ткнувшись на наш кортеж, замер на месте, порывисто дыша и с
ненавистью обводя невесть откуда взявшуюся преграду маленькими, налитыми
кровью глазками. В следующее мгновение кабан, размером более походящий на
молодого теленка, пронзительно взвизгнул и со всех четырех ног бросился на
нас в атаку, оглашая округу на редкость противным визгом.
  - Ну ни хрена себе! - Две стрелы пропели в воздухе и третья уже легла на
тетиву Лисовского лука. Одна из стрел вонзилась в глаз разъяренной твари,
другая вошла ему в рыло, но разогнавшийся торпедой вепрь, казалось, и не
думал останавливаться. Я развернул Мавра на месте, пропуская мимо яростную
тушу, уснащенную парой отменно острых кривых клыков-кинжалов. Зверь
затормозил, не найдя на месте облюбованной мишени, и завертелся, вновь
выискивая ее для очередной атаки. Оперения стрел, торчавшие из морды,
придавали животному жуткий, едва ли не мистический вид. По моим расчетам,
он уже должен быть мертв, но, похоже, вепря эти расчеты не интересовали
вовсе. Он пошатывался, с каждой минутой теряя вес больше крови, но был еще
достаточно силен, чтоб одним движением вспороть брюхо коню или же подмять
под себя и в клочья разорвать человека.
  - Х-ха! - Мой полуторник со всего маху вошел чуть позади загривка
слабеющего животного, пронзая сердце и упираясь в грудину. Я едва успел
выдернуть меч. Кабан рухнул на дорогу и начал биться в конвульсиях,
крутясь на месте и поднимая тучи пыли.
  - По какому праву, - разнесся над лесом исполненный достоинства, но уж
какой-то очень мрачный голос, - вы охотитесь на моих землях? Судя по
гербам, вы люди графа Шверинского. Разве у вашего сюзерена нет своих
охотничьих угодий?
  Я посмотрел на человека, произносившего эти слова, и понял, что секунду
назад помешал совершить братоубийство. Широкий мощный торс, тяжелый
загривок, маленькие глазки под низким покатым лбом - ни дать ни взять
вепрь, только без клыков, но зато с рогатиной и кабаньим мечом у пояса.
  Увлеченные отражением атаки, мы пропустили момент, когда барон со своей
многочисленной свитой выехал на лесную опушку, явно не планируя встретить
на ней кого-либо, кроме гонимого подранка. Теперь же он тяжелым взглядом
созерцал картину зверского убийства любимой свинки, похоже, намереваясь
испытать остроту и прочность своего охотничьего инвентаря на невесть
откуда взявшихся конкурентах.
  - Он едет не из города, - зашептал Лис, - причем охотится явно спозаранку.
Так шо рубь за сто даю, о постоялом дворе ему еще ничего не известно. У
нас есть шанс.
  В рассуждениях моего друга, несомненно, была логика. Конечно же, до барона
не могло дойти донесение "налоговых инспекторов", обнаруживших трупы в
старой башне. Но была и другая сторона медали - преступление не менее
безрадостное, чем обвинение во множественном убийстве и неуплате
подоходного налога. Возможно, в глазах властителя этих мест оно было даже
более серьезным обвинением. Нарушение охотничьего права да плюс к этому
покушение на величие. Убийство законной добычи его милости, да еще перед
самым носом, было неслыханной, невероятной дерзостью и в прежние-то годы,
теперь же, когда император вооруженной рукой упразднил большую часть
баронских вольностей и прав, оставшиеся значили очень много.
  - Итак, я повторяю вопрос, - еще более сгущая тучи у нас над головой,
прогремел фон Штраумберг, - что делают люди графа Шверина на моих землях и
по какому праву вы охотитесь в моих угольях?
  - Капитан, - так же негромко произнес Лис, - короли и прочая коронованная
шушваль - это по твоей части. - Я кинул на него гневный взгляд. - Ладно,
ладно, к некоторым отдельно взятым лордам это не относится, - напутствовал
меня друг. - Постарайся договориться с этим недобитым феодалом. В крайнем
случае предложи ему денег.
  Я тронул вожжи, и Мавр, недовольно косясь на застывшую у его ног кабанью
тушу, неспешно двинулся вперед. Дорога шла немного в гору, и я позволил
идти коню шагом, обдумывая на ходу свою будущую речь. Слава Богу,
информационная служба CNN еще не развернула над Европой свою мелкоячеистую
сеть, и его милость, сидя на своих задворках, явно ничего не слышал ни о
мятеже в Шверине, ни уж тем более о наших с Лисом похождениях на Руси.
