еще во дворце. Думаешь, они остались бы там, если б Госпожа могла разбушеваться?
     Семал вздохнул.
     - Ты права, - согласился он и встал. - Камень исчез, и принц Дарвиш отправился за ним. Наверно, я совсем состарился, раз поверил в это.
     И, качая головой, он заковылял из лавки, бормоча себе под нос:
     - Совсем состарился.
     Крошечными, аккуратными стежками Эйша закрепила пряжку и положила ремешок рядом с почти готовой сандалией. Забарабанив пальцами по ляжкам, она нахмурилась. Со своего места сандальщица видела только каменную резьбу на доме напротив, а ей вдруг ужасно захотелось видеть дальше. Все так же хмурясь, она вышла на улицу и рассеянно кивнула корзинщику в соседней лавке.
     Эйша не увидела дворца - улица слишком круто уходила вверх, - но она увидела облако дыма, которое висело над городом уже несколько дней. Это было очень легкое облако, но, рожденная и выросшая в Ишии, сандальщица не могла припомнить подобного дыма. Может, в словах старика Семала и не было ни слова правды, но почему-то ее охватило странное чувство тревоги. Эйша не раз видела казни в вулкане и понимала, что сделает с человеком расплавленный камень, если разорвет путы, которые держат его в кратере.
     Ее брат, давно переехавший в деревню на южном берегу, всегда говорил, что Эйша будет желанной гостьей. Возможно, пришла пора навестить его.

***

     - Мой принц?
     - Лорд-канцлер?
     - Лава поднялась еще на один человеческий рост. Чародеи говорят, скоро она поднимется над чашей, и, когда это случится, - лорд-канцлер развел руками, - они больше не смогут удерживать ее.
     Шахин нахмурился. Он знал, чародеи используют золотую чашу, в которой лежал Камень, как точку фокуса для магической силы. Но не подозревал, что чародеи так от нее зависят. Чаша располагалась намного ниже края вулкана, и если лаву можно удержать только до этой высоты, то резко сократится время, которое у них осталось. И когда плененный вулкан вырвется на свободу, чародеи умрут первыми.
     - Они останутся? Если кто-нибудь из них испугается и ослабит заслон...
     - Чародеи выживут или умрут как один, мой принц. - Лорд-канцлер лучился самодовольством. - Их сила теперь слишком крепко переплетена, чтобы любая отдельная нить вырвалась на свободу. Они могут поддаться ужасу, когда пожелают, но они не смогут извлечь свою силу.
     - Ты знал, что это случится?
     Старик наклонил голову. Что выражало его круглое лицо, Шахин так и не понял.
     - Я всегда отличался чувством предвидения, мой принц.
     Итак, чародеи в ловушке. Шахин постучал большим пальцем по губе и пришел к решению.
     - Мы должны эвакуировать город. Немедленно.
     - Мой принц? И вызвать ту самую панику, которую пытались предотвратить?
     - Лучше паника сейчас, чем тысячи смертей потом, - отрезал Шахин, направляясь к окну.
     - Вы бы пожертвовали вашими людьми сейчас ради того потом, которое, возможно, никогда не наступит? - вкрадчиво спросил лорд-канцлер.
     Принц повернулся. На его челюсти, едва видимой под бородой, заиграли желваки. А когда он отвечал, в его голосе слышалась хрупкая резкость человека, сохраняющего спокойствие одной только силой воли.
     - Кажется, ты питаешь огромную веру в моего брата? Как странно, ведь раньше ты его не выносил.
     - Ваш королевский брат, мой принц, не создан для придворной жизни. Сейчас он не при дворе.
     Это звучало разумно, это была правда, в конце концов, но...
     - Мы начинаем эвакуацию. Сейчас же. Стражники сделают все возможное, чтобы избежать паники.
     - Сожалею, мой принц, - весь его вид и голос выражали искреннее сожаление, - но такой приказ может дать только ваш возвышеннейший отец. Не вы.
     Шахин глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Ни ему, ни Ишии не будет пользы, если он восстановит против себя человека, которому доверяет сам король. Это был урок, которого Дарвиш так и не усвоил.
     - Тогда я пойду к отцу.
     - Сожалею, мой принц, - снова сказал лорд-канцлер, - но он не примет вас.
     Снаружи, в саду, закричали павлины.
     - Он не примет меня? - повторил Шахин. Лорд-канцлер попятился от выражения на лице наследника, внезапно напомнившем ему, как старший сын похож на отца.
     - Он считает, мой принц, что пока этот кризис не кончится, учитывая подозрения против вашей супруги...
     Шахин сощурился и поднял кулак. Нечеловеческим усилием воли ему удалось сдержаться.
     - Ты никогда больше не заговоришь со мной или моей женой. - Голос отсекал каждое слово и швырял его в лорд-канцлера. - А теперь мы вместе пойдем к моему возвышеннейшему отцу.
     В этой небольшой комнате в королевских покоях не было трона, но его заменяло кресло с высокой спинкой. Король сел, сложил пальцы пирамидкой и из-под опущенных бровей посмотрел на сына.
     Шахин с пылающими глазами коснулся коленом ковра и торопливо встал.
     - Возвышеннейший, - молвил он, но король прервал его властным жестом.
     - Ты понимаешь, как близко к измене ты подошел?
     Принц отшатнулся и заморгал, как будто его ударили. Ему вдруг стало трудно дышать, словно мраморная глыба упала на грудь с огромной высоты. Он боролся с этой тяжестью, чтобы заговорить, но сумел выдавить только одно слово.
     - Измене?
     - Или тебе не сказали, что я не приму тебя?
     - Да, сир, лорд-канцлер сказал, но...
     Лорд-канцлер вышел вперед, преклонил колени, после чего встал за креслом короля Джаффара.
     - Он говорил от моего имени.
     - Но почему, отец? - Шахин простер руки, гнев побеждал шок. - Мы должны действовать вместе, если Сизали намерена выжить.
     - Не указывай мне, что мы должны делать! - Король привстал с кресла, потом снова сел, надев на лицо маску, лишенную всякого выражения, - маску, за которой он правил. - Я не могу больше доверять тебе. Твоя жена...
     - Я отправил Язимину в деревню девять дней назад, но, даже будь она здесь, я не посвящаю ее в государственные тайны.
     - Разве ты не позволил ей написать брату, королю Хариту, прежде чем она уехала?
     Шахин похолодел. До сих пор подобный тон относился лишь к Дарвишу. В этом тоне был только король и никакого отца; он отрицал всякие кровные узы.
     - Она лишь сообщала, что едет в деревню. Я прочел письмо, возвышеннейший, в нем не было ничего предательского! Харит - ее брат. Язимина тоскует по родине.
     - Писать такому человеку в такое время - это предательство; содержание письма не имеет значения. Позволить ей написать письмо - это предательство. Прийти ко мне сюда, когда я приказал не приходить, - это предательство. Ты трижды становишься обвиняемым.
     Уступая мольбам жены, Шахин знал, что это кончится бедой. Но такого - такого он не предвидел