р уже вовсю спал, и снадобья
пришлось впихивать в него силой.

- Вот, запей для верности, - сказал Жихарь, когда побратим открыл глаза. -
Вздумал покинуть товарищей на половине дороги!

Яр-Тур тряхнул головой.

- В самом деле, я действительно чувствую прилив сил!

- А то! - сказал Жихарь. - Ты рассказывай, рассказывай - потом, может, поры
свободной не выпадет...

- Что ж, - начал Яр-Тур. - Я уже писал вам, сэр брат, что королева Джиневра
никак не могла принести королю Артуру наследника, что весьма оного
огорчало. И Мерлин вызвался помочь этому горю с помощью нездешних лекарей,
и король Артур сказал ему: "Грамерси". И Мерлин взял королеву за руку, и
они исчезли, и это было весьма удивительно, так что все высокородные дамы и
доблестные рыцари немало тому давились. И Мерлин с Джиневрой отсутствовали
три месяца, вернувшись только к Уинстонову дню.

А когда они вернулись, увидел король, что Мерлин горько плачет, сокрушаясь
о своей неудаче, а королева Джиневра одета в мужские штаны синего цвета и
вязаную из шерсти рубаху, словно деревенская девка с распущенными волосами.

- Моя прекрасная госпожа, - сказал король. - Немедля ступайте к себе и
облачитесь в подобающие одежды, ибо недолжно королеве быть одетой таким
образом, да еще в Уинстонов день.

- А я не назову, - она отвечала, - вас своим господином, потому что вы
грязный мужской шовинист и нарушитель прав человека. Вы смотрите на
женщину, как на сосуд для деторождения, а между тем у нее такие же права,
как и у вас! Когда мне заблагорассудится, тогда и будет у меня ребенок от
того, кого я выберу ему в отцы!

- Тогда, - говорит король, - отправляйтесь отсюда прочь к своему отцу,
королю Лодегрансу, ибо не хочу я вас больше видеть!

- В таком случае, - отвечает Джиневра, - я отсужу у вас и замок Камелот, и
Карлион, и Лондондерри, и Оркнейские острова, и даже Фолклендские, хотя вы
о них еще слыхом не слыхивали! Немалыми покажутся вам такие алименты!
Остальное вам объяснит мой адвокат!

Такие неслыханные речи привели короля в великий гнев, и он обратился к
Мерлину:

- Напрасно сказал я тебе тогда "Грамерси", ты обманул меня - королева не
только не излечилась от бесплодия, но и впала в безумие! Позор тебе!

- Господин, - сказал Мерлин, - напрасно ты гневаешься. Королева прошла курс
лечения у лучших лекарей Калифорнии и совершенно готова подарить вам
наследника. И дали мы ей все снадобья, какие только можно было закупить за
золото и серебро. Но потом ей вздумалось посетить двор тамошнего короля,
сэра Президента Республиканского, где принимали ее с великими почестями,
которые будут существовать в те времена. О ней говорили и писали не меньше,
чем о несчастной принцессе Диане, а сэр Майкл Отмытый Добела даже сложил в
ее честь песню, сразу ставшую хитом сезона. Только нравы, порядки и законы,
существующие в этом королевстве, настолько отличны от наших, что даже более
могучий ум может смутиться. Окружите ее лаской и любовью, и, уверяю вас,
все встанет на свои места.

И король успокоился, и простил супруге дерзкие речи, и отпустил ее с миром,
велев притом своим рыцарям искать по всем дорогам сэра Адвоката
Алиментского, дабы вызвать его на поединок.

Мы же теперь обратимся к королеве Джиневре. Она собрала своих придворных
дам, чтобы рассказать им о том, как прекрасно живут женщины в королевстве
Президента, и дамы пришли в великий восторг, и постановили завести в
Камелоте такие же порядки. Король же тем временем уехал со своими рыцарями
в Бенилюкс, чтобы завоевать там все герцогства и графства.

Когда же они вернулись, все в Камелоте было уже устроено по-новому, так что
королевский сенешаль сэр Кэй впал в совершенное отчаяние. Дамы скоро
объяснили вернувшимся мужьям и возлюбленным, каковы их подлинные права и
обязанности. Сколь ни пытался мудрый Мерлин изгнать из королевства злого
духа Феминизма, ничего не помогало. Восторжествовало повсюду Правовое
Государство.

