олкал купец, когда Духарев,
связанный, бежал за его повозкой. Что-то  он  тогда  не  называл  Серегу
"нашим" и "кривичем", а называл чужаком и определял  не  в  национальные
герои, а в ромейские рабы.
   - Кривич, не кривич, а посулят  Горазду  цену  хорошую,  он  половину
своих родичей продаст!
   - Ты не прав, Серегей, - покачал головой  Устах.  -  Есть  у  Горазда
челядники-кривичи, да, но чтоб он их на торг ставил, я не слыхал. А  что
Горазд долю княжью платить не хочет, так тут ты прав. И он -  прав.  При
Олеге с ромеями торговать выгодней было. Боялись его крепко,  и  рота  у
ромеев с Олегом была одна. А с Игорем - уже другая. Олег их бил, а Игорь
так, пощипал немного. А с гостей, таких как  наш  Горазд,  берет  против
Олега вдвое. Эх, какой князь был! - Устах вздохнул. - Велик был, мудр...
а погиб глупо.
   - Почему  глупо?  -  спросил  Духарев.  -  Я  слыхал,  его  в  степях
подстрелили.
   - Так говорят, - вздохнул Устах. - Но ты теперь  варяг,  тебе  правду
скажу. Ее немногие знают, только те, кто с Олегом тогда ходил. Мой  отец
- из Олеговых русов. Он мне и рассказал.
   Варяг придержал  коня,  который  все  порывался  обогнать  Серегиного
Пепла, и продолжил, немного понизив голос:
   - Олег тогда к хузарскому хакану ходил...

ИСТОРИЯ ВЕЩЕГО ОЛЕГА В ВЕРСИИ ВАРЯГА УCTAXA

   ...Олег-князь  тогда   к   хузарскому   хакану   ходил.   О   дорогах
договариваться: кто и где их держать будет. Ране хузары все пути держали
да на нашу Русь глядели гневно, что дань теперь поляне да прочие не  им,
а нам платят. Но когда самого  хакана  пече-нези  щипать  стали,  не  до
старых ему обид стало. А ведь сказал ему волох еще  в  Киеве:  не  ходи,
сгибнешь. За коня смерть получишь. А конь у Олега  хорош  был.  Таких  с
восхода везут, а у ромеев продают за серебро по весу. Олег его от ромеев
и привез. Волох сказал: смерть примешь; да рази такого, как Олег,  Ирием
застращаешь. Сказал: я сам ведун,  сам  знаю,  где  моя  гибель  бродит.
Может, и знал.
   С хаканом у них хорошо сладилось. Ну, Олег  на  радостях  ему  своего
коня и подарил. Может, вспомнил волоховы слова, потому и отдал. И  хакан
его отдарил щедро: привел к наложницам своим,  из  тех,  с  кем  еще  не
возлежал: "Выбирай, говорит, какая глянется!"
   Олег и выбрал. А девка, змея, его ночью и убила. Наши утром  в  шатер
вошли, Олег мертвый лежит, синий весь, и девка - мертвая: жилы  вскрыла.
Так вот никто и не узнал, за что она его убила.
   - Может, ее специально хакан научил? - предположил Серега.
   Устах покачал головой:
   -  Хакану-то  зачем?  Хакану  с  Киевом  дружить  хорошо.   У   хузар
печенежские орды - что рогатина в боку. Не до нас им. Ну, бывало, бились
они и с Олегом, но ясно же,  что  чем  друг  у  друга  стада  да  табуны
угонять, куда веселей ромеев за  мошну  щупать.  Да  и  бились  чаще  по
наущению тех же ромеев. А Киеву со Степью  ссориться  тоже  не  с  руки.
Уйдет князь с русью в поход иль в набег - а степняки уже  под  киевскими
стенами. И девка та тож ромейкой была. Вот и смекай.
   Серега подумал и спросил:
   - А Игорь, он тоже с хазарами дружит?
   - Игорь? Нет, - Устах качнул головой. - Игорь ни с кем не дружит.
   - Почему?
   - Жаден слишком. Вот слыхал, как он на ромеев первый раз  ходил?  Как
побили его? А почему побили, слыхал? Потому что с малой дружиной  пошел!
А почему с малой? Да чтоб добычей не делиться! Олег войско по всей своей
земле набирал. А Игорь, даже когда по второму разу на  Царь-город  ходил
да понял уже, что одними гриднями ромеев не повоюешь, и тут  извернулся.
Печенегов в союзники взял. Волков степных удумал на сворку взять.  Ну  и
купили их ромеи. Всех. Что печенегов, что Дружину Игореву.  Посулили  им
малую дань - они и согласились. Оно ведь  как:  каков  князь,  такова  и
дружина. Лучше, говорят, малая дань без боя, чем большая сеча. В сече-то
неизвестно, кто победит. А тут еще  печенеги,  того  и  гляди,  в  спину
ударят за ромейское золото.
   Вот Свенельд, воевода княжий, тот - молодец. И силой не обижен,  и  к
своим щедр. У. него отроки  в  шелках  ходят,  а  у  Игоря  гридни  -  в
холстине. Иной раз и не поймешь: гридь или разбойник с тракта.
   "Вот это точно!" - подумал Духарев, вспомнив тех, кто грабил кузнеца.
   - Значит, - сказал он, - больше всех от смерти Олега получил Игорь?
   Устах поскреб затылок.
   - А ведь точно, - согласился он. - Стол в Киеве  он  получил.  Только
Игорь хоть и жаден, аки нурман, а все ж варяг по крови. Олег его в  Киев
на руках внес. Не мог он Олега сгубить! Да и  повадка  это  не  наша,  а
ромейская.
   - Тебе видней, - согласился Духарев.
   И вдруг со всей отчетливостью, как в тот раз, на распутье, понял:  он
прав. Он, а не Устах. Кто бы ни осуществил убийство, но  сделано  это  с
подачи нынешнего киевского князя. Типичная заказуха.
   Эта уверенность-знание (второй раз!) потрясла Серегу больше, чем  сам
открывшийся факт. Да и  что  в  этом  факте  неожиданного?  Это  здешним
парням, с их благоговейным отношением к родичам и  обязательствам,  факт
сей кажется психологически невероятным. Но Серега - выходец из  общества
с совершенно другой моралью.  Из  общества,  где  "князьями"  становятся
именно те люди, которые легко забывают о родстве и обязательствах, когда
речь заходит о деньгах или власти.
   И  как  же  поступить  самому  Духареву?  С  одной  стороны,   знание
психологии киевского князя может стать неплохим подспорьем, если  Серега
поступит к нему на службу. С другой стороны... Это  там,  откуда  Серега
ушел, у него не было выбора: один говнюк стоит другого. А  здесь,  слава
Богу, выбор пока еще есть.

