й безопасности. Однако делать было
нечего и Анна тихо и спокойно стала говорить:

- Раз боги желают призвать к себе одного из нас, значит так тому и быть.
Это будет самая почетная смерть, ибо от благорасположения богов будет
зависеть исход нашего сегодняшнего нападения на карлыков. Но сегодня мы
просто не можем принести неудачу, потому что тогда все умрем от голода.

После этих слов племя поднялось и обреченно поплелось за шаманихой.

Громадный корпус завода вырастал на глазах, своим черным силуэтом
загораживая небо. Отворив высокую железную дверь, шаманиха провела их
внутрь здания. Неровный свет горящих факелов не позволял разглядеть размеры
всего зала. И потолок, и стены терялись далеко-далеко в темноте. Зал был
загроможден пыльными странными станками, вызывающими прежде всего страх, а
потом удивление. Все было неестественное, тяжеловесное. Пробираться в
проходах было трудно, чтобы не запнуться о ящик с металлической стружкой
или о какой-нибудь протянутый поперек кабель.

Преодолев, наконец, эти вырастающие из темноты, словно кидающиеся хищники,
препятствия, они спустились по гулкой железной лестнице в подвал с таким же
бесконечно высоким потолком и, пока не спустился последний человек, грохот
шагов метался в воздухе, кидаясь на живое. Здесь, из ржавой цистерны, на
которую можно было забраться по ненадежной лестничке, почерпнули в ведра
горючей с дурманящим запахом жидкости и спустили вниз. Одно из ведер при
этом не удалось удержать и оно упало вниз с глухим треском, обрызгав вокруг
себя вонючей жижей. Шаманиха покачала головой, усмотрев в этом недобрый
знак, однако ничего не сказала.

Когда горючее в ведрах было зажжено, стало немного светлее и отступившая
тьма обнажила открытую площадку, с которой доносился ужасный запах
спекшейся крови и сгоревших останков предыдущих жертв. Тошнота подступала к
горлу.

И вот наступил момент когда должно было быть названо имя жертвы.

Шаманиха исподволь наблюдала за людьми. Очевидно, они испытывали острые
ощущения смертельной опасности и надежды на то, что именно его не затронет.
Вот один косится в ее сторону:- "Ну? Имя же!" - Вот другой еле дышит: - "Не
томи, волчица!" Шаманиха бросила взгляд на Анну. та, скрестив на груди
руки, неотрывно смотрела на жертвенник. Взгляд ее был озлоблен, а может это
блики огней плясали в ее зрачках. На шее Анны сверкнул амулет.

"Имя! Имя давай!" - безмолвно кричали соплеменники. - "Говори же, не
молчи!" И тогда шаманиха заорала:

- Тано! - и метнула рукой в сторону сына вождихи.

И тут произошло явное замешательство. Чтобы боги призвали сына вождихи,
этого не ожидал, конечно же, никто - ну разве только подумывали в глубине
души.

Мальчик Тано и не пытался убежать. На его хоть и грязном, но в общем
красивом лице был написан неподдельный ужас. Но это было всего секунду. В
следующую секунду верные подруги шаманихи уже волокли мальчика на алтарь и
накрепко привязывали проволокой к металлическому стояку. Еще одна женщина
облила его из ведра горящей жидкостью и все они сразу же отскочили подальше
от огня.

Ошпаренный, Тано пронзительно закричал. Анна, выйдя из какого-то длинного
оцепенения, завизжала и бросилась к сыну. Не обращая внимания на язычки
пламени, начавшего лизать и ее одежду, она пыталась развязать узлы
проволоки, она дергала и рвала их и ничего не получалось.

Они ревели в два диких голоса: мать и сын, а огонь был словно третьим, он
обнимал и ласкал их.

Анна пришла в безумие. Не замечая удерживающую Тано проволоку, она дергала
и дергала его, пытаясь вырвать с площадки. Стояк шатался. Люди, до этого
зачарованно наблюдавшие за сценой, подали назад, увидев как осел под
потолком у проема на верхний этаж подъемник.

