едить и охранять покой нашей сестры... - в то
время, как сердце Роберта де Клерка разрывалось на части и  изливало  свой
собственный черный дождь.
     - Мы можем гордиться.
     Комиссар  Франсуа  Шатран  стоял  по  другую   сторону   от   могилы,
озабоченный тем, что де Клерк был единственным, кто не склонил голову. Это
был уже второй раз, когда он присутствовал при том, как его  друг  хоронил
свою жену, впервые это произошло в Квебеке  двенадцать  лет  назад,  когда
Кэйт и его дочь Джейн были убиты террористами.
     Комиссар живо помнил то яркое осеннее утро: солнечные лучи на кленах,
уже окрашенных  осенью,  запах  дыма,  доносящийся  в  утренней  свежести,
прозрачный воздух; каким маленьким казался гроб Джейн рядом  с  гробом  ее
матери. Было бы настоящей удачей, если бы де Клерк когда-нибудь  оправился
от этого; учитывая  теперешние  последствия  дела  Охотника  За  Головами,
Шатран опасался, что его друг может отправиться домой и пустить себе  пулю
в рот.
     - Аминь, - сказал священник.
     - Аминь, - эхом откликнулись участники похорон.
     По очереди они ступали вперед, чтобы бросить горсть земли  на  крышку
полированного гроба.
     Пока  священник  заканчивал  торжественную  католическую  молитву,  -
"Обрати на нее свой вечный свет, Господи, дозволь ее  душе  и  душам  всех
верующих из милосердия Твоего почить  в  мире",  -  де  Клерк  нагнулся  и
положил красную розу на длинном стебле на крышку гроба над  остановившимся
сердцем Женевьевы.
     Когда служба окончилась,  участники  похорон  начали  объединяться  в
маленькие группки. У подножия  холма  пожилая  женщина  в  черной  накидке
опиралась  на  руку  мужчины  значительно  моложе  ее.  Стоя   на   склоне
Холибэрн-Маунтин, кладбищенский капеллан окинул  взглядом  город.  Силуэты
матери и сына проступали в немного поредевшей пелене дождя, который сек по
водам Английской бухты и по  деревьям  в  парке  Стенли.  Когда  де  Клерк
подошел к ним, женщина потупила глаза.
     - Voulez-vous venir avec moi? [Не желаете ли поехать со мной?  (фр.)]
- спросил он.
     Мать Женевьевы покачала головой.
     - Mon fis a une auto. On pr йf иre кtre seuls. [Мой  сын  на  машине.
Лучше мне поехать с ним. (фр.)]
     Шатран  задержался,  приотстав,  остальные  участники  церемонии  тем
временем расходились. По двое, по  трое  они  подходили  к  вдовцу,  чтобы
выразить ему свои соболезнования, прежде чем направиться к стоянке. Только
когда де Клерк остался один у могилы Женевьевы, Шатран подошел к  нему.  -
Viens avec moi, Robert. Il faut qu'on se parle. [Поедем со  мной,  Роберт.
Послушай меня. (фр.)]
     - Она ненавидит меня. Так же было и с матерью Кэйт.
     - Ты не виноват ни в чьей смерти,  -  ответил  Шатран,  автоматически
переходя с французского на английский.
     - Где они? Те, кто послал к ним убийц?
     Полицейские в молчании прошли к машине комиссара.  Лимузин  выехал  с
кладбища по Хэдден-драйв и свернул на Тэйлор-вэй, чтобы спуститься с  горы
к грохочущему океану. Сидя сзади с де Клерком, Шатран курил одну  сигарету
за другой, его мысли вертелись вокруг предложения,  которое  он  собирался
сделать. Тусклый послеполуденный свет преображал струи дождя, стекающие по
стеклам, в клубок змей, подкарауливающих  мужчин.  Как  только  "Кадиллак"
свернул на Марин-драйв, взгляд де Клерка скользнул по Эммблсайд-Бич позади
зданий на набережной. В довершение ко всему, за машиной с  лаем  погналась
собака, и не оказалась под колесами только благодаря  тому,  что  водитель
резко нажал на педаль тормоза.
     Когда они добрались  до  ворот  де  Клерка,  Шатран  попросил  шофера
подождать.
     Здесь,  рядом  с  Тихим  океаном,  шторм  производил  более   сильное
впечатление. Гигантские волны обрушивались на ступеньки помоста,  ведущего
к дому, который бешено раскачивался на  ветру,  в  то  время  как  фонари,
освещающие переднюю дверь, отбрасывали мечущиеся  тени  на  участок  леса.