Глава пятнадцатая
СМОЛЕНСК

   Наконец наступила весна. В смысле,  потеплело  и  снег  потек  водой.
Горазд заторопился. Понятное дело. Еще чуть-чуть - и гладкий санный путь
превратится в болотную жижу. К счастью, до Смоленска  оставалось  меньше
двух переходов, но Горазд  все  равно  ворчал  недовольно:  мол,  всегда
приходил заблаговременно, а тут... Кого купец винил  в  опоздании,  было
непонятно.
   Спешили все, не только Горазд. Их дважды обогнали  караваны  с  более
легким грузом и без медлительных  челядников.  Пытались  обогнать  и  по
третьему  разу:  перед   самым   постоялым   двором   какой-то   молодой
новгородский купчина вознамерился. Рассчитывал, вероятно,  занять  места
получше.
   Горазд  что-то  недовольно  буркнул  Устаху,  синеусый  варяг  кивнул
Духареву: составь компанию.
   Новгородского купца, который,  встав  на  санях,  начал  было  что-то
говорить. Устах проигнорировал. Подъехал  к  старшему  охраннику  чужого
поезда, не нурману, не варягу, а обычному вою, хоть и в хорошем доспехе,
уронил:
   - Слезь с хвоста.
   Повернул коня и отбыл.
   Серега, чуть задержавшись, не без  удовольствия  глядел  на  то,  как
борются в чужом охраннике противоречивые чувства, -  подмигнул  бедняге,
поскольку заранее  знал,  какое  чувство  победит,  -  и  последовал  за
Устахом. Через пару минут передние сани новгородцев, уже поравнявшиеся с
уныло бредущей челядью, встали. И простояли достаточно, чтобы замыкающий
Горазда перестал их не только видеть, но и слышать.
   Предосторожность Горазда оказалась весьма  нелишней.  Постоялый  двор
был небольшой, вдобавок здесь уже разместился один поезд, так что обгони
новгородцы торжковских - ночевать последним на улице. А  так  на  свежем
воздухе расположились новгородцы. Что ж, и в такой ночевке имелись  свои
плюсы. Серега, например, никак  не  мог  привыкнуть  к  местной  системе
отопления,  к  густой  копоти  и  хлопьям  сажи  на  потолке,  и,   если
приходилось ночевать в общем зале, старался лечь поближе к двери.