Вероятнее всего, он видел мой герб на одном из рыцарских турниров, и
потому за нашими плечами вполне зримой угрозой маячит фигура графа
Генриха, рыцарем ближней свиты которого я являлся несколько месяцев назад.
Что ж, это играет в нашу пользу.
  - Вальтер фон Ингваринген, если не ошибаюсь, - глядя на мой щит и попону
Мавра, украшенную родовым гербом, произнес барон.
  - К услугам вашей милости.
  - Вы нарушили границы моих владений. Убили вепря, которого я гнал. Вы
обнажили оружие в моем присутствии и на моей земле. Что вы можете сказать
в свое оправдание?
  - Ваша милость, господин барон, скрепя сердце я вынужден сознаться, что мы
действительно повинны во всех тех преступлениях, о которых вы говорите. И
я, как начальник эскорта, который вы перед собой видите, готов выслушать
любой ваш приговор. - Успокоенный моей покорностью, барон кивнул,
очевидно, обдумывая этот самый приговор. - Однако из почтения к рыцарскому
званию, которое и вы, и я носим, прошу позволения раскрыть, как было дело,
дабы предать себя в руки вашей, доподлинно известной всем, справедливости.
  - Слушаю вас, - немного смягчаясь, произнес насупленный собеседник.
  - В вашей воле казнить и миловать нас за то, что мы, не спросясь, не
послав перед собой уведомление, вторглись в ваше владение. Но что еще
оставалось делать нам, не знающим здешних мест, когда местный житель,
некий риббекский купец, любезно поведал нам, что только под вашей рукой
знатная дама, сопровождаемая нами на богомолье, сможет найти убежище от
подлых наемников барона фон Херсирка, мир праху его.
  - Что? - меняясь в лице, переспросил фон Штраумберг.
  - Родственница ее сиятельства графини Мекленбургской...
  - Оставь в покое свою богомолку! - возмутился моментально преобразившийся
властитель здешних мест. - Что с Херсирком?
  - Убит, - коротко и просто ответил я. - Он со своими людьми напал ночью на
наш кортеж. Тогда нас было значительно больше. Мы отбили его, а поутру
провели атаку на замок и...
  - Ну! Ну, говори! - торопил меня барон, похоже, начисто забывший и об
охоте, и о неправедно убитой твари.
  - И сожгли его. К сожалению, потери были велики, и нам было не выдержать
бой с городовым ополчением Риббека.
  - Значит, Херсирк мертв? - словно не веря своим ушам, повторил фон
Штраумберг.
  - Да уж мертвее не бывает.
  - И замок сгорел?
  - От подвала до кровли, - кивнул я.
  - Ну, насчет подвалов, это как раз вряд ли, - усмехнулся барон. - Все то,
что ты говоришь, правда?
  Я положил левую руку на рукоять меча и поднял указательный и средний
пальцы правой вверх:
  - Слово рыцаря. На том присягаю.
  - Так это же прекрасно! - расхохотался фон Штраумберг, обнажая в улыбке
зубы, вполне сходные по строению с клыками вепря. Он взмахнул рукой и,
теряя интерес ко мне, тронул коня вниз по склону: - Так и быть, я вас
прощаю. Езжайте с Богом!
  Не говоря ни слова, свита его милости поспешила повторить маневр своего
господина, и можно было не сомневаться, что через несколько часов вся эта
охота обнаружится возле знакомого уже нам лесного холма, увенчанного
обугленными руинами замка Херсирк.

  * * *

  - Интересно, а что бы ты сказал, если бы они вдруг спросили, какого рожна
мы едем по дороге не из Херсирка, а, наоборот, к нему? - спросил Лис,
когда мы, выждав, пока скроются вдали последние спутники хозяина здешних
лесов, неспешно тронулись в путь.
  - Бог его знает, - пожал плечами я. - Придумал бы что-нибудь. Напел бы,
скажем, будто встреченные поутру городские стражники сообщили, что барон
охотится в этих местах, и мы тут же бросились разыскивать его кабанью
милость, чтоб сообщить ему радостное известие.