Гудронное покрытие у них под ногами превратилось в бурную  реку,  а  почти
горизонтальные струи дождя вывернули зонтик Шатрана  наружу.  Оба  мужчины
промокли насквозь за то время, что де Клерк отпирал дверь.
     - Виски?
     - Да, пожалуйста.
     - С водой?
     - Нет, только со льдом.
     - Через минуту я присоединюсь к тебе.
     Де Клерк вышел из холла в кухню.
     Шатран прошел прямо в гостиную, расположенную  со  стороны  океана  и
обращенную  к  Английской  бухте.  Справа,  в  сторону  берега   выступала
оранжерея. Внутри были видны  кусты  роз,  выведенные  самим  Робертом,  а
теперь увядшие из-за недостатка внимания.  Рождественская  елка,  стоявшая
возле дверей оранжереи, рассыпавшаяся наполовину, засыпала сухими иголками
деревянный пол. Напольные  часы  возле  камина  остановились  на  четверти
десятого.
     Шатран стоял в комнате с  тем  же  ощущением,  что  и  прежде:  место
убийства, где смерть остановила время. Единственным отличием было то,  что
тут еще оставался кто-то  живой,  кто  мог  двигаться.  Глазами  отыскивая
признаки угрозы, он  подмечал  мельчайшие  детали.  Стереозаписи  были  не
классикой, которую  предпочитал  Роберт,  а  альбомом,  отвечающим  вкусам
кого-нибудь лет на двадцать моложе.  Бетховен,  Брамс  и  Моцарт  уступили
место "Астрал Викс"  и  Соломону  Бэрку.  Камин  был  освобожден  от  всех
предметов, за исключением трех фотографий - Кэйт, Джейн и Женевьевы. Цветы
из оранжереи лежали возле каждой из рамок, а на столе перед камином  стоял
пустой аквариум.
     - Я нашел это в ее туалетной комнате, - сказал де Клерк из  холла,  -
когда искал, во что ее одеть.  Там  была  еще  инструкция,  как  содержать
рыбок. Это, должно быть, был рождественский подарок Женни для меня.
     Шатран  сделал  глоток  из  стакана,  протянутого  ему  Робертом.  Он
почувствовал облегчение, увидев, что де Клерк налил себе имбирного пива.
     - Что тебе нужно, так это тропики. Яркое солнце, игра красок.
     - Может быть, скоро я так и сделаю.
     Де Клерк распалил камин, затем подбросил в  него  ольховых  поленьев.
Пока он разжигал огонь, Шатран сказал:
     - На прошлой неделе  мне  позвонил  этот  голливудский  продюсер.  Он
собирается воскресить "Сержанта Престона с Юкона" для ТВ. У него  родилась
блестящая идея сделать новые серии. Престон,  которому  теперь  пятьдесят,
будет пересекать арктическую тундру на собачьей упряжке, а его  племянник,
состоящий на службе в полиции Аляски, будет использовать компьютер,  чтобы
помочь дяде проехать по излучинам рек.
     - Один из  тех,  кто  думает,  что  снега  начинаются,  стоит  только
пересечь границу, да? - произнес де Клерк.
     - Парень был поражен, когда я сказал ему, что мы смогли бы разместить
всю компьютерную систему Аляски в одном углу нашего здания Управления.  Он
рассердился,  когда  услышал,  что  мы  получили   новейшее   оборудование
Пентагона годом раньше американских копов. Я не сказал ему, что мы едва не
утратили этого преимущества.
     - У нас есть проблемы, Роберт. Эта путаница со  Службой  Безопасности
не  должна  больше  продолжаться.  КП   решила   отделить   Силы   от   их
контрразведки. Мы пронизаны насквозь  шпионажем,  и  ты  знаешь,  что  это
означает.
     Шатрану не нужно было пояснять более подробно. В своей  книге  "Люди,
одетые в туники" де Клерк описал преимущества, которые КККП  извлекала  из
своей двойственной роли. В США и Британии гражданская полиция  и  разведка
были разделены. У  американцев  были  ФБР  и  ЦРУ;  у  британцев  -  Новый
Скотланд-Ярд, и МИ-5 и МИ-6.
     В Канаде обе функции объединялись в КККП, что не только делало конную
полицию причастной к иностранной разведке, но также предоставляло  ей  для
расследований последние достижения техники.
     - Так всегда бывает, -  сказал  Шатран,  отодвигая  стул.  -  Внешняя
безопасность всегда первой получает лучшее оборудование.  И  только  через
несколько лет внутренняя полиция получает то, что не нужно разведке.
