а.
   - И ты одна тут, бедненькая, скучаешь?  -  фальшиво  посочувствовал  Рей,
испытывая охотничий азарт.
   - Почему одна? И я не  скучаю.  Я  хожу  в  гости  к  другим  куклам,  мы
устраиваем пикники и чаепития, беседуем о воспитании детей! А когда у  Эльзы
появится новая девочка, я буду учить ее жить!
   - Что?!
   - Ох, какой бестолковый! Когда-то я учила детишек умываться,  сморкаться,
говорить, играть  на  музыкальных  инструментах  -  всему...  Теперь  другие
времена, другие заботы, но все равно детей  учим  мы,  куклы!  Думаешь,  это
легко? Надо ведь все на свете  знать,  все  на  свете  уметь!  Ты  не  нашел
кое-чего в книгах, верно? Это оттого, что мы, куклы, теперь живые книги.
   - Так-та-ак! - протянул Рей.
   - Да, так. Я теперь свободна и готова заняться вашим воспитанием,  только
сперва должна поговорить с хозяйкой.
   - Когда ты сможешь это сделать?
   - Немедленно. Эльза! - проговорила Элиза, ничуть не Повысив голоса.  -  Я
хочу тебя видеть. Тебя и семейство. Через часок-другой,  это  подходит?  Да,
наверху, в парке. Нет, не сейчас, видишь ли, у меня гости, я  хочу  показать
им город. Надеюсь, не очень тебе помешала?  Поцелуй  малыша,  но  пускай  не
вздумает пугать моих гостей! Никаких его дурацких шалостей, ты слышишь?  Ох,
не нравится мне это нынешнее поколение! - пожаловалась она, обращаясь  снова
к Рею и Марианне.

***

   Наивность наших персонажей может показаться чрезмерной иному  читателю  -
ну так пускай он  вообразит  себя  очутившимся  внезапно  в  их  собственном
времени - в том отдаленном прошлом, из которого они к нам пришли и он увидит
хоть на миг воочию урбанистический кошмар XX столетия, зная при этом, что ею
глаза, уши, кожа и легкие никак не защищены.
   Из книги, прочитанной ночью, - книги, к которой и нам  было  бы  не  худо
обращаться, чтоб поучиться у предков умению обращать зло  во  благо,  -  Рей
узнал подробности  долгой  всечеловеческой  битвы  за  сохранение  жизни  на
планете. И, поскольку его занимала  больше  загадка  города,  в  который  он
попал, вся история городов за последние три века прошла перед его глазами.
   На фотографиях и рисунках он видел первые кустарниковые скверы на плоских
крышах зданий, а  затем  целые  парки,  соединенные  пешеходными  мостиками.
Напомним: не такова ли была мечта странника, не это  ли  он  себе  вообразил
вдруг когда-то, пускаясь в странствие, которому не знаем мы конца?
   А дальнейшее? Не  говорится  ли  в  толстой  тетради  о  Золушке-деревне,
которая могла бы прийти в город сперва тайком,  а  затем  устроиться  полной
хозяйкой? Странник не знал, как это можно было бы сделать. Весьма  вероятно,
что позднее он нашел все-таки путь к столь  ясно  обозначенной  цели,  -  во
всяком случае, так или иначе, она оказалась достигнута.
   Не без, труда: бетонные коросты  городов  еще  долго  разрастались,  губя
плодоносные почвы, и не так мало времени прошло до появления  этого  чуда  -
города, удивляющего и нас, далеких потомков великих строителей.
   Любой промышленник его времени озолотил бы Рея  за  вычитанные  из  книги
формулы  легких  и   практически   неразрушимых   строительных   материалов,
позволивших  возвести  город,  где  каждое  семейство   обитало   в   особом
выстроенном по собственному вкусу жилище с просторным двором  или  садом,  а
затем и  полем  желаемой  величины,  город,  который  мог  вмещать  миллионы
населения, отнимая для себя всего лишь несколько десятков квадратных  метров
на поверхности планеты! Главным его элементом была мачта-башня,  фундаментом
ей служил подземный небоскреб, где располагались все общественные  помещения
- театры и магазины, спортивные и цирковые арены, университетские аудитории.
Отсюда же линии метрополитена уходили к другим центрам цивилизации,  поэтому
шалопаи-студенты прозывали подземную часть города Кротовыми  Норами.  Более,
однако, привилось прозвище Консервной  Банки:  оно  так  верно  обрисовывало
контур   невидимого   небоскреба,   что   сделалось   официальным   термином
архитектуры, фигурирует в документах без иронического оттенка.
