вно была пещера, теперь красуются окаменевшие останки чудовища.
  - Да-а, - протяжно произнес тевтонец. - Должен признаться, вам весьма
везет на приключения. Я развел руками.
  - Что делать, не я ищу их, они ищут меня.
  - Что ж, хорошо. - Фон Зальца, уже заметно отошедший от первоначальной
суровости после разглашения моего "страшного секрета", неспешно кивнул. -
Но все же ведь вы подняли этот самый проклятый мятеж?
  Мой следующий ход сделал бы честь любой театральной сцене, однако пришлось
мириться с единственным зрителем в зале. Немое страдание исказило мои
черты и, опустив очи долу, я произнес трагическим тоном, негромко и
торжественно:
  - Господин великий магистр, я всецело в ваших руках. Вы можете заточить
меня в башню, можете даже казнить, но не требуйте назвать, для чего был
затеян весь этот нелепый фарс. Ибо мое слово чести...
  Мозги фон Зальца заработали в режиме поиска, за считанные секунды
перебирая и отбрасывая десятки возможных вариантов.
  - Два месяца тому назад, - вперив в меня пристальный взгляд, медленно
проговорил фон Зальца, не скрывая торжества, - графиня Аделаида оставила
своего мужа и перебралась в Мекленбург. Ходил какой-то слушок, что вы были
ее любовником, Вальтер?
  Я тут же вспомнил вечер после битвы на Калке и вполне правдоподобно
побледнел.
  - Понятно, - едва не давясь от хохота, хлопнул себя по колену великий
магистр. - Полно, полно, дружище, можете ничего не говорить. Я все уже и
так понял.
  Я был непроницаем и мрачен. Но старому интригану было, похоже, не до меня.
Он наконец нашел ту слабость, то преступление, тот грех, которыми
двигались рычаги Истории, и политический ребус сложился у него сам собой,
без моей помощи. От сознания этого факта фон Зальца впал, похоже, в
полнейшее благодушие.
  - А признайтесь-ка, Вальтер, узнав, что граф Генрих собирается устроить
засаду в Тромменштайне, вы небось послали гонца своему родственнику,
предлагая перехватить его по пути, а он возьми да вернись. Ха-ха ха! - уже
не скрываясь, смеялся гроссмейстер.
  - Ваша светлость, - гордо произнес я, усиленно делая вид, что оскорблен
этим смехом, - это был шаг отчаяния. Увы, он не удался. Но поверьте, это
был не единственный шаг, и некоторые из них были вполне успешны. Вы
позволите перо, чернила и пергамент?
  - Да, пожалуйста, - насторожился фон Зальца, указывая рукой на стол. - Все
что угодно.
  Я обмакнул заточенное гусиное перо в чернила, черкнул несколько слов на
выделанной почти до белизны телячьей коже.
  - Посмотрите, быть может, вам уже знаком этот почерк. Фон Зальца взял из
моих рук пергамент и, подойдя поближе к горевшему факелу, начал
всматриваться в буквы.
  - Так, значит, это все-таки были вы?! - поворачиваясь ко мне, произнес он.
  Я поклонился.
  - Когда-то мне удалось сослужить вам небольшую службу, сообщив, что граф
Генрих собирается захватить вас и моего, недоброй памяти, родственника.
  Дальнейшая беседа протекала в теплой и дружественной атмосфере, и все
дорожные вопросы, которые могли возникнуть, не возникали вовсе, поскольку
многоопытный в путешествиях тевтонец попросту упреждал их своими ответами.
  - "Вот умеешь ты, Вальдар, с королями да магистрами разговоры
разговаривать", - с гордостью, как будто мое умение было плодом его
усилий, заявил Лис, когда я уже возвращался в отведенные мне апартаменты.
- "Сразу чувствуется па-ро-да. Вот эта шишечка тюкнула в эту ямочку..."
- "Да ну тебя! В следующий раз сам будешь общаться", - огрызнулся я,
втайне довольный высокой похвалой друга.

