что нельзя  ничего выяснить, отталкиваясь от
других  лиц.  Иначе  говоря: если у  него были контакты с какими-то лицами и
упоминания об этих лицах были затем изъяты из перечня его  контактов, сам он
все  равно  должен  оставаться  в  перечнях  контактов упомянутых  лиц.  Да,
конечно,  выявление их требует огромной вычислительной работы,  однако, если
он использует программу совмещения во  времени с  фиктивными  промежуточными
вопросами, он может уложиться в такой отрезок машинного времени, на  который
не нужно просить специального разрешения.
     Компьютер  производил  вычисления  в  течение  пятидесяти   трех  минут
двадцати  целых  и  девяноста шести  сотых секунды,  после чего  на  дисплее
появились имена:

     Джонатан Уман -- 63-10796950-17U,

     Барбара Тэман -- 11-64911430-12Т,

     Харди Вэман -- 14-5566850-19W.

     Хоть это казалось безнадежным, Бен все же попытался обнаружить у себя в
памяти  что-нибудь  связанное с тремя появившимися именами. О чем-то они ему
говорили,  чем-то были  знакомы, близки.  Но что здесь  правда, а что  плоды
воображения?   Имена,   как  тысячи  Других  имен,  номера,  содержащие  для
посвященного информацию  о генетическом формировании, кодовом  номере клона,
районе проживания, категории и общественной ценности  гражданина  и, однако,
не  говорящие  ничего о том, кто за ними скрывается,  -- о человеке, который
живет, действует, думает, чувствует, о живом чело- веке, который  испытывает
к  другим симпатию или антипатию, который ставит перед собой цели, стремится
к  ним,  достигает  их или  терпит  фиаско.  Что связывает его  с теми,  кто
скрывается под именами Джонатан, Барбара и Харди? Они живут где-то в этом же
городе, у них, как и у  него, есть своя работа и свои обязанности, но есть и
нечто, чего у него более нет: воспоминания об утраченном для него времени --
по крайней мере он на это надеется.
     Только постепенно до него дошло, что означают эти три строки светящихся
букв и цифр. Это не более и не менее как доказательство того, что гонится он
отнюдь не за химерой, что из  его жизни действительно кем-то что-то вырвано.
Напрашивалась мысль, что проверка самого себя, которая является нынешним его
рабочим  заданием, с  этим как-то связана.  До сих  пор  ему, признаться, не
очень верилось, что  какая-то часть его прошлого обретет плоть, и вот теперь
это случилось. Он просто обязан извлечь  из  этих лиц  всю информацию, какую
сможет.
     Редко, но  бывают  случаи, требующие  волевой работы. При  состоянии, в
каком оказалось  расследование, необходимость ее была  совершенно очевидной.
Бен снова и снова спрашивал себя, точно  ли так же бы он действовал, если бы
речь шла  об оценке человека незнакомого, которого он не знает; да, приходил
он  к  выводу, точно  так  же. Втайне  он уже давно  решил использовать  все
средства, дозволенные и недозволенные, лишь бы достигнуть своей цели; однако
нельзя вызывать ни малейшего подозрения, и потому важно вести себя в  полном
соответствии с предписаниями и инструкциями.
     Естественно, он обратился к личным делам трех лиц, с которыми  когда-то
вступал в контакт, вызвал все данные, перечни, результаты тестов и протоколы
проверок  и  таким путем узнал  все,  что об этих  людях  было  известно, --
больше,  по-видимому,  чем они  сами  о  себе  знали.  В  этих  данных  были
запротоколированы  личность  каждого  и  его  жизненный  путь;  как  считали
специалисты  по  описанию   и  документированию,  остальное  не  заслуживает
выяснения.  Протоколы дают  лучшее  представление  о  личности,  чем  прямое
общение.  Как,  однако,  знал  каждый расследователь,  бывают  исключения из
правил, и именно  такое  исключение, как обнаружил Бен, имело  место  в этом
случае.  Сколько  ни изучал он данные, он не  находил  в  них  ни  малейшего
указания  на  то,  какие  отношения   связывали  его   в   прошлом  с  этими
объявившимися личностями. В сведениях  было отмечено лишь время его встреч с
ними, но все другие вопросы ' оставались без ответа. Возможно, в этом -- так
считали многие -- был  недостаток  системы контроля; возможно, следовало  бы
распространить контроль  также на  содержание  разговоров,  на  поведение во
время  встреч, на  испытываемые в  это  время чувства  и так  'далее,  а  не
полагаться на одну лишь статистику. С другой стороны, понятно, что  огромная
дополнительная работа  такого рода принесла бы ничтожно малые результаты, да
и то лишь в исключительных  случаях  подлинных отклонений от нормы. Но разве
не ради именно таких случаев существует вся их работа?