   Дамло и сыщик побывали на изрядной глубине, но не добрались до самого дна
- к сейсмическим станциям,  к  лабораториям  гравитологов  и  нейтринологов.
Такое путешествие и  теперь  еще  возможно,  хотя,  говорят,  автоматическая
защита нарушена, в нижние этажи проникает  вода.  Стало  быть,  когда-нибудь
хозяевами там на вечные времена сделаются слепые белые рыбы,  но  кого  этот
предмет занимает!..
   Подземный небоскреб снаружи вовсе не заметен, над землей поднимается одна
только мачта-башня. К ней подвешен пандус, восходящий спиралью от подножья к
вершине. На его плоскости размещены и дома, и сады, и поля.  Каждый  занятый
под  мачту  квадратный  метр  возвращался  планете  в   виде   новосозданных
квадратных  километров  искусственной  земной   поверхности.   Деревня   ли,
обслуживаемая всеми достижениями развитой технической цивилизации, город ли,
способный себя прокормить, все равно. Понятия эти сделались равнозначны.
   Такому поселению не могли более угрожать подземные  толчки,  от  капризов
погоды он не зависел. Стоило подуть  ветру,  ударить  заморозку,  опускались
прозрачные шандоры. Под их защитой стояло вечное лето, позволяющее  собирать
три-четыре урожая в год.  Город  был  энергетически  автономен,  обогревался
подземным теплом, все  поверхности  служили  солнечными  батареями,  энергия
ветра также не пропадала впустую, так что не требовалось  сжигать  и  грамма
топлива.  Бензиновый  двигатель  ушел  в  прошлое,  движение   по   мостовой
дозволялось лишь  велосипеду  и  электромобилю,  помимо  этого,  действовали
пневматические лифты, но когда изобретен  был  кэб,  способный  двигаться  в
горизонтальном и вертикальном направлениях, мостовая  осталась  во  владении
пешехода.
   Внизу же, у подножья  городов,  планета  возвращалась  к  первозданности.
Поднимались истребленные когда-то леса,  плодились  без  опаски  звери,  для
которых человек становился кормильцем, нередко другом, а мог стать  учителем
- оставалось сделать следующий шаг...
   Архитекторы научились вносить разнообразие  в  рельеф  пандуса,  королями
моды сделались японские мастера искусственных ландшафтов, повсюду появлялись
миниатюрные садики, озерца,  гроты  и  водопады.  Но  город,  где  очутились
Марианна и Рей, не узнал в этих забавах большого размаха. Выстроенный  одним
из первых, он был вообще невелик - одномачтовый, с единственным пандусом.  И
все же он и сегодня прекрасен, покинутый посреди  одичавшей  природы  и  сам
похожий  на  громадную,  головою  в  облаках,  -  шатровую  ель,  начинающую
дряхлеть...
   Рей к утру знал, что всякое строительство прекратилось много  десятилетий
назад, но не вычитал причины и очень тревожился: война,  всеобщий  мор?  Где
человечество, уцелел ли хоть кто-нибудь?
   Теперь он это знал.

***

   Кэбы по плавной кривой вылетели на открытый воздух.  Солнце  всходило  за
лесом, и сияло уже все небо, словно нежно-голубое пламя.
   Первое, что увидели они во дворе,  был  Звереныш,  окруженный  собратьями
вроде него самого, только шестиногими! Он  желал  вместе  с  ними  работать,
суетился из всех сил, но больше, пожалуй, мешал: его дружелюбно оттесняли  в
сторону и словно бы пытались что-то ему объяснить...
   Этот ранний час был час труда, а  потому  шестиногие  крутились  повсюду,
куда ни глянь. Тот полол грядку на огороде,  тот,  ловко  лазая  по  веткам,
обирал плоды и  швырял  их  другому,  который  укладывал  их  в  корзину  на
колесиках. Стригли газоны,  подрезали  живую  изгородь  садовыми  ножницами,
полировали оконные стекла, мыли стены и кровли  домов,  бегая  по  ним,  как
ящерицы. Приведя город в порядок, они опять попрячутся под полом,  сделаются
заботливыми невидимками. На ночь включают свет в необитаемых жилищах,  чтобы
город, словно маяк, приманивал огнями ушедших хозяев,  -  и  какая  же  была
радость, если кто-то являлся на зов, а  если  кто-то  бы  нуждался  в  пищей
заботе!..
   Они оберегали город также от вторжения диких  зверей  и  иных  незнакомых
существ, что вскоре поставило перед г-ном мэром трудноразрешимую проблему...