  * * *

  Через пару дней наш кортеж, хорошо отдохнув и пополнившись отрядом
тевтонских рыцарей, двинулся к далекому Триру, где ждал маленькую княжну
неведомый нам принц Людвиг. В дороге мы уже успели привязаться к нашей
непоседливой подопечной, забрасывающей своих вынужденных "няней" десятками
вопросов, пристающей к нам на стоянках с требованиями дать пострелять из
лука, покрутить меч или же покрушить кистенем окрестные трухлявые пеньки.
Во всем же остальном это милое дитя было примерной, я бы даже сказал,
образцово-показательной девицей на выданье, неиспорченной амурными
вздохами томных трубадуров и прочей высокопарной придворной куртуазней.
  Наш путь лежал через королевство Пруссию и далее через Брауншвейг в
Лотарингию. И хотя нигде особо не афишировалась цель путешествия в столицу
отряда тевтонских рыцарей, в момент, когда мы проезжали близ границ
шверинских земель, нас с Лисом пробирала легкая дрожь от сознания того,
что могло бы статься, узнай граф Генрих о том, как близко от его владений
мы сейчас находимся. Но, слава Богу, все обошлось, и теперь можно было
вздохнуть спокойно.
  Уже около двух недель отряд Алены Мстиславишны пересекал германские земли,
радуясь теплой осени, а еще более отсутствию дорожных приключений, ставших
едва ли не нормой в наших с Лисом странствиях. В день караван делал
двадцать пять - тридцать миль, давая полную возможность рыцарям,
оруженосцам и сержантам беречь коней, влюбленным Лису и Татьяне Викулишне
вдоволь ворковать на вечные, как мир, темы, а всем желающим в свое
удовольствие любоваться желтеюшсй листвой придорожных лесов, едва дрожащей
на теплом сентябрьском ветру, несущем серебристые, почти невидимые
паутинки.
  - ...Так вот, - Лис, ехавший по правую сторону возка княжны, как истинный
кавалер развлекал прекрасных дам анекдотами, - он и спрашивает: "Беримор,
как погиб мой дядя сэр Чарльз?" А Беримор отвечает: "Сэр, когда вы
выходили из замка, заметили ли вы камень, который лежит у самого рва?" -
"Да". - "Так вот, сэр Чарльз его однажды не заметил".
  Не знаю уж, зачем понадобилось моему другу приплетать к этому старому
анекдоту знаменитых героев Конан Дойла, но, похоже, английский юмор не
нашел должного отклика в сердцах юных дев.
  - Стойте! Стойте! - Дорогу нам преградил невысокий, гладко выбритый
мужчина средних лет в богатом платье, похоже, перешитом с чужого плеча.
  Несколько копейщиков, стоявших за его спиной, по всей видимости,
демонстрировали официальный статус крикуна и обоснованность его
требований. Скакавший рядом со мной тевтонский рыцарь, возглавлявший отряд
сопровождения и по распоряжению фон Зальца ведший все дорожные переговоры,
выехал вперед и, смерив гневным взглядом наглеца, посмевшего преградить
путь, начал с нескрываемым презрением:
  - Я Ульрих фон Нагель, брат-прецептор ордена Девы Марии Тевтонской. Кто ты
такой и как смеешь нас останавливать?
  - Я Ханс из Риббека, сборщик дорожных податей барона Херсирка. По приказу
своего господина я собираю дорожную лепту со всякого, кто пересекает
владения моего сюзерена, со всякого, кто ступает по его дорогам. Конный
должен заплатить мне серебряный денарий, пеший два гроттена, повозка же
дву-конь обойдется вам в четыре денария. Такова воля барона Эймунда фон
Херсирка, повелителя здешних мест и высокого покровителя городов Риббек и
Волфенхоф.
  - Безумец! - рявкнул на него фон Нагель, берясь за плеть и недвусмысленно
поигрывая ею перед лицом сборщика податей. - Неужели Господь лишил тебя
глаз и ты не видишь ни орденского платья, ни императорского орла в сердце
креста? Или же ты настолько туп и неотесан и тебе неведомо, что Его
святейшество Папа Иннокентий III освободил наш орден от каких бы то ни
было податей и налогов?
  - Да, ведомо. Но... - замялся мытарь. - Я вижу, с вами следуют и люди, не
входящие в орден. А их никто не .освобождал...
  - Что?! Да как ты смеешь, мерзавец? Убирайся! И скажи своему барону, что
ежели впредь его люди посмеют спрашивать ответ с тевтонских рыцарей, мы
знатно проучим и этих болванов, и его самого.
  - Как скажете, господин рыцарь, как скажете, - недобро блеснув глазами,
сборщик налогов сделал знак своим людям освободить дорогу и, низко
поклонившись, пропустил кортеж в земли своего господина.

