валось низкое. Но, самое главное, никаких врагов не
было:  малейшее поползновение  к  агрессивным  действиям  ликвидировалось  в
зародыше посредством психотренинга и  психиатрических  превентивных  мер  до
того, как оно могло реализоваться.
     Здесь,  однако,  все  было  иначе. Катясь на  автоматически управляемой
автомотрисе  по переплетениям рельсов,  Бен  вполне  это осознал.  Уже  сами
размеры того, что его окружало, были несоизмеримы  с человеческими: огромные
залы и туннели, оголенные опоры, оси, провода... ступени, проломы, на первых
этажах  -- открытые окна; все это без  перил,  без  предупреждающих световых
сигналов, без мягкой  обивки. Дышать  было  трудно,  пришлось надеть фильтр,
однако, когда Бен его на миг снял,  он ощутил какой-то не знакомый ему запах
--  то  ли озона,  то ли синильной кислоты. Это была настоящая  преисподняя,
едва   обеспечивающая   гражданам  низших   категорий   минимальные  условия
выживания.
     Перед тем как Бен сюда отправился, ему сунули брошюрку--план, с помощью
которого он мог здесь ориентироваться. Огромные залы соединялись трубами, --
проезжая по ним, приходилось  наклоняться, чтобы не  задеть головой  бахрому
пыли, свисавшую, как паутина, сверху. Наконец дорога пошла круто  под уклон,
и Бен вцепился в  поручни  своей открытой автомотрисы. Еще несколько  ровных
поворотов,  русло  подземной  реки,  сток дымящихся химикалий,  а  потом два
воздушных  шлюза   --  вход  в  подземную   часть  исполинского  процессора,
центральной вычислительной машины, управляющей городом.
     Где-то здесь и должен был быть Харди... Слева высилась огромная стена с
бесчисленными  монтажными  платами,  справа зияли отверстия кондиционера, из
которых  с потоком  воздуха строго определенной  температуры  сюда поступали
распыленные  поверхностно-активные  вещества;  благодаря   им  автоматически
устранялись дефекты в  изоляции, появлявшиеся то там, то  здесь из-за  порчи
изоляционных материалов, создававшей раньше серьезные проблемы.
     Еще  поворот,  за  ним  другой... Но тут дорогу Бену преградила  группа
людей: на колее, по которой он ехал,  стояла грузовая автомотриса с мигающим
красным   крестом.  Автоматика   выключила   движение,   столкновение   было
предотвращено.  Человек  в  полосатом  бело-красном комбинезоне  санитара  с
криком подбежал к Бену:
     -- Ты что, сигнала тревоги не видишь? Освобождай путь, да побыстрей!
     За   спиной  санитара   появился   человек  в   синем  комбинезоне.  Он
предостерегающе ткнул того в бок:
     --  Брось,  Пол! Это посетитель,  о котором нам сообщили заранее. -- Он
повернулся к Бену. -- Вы опоздали, Харди попал в аварию: ударило током. Ведь
это ему вы хотели задать вопрос?
     Бен вышел  из  автомотрисы,  подошли  еще  двое и сняли  ее  с рельсов.
Грузовая автомотриса сразу тронулась с  места,  и, когда  она проезжала мимо
Бена, он увидел  лицо,  которое  всего час  назад рассматривал  на  дисплее:
неприятное, узкое,  ни молодое  ни старое, которое, однако, даже в бессилии,
похоже, выражало презрение к окружающему миру...
     Бен  повернулся к  человеку в синем комбинезоне: по-видимому,  тот  был
главным в группе.
     -- Что с ним случилось?
     -- Его только что нашли. Но мы все выясним.
     -- Выясните сейчас же! -- потребовал Бен.
     Между  тем из боковых  входов,  чьи  зевы в слабом свете люминесцентных
полос он  сперва не разглядел, из  углов  и ниш выходили  все новые и  новые
люди; они были грязные, в руках у всех были какие-то непонятные инструменты,
и Бену казалось,  будто люди  эти никого и ничего не боятся. У  некоторых  в
полумраке только и  можно было разглядеть, что белки  глаз.  Собралась целая
толпа, люди тихо бормотали. У Бена  было ощущение, будто ему грозит какая-то
опасность, будто здесь  накопилась  ненависть и в любой момент может на него
излиться,  хотя он  и не  понимал за что.  Невольно  он  отступил  назад, на
насыпь,  откуда  было лучше  видно  и в случае  чего легче было  скрыться  в
темноте.