Отньше доблестный рыцарь не только не осмеливался нанести своей даме
поцелуй, но и просто подать руку без того, чтобы его не обвинили в самых
низменных и позорных домогательствах и не наложили за то огромный выкуп.
Даже невинная шутка влекла за собой тяжелые последствия и поединки, первой
жертвой которых пал известный сэр Дайнадэн-Шутник.

И рыцари ходили по Камелоту молча, ибо дамы наложили на них обет
Политической Корректности, по которому нельзя было назвать подлеца
подлецом, вора - вором, разбойника - разбойником, ведьму - ведьмой, людоеда
- людоедом. И говорили про безумца: "Он неадекватен", и величали главаря
разбойничьей шайки "полевым командиром", а саму шайку - "вооруженным
формированием", ведьмы стали "народными целительницами", людоеды - "лицами,
практикующими каннибализм". Чернолицего арапа отныне называли
"афробританцем", и даже самый обычный дурак стал теперь "представителем
интеллектуального большинства".

И не мог Артур развестись с супругой без веской причины, потому что
адвокаты забрали в королевстве великую силу. И пришел за советом к Мерлину,
и Мерлин сказал:

- Клин клином вышибают. Надобно нам найти рыцаря без страха и упрека с тем,
чтобы королева в него влюбилась и учинила вам измену при свидетелях. С этим
можно выходить против самого лютого адвоката!

- Но, - сказал Артур, - это же будет великою порухой моей супружеской
чести! Вряд ли кто из Рыцарей Круглого Стола согласится на такое.

- Не печальтесь, рыцарь будет мнимый, - отвечает Мерлин. - Ехал к вам на
службу некий сэр Ланселот Озерный, но не доехал, потому что его похитили
феи. Мы воспользуемся его именем, доспехами и грамотами.

- Но, - сказал Артур, - кто же наденет эти доспехи?

И сказал ему Мерлин так:

- Сэр, возвеселитесь духом, ибо у вас нет и не будет причины к унынию. Вы
сами и станете совершать все деяния под именем Ланселота. Я с помощью
волшебства устрою все так, что вы сможете незримо переноситься из одних
доспехов в другие, и дам вам другое лицо и другой голос.

И король Артур согласился, и это было началом конца его королевства, ибо
сын его сестры Морриган, злобный выродок Мордред, под видом борьбы за честь
своего дяди...

Тут Яр-Тур замолчал и закрылся рукавом. - Ну, ясно, - сказал наконец
Жихарь. - На этих волшебников только положись... Поднимаемся, друзья,
потопали дальше...

Больше никто ничего не сказал, даже Колобок.

Жихарь вспомнил о давней встрече с мрачной и прекрасной сестрой Яр-Тура, и
его передернуло от давнего стыда и сиюминутного ужаса.

Ход сделался еще уже и ниже. Жихарь, как ни пригибался, стал все чаще
задевать за своды, а потом сообразил, что движется вприпрыжку...

- Стой, - велел он. - Что-то не так...

- Легко иди, как верхом скачи, - сказал замыкающий Сочиняй.

- Земля совсем утрачивает власть над нами, скоро ее сила уравновесится с
лунной, - предположил Лю Седьмой.

- Понял! - закричал Жихарь. - Помнишь, братка, как мы с тобой наелись
перелет-травы и ноги более не трудили?

Через несколько шагов он почувствовал, что тело совсем утратило вес.

- Делай как я! - с этими словами богатырь нырнул вперед, оттолкнулся руками
от стенок и полетел дальше.

- Осторожно! - вопил Колобок. - У тебя навыка нет!

Но Жихарь, а за ним и остальные побратимы вдруг позабыли про все на свете,
превратившись в легкодумных озорников, несущихся с ледяной горки к обрыву.
Любое касание бросало тело то на пол, то на стенку, то на потолок, но
правила движения выработались сами собой.

- Р-разойдись - зашибу! - предупреждал богатырь всех возможных встречных.
Колобок перебрался к нему на загривок, чтобы свет фонарика видели
остальные.

- За Камелот! За добрую старую Англию! - вторил богатырю Яр-Тур.

- Вань-суй! Вань-вань-суй! - распевал Лю Седьмой.

- ‚каргана! - визжал Сочиняй-хан. Он попытался перегнать для начала Бедного
Монаха, но ход был слишком тесный.

Полет все ускорялся, и Жихарь даже придумал, вернувшись домой, соорудить
для сына с товарищами похожую забаву: надолбить из бревен желобов да
пустить по желобам воду, да на эту водяную горку забираться и стремительно
скользить, упадая под конец в пруд, чтобы вышло много крику и радости...