  * * *

  Уже стемнело, но город или же на худой конец крепостица с постоялым двором
все никак не появлялись. Круглая луна начала подниматься над лесом, все
ярче и ярче заливая своим желтоватым светом округу.
  - Странное дело, - подъехал ко мне Лис, - в полдень мы выехали из Кантена.
Уж сколько часов в пути, и никаких признаков жилья. Интересно, куда
подевались все эти баронские рибоки с адидасами?
  - Да, странное, - невпопад ответил я.
  - Ау, Капитан! Ты где? - шутливо толкнул меня Венедин. - Об чем думу
думаешь?
  - Да так, ерунда, - отмахнулся я. - О превратностях судьбы и о тщете всего
сущего.
  - В каком смысле?
  - Да вспомнилось отчего-то имя этого самого барона.
  - Эймонд фон что-то обо что-то.
  - Фон Херсирк, - поправил я. - У нас в Дании когда-то в незапамятные
времена херсирками величали мелких племенных вождей. Так что скорее всего
кого-то из предков нынешнего барона занесло от наших берегов в самый центр
далекой Алеманнии. Так-то вот.
  - Нашел чему удивляться, - хмыкнул Лис. - Тебя вот тоже занесло - фигня
делов.
  Внезапно он замолчал и прислушался.
  - А ну-ка, Вальдар, напряги уши.
  Я прислушался. Откуда-то из лесу доносился уже вполне отчетливый волчий
вой. Судя по высоте звука, старый вожак вел стаю на охоту.
  - Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. - Лис покрепче подобрал удила
заволновавшегося андалузца.
  - Эй, Ропша. - Я повернулся, чтобы предупредить боевого товарища о
внезапной опасности. - Дай сигнал приготовиться. Впереди волчья стая.
  - Да нешто на такую толпу попрут? - усомнился Хват.
  Я хотел что-то ответить, но не успел.
  - Волки! - донеслось из хвоста кортежа.
  - Волки!
  - Впервые таких вижу, - мотнул головой Ропша, поудобнее перехватывая копье.
  - А я впервые вижу волков, которые атакуют колонну и спереди, и сзади по
всем правилам военного искусства, - процедил Лис, вскидывая лук и
накладывая на тетиву первую стрелу. - Смотрите.
  Десятка три стелящихся над дорогой стремительных хищников, сверкая
оранжевыми до красноты глазами, мчались из лесу навстречу колонне.