     Установки по изменению личности
     Полученный нами  из  архаической эпохи человеческий материал во  многих
отношениях  оставляет  желать  лучшего  и  еще  не  удовлетворяет  до  конца
требованиям  совершенного государства. Относительно легко проходит адаптация
подрастающего поколения; главную  трудность здесь  создают не выявленные при
проверке  (методы  проверки  еще  не  вполне  совершенны)  или  возникшие  в
результате  мутаций  (предотвратить  которые  пока  еще  не вполне  удается)
генетические изъяны. При помощи  серий различных  тестов  отклонения  такого
рода,   однако,   обнаруживаются  сравнительно   рано,  поэтому  оказывается
возможным    способствовать   адаптации   путем   применения   индивидуально
подобранных лекарственных средств  или хирургического вмешательства. Лишь  в
немногих случаях оказывается необходимым полное стирание личности.
     Наибольшие   трудности  возникают  с  индивидами,   достигшими   стадии
взрослости  до  "часа  нуль".  Хотя  в большинстве  случаев дезориентирующие
воспоминания о том  времени  удается  устранить  и тем самым добиться, чтобы
интересы   нашего   государства  стали   единственным  содержанием  сознания
индивида, снова и снова однако наблюдаются  рецидивы -- всплывающие внезапно
воспоминания, возврат  к  архаическому поведению, выплески  нежелательных  и
неприемлемых чувств.
     Поскольку  такого  рода  явления не  только  нарушают  функционирование
государственного  устройства, но также чреваты для лиц, о которых идет речь,
тяжелыми нервными перегрузками, наше государство взяло на себя заботу о том,
чтобы  меры, необходимые для предотвращения таких явлений,  принимались  как
можно  раньше.  Обычно  обеспечивается  общее  снижение уровня активности, в
результате  чего  в  основном  исчезает  также  и   побуждение  к  активации
вытесненного содержимого памяти. Иногда, однако, встречаются трудные  случаи
--  индивиды,  в  памяти которых  по  неизвестным  причинам оживают  картины
прошлого.  Человек впадает  в патологическое  состояние,  симптомы  которого
хорошо известны: моторное возбуждение, агрессивные  поступки,  недовольство,
принимающее  характер  бреда  преследования,  склонность  к  сутяжничеству и
саботажу,  бредовые  представления.  В  определенных  обстоятельствах  люди,
страдающие  этой  болезнью,   могут  причинять  вред   нашему  общественному
устройству; связывая свои активированные грезы и галлюцинации с  сегодняшней
действительностью  и  руководствуясь  представлениями  такого  рода  в своих
действиях, эти лица распространяют ложную информацию и сеют среди тех, с кем
они вступают в контакт, неверие и сомнения.
     Больного  такого  рода  следует рассматривать как особый случай; прежде
всего    необходимо   постараться   найти   первопричины    его   состояния.
Соответствующие    расследования    проводятся    совместно   с   Институтом
доисторических эпох; таким путем удается показать различие между вызывающими
ужас картинами прошлого и имеющими бредовый характер картинами, появившимися
в воображении больного. Для лечения используются  известные психологические,
медикаментозные и микронейрохирургические средства. Облегчения в большинстве
случаев удается достигнуть лишь путем  сочетания перечисленных средств; речь
при этом идет не только о том, чтобы привести больного в спокойное состояние
и   возвратить  его  обществу,  но  прежде  всего  об  устранении  мешающего
содержимого памяти.  Как  выяснилось,  лучшим  для этого  способом  является
изменение  личности.  Память подвергается  шоку,  и возникающие в результате
провалы памяти  заполняются  воспоминаниями,  созданными  искусственно.  Это
требует совместной работы специалистов по индивидуальной психологии, медиков
и историков как  для того, чтобы убедительно связать в  глазах больного  его
личную  судьбу  с историческими событиями, так  и  для того,  чтобы  достичь
логически оправданного  подключения  его к настоящему. Лучше всего  снабжать
больных биографиями ничем не выделяющимися, более или менее соответствующими
представлениям  о  биографии  среднего  гражданина. Хотя  таким  путем,  как
правило, достигается практически  полное  выздоровление,  больные, о которых
идет речь, в течение ряда лет должны оставаться под наблюдением.