И тут произошло страшное. Тяжелая лифтовая площадка не выдержала и
сорвалась вниз. Люди в ужасе отпрянули. И в ту же секунду оборвались
предсмертные крики и в последний раз облетели огромное помещение подвала.
Воцарилась тишина, нарушаемая только шипением огня и испуганными вздохами
людей, и в этом царствии ужаса сквозь завесу серой дымки все вдруг увидели
как согнулась и разогнулась нога Анны, высовывавшаяся из-под тяжелой
металлической плиты. Почти сразу потекла темная струйка крови и быстро
закапала с алтаря на пыльный бетонный пол.

И тогда шаманиха зарыдала.


                              Евгений Торопов

                         Игра до полного поражения



Легионеры утомились, самое время было устроить привал. Становилось знойно,
мягкое солнце подбиралось к зениту.

- Ух ты!- воскликнул Архилох.- Какая густая тень у этого платана,
распрямившего крылья навстречу небу.

- Расслабляйся, ребята,- кивнул стратег Перикл и все облегченно вздохнули,
все порядком подустали. Серые шершавые камни склона, торчавшие из-под
отзеленевшей короткой травы накололи босые ноги.

Лисий положил копье на землю, освободил руку из щита.

- Мамочки! Как красиво!- пискнула Необула, забравшись на большой валун.

Лисий оглянулся. Ах, до чего Необула совершенна в этот миг. Часто
вздымается крепкая точеная грудь с остренькими коричневыми наконечниками -
а ведь со своей подругой Сафо она проделала тот же подъем, что и он. В душе
Лисия при виде истинного божества зародилась волна новой энергии, будто и
не бывало усталости. Тогда перевел он глаза на Сафо, женственную и
грациозную. Та разговаривала с Архилохом, поглаживая свои золотые волосы,
ниспадающие по золотым плечам и ключице. Она посылала Архилоху вдохновение
и тот не отказывался и бодро лепил рифму, глядя Сафо в бесконечную глубину
глаз. Лисий повернул голову еще дальше и перехватил цепкий опытный взгляд
старого воина Лисандра. Тот тоже заряжался, хотя ему было труднее. Лисандр
улыбнулся в ответ Лисию.

- С ума сойти!- восхищалась с валуна Необула.

Далеко позади, у подножия горы, лежала юная цветущая долина с раскинувшемся
по полуострову полисом и окаймляли ее блестки омывающего моря. Полоски
дорог угадывались по длинным линиям остроконечных кипарисов. Но граждан
полиса почему-то не манило море. Все лезли на Олимп. Чего этим хотели
добиться никто не знал, просто хотелось расширяться, а больше как на гору
двигаться было некуда.

Лисий вдохнул полной грудью. Вот свободен же, а что-то все-таки давит. Он
лег на траву, уткнулся лицом в зеленый ковер, он набрал полный рот
травинок. Все же, все для человека определяет настроение.

Он развел руки в стороны, сжал в ладонях по камню и показалось ему, что
объял он гору своей силищей.

- Я Бог!- громко закричал он.- Прочь с дороги, на Олимп взбираются боги!

Неслышно подошла Сафо и села ему на спину сухими горячими ягодицами,
погладила рукой массивную его шею.

- Победа будет за нами,- твердо проговорила она.

- За нами!- заорал Лисий и подумал: "Какая она легкая! Легче перышка,
летящего по ветру".- Мы самые сильные! Нет никого, сильнее нас!

Он перевернулся на спину и она села ему на гранитный живот, разведя ноги.

- Мальчик Лисий,- хитро прищурилась она и пощекотала кончиками волос
бронзовую его кожу. Потом встала и бросила:- Но вершина впереди, а не
позади и неизвестно что нас ждет там.

- Ну ребятушки,- послышался голос стратега. Краем глаза Лисий видел, как
тот зашнуровывает сандалии и встает.

Лисию было легко, он чувствовал себя молодым львом, он вскочил, надел
прочный круглый щит, схватил в руку острое копье и брякнул их друг о друга.
Он был снова готов.

- Вперед!- приказал Перикл.

О, сладкое слово "вперед". Необула будто молодая козочка поскакала по
камням вверх и перед Лисием замелькали упругие бедрышки. За то, что
существует в этом мире эта нежная бархатная спинка - он готов был быть
богом. Он готов был разить непонятное.