                                  Глава 13


  Если вас съели, у вас есть два выхода.
  Джеймс Кук

  Мавр захрапел, поднимаясь на дыбы. Первая зверюга прыгнула, пытаясь
вцепиться ему в холку, но конь, привыкший к опасностям наших странствий,
вовсе не собирался сдаваться без борьбы. Неуловимым движением подавшись
вперед, он сбросил волка наземь, намереваясь впечатать его в дорогу своими
тяжеленными копытами. Однако сбитый с ног хищник с невероятной ловкостью
крутанулся на хребте, уворачиваясь и тут же вставая на лапы. Мавр
предпринял еще одну попытку залепить агрессору копытами в лоб, но тот,
ловко уклонившись, отпрыгнул, оскалив пасть, рыча сквозь зубы и роняя
слюну на дорогу. Волк на мгновение замер. Шерсть на его загривке стояла
дыбом, передние лапы широко расставлены, а задние уже сгибались пружиной
для прыжка. По телу моему прошла дрожь и противная дурнота подкатила к
горлу. Я заметил еще двух тварей, спешащих на помощь своему более быстрому
товарищу. Краем глаза я видел, как, заходя справа и слева, волки атакуют
колонну, валя наземь коней и вгрызаясь в их беспомощных под массой конских
тел всадников.
  Они неслись точно молнии. Пожалуй, даже слишком быстро для обычных зверей.
Вот слева от меня матерый волчина, стрелой вылетев из-за придорожного
куста, прыгнул на отважного повольничьего ватажника, пытавшегося своим
боевым копьем держать на расстоянии еще пару мерзких тварей. Как он ни
старался, попасть в них ему не удавалось.
  Волчина, целивший, видимо, сбить Ропшу наземь своим немалым весом, был уже
в воздухе, когда Хват вскинул щит, закрываясь от удара. Яростный зверь
наткнулся на его дубовую поверхность и, клацнув зубами в воздухе, повис на
шее Ропшиной лошади, мертвой хваткой смыкая свои стальные челюсти.
Передние ноги кобылицы подкосились, и Хват, теряя стремя, вылетел из
седла, успевая лишь едва сдвинуться, чтобы не быть раздавленным тушей
своего поверженного аргамака. И тут же, забыв о своей уже мертвой добыче,
волки метнулись к Ропше, спеша растерзать его. Накрывшись шитом и
отмахиваясь сколь было возможно засапожником, Хват держал зверей на
расстоянии. Каждый раз при приближении отточенного лезвия они отскакивали,
но вновь прыгали вперед, едва оно пролетало мимо.
  - Держись! - Лис на всем скаку спустил тетиву, и стрела, свистнув,
вонзилась в загривок ближнего к Ропше хищника.
  - Стой! Стой! - Запряженный парой коней возок, вылетев из-за спины моего
друга, промчался мимо меня вперед по дороге, подгоняемый со всех сторон
злобными тварями. Они прыгали, подвывая, стараясь достать обезумевших
коней. Но те неслись вперед, позабыв о вожжах, о кучере и о возке,
несущемся вслед за ними.
  Все увиденное мной заняло, быть может, пару секунд, едва ли больше. То
время, пока волк собирался с силами для нового прыжка. Я дал шпоры Мавру,
намереваясь пуститься в погоню за уносимой вдаль княжной.
  Но тут он прыгнул. И в тот же момент как будто граната взорвалась у меня
внутри, коверкая мое представление о времени, пространстве, обо всем
окружающем меня мире. Я увидел, как медленно летит в воздухе волк, как
неспешно движется навстречу ему по отмашной дуге отливающий серебром "Отец
вдов", я с удивлением услышал свист своего меча, и волчья голова,
разбрызгивая в полете капли крови, отлетела в дорожную пыль, ощерив в
предсмертном оскале зубастую пасть. Звериное тело в жуткой конвульсии
рухнуло рядом, но еще до того, как опустились на него копыта Мавра, я
увидел с необъяснимым странным равнодушием, как превращается оно в тело
обнаженного мужчины, едва прикрытого волчьей шкурой.
  - Оборотень, - с полным безразличием констатировал я, наступая на явно
обалдевших от такого оборота дел серых тварей.
  Сражение вокруг бушевало вовсю. Пришедший на помощь Ропше Лис стрелу за
стрелой всаживал во вскакивающих зверей, но те лишь взвывали от боли,
отпрыгивали, однако, похоже, не думали погибать. Но вот один из них,
изловчившись, прыгнул сзади на спину моему другу и... хлопок и яркая
вспышка, вот все, что за этим последовало. Обугленное тело, на глазах
принимая человеческий облик, упало в кювет, словно отброшенное взрывом.
  - Да они тут оборотни! - заорал Лис во всю мощь своей луженой глотки. -
Серебром их! Серебром дави!
  Я подозревал, что сейчас начнется. Среди прочих стрел у Лиса да
практически у всех наших лучников имелась пара десятков стрел с
серебряными наконечниками. Так же, как ташлыки и свереги, они входили в
обязательный набор для борьбы со всякой нечистью. Вот и пробил их час.
  Однако времени любоваться Лисовской охотой у меня не было. Два недобитых
оборотня-переярка пятились назад, стараясь не попасть под копыта Мавра и
при этом обойти меня с разных сторон. Действия их были медлительны, но и
я, как ни силился, не успевал обогнать их на маневре. .Едва замечая
движения меча, они тут же отскакивали. Бог весть, сколько это могло
продолжаться, но тут я увидел Его.
  С первого взгляда было непреложно ясно, что никем другим, кроме как
вожаком, этот громадный черный с проседью волк быть не может. Он стоял,
вперив в меня немигающие янтарные глаза, неспешно помахивая хвостом из
стороны в сторону. Суетившиеся рядом с ним молодые волки отпрянули, явно
не желая оспаривать добычу у вожака. Однако он вовсе не спешил прыгать. Не
знаю уж, чем была вызвана эта неподвижность, быть может, старость
притупила охотничья рефлексы лесного душегуба. У меня не было времени
раздумывать над причинами его поведения. Пришпорив Мавра, я помчал прямила
седогривого вожака, спеша раскроить надвое его клыкастую, с нависшими
тяжелыми бровями морду. В последний момент он дернулся, уворачиваясь, и в
почти человеческих глазах кровожадной твари мелькнуло выражение ужаса.
Хотя нет, не столько ужаса, сколько безмерного удивления.
  Словно осознав в последний момент неотвратимость удара, волк дернулся, и
мой меч, скользнув по его крепчайшему черепу, слегка изменил траекторию,
уходя в сторону. И все же удар был очень силен. Зверь, обливаясь кровью,
рухнул наземь.
  Не могу передать, что началось в этот момент. Не стая, а буквально волчья
лавина, забыв о своей кровавой добыче, пронеслась вперед, сметая все на
своем пути. Не обращая внимания ни на потери, ни на жестокие раны, они
неслись вперед, перескакивая через лежащих на дороге людей и лошадей,
огрызаясь на бегу и явно спеша покинуть место боя.
  - Бегут! Бегут! - закричал кто-то сзади. - Улепетывают!
  Я оглянулся назад, терзаемый невесть откуда взявшимся желанием пуститься в
погоню и ища поддержки в этом порыве. Однако, похоже, кроме меня, никто не
собирался мчать неведомо куда за волчьей стаей. И тут... судорога пронзила
все мое тело, спазм перехватил дыхание, я выронил меч, и мир померк у меня
перед глазами.