   Кэбы поплыли в высоте под самым пандусом, нависавшим  над  расположенными
внизу зданиями и садами,  словно  искусственный  небосвод,  только  зеленый,
потому что здесь нашли  приют  вьющиеся  растения,  образуя  общую  крону  с
гигантами-деревьями.  Последние,  хоть  и  встречались  довольно   редко   и
расположены  были  словно  бы   прихотливо,   служили   деталью   инженерной
конструкции - опорою следующего этажа.
   Элиза, сидя на руках у Марианны, указала вниз, и обе  они  прыснули:  там
брела по тропинке маленькая, вконец запуганная процессия. Жюстип,  озираясь,
держа пистолет наготове, составлял арьергард. Тот  праведный  муж,  которого
нагрузили продовольствием,  помимо  полегчавшего  мешка,  тащил  теперь  еще
кустарно сработанный крест для отпугивания с  пути  нечистой  силы.  Он  шел
впереди. Между  ними  поеживался  в  носилках  г-н  Эстеффан.  Там,  посреди
кустарника,  солнце  не  начинало  еще  припекать,   стояла   чувствительная
прохлада, к тому же пресвятой аптекарь чувствовал себя вконец разбитым.
   - Не покинуть ли нам сие место, где столь силен Сатана и  аггелы  его?  -
пролепетал г-н Эстеффан.
   - Мне солонее вашего пришлось, - глухо отвечал Жюстип,  ощупывая  шею.  -
Спасибо петуху!.. Сам бы удрал, да некуда...
   - По крайней мере, - вибрирующим голосом заговорил г-н Эстеффан, -  после
тяжкого испытания стоило ли выходить в такую рань?
   - Мэр проснулся еще раньше!
   - Что мэр!.. Он далеко отсюда?
   - Скоро будет близко.
   - Вот как? Вы мне про это не говорили. Вы  сказали,  что  зачем-то  нужно
сделать какую-то рекогносцировку - и все!  И  одеяла  не  взяли!..  Как  вас
понимать, господин Жюстип? - спросил вероучитель суровым голосом.
   - Господин Эстеффан, когда я предложил вам план операции,  возражений  не
было. Вы - наш главнокомандующий. Отмените ее.
   - Не обижайтесь, господин Жюстип, я только желаю быть в курсе...
   - И выйдет, как  вчера!  Захотелось  рекламы  и  молитвословий,  апостолы
послушались, я пикнуть не успел, как вы нас выдали! Не буду никого упрекать:
обошлось!.. Пускай он хоть теперь не догадается, что мы  целехоньки!  Пускай
ему подчиняются беспрекословно. Мы-то с вами знаем, что на  самом  деле  все
подчиняются вам! - Г-н Эстеффан сладострастно хихикнул,  на  миг  позабыв  о
ночных страхах. - На мэра вы соблаговолили возложить все хлопоты,  связанные
с перемещением и бытоустройством населения, вот и дайте  ему  выполнить  эту
задачу. Он отличный администратор, лучше него никто не справится...
   - Но он должен понести ответственность...
   - В свое время. Покушения на вашу жизнь мы, конечно, ему не простим!
   Г-н Эстеффан подумал, что бытоустройство по соседству с нечистой силой  и
г-ну мэру может оказаться не по зубам. Бр-р!.. Жюстип, однако,  не  дал  ему
предаваться  опасным  воспоминаниям.  Он  сказал,  что  дюжины   попов   под
командованием г-на Эстеффана должно хватить для  наведения  порядка  в  этом
вопросе.
   Так они шли и толковали, не ведая возможности взмыть почти мгновенно хоть
до самой вершины, к которой стремились  и  которую  не  могли  даже  увидеть
отсюда. Зато она, не скрытая облаками, была хорошо  видна  снизу.  И  в  эту
самую минуту из лесных дебрей разглядывал  ее  г-н  мэр.  Очень  пристально,
очень внимательно  смотрел  он  на  сверкающий  золотом  шар  над  верхушкою
пирамидального холма...
   - По-моему, он что-то задумал, - сказал сыщик.
   - Да, - хмуро ответил Дамло,  -  и  мне  понадобятся  ваши  свидетельские
показания!
   Лесной лагерь приходил в движение.
   Африканский охотник  возглавлял  авангард.  Специально  выделенные  люди,
орудуя ножами,  рубили  ветки  и  передавали  для  маскировки  мотоциклеток,
которые катились по просеке без моторов, подталкиваемые множеством рук,  ибо
г-н мэр приказал двигаться в полной тишине.