     Человек в синем комбинезоне поднял руку, и толпа умолкла.
     -- Кто нашел Харди? -- спросил он.
     -- Я!
     Вперед  шагнул человек,  в  руке у  него  был  шест,  на конце которого
торчали три острия, и он поставил его около себя вертикально, как копье.
     -- Где это было?
     -- Вон  там,  у распределителя.  Я позвал Билла, и он поднял тревогу  и
вызвал санитара.
     -- Кто-нибудь видел, что с ним произошло?
     Главный в группе обшарил глазами лица. Ни один из тех, на кого упал его
взгляд, не шевельнулся, однако Бену почудилось в задних рядах толпы какое-то
движение,  и, приглядевшись,  он увидел, что  высокий  широкоплечий  человек
крепко   держит   за  руку  под  плечом  другого,  меньшего,   будто   желая
предотвратить  возможность  каких-то  действий,  которые  тот,  может  быть,
замышляет.
     -- Э-э...  выйди вперед... да-да,  ты! -- приказал  Бен и повернулся  к
главному. -- Я сам задам ему два-три вопроса!
     Когда коротышка, выбравшись из  толпы, нерешительно  шагнул к Бену, тот
сказал:
     -- Я из службы контроля: ты знаешь, что ты должен мне отвечать?
     Коротышка кивнул и опустил глаза.
     -- Я знаю, ты что-то видел. Скажи что!
     Человек  покачал  головой. Бен подождал немного, потом  сказал главному
громко, чтобы слышали все:
     -- Я  беру  его  с собой.  И  тебя тоже: это будет  гарантией,  что  не
возникнет никаких  трудностей.  Тебе  ведь  известно,  что  я  связан  через
телекоммуникатор с вычислительным центром?
     Намек  помог:  даже  если  сказанное   не  было  правдой,  почтение   к
вышестоящим инстанциям было у этих людей в  крови. Бен, главный  в группе  и
коротышка сели в автомотрису, и она повезла их в штольню.
     Бену  было  ясно:  по  какой-то причине  коротышка не хочет  говорить в
присутствии  своих   товарищей   и  прежде  всего   необходимо  его  от  них
изолировать.
     Они  доехали  до  вертикальной шахты,  вышли  из  автомотрисы,  вошли в
застекленную  будку сторожа,  и  Бен  опять  задал  свой  вопрос.  Человечек
взглянул вопросительно на главного своей группы, тот кивнул ему и сказал:
     -- Нужно отвечать.
     -- Да,  я видел все своими  глазами.  Это не  несчастный  случай. Харди
выдернул два  ввода из рельса, по которому подводится  ток.  Держал он их за
изоляцию, поднес к голове и приложил оголенные концы к своим вискам, правому
и  левому.  Смотреть  было  страшно,  как  его  затрясло и  задергало.  Лицо
сделалось безумным. Потом он упал.
     Коротышка умолк.
     -- Это все?
     -- Да!
     -- Хорошо, -- сказал Бен. -- А теперь  я  хотел бы увидеть Харди -- где
он?
     Главный  повел его в санитарную комнату. Харди лежал, возле него  сидел
врач. Увидев Бена, врач поднялся и шагнул ему навстречу.
     --  Тяжелый  электрошок, -- сказал он. -- Непонятно,  как  такое  могло
случиться,  но,  судя по всему,  оба его  виска  одновременно  оказались под
напряжением.
     Глаза у Харди были открыты, но он не двигался; лицо его было обращено к
потолку.
     -- Он в здравом рассудке?
     --  Он  в  сознании, --  поправил  врач.  --  Если бы  под  напряжением
оказались другие части тела, возможно, наступил  бы паралич,  однако с  этим
справиться  было бы можно. Но тут речь идет о мозге. Да, он в сознании. Но в
здравом ли он рассудке? Понимает ли, что вокруг  него происходит? Помнит  ли
что-нибудь? Кто это знает?
     Неслышными шагами  Бен подошел  к койке  и наклонился  к пострадавшему.
Когда его лицо попало в поле зрения Харди, тот вдруг приподнялся и закричал:
     -- Уходи, я ничего не знаю!  Ничего, ничего, ничего не знаю! Ничего  не
знаю...
     Врач потянул Бена в сторону, но Харди все. кричал и кричал.
     -- О чем он? -- спросил врач.
     -- Мне пока это не известно, -- ответил Бен.