  - Ага, ты тоже заметил, что барон похож на вепря, - радуясь непонятно
чему, изрек мой друг. - Может, он тоже из этих, - Лис повел ладонью перед
лицом, и вместо обычной своей хитроватой ухмылки явил миру устрашающий
оскал, - из оборотней.
  - Упаси Господи, - перекрестился я. - Хотя, что касается породы, скажу
тебе одно: в этом году он, похоже, не мылся.
  Словно наконец расслышав наши молитвы, небеса, похоже, смилостивились, и
дальнейшая дорога к Триру протекала без сколь-нибудь заметных приключений.
Даже разбойный отряд, подстроивший западню на постоялом дворе, а затем
внезапно исчезнувший в неизвестном направлении, больше нас не тревожил.
Вначале меня это беспокоило, но затем я как-то свыкся с мыслью, что все
неприятности остались позади, и вовсю занимался насущными проблемами
нашего путешествия. А их было немало. Но главной все же оставалась
внезапная болезнь Алены Мстиславишны. Она худела на глазах, становясь все
капризнее и капризнее, доводя до слез свою небольшую свиту и приводя в
неистовство Лиса, почти напрочь лишившегося возможности встречаться
наедине со своей возлюбленной.
  - Шо это было, Капитан? - возмущался Лис. - Этот переломный возраст,
похоже, переломал что-то у нее в башке!
  А из возка между тем доносились все новые стенания княжны. То ей
становилось холодно, и посреди застеленной персидскими коврами и
обложенной константинопольскими подушками комнаты "салон-вагона"
устанавливали жаровню с угольями. То ей становилось жарко, и возок несся
вперед с распахнутыми дверцами, но тут уж виноватой становилась дорога с
ее ухабами и рытвинами, а с этим мы ничего поделать не могли.
  - Может, на нее порчу кто навел? - вздыхала Татьяна Викулишна.
  - Кто? Когда? - мрачно кидал Лис. - Мы же с нее глаз не сводили, всегда
рядом кто-то был.
  В таком настроении мы двигались вперед, и все ближе и ближе к нам был
заветный Трир. Вернее, городок Санкт-Йоханесбург в полудне пути от него,
выросший вокруг почитаемого в округе аббатства. Там мы должны были
встретиться с официальным кортежем, посланным напрямик из Киева через
Полонию. Лишь после этого должен был состояться торжественный въезд в
императорскую резиденцию в Трире.
  И вот вдали уже были видны стены аббатства Святого Иоганна, опущенный мост
и распахнутые городские ворота, когда один из наших воинов внезапно
сообщил:
  - За нами по дороге движется рыцарский отряд. Из-за пыли разглядеть
тяжело, но, похоже, тевтонцы.
  - Ну-ка, ну-ка, - развернул коня остроглазый Лис. - Действительно,
тевтонцы. Шоб я провалился! И знаешь, шо мне сдается, - Венедин повернулся
ко мне, ухмыляясь загадочно, как Мона Лиза, - шо ведет их буквально
растерзанный толпою в Риббеке фон Нагель.


                                  Глава 18


  Из всех женщин, встречавшихся ему на жизненном пути,
по-настоящему Джеймс Бонд любил только одну - маленькую курносую "Беретту".
  Ян Флеминг

  В Санкт-Йоханесбург наш кортеж въезжал неспешно, с возможной пышностью,
как и подобает поезду будущей принцессы императорского дома. Конечно
потрепанный вид возка, усталые и запыленные лица рыцарей эскорта не
слишком соответствовали торжественности момента, но других взять было
негде. К тому же радость от окончания пути настолько ясно просвечивалась
сквозь пыль и усталость, что все остальное попросту забывалось,
становилось несущественным, неважным.
  Хлопотливый бургомистр, встречавший кортеж у городских ворот, предоставил
в наше полное распоряжение небольшой, но вполне удобный отель,
принадлежащий некогда роду лотарингских графов фон Штеренталь, в прежние
времена ежегодно приезжавших сюда на богомолье. На фасаде этого небольшого
городского замка все еще виднелся герб их древнего рода: черное поле,
усеянное золотыми шестилучевыми звездами.
  - Ну, блин, все, - глядя на щит, укрепленный над воротами, восхищенно
изрек Лис. - Всем стоять, остальным строиться, трамваям бежать справа.
Раз, два, три... семь... десять... Ясно, "Хилтон" не угадывается. А если
тут есть еще теплый сортир и горячая вода, то я готов самолично еще пару
звездочек пририсовать.