Потом все повторилось в обратном порядке - ход расширился, ноги стали
потихоньку тяжелеть.

Наконец впереди показалась такая же, как на входе в землянку, дверь, только
распахнутая.

В проем полезли все четверо, слегка придавив Гомункула.

Внизу лежала Луна - такого же бледно-голубого цвета, какой видится с земли.
Луна была усыпана камнями и скалами, холодными даже на вид. Побратимы
глядели на нее словно с крыши терема.

- Высоковато, - сказал сплюснутый Колобок.

- Аркан имеем, - нашелся Сочиняй, снял с плеча моток сплетенной неведомо из
чего веревки. Тот конец, который с петлей, он сбросил вниз, а другой
пропустил в дверную скобу и привязал хитрым узлом. Потом отодвинул плечом
Жихаря и начал спускаться так ловко, словно был горным, а не степным
жителем. Остальные наблюдали. Сочиняй достиг каменистой проверхности,
подпрыгнул выше своего роста, медленно опустился, огляделся, выбрал
торчащий, словно палец, камень, обернул вокруг камня петлю, затянул и без
труда опрокинул камень набок, чтобы аркан не соскользнул.

- По одной ходи! - предложил он. Наконец четверо людей и один Гомункул
оказались на Луне и сразу принялись совершать огромные прыжки и даже
кувыркаться.

- Дураки, ноги поломаете! - строжился Колобок.

Небо над ними было совсем черное, звезды с горошину, а вместо Луны в нем
висел голубой с зеленым кубарь.

- Это наша земля, - сказал Лю Седьмой. - Странно, ведь земля квадратная, а
небо круглое... Неужели совершенномудрые ошибались? Поверят ли этому ученые
мужи из Отделения четырех дверей при Университете сынов отечества? Не лишат
ли меня звания Мужа обширных познаний?

- Хорошо-то на Луне как! - сказал Жихарь. - Знали бы люди, как тут легко
живется, так давно бы перебрались сюда...

- А вы заметили, сэр брат, что мы, совершая воистину молодецкие прыжки, не
поднимаем пыли?

Богатырь удивленно поглядел под ноги. Действительно, - следы в толстом слое
пыли отпечатывались явственно, а сама пыль не клубилась, лежала на месте...

- Значит, здесь нет воздуха, - упавшим голосом сказал Лю. - Значит, мы еще
там, в подземном ходе, задохнулись...

- Глупости, - недовольно сказал Колобок. - Тогда бы на вас было страшно
смотреть, вас бы раздуло изнутри, словно глубоководных рыб, поднятых на
поверхность.

- Но законы природы... - робко начал Яр-Тур.

- Коли есть у природы закон, должен быть и произвол! - постановил Колобок.
- Вот этим произволом мы и дышим...

- Вот как худо быть ученым, - сказал Жихарь Сочиняю. - По ихним законам и
задохнуться недолго... Эх! - закричал он. - Оплошали! Истоптали здесь все,
как найдем следы Беломора?

- Так он же босиком был, - сказал Колобок. - Дай-ка я посмотрю...

Гомункул развязал постромки и плавно упал вниз. Ручки и ножки он втянул в
себя и катился беспрепятственно, почти не оставляя следа. Катился он по
всем правилам поиска, кругами, и каждый раз круг расширялся.

- Нашел! - раздался торжествующий писк. - В гору ваш Беломор идет!

- Попрыгали, - сказал Жихарь. Они быстро догнали Колобка и сами увидели
следы босых ног, действительно ведших вверх по склону громадной горы.

- И еще высматривайте следы зайца! - сказал Бедный Монах.

- Боюсь, нет здесь никакого зайца, - сказал Жихарь. - Ни травы, ни
деревьев, ни капусты, ни морковки...

И только сейчас понял, какая Луна мертвая, чужая, равнодушная, как
беспомощен он сам и его спутники под этим черным небом... Он оглянулся
назад, на место высадки. Прямо из неба спускалась веревка...

- Да найдем, найдем, по своим следам найдем, - успокоил его Колобок.

- Не понимаю я все-таки, братцы, как это мы ушли под землю, а вышли вон
где, - не унимался богатырь. - Ведь это даже не чары, это что-то похуже.

- На Луну всегда так ходи, - сказал Сочиняй. Его ничем нельзя было смутить.

- Может, здешние люди там, внутри живут? - рассуждал Жихарь.

- Тогда бы и Беломор пошел куда-нибудь внутрь, - ответил Колобок.