     - Тебя беспокоит, что утрата наших шпионских функций приведет Силы  к
упадку?
     - Так оно и будет, Роберт, если внезапно  в  нашей  сети  обнаружится
брешь. Если  мы  будем  вынуждены  вымаливать  любое  новое  оборудование,
подобно всем остальным.  И  закончим,  подобно  британцам  и  янки,  тратя
половину нашего времени в ближнем бою с новыми шпионами  премьер-министра.
Я  войду  в  историю  как  комиссар,   ослабивший   Силы;   как   человек,
командовавший в то время, когда цыплята  моего  предшественника  вернулись
домой, чтобы стать петушками.
     В течение 1970 г. в своем рвении разоблачить "подрывные  элементы"  в
Квебеке служба безопасности  КККП  прибегла  к  "грязным  трюкам".  Конная
полиция похитила динамит,  свалив  это  на  подозреваемых  террористов,  и
сфабриковала фальшивое коммюнике, призывающее к вооруженному сопротивлению
правительству. Был взорван какой-то  амбар,  чтобы  предотвратить  встречу
между радикальным крылом "Фронта освобождения  Квебека"  и  "Американскими
Черными Пантерами", затем совершен налет на офис "Партии  Квебека",  чтобы
похитить список ее членов. Потеря службы безопасности  должна  была  стать
расплатой за все это.
     Что я собираюсь сделать, - сказал Шатран, - так это прибрать наиболее
ценных людей до того, как  они  перейдут  в  другие  руки.  Теперь  каждый
десятый работает  в  службе  безопасности.  Каждый  из  них  прослужил  по
несколько лет,  прежде  чем  стать  шпионом.  Я  собираюсь  создать  новое
подразделение, способное вести расследование за  пределами  наших  границ.
Это  будет  спецотдел  "Х"  -  специальная  внешняя   секция   КККП.   Его
сотрудникам, имеющим связи с лучшими умами за  рубежом,  будут  поручаться
самые сложные задания. У них  будет  выбор:  или  остаться  в  Силах,  или
присоединиться к списку шпионов премьер-министра.  Мы  сохраним  все  свои
внешние контакты, а Оттава получит полную свободу начинать  все  с  самого
начала.
     Роберт, я хочу, чтобы ты возглавил спецотдел "Х".
     Снаружи ветер завывал и свистел в  ивах.  Дождь  барабанил  по  крыше
оранжереи, словно военный барабан. Когда  пламя  в  камине  разошлось,  де
Клерк сказал:
     - Ты можешь не беспокоиться, Франсуа. Я не покончу с собой.
     Комиссар моргнул.
     - А разве я сказал, что ты мог бы это сделать?
     - Нет, но таков скрытый смысл твоей терапии при помощи работы.
     Шатран осушил свое виски и поставил стакан. -  "Спецотдел  Х"  -  это
вовсе не предлог для твоего  спасения.  Ты  наиболее  подходишь  для  этой
работы.
     - Я восхищен тем, что ты делаешь, но дело в том, что я покидаю Силы.
     - Ты был в уединении более трех месяцев!
     - И я по-прежнему остаюсь в нем.
     - И что же ты собираешься делать? Сидеть в одиночестве  и  пить  весь
день до тех пор, пока у тебя будет хватать средств?
     - Нет. Я буду писать.
     - Ты коп, а не писатель. Ты уже говорил так,  когда  взялся  за  дело
Охотника За Головами.
     - Я ошибся, и посмотри, к чему это привело.
     Де Клерк снял с камина фотографии Кэйт и Джейн. Затем поставил их  на
стол рядом с аквариумом.
     - Я не покончил с собой, когда они умерли,  -  сказал  он.  -  Вместо
этого, вот эти фотографии стали на мой стол, за которым я пишу. Я  слишком
верил в трудотерапию - в зависимость от работы. День за днем коп наблюдает
самые мрачные стороны жизни.  И  вскоре  работа  зароняет  свои  семена  в
закоулки его разума. Я сунул пистолет себе в рот из-за  дела  Охотника  За
Головами потому, что оставленное уединение воскресило мою вину в том,  что
произошло в Квебеке.
     Де Клерк достал с камина портрет Женевьевы.
     - Когда я встретил Женни, я не мог поверить  своему  счастью.  Только
немногим мужчинам удается хоть однажды встретить любовь в своей  жизни,  я
же нашел ее дважды. Она собрала вместе разбитые куски и снова склеила  их.
Теперь эта работа стоила мне ее.