  Горячая вода в замке нашлась. Понятное дело, она не лилась из крана, ибо
никакого крана и в помине не было, зато расторопные слуги в кожаных
передниках на голое тело не скупясь доливали ее из кипящих поодаль котлов
в небольшие частные бассейны, именуемые здесь в угоду древней латинской
традиции ваннами.
  - Так что же все-таки произошло? - Лис расслабленно откинулся в деревянной
бадейке, позволявшей ему вытягиваться во весь свой немалый рост, и пальцем
поманил слугу, дежурившего с ковшом возле бочки с пивом.
  - Это я у вас хотел спросить, - усмехнулся прерывающий примерно в той же
позиции фон Нагель. - Утром, когда мы расположились в Риббеке, заняли,
кстати, весьма неплохую гостиницу, я послал гонца, как мы и
договаривались, на лесную дорогу. Гонец вернулся, доложив, что добрался аж
до места ночного боя, но никого не обнаружил.
  - А, это нас бес попугал, - скривился Венедин.
  - К нам прибыл человек из города, - вмешался я, - сказал, что от тебя.
Назвался местным купцом. Сообщил, что ваш отряд попал в засаду и что ты
послал его увести нас в безопасное место.
  - Мы попали в засаду? - удивленно переспросил фон Нагель, поднимаясь на
локтях. - Бюргеры разбили отряд тевтонских рыцарей? И вы могли в это
поверить?!
  Мы могли в это поверить. Мы знали о швейцарских баталиях, о битве "Золотых
шпор", после которой французский король был вынужден возводить в рыцарское
звание крепких парней из городской и сельской бедноты, чтоб только
восполнить потери своей броненосной кавалерии. Мы знали еще много чего, о
чем отважный Ульрих фон Нагель не мог и подозревать.
  - Так, собралось на ратушной площади несколько десятков каких-то
горлопанов с дубьем, но мы рассеяли их, даже не обнажая мечей. Правда,
пришлось вздернуть тамошнего сборщика пошлин, но, похоже, в городе только
обрадовались этакому его возвышению. - Тевтонец захохотал над собственной
шуткой.
  - Что же было дальше? - поинтересовался любопытствующий Лис.
  - Мы разослали по округе местных охотников, наказав им искать ваши следы.
Не могли же вы в самом деле упорхнуть с дороги, словно ангелы небесные. -
Он на секунду замолчал и покосился на Венедина. - Хотя кто вас, магов,
знает?
  - Не, не могли, - покачал головой мой друг. - Если б могли, стали бы мы по
дороге тащиться.
  - И то верно, - согласился тевтонец. - Так вот, охотники вернулись и
сообщили, что, возможно, вас отчего-то вдруг понесло в соседнее баронство,
будь оно неладно. Мы собрались было ехать туда, но городской магистрат
упросил меня сопровождать их представителя к развалинам замка Херсирк - он
как раз гореть закончил.
  - И что там? - Лис вынырнул из индивидуальной пучины и с явным интересом
приготовился слушать отчет риббекской поисково-спасательной экспедиции. С
момента встречи на лесной дороге с вепреобразным соседом Херсирка,
проявившим видимый интерес к подвалам сгоревшего замка, он не уставал
корить себя, что поспешил с поджогом и отступлением и, вероятно, пропустил
что-то весьма ценное.
  - Сундуки с золотом и драгоценностями, - буднично ответил фон Нагель. -
Восемь штук.
  - Ну нормально?! - повернулся ко мне Лис. - Тут из-за жалких пятисот
солидов буквально мощи святого Дезодорана пришлось распродавать, а в замке
бесхозный золотой запас зазря грунт продавливал!
  Я не стал напоминать другу, что в тот момент его мысли были заняты совсем
другим и что "жалкие пятьсот солидов" являли собой примерно годовой доход
с баронства вроде того же Штраумберга. Тем более что фон Нагель, принявший
стенания Лиса за шутку, только улыбнулся и продолжил:
  - Так вот, добрались мы до Херсирка, а тут откуда ни возьмись является
соседский барон со свитой и давай кричать, что по древним грамотам эти
земли его предкам принадлежали и что поскольку ни из графов Трамбрехгов,
ни из Херсирков в живых никого не осталось, то теперь он здесь властитель.