  * * *

  Сотни маленьких колокольчиков, как будто развешанных в душном тягучем
пространстве вокруг, снова возвращали меня к жизни, вырывая из темного
страшного небытия.
  - Очнись! Очнись, черт бы тебя побрал! - Лис немилосердно хлестал меня по
щекам ладонью, стараясь привести в чувство. - Шо эт-то ты мне тут
гимназистку разыгрываешь! А ну подъем!
  При слове "гимназистка" я в ужасе распахнул глаза.
  - Лис, княжна!
  - А? Что? - Лис вскочил на ноги и стал оглядываться вокруг, очевидно,
надеясь увидеть где-то поблизости экипаж Алены Мстиславишны и ее дам. -
Где, черт побери, возок?! - заорал Венедин, вероятно, в пылу боя
упустивший момент, когда он промчался вперед, преследуемый волчьей стаей.
- Дьявольщина, блин! Кто видел возок? Да что же это творится, японский
городовой?! Где княжна?
  Видение, окруженное неярким золотым сиянием, появилось впереди в ярдах
пятидесяти и начало приближаться, становясь все яснее и яснее. Все то же
кимоно, расписанное драконами, катана и вакидзаси "Вакидзаси - японский
кинжал, парный к катане", засунутые за пояс, высокий выбритый лоб и пучок
волос на макушке, мон клана Санада на груди, в общем, ни дать ни взять
самурай и, вероятнее всего, из городовой стражи. Самурай приблизился и,
церемонно сложив ладони перед грудью, поклонился Лису.
  - О повелитель! - залопотал он на свойственном ему старояпонском. - Та, о
ком вы спрашиваете, жива и здорова, она всего лишь в двух тысячах шагов
впереди по дороге. Ей ничто не угрожает, как и всем, кто вместе с ней
сейчас в возке. - Промолвив это, японский городовой вновь поклонился и,
чуть попятившись назад, растаял в воздухе.
  - Ладно, - Лис вскочил на своего андалузца, - я поскакал вперед. Ты как,
на что-нибудь способен?
  - Преподавать историю в сельской школе, - выдавил я, ощущая, с какой
неохотой подчиняются приказам головы ставшие вдруг ватными конечности.
  - Уже немало. - Лис крутанулся на месте, подбадривая плетью своего
скакуна. - Тогда догоняй. Да посмотри, что там с Ропшей! - крикнул он, уже
пуская коня в галоп.
  Если принять в расчет, что японский шаг примерно на треть короче
европейского, то следует отметить, что самурай говорил чистую правду.
Возок княжны, принятый в свои объятия придорожными кустами бузины, лежал
на боку, воздев вверх пару колес. На дороге близ него валялись
распластанное в луже крови тело кучера со следами зубов на горле и
бездыханный труп обнаженного мужчины с рассеченной пополам волчьей шкурой,
накинутой на спину. Убитые лошади, успевшие побывать в волчьих зубах,
торчали из придорожного кювета уродливыми тушами, запутавшимися в упряжи.
За первой линией кустов слышался яростный рев Лиса, крушившего, судя по
звуку, все, что попадало ему под руку.
  - Что там происходит? - спросил я, подъезжая к стоявшей у перевернутого
экипажа Алены Мстиславишны.
  - Вовкулаки Татьяну утащили, - негромко и как-то очень no-взрослому
ответила мне девочка. - Когда мы упали, дверца нараспашку... Они сразу в
возок... Танюша меня собой прикрыла. Они словно опешили, а потом вдруг
хвать, выволокли ее из возка да и потащили куда-то. А этого, - она указала
на убитого оборотня, - я сама прикончила. Мне фон Зальца кинжал с
серебряной насечкой подарил, а в рукояти у него святые мощи...
  Я рад был видеть нашу подопечную в полном здравии и не хотел ее
расстраивать,