- Ну да! Не знаешь ты старика! Он и на земле норовил держаться от людей
подальше. Одно слово - неклюд!

- Давайте шибче прыгать, - сказал Колобок. - Пока солнце не взошло. Думаю,
тогда нам жарковато придется...

- Покуда мне ни жарко, ни холодно, - пожал плечами богатырь.

- Так я же и говорю - произвол антинаучный... Все оттого, что темные вы!
Но, похоже, здесь незнание законов природы освобождает от ответственности,
иначе давно бы вы задохнулись и замерзли, а я остался бы, бедненький, один
горе мыкать...

Всякое любопытство из богатыря улетучилось, хотелось побыстрее найти
Беломора и вернуться домой - даже то безобразие, что творилось нынче на
земле, стало казаться родным и близким...

Ни ветра, ни дождя... Ни снега, ни урагана...

Теперь он смотрел только под ноги, как тогда, во Времени Оном, пересекая
пустыню. Да и остальным было не по себе.

Катиться вверх Колобок не мог даже здесь - теперь он оставлял крошечные
следочки в елочку. Его яркий кафтанчик мелькал где-то далеко впереди.

...Старый неклюд лежал под наклоненной скалой, сложив руки на груди -
только свечки не хватало. Глаза Беломора бьми широко открыты и устремлены
на далекую Землю.

Не было у Жихаря ни радости от встречи, ни тревоги за старика - не помер
ли?

Побратимы обступили старика. Беломор недобро зыркнул из-под густых бровей,
потом, не поднимаясь, сказал:

- Нашли все-таки! Догадались, кто виноват! Теперь судите старого дурака,
казните его!

- За что? - хмуро спросил богатырь. - Никто тебя ни в чем не винит, думали
искать у тебя совета... Думали, не случилось ли с тобой худого...

- Случилось, - сказал Беломор. - Погубил весь белый свет. Поэтому не
возвращался. Стыдно было. Рассказывать не хочется, да и сделать уже ничего
нельзя...

- Сэр Беломор, не на одного вас нашла проруха, - мягко сказал Яр-Тур. - Тут
даже мой Мерлин крупно ошибся, а про меня и говорить нечего. Должно быть,
такие дни наступили, чтобы всем ошибаться.

- Тот, кто знает про свою глупость, уже не такой большой глупец, - сказал
Лю. - Тот, кто знает про свои заблуждения, заблуждается не так уж глубоко.
Древние государи за все доброе благодарили народ, а во всех бедах винили
себя; вс„ истинное видели в народе, а все заблуждения находили в себе.

- Есть старик - убить бы его, нет старик - купить бы его, - объявил
Сочиняй.

- Не утешайте, - сказал Беломор. - Лучше сразу пришибите.

- Рассказывай, отец, - велел Жихарь. - Чего уж теперь. Что там у тебя со
Смертью получилось, чем ты ее прогневил? Я ведь знаю, что вы с ней чуть не
родственники...

- А знаешь - так тем более... В общем, пристала она ко мне: наточи да
наточи косу. Я уже давненько подрядился ей косу точить, оттого и живу
долго. Вот и все родство, а вы что подумали?

- Но ты же тогда на острове намекал...

- Это я на тебя хотел страху нагнать. Короче, зудела она лет триста: коса,
мол, уже стала тупая, как обух. Да вы, наверное, и сами заметили - давно не
было великих войн, землетрясений, моровых поветрий, люди мерли обычным
порядком.

А для того, чтобы ей косу наточить, оселок нужен не простой, только из
лунного камня. У меня такой был, да уже весь сточился. Я бы с этим обмылком
несколько лет возился, а коса-то ей каждый день нужна! Каждую ночь! Ну,
пару деньков, конечно, может и Смерть потерпеть, так уже бывало в старину.
Сизиф ее на цепь сажал, потом еще кто-то в березовый туесок запирал, в гроб
заколачивали обручами, но вс„ ненадолго.

А я решил изготовить не торопясь новый добрый оселок, косу довести, опять
же не впопыхах, до полного ума. Чтобы Безносая меня потом долго не
тревожила и нового точильщика себе не искала.

Вот и задумался, чем ей косу заменить на то время, пока я буду камень
искать и заточкой заниматься. Тут мне ты, Жихарь, и подвернулся...

- А при чем тут я? - взвился Жихарь. - Ты же меня посылал на великие
подвиги и ничего про свое точило не говорил...