     Он  попрощался и отправился к подъемнику. Тот поднял его вверх, назад в
безопасное жизненное пространство Свободного Общества.
     Заметки к симпозиуму "Порядок и антипорядок"
     Предварительные замечания к определению понятий
     Порядок: закономерность, регулярность
     Антипорядок: случайность, хаос, энтропия
     Антитезы: порядок -- хаос
     определенность -- неопределенность
     События  в  макромире,  где  живет  человек,  подчиняются  определенным
законам.   Единственным   источником   неопределенности   является  микромир
(квантовые процессы). Воздействия изнутри на социальную структуру могут лишь
следовать  модели  квантового  усилителя. Имеется в виду  последовательность
связей, превращающая микрособытие  в  макрособытие.  Примером  может служить
усилительное устройство, делающее электронные импульсы доступными слуху  или
зрению.  Эффекты  такого  рода  наблюдаются и  в  биологических  организмах,
например когда случайные изменения в генах  приводят  к  мутациям.  Процессы
такого  же  рода  действуют  и  в  мозгу;  здесь  они  вызывают  неожиданные
эмоциональные реакции, непредсказуемые мысли, нелогичные решения и т. п.
     В  начальных геологических, биологических или социологических ситуациях
случайные события приводят  иногда к изменениям, которые в той мере, в какой
это  касается экологической  системы, оказываются  улучшениями.  Однако едва
экосистема  поднимется  на  более  высокую  ступень  организации,  случайные
влияния неизменно становятся разрушительными. Следовательно, любое вызванное
случайностью  изменение наносит ущерб  нормальному  функционированию  нашего
совершенного государства.
     В  мире,  контролируемом  человеком, случайности  места  нет. Исключить
самую возможность ее -- наша задача. Наш мир должен целиком контролироваться
и всесторонне управляться.  Случайные  влияния  в области  техники  ведут  к
авариям, стихийность  в общественной области  влечет за  собой  беспорядки и
волнения. Профессиональные  группы, основу  деятельности которых  составляют
производство  идей и  фантазия, воздействуют на  социальную  структуру, если
являются   ее   элементами,   разрушительно;   деятельность   всякого   рода
изобретателей, реформаторов, художников и писателей отрицательно сказывается
на удовлетворенности граждан;  поэтому  из официального списка вышеназванные
профессии исключаются.
     В области техники использование генераторов случайных чисел допускается
лишь  по особому разрешению, прежде всего  для целей моделирования и научных
исследований.  С  завершением  переходного этапа разрушительная  случайность
будет  устранена из  действующей структуры  нашего государства окончательно.
Таким образом,  путем  создания непреодолимой  преграды  между  микромиром и
макромиром будет достигнуто состояние абсолютного порядка.

10

     Встреча с Харди подействовала  на  Бена  гораздо сильнее, чем он себе в
этом признавался. Если к встрече с Барбарой он был совершенно неподготовлен,
то  здесь  все  было иначе. В случае с Харди  он все продумал  заранее, да и
нельзя было считать того совсем ему незнакомым человеком хотя бы потому, что
Харди  играл  важную  роль  в  его сновидении. Но,  спрашивается,  Харди его
сновидения -- тот ли самый  Харди,  который  лежит  сейчас в  больнице из-за
того,   что  хотел,  прежде  чем  встретиться  с   Беном,   уничтожить  свои
воспоминания? Если ему, Бену, кажется, будто  он и еще трое лиц,  с которыми
он  якобы вступал в  контакт, вместе участвовали в  каком-то событии, то  из
этого еще не следует, что событие это на самом деле имело место. Действующих
лиц он во сне видел  смутно, впечатление такое, будто это всего лишь  схемы,
средоточия  действия, которые, возможно, просто по воле случая воплощаются в
любое конкретное лицо, которое в этот момент занимает его мысли.
     Как бы то ни было, Бен пришел  к твердому убеждению, что прошлое хоть и
частично,  но все  же  ему  открылось,  и  решил,  что  сегодня  же  вечером
использует следующую  ампулу. Однако  незадолго  до ужина  сосед из спальной
кабины рядом сказал, что ему звонили. Бен вошел в кабинку видеофона и набрал
номер, который дал сосед. Экран осветился, но остался пустым.