   Г-н  Доремю  оказался  превосходнейшим  индуктором:   вся   масса   людей
повиновалась, как слаженный оркестр, без промедления!
   - Гонители ваши времени зря не теряют! - сообщил Эстеффану Жюстип.
   - Бирнамский лес идет на Дунсингам! - горестно процитировал г-н  Эстеффан
слова старинной телепередачи. - Вы вполне уверены в успехе?
   Кусты диких роз, в которые были обращены мотоциклы с колясками, а  заодно
пешее воинство, даже издали производили на его впечатлительную душу  сильное
действие уже самой  неотвратимостью  своего  медлительного,  едва  заметного
продвижения.
   Жюстип в успехе был, конечно, уверен, однако то,  что  вскоре  произошло,
оказалось для него такою же неожиданностью, как и для г-на мэра. -

Глава 16

   Г-н мэр, сопровождаемый гипнотизером и г-ном Доремю, самолично отправился
в разведку. Разумеется, было обидно - с  его  опытом,  заслугами,  житейской
мудростью! - ползти на карачках, но он  все-таки  полз,  кряхтя  и  морщась,
когда приходилось опираться  на  поцарапанную  в  кустах  и  обмотанную  его
единственным платочком руку. Уф!. Вот, наконец, и берег! Вот и мост,  вполне
пригодный для проезда. Пропустить вперед мотоциклы с десантом! Не все:  один
оставите на берегу и  развернуть  на  случай  отступления...  Итак,  дружно,
стремительно - марш!..
   Г-н Доремю передал войску сигнал. Ножи со свистом врезались  в  кустарник
перед самым мостом. И тут необыкновенно изящный, но широкий и, наверное,  не
такой уж легонький металлический мост начал подниматься на дыбы - быстрей!.,
еще быстрей! Сверкающим прямоугольным щитом прикрыл он  вход  в  тоннель  на
противоположном берегу реки.
   Разумеется, г-н мэр никак не мог  бы  догадаться,  что  грубые,  воняющие
бензином механические чудища-мотоциклы не  понравились  шестиногим,  которые
ведали охраною моста!
   "Экая незадача", - думал г-н мэр.  Появиться  внезапно,  по-видимому,  не
удалось. Кто знал, что у них тут такие порядки? Должно быть, решили, что  на
них нападают. Но никто не  собирался  нападать!  Обыкновенный  дружественный
визит. Всяческая агрессия не в его правилах. Пришли поглядеть как и что, вот
вам  и  все.  Отношения  с  властями  были  бы   установлены   отменные,   с
цивилизованным населением - миролюбивые, ну а  дикари  -  они  есть  дикари.
Место глухое, изолированное, никаких тебе дорог, эти дикари  небось  напали,
всех вырезали, сняли скальпы, научились кое-как управляться с электричеством
и мостами и думают, что некому  будет  их  наказать.  Ошибаются,  голубчики!
Наверное, опять отправились в какой-нибудь набег: народу-то не  видать!  Ну,
гадай не гадай, подходящий момент упущен. Н-да, положеньице!
   Он тщетно припоминал эпизоды из американских фильмов,  которые  могли  бы
послужить руководством к действию. Там для осад применялись лестницы, но где
тут стены, а были бы, так до них надо бы еще добраться!.. Кипящая смола?  Ее
используют осажденные... Ни к  селу  ни  к  городу  он  вспомнил  Эстеффана,
который с трудом отмывался от дегтя - вот смолой бы его!
   Далась ему эта кипящая смола... Лезет в голову всякое... Сорок  пулеметов
на сорока мотоциклетках - и ни одного понтона, лодки, амфибии! О чем  думали
эти г-да стратеги?
   Он застонал как от зубной боли. Послать  кого-нибудь  вплавь  через  реку
навести справки: надо ли ждать отпори, стоит ли вообще  осторожничать?  Нет,
зря себя только выдашь  прежде  времени.  Предупредишь  противника.  Сони  -
никудышные разведчики. С ума сойдешь дожидаться! И медлительны, не доплывут,
перетонут, козявки...
   Гм, перетонут!.. Кто-то из древних, кажется, китайцы, мэр где-то  слыхал,
очутившись в подобном положении, посылали вперед отряд за отрядом,  а  когда
ров заполнялся телами утопленников, остальные по ним шли на  штурм.  Н-да...