6

     Бен  не  сразу решил,  кого  он  постарается  найти  первым: Джонатана,
Барбару  или  Харди. С  самого начала было ясно, что  ему предстоят не очень
приятные часы -- учитывая хотя бы среду, в которой живут  эти люди. Это были
граждане  низших  категорий, люди,  которым не удалось  стать такими,  каким
должен  быть  образцовый член  Свободного  Общества. И хотя  все граждане  в
государстве были  одинаково  свободны  и  равноправны,  многие тем  не менее
смотрели на  низшие классы  свысока, испытывали  к ним жалость и отвращение,
при этом  ощущая,  однако, пусть совсем небольшую,  но зависть: оказывается,
можно быть полноправным гражданином, не  будучи всегда умытым и причесанным,
предельно  аккуратно одетым,  открытым  и вежливым.  Не  посещая  ежедневных
психозанятий,  не   занимаясь   сравнительной  историей,  не  упражняясь   в
медитативной гимнастике... Так что выход Бена в соответствующую часть города
был для него вылазкой  в незнакомое место, где чувствуешь  себя неуверенно и
стесненно.
     Особенно ошеломило его, что среди лиц, с которыми у него в прошлом были
контакты, оказалась девушка. Он  даже вообразить  себе не мог, чтобы  у него
мог быть какой-нибудь  контакт с  существом женского пола,  а  уж тем  более
контакт интимный, который не только запрещен, но  для человека со  здоровыми
наклонностями просто немыслим. Да, конечно, он слышал о варварских временах,
когда мужчины и женщины жили в одних и тех же комнатах; и ходили также слухи
о худших  вещах, извращениях,  о  которых не  только  что  говорить, а  даже
подумать невозможно. Но если и было в этих сказках зерно истины, то ведь эта
стадия развития человечества  уже позади, и уж теперь ни одному гражданину в
государстве в  голову  не  придет  добровольно искать  представителя другого
пола.
     Поэтому  встреча  с  Барбарой  пугала  его  больше,   чем   другие  две
предстоящие встречи. В  то  же  время, однако, хотя ничего конкретного в его
памяти с именем "Барбара" не связывалось, он с того самого мгновения, когда,
начертанное светящимися буквами, оно появилось на дисплее,  ощущал  странное
беспокойство  и,  быть  может,  именно   потому  сознательным  усилием  воли
преодолел отвращение и решил, что с Барбары и начнет.
     Возможно, целесообразнее было бы отправиться прямо в ее жилой блок. Ему
казалось,  что  уместнее  будет посетить  ее на  работе,  и он  отправился в
производственный  отдел  фабрики  по  обработке  пластмассы,  где  трудилась
Барбара. Сразу стало ясно, что  граждан средних категорий здесь видят редко,
и, быть может, именно  поэтому Бену дали сопровождающего, модератора-женщину
явно довольно высокого ранга. Обычная ее функция заключалась, по-видимому, в
том, чтобы  показывать посетителям предприятие, и Бену пришлось  выслушивать
бесконечные  объяснения по поводу плавок,  растворов, осадков, вспенивания и
затвердевания  пластмасс;  трудно   было  сказать,  вызван  ли  поток  слов,
извергаемых женщиной, искренним энтузиазмом или же это просто обычная манера
вести себя с посетителями. И он почти не слышал того, что ему говорилось, --
не только потому, что  это его не интересовало, но  и потому,  что соседство
существа  женского пола выводило его из равновесия  гораздо больше,  чем  он
позволял себе заметить  и был готов  себе признаться. Бен посмотрел на нее в
профиль:  такой же, как  на мужчинах,  белый комбинезон, но как отталкивающе
выглядят  две  выпуклости  на   груди,  округлости   ягодиц  и  бедер!   Его
передергивало,  хотя  он  старался   этого  не   показывать,   даже  от   ее
пронзительного голоса.