Лисий поднял взгляд на самую верхушку горы, что была окутана облачной
дымкой, сквозь которую белел снег, и вдруг со всею отчетливостью понял
бессмысленность их затеи. Справа и слева от пробитой тропы даже смотреть
было страшно - в тех густых зарослях жило непонятное, которое нельзя было
познавать сверх меры, а значит направо и налево путь закрыт на
бесконечность веков. А через заснеженную вершину идти глупо, да и зачем в
конце концов, еще неизвестно, есть ли там продолжение мира. В долине же
жизнь уже устроена, и что тесно, то, призадуматься, мелочь.

Вдруг из-под травы сверкнул предмет. Лисий нагнулся и взял его в руки - с
идеально ровными краями. Артефакт! Предмет очевидно искусственный, но
неизвестного назначения и происхождения.

- Стойте все!

Перикл подошел к нему и взял артефакт в свою ладонь. "Уже так близко?"-
молчаливо спросил он и сам же вслух ответил:

- Непонятное подступает. Мы находим его все ближе и ближе. О, горе
гражданам!

Поднялся вдруг холодный ветер. На небе внезапно засобирались тучи, все
больше заслоняя светило. Кожа покрылась гусиными пупырышками. Тугой кулак
воздуха сбил Лисия с ног; падая, он увидел как молния бьет в Лисандра, а из
чащи выскакивают огненные чертики, устраивая летящую пляску смерти вкруг
храбрых легионеров. Перикл метко разит их мечом, но фантомов миллиарды,
весь мир превратился в живое трепещущее месиво и они валят Перикла с ног,
набрасываются и Перикл исчезает под грудами их тел. Лисий хочет участвовать
в битве, но пригвожден к земле невидимой тяжестью и, едва дыша, ощущает
будто тело хлещут бичами, а потом высасывают из него энергию. Он не слышит
душераздирающего крика - это Сафо за волосы волокут по воздуху и она
исчезает среди деревьев леса.

Снова проигрыш. Ах как хочется плакать в бессилии своем перед
всесокрушающей неизвестностью и соленые слезы катятся у него по щекам.

Когда Лисия освободили, он был ненужен. Все вокруг исчезло - и демоны, и
легионеры. Тихо подошла вся растрепанная Необула. Слезы катились у нее не
только по щекам и подбородку, но и по груди и даже по животу.

- Мамочки,- еле слышно прошептала она и упала на Лисия и разрыдалась.-
Никого... страшно как... совсем никого...

Лисий нежно обнял ее, приходя в себя. Копил новую энергию и так они лежали
долго-долго, едва согревая друг друга. Потом он раскрыл ее и стал гладить -
по встрепанным волосам, по шее, по ложбинке между двумя холмами и так до
кончиков окоченевших пальцев на ногах гладил, разгоняя кровь.

- Пойдем, Необула,- стал шептать он.- Пойдем вниз.


                              Евгений Торопов

                    Через миллиард лет после конца света



                                                       Mens sana in corpore

                                              Sano bonum magnum est.[Image]



Терминатор убирался все дальше в море и скоро солнечная колесница прочно
утвердилась на своей проторенной дороге, благоволя просыпающемуся городку.
Освеженные сном люди с удивлением, восторгом, благоговением, страхом
замечали, что среди множества рыбацких лодчонок в порту у пирса высится
устрашающая трирема с собранными парусами. И ладно, что граждане были
привычны к непонятному, но все-таки корабль был артефактом значительных
размеров, не то что выкапываемые из земли железные предметы или
пластмассовые обломки. И корабль был нежданным, как пришествие господа
бога.

                                   * * *

У самых ворот легата Прокла что-то застопорило. Он затаращил глазами,
покачал головой: - "Туда ли я попал?", а наши ребята, саркастически
перебрасываясь фразами, с любопытством за ним наблюдали. Мило звякали
клинки о стенки ножен, перекликаясь с благородным звоном багряной бронзы
бокалов. Он еще раз оглядел наше общество, еще раз покачал головой,
осматривая обнаженные загорелые стальные торсы, приветливые лица,
протянутые руки, привыкая к этим и стараясь понять эти глаза, и тут:

"Пью за непобедимость нашей манипулы!- вдруг игриво вскричал Мариус,- и
пусть привилегированный заморский гость, внезапно врывающийся в общность
великолепных бойцов, вместе с нами осушит кубок, наполненный божественным
эликсиром, в ознаменование всех людских побед и на суше и на море".