     "Люди, которые носят туники" достали меня через  Кэйт  и  Джейн.  Чем
глубже я погружался в историю, тем больше я забывал прошлое.  Франсуа,  ты
был хорошим другом, поэтому постарайся, пожалуйста, понять. Все,  что  мне
нужно - это время и место, чтобы я смог  зализать  раны.  Взятие  на  себя
спецотдела "Х" прикончит меня.
     Де Клерк вышел в кухню, чтобы наполнить стакан Шатрана. Он вернулся с
экземпляром книги в другой руке. Раскрыв ее на отрывке,  отмеченном  синим
цветом, он повернул ее так, чтобы его друг смог прочесть:



                    ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ИСЧЕЗНУВШИЙ ПАТРУЛЬ

     Вилфред Блейк был лучшим детективом в Северо-западной конной полиции.
Он был лучшим следопытом среди всех "Всадников равнин".  Офицер  отличался
честностью,  дисциплинированностью,  преданностью  и   самопожертвованием;
инспектор  воплощал  в  себе  то  сочетание  патриотизма  с  "воинствующим
христианством", которое создало Британскую империю. Он был бойцом Сил  как
раз такого сорта, который требовался для установления закона на  Канадском
Западе.
     То, как Блейк поступил со сбежавшими сиу, которые  пересекли  границу
Канады, преследуемые за "Последнюю стоянку Кастера", родило  миф:  "конные
всегда получают своих людей".
     Легенда о Блейке дошла до наших дней в значительной степени из-за его
таинственного исчезновения. В мифологии  Сил  этот  случай  известен,  как
"Исчезнувший патруль".
     Спустя двадцать лет после того  как  отряд  Кастера  был  вырезан  на
Литтл-Бигхорн, конная полиция  сломила  последнее  сопротивление  индейцев
белым поселенцам на Западе.
     Всемогущий Голос, индеец-кри, был арестован в 1895 году  за  убийство
вола. Той же ночью он сбежал из караульной комнаты Сил  на  Утином  озере,
Саскачеван, и сержант  Колин  Колбрук  поскакал  за  ним,  чтобы  привести
обратно.  Несколькими  днями  позже,  когда  Колбрук  нашел  беглеца,  тот
прострелил ему горло из двуствольного карабина. На последующие два года он
исчез из виду.
     В конце концов, весной 1897 года он был замечен  в  резервации  вождя
Одна Стрела возле Утиного озера.
     Вместе с тремя молодыми спутниками  Всемогущий  Голос  был  загнан  к
обрыву и окружен. Когда  их  попытались  взять  штурмом,  после  того  как
прибыло подкрепление,  двое  полицейских  и  гражданский  доброволец  были
убиты. Уцелевшие индейцы окопались, чтобы дать отпор.
     Весть о перестрелке достигла Риджайны во время  бала,  даваемого  для
смотра  контингента  Сил,  направляемого  в  Лондон  на  юбилей   королевы
Виктории.
     Движимый  страхом  перед  равнинными  кри  (двадцать  лет  тому   они
присоединились к сиу и шайенам в битве против Кастера),  комиссар  Херчмер
выделил двадцать пять офицеров и два орудия.
     Прибыв  на  место  той  же  ночью,  29  мая,  пятьдесят  два   конных
полицейских, тридцать четыре волонтера принца  Альберта  и  дюжина  других
белых окружили четырех кри, укрывшихся у обрыва. Двадцатифунтовые пулеметы
"Максим" были нацелены на восток. Бронзовые  семифунтовые  "Марк-II"  были
направлены на юг.
     По команде оба орудия открыли огонь по обрыву и осыпали его шрапнелью
до 7 часов утра. Затем орудия были поставлены в ряд, и заросли подверглись
бомбардировке разрывными снарядами.
     Позже, когда полицейские штурмом  взяли  заросли,  были  найдены  три
тела: Всемогущего Голоса, Молотобойца и Стоящего-Под-Небом.
     Четвертый кри,  Железное  Дитя,  каким-то  образом  спасся,  уполз  в
течение ночи невредимым. Херчмер  послал  Вилфреда  Блейка  притащить  его
обратно.
     В течение шести месяцев инспектор преследовал молодого кри по прериям
и Скалистым горам.
     Расположенное высоко в  Скалистых  горах  озеро  Медсин  находится  в
центре области, известной теперь под названием Национальный парк Джаспера.