     После того как она  против его воли (хотя выражать неудовольствие он не
стал) задержала его  надолго  в  цехе,  изготавливающем очки  от солнца, и в
другом,  выпускающем синтетические губки, они пришли в  зал,  где находилось
рабочее место Барбары.
     -- Здесь работают тысяча сто  двенадцать девушек,--  стала рассказывать
сопровождающая. -- Наше предприятие полуавтоматизированное: можно было бы до
конца компьютеризировать и  его,  но пока  нам  некуда девать  рабочую силу,
которая  бы при этом освободилась. Однако не  все ли  равно в  конце концов,
какими способами достигается цель?
     Она улыбнулась заискивающе, явно ожидая одобрения, и эта попытка к нему
подделаться  была так  неприятна,  что  Бен  ускорил  шаг,  желая, насколько
возможно,  увеличить  расстояние  между собой  и  ею.  Однако  она,  шаркая,
поспешила его догнать и продолжала объяснения:
     -- Вон туда в виде маленьких шариков поступает полимеризуемый материал.
Оттуда он идет в плавильню и...
     В  воздухе стоял резкий запах органических  растворителей; глаза у Бена
начали  слезиться, веки  покраснели. Вокруг располагались правильными рядами
какие-то устройства, казавшиеся ему непонятными и опасными; он испытал нечто
похожее на тоску, когда на миг вспомнил холодную ясность своего центрального
процессора.
     -- ...А вот конвейер  для производства пластиковых бутылок  размером  с
пятого по седьмой.  Вон  там пластмасса прокатывается  и  приобретает  форму
плоских листов, вон там нагревается в вихревом поле, а вот здесь, -- женщина
потянула  Бена  за  рукав,  -- прессуются  заготовки.  Затем следующая  фаза
нагрева,  и  путем  вдувания  воздуха  бутылке  придается  ее  окончательная
форма...
     У Бена было чувство, будто он заблудился. Он остановился и спросил:
     -- Нам еще далеко идти?
     На него напал кашель, и он достал бумажный носовой платок.
     --  Всего  несколько  шагов.  Теперь  мы  в  выдувальне:  работа  очень
ответственная, требует сосредоточенности и интуиции...
     Внезапно   она   умолкла.  Бен  оглянулся  и  увидел,  что  она  стоит,
запыхавшаяся, и показывает рукой на  девушку,  которая  сидит  на  трехногой
табуретке в двух шагах от него. Сидела она к ним спиной, но когда Бен сделал
два шага, отделявших его  от нее, она обернулась -- и встреча, хотя он к ней
готовился, ошеломила его, и в первое мгновение он так смутился и растерялся,
что  не  мог вымолвить ни слова. Он увидел серый рабочий халат, почти совсем
скрывающий фигуру, потом перевел взгляд  на бледное, немного плоское лицо --
на короткий,  чуть вздернутый  нос, на глаза, цвет которых был  обозначен  в
протоколах как "серо-зеленый  DIN 62/3";  сейчас он  впервые увидел цвет,  к
которому это обозначение относится...
     Женщина-модератор приказала девушке встать.
     -- Лучше разговаривать вон там, на складе: там потише.
     Они  пошли рядом, и  Бену представилась  возможность,  во-первых, взять
себя  в руки и, во-вторых, получше рассмотреть девушку. Профиль  у  нее  был
приятный, черты  мягкие, но то  же самое можно было сказать с многих  других
женщинах. Волосы, как предписывалось теперь всем, были коротко острижены, но
как-то  необычно,  неровно --  будто  их обкарнали  ножницы,  а не  подстриг
аккуратно парикмахер-автомат. Быть может, из-за этой стрижки, а может, из-за
вздернутого носа или чуть оттопыренных губ в девушке, как ни спокойна внешне
она  была,  чувствовалась  какая-то необузданность.  Когда  же,  однако, Бен
посмотрел на других женщин в этом цехе, он вынужден был себе признаться, что
черты  лица Барбары  по  сравнению с  чертами  остальных  женщин  безупречно
правильны.  Кругом  он видел  отклонения  от физической  нормы,  которые ему
казались  просто   патологическими:   кривые  зубы,  изрытая  шрамами  кожа,
сросшиеся над  основанием  носа  брови;  некоторые  даже  были  в очках.  На
какой-то миг у него появилось чувство, будто  прямо сейчас все эти женщины и
девушки к нему повернутся, поднимутся медленно со своих мест, преградят  ему
дорогу,  потащат  в  угол  и  сделают  с ним  такое, что  и представить себе
невозможно...