     -- Как  хорошо,  что мы снова встретились! Мне бы  хотелось еще  раз  с
тобой увидеться... --  Хотя женщина, голос которой  он слышал, не назвалась,
Бен сразу узнал Барбару. -- Алло, ты  здесь? Ты меня слышишь? А что если  мы
встретимся сегодня вечером? --  Она  не  стала дожидаться ответа. -- Так что
жду  в девятнадцать тридцать на конечной станции подземки,  "Западный сектор
города". Понял? В девятнадцать тридцать!
     Экран погас,  оставив Бена в полной  растерянности. Но несмотря  на все
сомнения, он с  первого же мгновения знал, что  приглашение примет. Невзирая
на все  опасения, естественные,  когда  речь  идет  о  встрече  с  девушкой,
любопытство взяло  верх.  Он получил подтверждение  тому, что  Барбара знает
что-то о его прошлом. Сегодня ему станет известно, что именно!

11

     Когда  он  вышел из  переполненного  вагона  подземки,  оказалось,  что
моросит дождь,  и  он поспешил  надеть  дыхательный  фильтр. Подождал,  пока
пройдет  основной  поток  пассажиров, и оглядел опустевшую платформу.  Через
минуту ему  уже казалось,  что  придется ни с чем вернуться домой, но тут из
темноты вынырнула фигура. Это  была Барбара. Она взяла его за руку и повела.
Они старались  держаться  в  тени.  Хотя  в  этом  квартале  противозаконные
поступки такого рода,  возможно, не так уж редки, он ни за  что на свете  не
хотел  бы, чтобы  его увидели вместе с девушкой. Туман  этому помогал,  да и
дыхательные маски и дождевые накидки  тоже скрывали всех, на ком они были, в
единообразной анонимности.
     Барбара  ввела  его в какое-то  здание. Они подождали несколько секунд,
пока не убедились, что в вестибюле больше никого нет,  и тогда вошли в лифт.
Бен  обратил  внимание, что Барбара набирает странное  сочетание цифр --  по
нескольку  раз нажимает  на одни  и  те  же кнопки, будто  над  стандартными
двенадцатью этажами есть и другие, куда тоже можно подняться. Каково же было
его  изумление,  когда  он  обнаружил,  что  эта  абсурдная  мысль  отвечает
действительности! На экране появлялись  теперь, вспыхивая ненадолго,  цифры,
обозначающие  следующие  этажи:  13, 14,  15... Может, помещения  для машин,
ремонтные  мастерские,  зона ограниченного доступа? Цифры  росли  и росли, и
лифт остановился  только на "76". По-видимому, они в  одном из башнеподобных
зданий,  которые  в  нескольких  местах в городе  уходят в неведомые высоты;
увидеть их  верхние этажи невозможно, потому что эти этажи всегда теряются в
тумане.
     Они с Барбарой вышли в коридор, и Бен не поверил своим глазам: они были
в холле со стенами из зеркал  и мрамора, пол устилали толстые ковры, потолок
был покрыт мозаикой ламп  из  шлифованного стекла. Барбара потянула  его  за
собой:
     -- Нам нельзя оставаться здесь слишком долго!
     Они  дошли до двери, и Барбара сунула в щель для личного номера кусочек
серебристой фольги. Прислушалась...  потом  быстро выдернула фольгу и нажала
кнопку.
     -- Что ты делаешь?
     -- Там сейчас никого нет. Одна моя подруга здесь убирает. Она и сказала
мне об этом. Пришлось заплатить ей десять пунктов.
     -- Но где мы?
     Они  уже  вошли в  квартиру, там  было еще  великолепнее, чем  в холле:
высокие  потолки,  огромные  комнаты  --  двадцать шагов  от одной стены  до
другой.
     --А ты не догадался? Здесь живет гражданин категории В.
     Они подошли к окну во всю стену -- вид был ошеломляющий. Они с Барбарой
были  высоко над  морем облаков, воздух  вокруг  был почти  чистый. Над ними
свободно изгибалось черно-синее небо; несколько  облаков  над  горизонтом на
западе, освещенные  снизу розово-красным  светом,  казалось,  разлетались  в
стороны. Далеко  внизу вокруг  дома что-то  колыхалось: это было  серое море
смога.
     -- Здесь жить можно, правда? -- сказала Барбара.
     Она подошла к Бену вплотную, и он невольно подался назад.
     -- Что случилось? Я сделала  что-нибудь не так? Разве ты не рад, что мы
опять вместе?