Послать-то не штука. Дисциплинка, слава создателю,  на  высоте,  пойдут  как
миленькие. Ни один  не  поймет,  что  с  ним  сталось.  Каждый  счастлив  до
последнего вдоха! Самая гуманная война в истории! А  чтоб  быстрее,  прорвы,
тонули, из пулеметов по ним! И настильчик чтоб был заготовлен, легонький,  в
три звена, прижать трупы  ко  дну:  иначе  пешие-то,  может,  и  пройдут,  а
мотоциклы завязнут, заскользят да и свалятся.
   Только хватит ли у него народу?  Их  тысяч  десять,  сколько  это  выйдет
кубометров?  Река  не  промерена,   течение   не   учтено,   зря   потеряешь
налогоплательщиков... Пустое упражнение ума...
   - О чем он думает? - повторил  Дамло  вопрос  г-на  сыщика.  -  Девяносто
девять лет каторги. Но лучше повесить.

***

   Разумеется,  прогулка  по  городу   началась   с   посещения   подземного
универмага: иначе и быть не могло!..
   - Нравится? - вертясь перед зеркалом, спросила Марианна.
   Рыжая шубка, и верно, ей шла, но длинное платье со смешнейшим декольте  -
уж расстаралась!
   - Жуть, - сказал Рей.
   - Гентчер бы оценил, - спокойно отвечала  Марианна,  -  и  тебе  советую!
Никуда ты не денешься, у меня наследственная  хватка.  Считай,  что  тебя  к
этому приговорили, приучайся любоваться, а не фыркать, тебе же лучше,  а  то
будешь мучиться всю жизнь. Выбирай башмаки: вечером танцевать! Что делать  с
этой чертовой сыпью: не замазывается?
   "Еще бы!" - с тихим торжеством подумал Рей.
   Как он обнаружил, созвездия оранжевых точечек на коже слабенько светились
в темноте. Легкое, не раздражающее жжение распространялось от них и вширь, и
в глубину тканей, сочилось по нервным каналам. Рей  теперь  знал,  что  этот
процесс будет длительным, но уже сейчас  вокруг  тела  возникла  собственная
атмосфера, создалась как бы вторая кожа: уплотненное защитное поле  облекало
его,  совпадая  с  контурами  натуральной  оболочки.  Теперь  он  следил  за
постепенным упрочением  этой  невидимой  брони,  которая  сможет  уцелеть  в
вакууме и на дне океана, выдержать прямое попадание снаряда.  И  все  только
оттого, что будет приведен в согласие беспорядочный  хоровод  внутриатомного
движения. Организм сделается цельным живым магнитом. Управляемый  сознанием,
он приобретет способность усиливать  свою  мощь  в  любой  степени  за  счет
энергии среды.
   Даугенталь, знавший об этом эффекте и первым его применивший, утаил  свое
открытие, полагая, что подобные следствия должны явиться к человеку не извне
- по существу, от механического воздействия на организм, но  от  развития  и
усиления  самого  сознания,  что,  как  он  думал,  принесло  бы  еще  более
впечатляющие результаты. По сравнению с этими последними, уплотненное поле -
жалкая частность, чечевичная похлебка, - сказал Даугенталь Рею в том  долгом
ночном разговоре, который они вели в доме Биллендона после ухода  странника.
Он никак не мог  покончить  с  этой  темой,  и  Рей  только  теперь  начинал
догадываться почему!..
   "Это конечная станция - отставка человечества!" - сказал еще  Даугенталь.
Рей, уже  слегка  позевывая,  осведомился,  чем  бедное  человечество  будет
заменено. "Не знаю, - угрюмо ответил  приятель.  -  Пускай  это  будет  хоть
дельфин, он лучше нас. Вы знаете, коллега, дельфинов учили прикреплять  мины
к судам, они это делали ловко! Но стоило ему услышать взрыв и понять, что он
натворил, он ни за что не хотел делать это снова. Что тогда, думаете, делали
люди, коллега? Они давали  дельфину  наркотик!  И  он  соглашался  взрывать.
Скажите, так-перетак, кто скотина,  а  кто  разумное  существо?"  Они  почти
поссорились. Рей сказал, что конечная станция - не обязательно конец дороги,
возле нее может  располагаться  аэропорт.  Новая  несокрушимая  человеческая
оболочка не только защитит, она даст удовлетворение в пище,  воде,  воздухе,
крыше над головой - чуть ни во всем, что служило когда-то причиною раздоров.
Мало того, что она станет сама источником существования, одинаково доступным
всем, она сделает бессмысленным все то, что человека  угнетало,  невозможной
всяческую  агрессивность  враг  твой  столь  же  неуязвим,  как