     Они вошли в склад, и Бен вздохнул облегченно.
     -- Можете задавать вопросы, --  сказала женщина-модератор, видя, что он
молчит.
     В помещении стояло несколько табуретов.
     -- Давайте сядем! -- предложил он.
     Вопросы он приготовил заранее и теперь начал их задавать. Личный номер,
образование,   специальность.   Результаты   последней  проверки,  последних
психологических тестов. Несколько вопросов по Основному Закону, по последней
социальной программе.
     Он  держал  перед  собой  открытый  блокнот  и  сравнивал ее  ответы  с
записанными  в блокноте сведениями.  Как правило,  те и другие  совпадали, а
если и расходились, то большого  значения  это не имело, ибо, разумеется, он
был  информирован лучше,  чем  она:  в  конце  концов,  в  его  распоряжении
находились вся система контроля, все хранящиеся в машинной памяти данные.
     На самом деле вопросы он задавал только для  того, чтобы получить о ней
общее  представление,  чтобы  ответить  самому  себе,  не  всколыхнулось  ли
что-нибудь в его памяти, не появился ли там хотя бы намек на воспоминание...
     Нет, эту девушку он видит впервые. До этого он опасался втайне, что эта
встреча  откроет в нем какую-нибудь бездну, что на .него хлынет  из прошлого
нечто страшное  и отвратительное,  такое, что придется  вытеснять  из своего
сознания.  Но  ничего похожего не случилось.  Настолько полно и окончательно
вытеснить что-либо  невозможно; нет, с  Барбарой он  никогда до этого не был
знаком.
     А как вела себя она?
     На этот вопрос ответить было трудно: ведь он понятия не имел, как ведут
себя  обычно  женщины, а  тем более низших категорий.  Всегда ли эти девушки
смотрят на мужчин так, как она смотрит на него? Какой это взгляд -- открытый
или  вызывающий? Покорность он выражает  или же она дает  понять, что  хочет
вступить в тайный сговор?
     Он начал, хотя  это  не  входило  в его компетенцию, с психологического
теста  на ассоциации.  Девушка  явно  не  понимала,  в  чем  суть  теста,  и
сопровождающая  тоже  не   могла  знать,   что  Бен  сейчас  превышает  свои
полномочия.
     -- Было у тебя хоть  раз чувство, что  ты паришь в  воздухе?  Что бы ты
почувствовала, если бы  увидела запачканный  флаг? Можешь ли  ты  испытывать
ненависть к своему модератору? Способна ли ты не выполнить приказа?
     Бен торопливо записывал, однако делал это только  для отвода  глаз. Это
была всего лишь маскировка для вопросов, которые бы он хотел задать на самом
деле: "Есть ли что-нибудь, о чем бы ты не захотела сказать расследователю? О
чем  ты  подумала,   когда  увидела  меня?  Вызывает  у  тебя  эта  ситуация
воспоминания о чем-нибудь, что с тобой уже было? Есть у тебя чувство, что ты
когда-то меня видела?"
     Девушка отвечала  без колебаний, тихо, но  внятно. Отвечая на последние
вопросы,  тоже не обнаружила  никакой  неуверенности. И все  же сомнения  не
покидали Бена. Эти серо-зеленые глаза смотрели на него очень пристально, что
само по себе в этой ситуации было вполне естественно, и однако Бен спрашивал
себя, не могут ли за  ее словами  скрываться ответы совсем другие, например:
"Да, вызывает... ну, ты знаешь, тогда... ты ведь помнишь, правда?".
     Сопровождающая  кашлянула,  и только теперь  он  заметил,  что  смотрит
неподвижно к себе  в  блокнот на им же нацарапанные слова и цифр