Видимо, городской совет нечто подобное подозревал, потому как только барон
закончил себе горло рвать, бургорат вытащил из-под плаща грамоту с
городской печатью, в которой черным по белому записано, что городской
магистрат и жители вольного города Риббека желают видеть своим правителем
государя-императора Фридриха II.
  В общем, случилась там перебранка, но барон сражаться не думал - он и его
люди по-охотничьи снаряжены были, так что мы его одолели. Вот он-то .мне и
сказал, что встретил вас в своих землях. Правда, он отчего-то твердил, что
вы шверинцы, что граф Генрих непременно затребует себе Херсирк и только
он, в смысле фон Штраумберг, сможет отстоять эти земли для Империи.
  - Он что же, тоже решил идти под руку Фридриха? - спросил я, широко
открывая глаза от удивления.
  - Ну, честно говоря, у него особо не было выбора, - усмехнулся фон Нагель
и сделал знак слуге подлить еще горячей воды в ванну.

  * * *

  Наш отдых в Санкт-Йоханесбурге грозил затянуться. К вечеру того дня, когда
мы въехали под гостеприимный кров штерентальского отеля, словно дождавшись
окончания нашего пути, зарядил мелкий противный осенний дождь. Несколько
раз за время путешествия по Германии он порывался излиться на землю, но,
очевидно, кто-то из духов воды все еще продолжал оставаться слугой
талисмана, поскольку закрывавшие небо тучи, уронив на землю десяток
капель, тоскливо тянулись дальше на восток, чтобы где-то там разгуляться
во всю мощь.
  Теперь же я грустно созерцал сквозь свинцовый переплет окна скрывающуюся
под водой брусчатку, на которую нескончаемой струей из пасти кованого
дракона-трубы изливался поток дождевой воды.
  - Интересно, где сейчас великокняжеский поезд? - вздохнул я, отворачиваясь
от унылой картины осеннего половодья.
  - Завяз поди где-то, - лениво отозвался Лис, прислушиваясь к звукам,
доносившимся из соседней комнаты.
  Там проходила ежевечерняя церемония отхода ко сну юной невесты. Вернее,
ежевечерней она стала совсем недавно. Еще несколько дней назад девушка,
намаявшись в пути за день, попросту валилась с ног, и суматошные няньки,
видя усталость любимой дитятки, помогали ей, едва разлепляющей глаза от
усталости, раздеться и улечься в нагретую бронзовой грелкой постель. Все
это время юная красавица порывалась настоять на своем праве отходить ко
сну без посторонней, помощи, но тщетно.
  Теперь же ситуация изменилась самым неожиданным образом: девица устраивала
скандалы из-за неправильно поданной ночной рубашки, из-за жестких перин,
набитых лебяжьим пухом, из-за колючих простынь тончайшего хорасанского
шелка, изводя придирками всех и каждого, попадавшегося ей на глаза. Для
нас во всем этом была небольшая, но все же удача - завтрашняя принцесса,
внезапно воспрянув ото сна, заявила, что не желает видеть стражу в своей
спальне, и потому мы теперь выпадали из ее поля зрения хотя бы в этот
поздний час.
  - Скорее б уже все эти бояре со своими дьяками приезжали, задолбала меня
подруга, сил нет. Вроде бы в начале пути была человек как человек, а
сейчас какая муха ее укусила? - Лис улегся на длинную резную скамью,
стоявшую под стеной нашей комнаты, примыкавшей к покоям княжны.
  Я пожал плечами:
  - Должно быть, волнуется перед свадьбой. Опять же, переходный возраст.
  - Слушай, - Лис посмотрел на меня долгим тоскливым взглядом, - нам же не
обязательно дожидаться всех этих свадебных фанфар. Сдадим невесту боярам с
рук на руки и "адью". Я слыхал, император постоянно в Святую землю отряды
посылает. Не могу я больше лыбы строить перед их светлостью. Очень хочется
снять ремень, задрать подол и, так сказать, настучать ей по ягодичным
местам, чтоб мозгов в голове прибавилось.
  - Недолго осталось, - утешил его я. - Завтра поутру ее поведут в аббатство
наставлять в католической вере, на это уйдет от силы дня три. У императора
с его отношением к религии подобные дела много времени не отнимают.
Православный, католик, мусульманин, иудей - для него все едино, был бы
человек полезный. А дальше, придут бояре - слава Богу, нет - их проблемы.
Вряд ли государь станет откладывать свои дела и дожидаться, пока они сюда
доплетутся. Наск