- Потому что ты, рыжая твоя башка, есть воплощение Рудры - да тебе ведь
кто-то уже об этом говорил!

- Я сам свое воплощение, - проворчал богатырь.

- Мне лучше знать, - продолжал неклюд. - А коли так, то ваджра должна
попасть к тебе в руки трижды. Сперва в виде золотой ложки...

- Что же ты мне об этом сразу не сказал?

- Да вот... Задумал как раз тогда провернуть все эти дела с косой. Первая
ваджра помогла тебе добыть Полуденную Росу и справиться с Мировым Змеем,
вторая позволила победить Мироеда и покончить с Вавилонской башней. А для
третьей, по моим предсказаниям, никакого подходящего дела не находилось.
Вот я и решил ее использовать для себя - передать Смерти вместо косы,
потому что третья ваджра - это власть над Жизнью и Смертью... У нее, как ты
видел, два конца - серп и зеленая ветка. Но ваджра может приобрести силу
лишь в твоих руках, и передать ее другому можно лишь добровольно - ни
украсть, ни отобрать, сила сразу тогда пропадет. Я и устроил все как
надо...

Беломор все-таки поднялся на своем каменном ложе, и Лю Седьмой тут же
услужливо протянул ему чашку с персиковой настойкой.

- ...Все устроил как надо - и встречу с Мутилой, и Опивца снарядил, и
предвидел, что ты планетника поразишь, и посулишь отдать самую ненужную
покупку, и послал на Полелюеву Ярмарку самого зачуханного Ырку с коробом
барахла, и все шло по моим расчетам, и планетник Опивец мне доложил, что
передал ваджру Смерти в самые костлявые руки... И отправился я, старый
дурак, за лунным камнем...

Он замолчал и снова устремил глаза на покинутую Землю.

- И что? - затаив дыхание, спросил Жихарь.

- А то, - сердито буркнул неклюд, - что Опивец дураком оказался, передал
вадхру не Смерти, а прикинувшемуся ей Мироеду! Смерть осталась без защиты.
Мироед ее и проглотил! Вот и все, теперь убивайте меня! Только тем серпом и
можно было проклятому вспороть брюхо, а теперь ваджра без силы, поскольку
взята обманом...

- Объяснение весьма глупое, оттого и представляется мне правдивым. И даже
хорошо, что третье воплощение жезла Жуй потеряло силу, - сказал Бедный
Монах. - Иначе Мяо Ен давно бы уничтожил все живое в Поднебесной. И у нас
нет необходимости искать жезл, потому что такие поиски могли бы растянуться
на вечность.

- Так, - сказал Жихарь. - Возвращаемся домой, ищем Мироеда, потрошим... Я
уж найду чем! Не ждал я, что он так быстро вернется...

- Так и я не ждал! - подхватил Беломор. - Я-то думал, он еще сто лет не
объявится! Я на него даже не загадывал!

Лю Седьмой покачал головой.

- Что-то не получается, - сказал он. - По всем правилам получается так:
если Жи Хан не использовал жезл, то жезл должен попасть к нему в руки еще
раз, иначе будет нарушено равновесие...

Беломор возразил Бедному Монаху, и они начали обмениваться непонятными
словами и рисовать в пыли зловещие знаки.

- Некогда спорить, пошли! - Жихарь поднял старого неклюда и повел, бережно
поддерживая и приговаривая: - С кем не бывает... Конь о четырех ногах...
Кто не пашет, у того и огрехов нет... И солнце не без пятен...

Вспомнил про солнце и глянул вверх - не восходит ли?

Над головой висели сразу четыре маленьких красных солнышка, и они согласно
шли вниз.

- Кто-то здесь все-таки живет! - сказал Жихарь.

- Я знаю, что это, - сказал Колобок. - Я видел.

На четырех огненных столбах спускалась на лунные камни большая железная
раскоряка.



ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Не знаю уж, для чего нужна русская художественная проза, только не для
развлечения.

Роберт Хайнлайн

- ...Сегодня третье февраля тысяча девятьсот семьдесят первого года. Лунный
модуль "Аполлона-14" находится на склоне кратера Фра Мауро. Хьюстон, у нас
все нормально. Пробы грунта взяты в радиусе пятисот футов. "Гном" выгружен.
Приступаем к выполнению миссии "Шейкер". Вас понял. Вас понял. Конец связи.

- Ал, давай все-таки понесем "Гнома" вместе. Мало ли что?

- Пока не включен таймер, это просто кусок металла. Можешь его пнуть, но
лучше не надо