     -- Слушай, Барбара, я не знаю, меня ли ты на самом  деле ждала. Похоже,
нас что-то связывает, но я не  знаю, что  именно. Мои воспоминания...  я все
забыл.
     -- Забыл?  Кто бы этого не хотел -- забыть? Но пойдем, не будем  терять
времени!
     Она  шагнула к стенному шкафу, открыла его; как  по мановению волшебной
палочки,  взгляду  Бена  предстала  батарея бутылок всех цветов  и размеров.
Барбара взяла два стакана и наполнила их. Один протянула Бену:
     -- Пей! Не надо задумываться!
     Она  подняла  стакан,  коснулась  им  его  стакана.  Тончайшее   стекло
зазвенело, и будто что-то шевельнулось в памяти Бена,  не сон на этот раз, а
подлинное воспоминание о прошлом... но, едва появившись, тут же исчезло. Бен
стал пить жидкость, чуточку сладкую, чуточку терпкую и чуточку оглушающую --
должно быть, какие-то концентрированные вещества...
     -- Нам не... Ведь нас могут...
     Кончиками пальцев Барбара коснулась его губ:
     -- Ни о чем не думай -- все в порядке!
     Через  дверь под  аркой, открывшуюся  в стене, Барбара вошла  в смежную
комнату и исчезла за углом. Бен  медленно пошел за нею следом и  увидел, что
пол  в  комнате застлан толстым  пушистым  ковром --  настоящим  газоном  из
крученых ниток, в котором утопали ступни ног. Справа  от  Бена  продолжалась
стена из цельного  стекла,  а перед ней стояла огромная  постель, по меньшей
мере раз в шесть шире той, на которой он всегда спал.
     Позади  раздался шорох, он повернулся и  увидел Барбару. Она  успела за
это время переодеться.  То, что было  на ней  теперь, спускалось от плеч  до
пола  и  волочилось  по   ковру.  Бен  не  сразу  осознал,  что  одежда  эта
полупрозрачная,  -- он впервые видел тело женщины, и все его куклы не шли ни
в какое сравнение с тем, что он видел.
     Чувство омерзения, отвращения, которое всегда вызывали у него, возникая
в  его  воображении,  такого  рода картины,  сейчас,  к  его  изумлению,  не
появилось.   Зато  появилось  и   охватило   его   прямо-таки  экстатическое
возбуждение,  головокружительное  раскачивание  между  ликующей  радостью  и
убийственным смущением, между желанием и страхом.
     -- Иди же, иди! -- прошептала Барбара.
     Она легла на кровать, потянулась, вытянулась.
     -- Я хотел тебя спросить... мы должны...
     Бен был не в состоянии говорить связно.
     -- Тебе не нужно меня ни о чем спрашивать. Это в прошлом, и хорошо, что
в прошлом. Мы вместе, и больше я ничего не желаю.
     Она притянула его к себе, и то, что произошло между ними, произошло так
естественно, что никаких  подробностей он потом  вспомнить не  мог. Осталось
только  чувство неописуемого  блаженства,  и чувство  это  перевесило  стыд,
вызванный  мыслью, что он  предался ужасным извращениям, самым  тошнотворным
отклонениям, какие только можно себе представить.
     К себе  Бен  вернулся  лишь только на следующее  утро. Всю эту  ночь он
провел  вне  дома  и  за  это  время  нарушил  не  меньше  десятка  законов,
предписаний и  неписаных правил. Они  с Барбарой торопливо оделись.  В самый
последний момент,  когда  уже  наступил  рассвет,  они  вышли, спустились на
лифте,  и вместе с  туманом  и  кисловатым  запахом  выхлопных газов на  них
обрушилась повседневность. Они молча разошлись в разные стороны.
     Бен понимал, что объяснить, где он был  это  время,  ему будет нелегко;
нужно  спокойно  что-то  придумать.  Ибо  он  не может  отрицать  сам  факт:
незаконное  отсутствие в  ночные часы. Это  влечет за собой  не только вычет
пунктов, но, как правило, и расследование. Его обрадовало, что, входя в свой
жилой  блок, он никого не встретил. Он прошел в  спортивный зал, оттуда -- в
небольшой подвал, где хранился спортивный инвентарь.  Закрыл за собой дверь,
достал  из кармана полиэтиленовый чехольчик с  личным номером. Оторвал часть
прозрачного  чехольчика,  покрывавшую карточку с передней стороны  (она была
той  же величины  и  формы,  что и  сама карт