Прекрасный ликом юноша, до этого сидевший на сухом бревне и внимавший
застольному разговору доблестных воинов, которым подражал, тотчас встал,
поправил веревочный пояс на тонкой талии, поправил яички, зачерпнул из
расписного сосуда сладкого бодрящего напитка и поднес оробевшему легату со
словами:- "Ступите в лоно друзей".

- Благодарю,- оправился от неожиданности Прокл. Ему было все в новинку.-
Приятно сознавать, что и вдали от родины...

Тут Мариус приблизился к нему и так схватил в свои обьятья, что чуть не
затрещали кости, и громко воскликнул:

- Дружище! Давай забудем про все нормы и будем как брат с братом. Допивай
сок - чувствуешь как наливаются члены твоего тела энергией? - и пойдем я
покажу тебе город.

Они вышли за ворота и стали подниматься по мощеной камнем улочке с высокими
бордюрами.

- Брат мой, так значит Ваше Государство в семи днях плавания от нас?

- Да, брат. Будем мы торговать или воевать - это вопрос политический и
вопрос времени, но что мы узнали друг о друге - вот что чудесно.

- Что верно, то верно,- сказал Мариус и немного посторонился. Мимо них
пробежали здоровяки бойцы, делающие утреннюю пробежку. Все они весело
поприветствовали идущих и пожелали парящего настроения.

- Велик ли Ваш полис,- поинтересовался Прокл.

- На главный военный сбор приходит до пяти тысяч воинов.

- Это с женщинами?

- Да, разумеется! Кстати, тут и мой дом недалеко, я познакомлю тебя с
женой.

Они прошли под аркой, на чуть-чуть остановились посмотреть борьбу двух
легионеров, которую те затеяли без зрителей, не для развлечения, а для
поддержания крепости мышц своих; миновали еще два дома и попали во двор к
Мариусу.

На лавке у крыльца сидела девушка - но как только увидала гостей, сразу
вскочила, поклонилась им и вбежала в дом. Несмотря на худобу, Прокл заметил
упругость ее тела и сказал об этом Мариусу.

- Настоящая львица. Дочь моя, Клео.

Тут внимание легата привлекла разлапистая куча железяк в углу каменного
забора.

- Артефакты?- подтвердил он у Мариуса страшную догадку, подошел и
наклонился к куче. В руку сами запросились гладкие красивые предметы. Он
взял некоторые в ладонь и покачал, примериваясь на вес.- Зачем они здесь?

Мариус неопределенно пожал плечами.

- Так... Может сгодятся.

- Вот как?- изумился Прокл. Это его непритворно смутило. Он со звоном
бросил предметы обратно в кучу и поднялся.

Из двери дома показалась хозяйка.

- Ой, я даже и не ожидала.

- Познакомься,- кивнул Мариус,- это моя супруга и мать моих детей
Прозерпина. А это наш заморский посол.

Легат улыбнулся. Прелестные гладкие руки. И жира под кожей везде - в самый
раз, чтобы только-только сгладились острые углы, а покатые бугорочки и ямки
остались. Изумительный живот.

- Прозерпина,- сказал Марий,- обними бойца после великого путешествия.

Женщина подошла, улыбнулась ослепительно ровными зубами и ласково обняла
Прокла, скрестив пальцы у его лопаток. Прокл задрожал. Пенис его дернулся,
уверенно протолкнулся через шелковистую черную паутину нитей и нижним боком
своим уперся в теплый женский живот.

- Прозерпина, вы очень красивая,- нисколько не лукавя, произнес Прокл и та
загадочно улыбнулась.

- Все мы такие,- шепотом.

Через распушенные волосы ее Прокл видел, как к Мариусу стройно подошла
Клео, и он ей хитро подмигнул.


                              Евгений Торопов

                          Легенда о Великой Тайне

                                 (рассказ)



Было ли то давнее путешествие сном или явью теперь уж определить
невозможно. Нам всем известна теперешняя ненадежность памяти.

Произошло это, по всей видимости, где-то в южных краях нашей обширной
родины. Именно в те годы был особенно популярен отдых "дикарем" и мы всей
семьей, недолго раздумывая, рванули куда глаза глядят, то есть скорее по
весям, чем по городам. Мы жаждали первозданной природы и легких
приключений. И именно там мы получили то, по чему истосковалась душа в
суетливом шумном городе.