Полицейские, посланные  на  поиски  Блейка,  весной  98-го  нашли  останки
Железного Дитяти - включая его ружье и куртку из бизоньей  шкуры  -  возле
берега озера. Поскольку молодой кри скорее  умер  бы,  чем  выставил  себя
напоказ без своей куртки, мы можем сделать вывод, что именно в этом  месте
Блейк наткнулся на него. Этот вывод подкрепляется тем,  где  было  найдено
обнаженное  тело  Железного  Дитяти,  наполовину   засыпанное   снегом   в
нескольких милях восточнее озера Медсин.
     Кри был  застрелен  между  глаз  пулей  47,6  калибра  из  револьвера
"Энфилд", служебного оружия Сил с 1883 до 1905 гг. Его  правая  нога  была
сломана, а вторая пуля задела голову. Возле тела были  разбросано  кое-что
из снаряжения Блейка, которое тот побросал, чтобы облегчить себе бег вверх
по склону. Инспектор и его упряжка так и не были найдены.
     В тридцати милях к западу от озера  Медсин  тянется  Великий  хребет,
который  отмечает  границу  между  Британской  Колумбией  и  Альбертой,  и
вздымается самой неприступной вершиной в Скалистых горах  Виндиго-Маунтин.
В декабре 1897 года  мощное  землетрясение  раскололо  ее  массив  надвое,
образовав  ужасающую  пропасть,  которая  теперь  разделяет  ее   вершины.
Вообразите себе гигантскую остроконечную вершину  скалы,  вздымающуюся  на
двенадцать  тысяч  футов,  отделенную  от  расположенного   ниже   массива
расселиной глубиной четыре тысячи футов.  Аэродинамические  потоки  вокруг
пика настолько коварны, насколько это только возможно;  нисходящие  потоки
воздуха создают разрежение, которое затягивает летательные аппараты. Вечно
покрытая льдом и снегом, Виндиго-Маунтин таит  в  себе  лавины,  только  и
поджидающие случая для схода. С 1898 года пик был  официально  закрыт  для
всех.
     Весной того года, через пять месяцев  после  землетрясения,  один  из
изыскателей обнаружил револьвер Блейка на дне пропасти на Виндиго-Маунтин.
Если посмотреть на приведенную выше  карту,  то  обнаружится  только  одно
объяснение случившемуся. Блейк застрелил Железное Дитя недалеко  от  озера
Медсин. Затем он перевез тело восточнее, к отрогам Скалистых гор,  где  по
какой-то причине остановился, выбросил тело и  свое  снаряжение  и  погнал
свою собачью упряжку на запад. Не на запад к озера Медсин, как если бы  он
что-либо забыл там, а к Великому хребту, находящемуся в тридцати милях  от
озера. Поскольку зимний климат в Скалистых горах - один из  самых  тяжелых
на  Земле,  то  что  могло  заставить  его  совершить  это   изнурительное
путешествие? Такова неразрешенная загадка Пропавшего Патрульного.


     Шатран закрыл книгу и сделал глоток "Джонни Уокера".
     - Это то, о чем ты собираешься писать? Об исчезновении Блейка?
     - Эта тайна не дает мне покоя уже в течение года.
     - Что  еще  усугубилось,  без  сомнения,  недавней  находкой  сундука
Блейка.
     - Ты знаешь, что он у меня?
     -  Конечно.   Поскольку   я   являюсь   председателем   Комитета   по
наследованию, ни одно разрешение такого рода не дается без моего ведома.
     - Хочешь посмотреть на него? Он в соседней комнате.
     Корабельный сундук был того типа, что  были  популярны  у  британских
солдат в девятнадцатом веке. Четырех футов в длину, двух футов в ширину  и
двух футов в высоту;  его  побитые  стенки  были  укреплены  потускневшими
медными уголками. Надписи мелом  на  дощечке,  привинченной  под  крышкой,
являлись иммиграционными отметками на нескольких языках.  Имя  "Блейк"  на
дощечке было выгравировано.
     - Его доставили в тот день, когда была застрелена Дженни,  поэтому  я
еще не рассматривал его. У одной из стенок внизу стопкой сложены несколько
дневников,  хранившихся  Блейком.  Тот,  который  я  просмотрел,  является
записками о его приключениях в британской армии до того, как он вступил  в
Силы. Дневники могут содержать ключ к разгадке того, почему он пропал.
     - А если нет?
     Роберт пожал плечами.
     - Тогда я буду писать о чем-нибудь еще. Батлер, Кок, Слей, Александер
и Бонникасл опубликовали записи о своих подвигах.  И  благодаря  этому  мы
знаем о жизни этих королевских солдат. Блейк исчез раньше, чем его мемуары
увидели свет. Используя эти дневники, я заполню пробел.
     Шатран поднял крышку