Душа пела во всю глотку. На сердце было воздушно и встречный ветер обдавал
лицо нежными ароматами. То был мечта-край. Покрытые густой зеленью горы
нехотя напоминали человеку о его скромном росте. Всю дорогу нас
сопровождали заросли акаций по сторонам, над которыми то тут, то там
возвышались непривычные нашему взору не то пирамидальные тополя, не то
солдатики-кипарисы. Зелено и свежо было всюду. Вскоре мы въехали в один из
аулов, уж не припомню сейчас названия. Он был примерно в тридцать старых
домиков, живущий по своим каким-то законам, крепко оторванным от Большой
жизни. Местных жителей не интересовали мировые проблемы. Их забот с лихвой
хватало лишь на собственное хозяйство, да на деньги проезжих туристов,
которые с неописуемым восторгом расхватывали и козье молоко, и кумыс, и
сушеные лепешки, и вязаные шали. И мы оказались такими же. К тому же, и
виражи дороги, и живописные виды красивейших гор возбуждали просто
здоровский аппетит.

Насытившись любезно проданной пищей одной приветливой старушки, мы вдруг
стали расспрашивать ее о местных достопримечательностях.

- Что? - удивилась старушка. - Да вроде ничего такого нет. Разве что
Молочные водопады, что ниспадают тут неподалеку в глубокое ущелье. Разве
что звеневший давным-давно на всю страну, а теперь пребывающий в упадке
коннозавод. Разве что пышный виноградник братьев Арджаковых - да вон, его
видно отсюда. Ну и старый замок.

- Замок? - оживились мы.

- А что тут такого?

- Верно, с ним связана какая-нибудь легенда? - продолжали расспрашивать мы.

- Ну да. Только я не помню уж ничего - давно это было.

- Бабушка, а далеко ли до него отсюда?

- На молодых-то ногах с полдня ходу будет.

Получив разъяснения относительно дороги, мы сердечно поблагодарили старушку
и расстались с нею с твердым намерением добраться до манящего объекта.
Стимулом дальнейшего нашего движения стало чистое любопытство. Но
любопытство, как известно, часто приводит к неудобствам, которые и начались
у нас почти сразу. Километра через три после выезда из селения мы свернули
с шоссе на гравийную дорогу и машину затрясло так, что вся семья искренне
пожалела о плотном обеде. Гравий продолжался до самой свалки, после которой
дорога оскудела и наконец-то повела в гору. Натужно заворчал двигатель и
медленно-медленно затащил нас на вершину горы. Там мы остановились.

Горный ветер опьянял - не то слово. Он властно поигрывал мускулами,
заставляя крепче держаться на ногах. Отсюда вниз вид был красив до безумия.
Зеленые волны гор перекатывались до горизонта и смыкались с небом. Небо
было особенно выразительное. Как будто Глаз Вселенной удивленно разглядывал
и нас, и пички тополей, и синюю нитку трассы республиканского значения.
Налюбовавшись величественной картиной, мы пошли узнать, что же ждало нас по
ту сторону перевала.

На склоне горы, словно рассыпанная белым по зеленому крупка, паслись овцы.
Чуть подалее, теряясь в околке старых деревьев, виднелась крыша белого
дворца. Уже отсюда можно было разглядеть и высокие колонны, и каскад
лестниц, и тогда дети спросили меня: "Это и есть тот самый замок?"

- Нет похоже... - покачал я головой. - Но давайте подъедем ближе. Там
кто-то живет.

Дети в два голоса заулюлюкали. Обстановка вполне предрасполагала к этому.
Вернувшись в машину, мы стали медленно, сдерживая лошадинные силы,
спускаться вниз и дорога пустила нас до самого крыльца. Точнее, это была
огромная терраса, вмещавшая и стол, и традиционные плетеные кресла-качалки,
и сушившееся на веревках белье. Свод над террасой поддерживали те самые
колонны из камня, цвет которого вблизи был уже не белый, но желто-серый.
Казалось, возраст их исчислялся тысячями лет.

Мы прошли во дворик перед крыльцом, с любопытством изучая обстановку.
Таинственного замка никак не получалось. Из глубины двора доносилось
нестройное блеянье овец. Тут отворилась высокая дверь и к нам навстречу
вышла женщина с полным тазом мокрого белья. Завидев нас, она недовольно
опустила тяжелый таз на землю и приблиз