   - Черный ворон, что ты вьешься
   Над моею головой?
   Ты добычи не добьешься,
   Черный ворон, я не твой...

   - вполголоса затянул Теша.
   "Ворону" ватажников научил  Духарев.  Песня  всем  понравилась.  Даже
Устах высказался в том смысле, что правильная, реальная  песня.  Правда,
музыкальный слух, да и память  тоже  у  Сереги  чуток  прихрамывали,  но
поскольку никто из присутствующих не слышал оригинала, то  и  критики  в
адрес Духарева не было.
   Вообще-то  здешний  народ  попеть  любил,  только  все   песни   были
какие-то... заунывные. На одной ноте.
   Ватажка  Горазда  собралась  за  одним  длинным   столом.   Те,   кто
поавторитетней, - ближе к середке, остальные - по краям. Диковатый чудин
и еще пара челядников,  которым  не  хватило  места,  -  на  присыпанном
соломой земляном полу.
   Теша умолк, потому что Горазд начал рассказывать  о  степняках.  Тема
была актуальная. Половина людей из ватажки на юге никогда не бывали и  о
кочевых племенах знали только всякие  байки,  типа  того,  что  степняки
умываются пылью, а к сбруе привешивают засушенные головы врагов.
   - Что есть главное свойство кочевника? - неспешно толковал  купец.  -
То, что возникает он как бы ниоткуда и никто не знает, какой он  силы  и
чего от него ожидать. Иной раз даже  и  непонятно,  человек  ли  он  или
полунежить.
   "Ну прямо вылитый я!" - подумал Духарев.
   - Отошел ты. Теша, к примеру, по  нужде...  -  Горазд  усмехнулся.  -
Только пристроился, а тут степняк. Ты и облегчиться не успеешь, а у тебя
уже стрела между ушами торчит. А то и  вовсе  хвать  тебя  арканом  -  и
поскакал. А ты следом, наподобие свиной туши.
   - Ну, аркан можно и ножом секануть, - не сдавался Теша.
   - Угу, - Горазд погладил бороду. - Гузку свою секани, проще будет. Он
же тебе аркан не на язык накинет. Если убить захочет, то на шею, а  если
живым взять - на тулово. Так, чтоб и руки прихватить.
   - Да я выдерусь! - самонадеянно заявил Теша.
   - Вот он, - Горазд кивнул на Духарева, - может, и  выдерется.  А  ты,
как за лошадиным хвостом полстрелища проволокешься, вообще забудешь, кто
ты ecть.
   - Так что ж делать?
   - Одному не ходить! - рявкнул Горазд. - Зброю из  рук  не  выпускать!
Ушами  слушать,  носом  нюхать,  всякое  подозрительное  место  взглядом
держать. Верно я говорю. Устах?
   Варяг кивнул, но добавил:
   - Степь велика. Можно дни ехать - и никого  не  встретить.  А  вот  у
порогов, где волоки, степняки всегда  сидят.  И  ежели  видят,  что  вас
немного, нападут непременно.
   - А бьются как? - спросил кто-то. - Крепко?
   - Из луков бьют хорошо, - ответил варяг. - А в сече - так себе.  Если
их врасплох взять,  побить  можно.  А  так,  они  чуть  что  -  по  полю
рассыплются и ищи-свищи.
   - А можно их - врасплох? - жадно спросил Мыш.
   Его тут же щелкнули по лбу: не лезь в  старшие  разговоры.  Но  Устах
ответил.
   - Брали и врасплох, - сказал  варяг.  -  Побить  любого  можно,  хоть
кочевника, хоть нурмана, хоть самого крепкого воеводу. Если умеючи. Олег
бил. Свенельд и ныне бьет... А хитрый ромей, к примеру, сам не  бьет,  а
других натравливает.
   - Умно! - одобрил Голомята и хлебнул меду из чужой кружки. Как бы  по
ошибке.
   - Может, и умно, - отозвался Горазд. - Да только  кто  мошной  вместо
клинка воюет, у того когда-нибудь мошну и отберут.
   "И это купец!" - подумал Духарев не без восхищения.
   Нет,  ему  определенно  нравились  эти  ребята.  И  их  идеология.  И
вообще...
   Он наклонился и поцеловал Сладу в теплую макушку.
   - Спать не хочешь? - спросил он вполголоса.
   - Немножко.
   - Пошли. Я тебе на ночь сказку расскажу.
   - Какую?
   - Стра-ашную! - Серега округлил глаза. - Про Дракулу!
   - Ox! - Черные глаза блеснули.
   Слада ужасно любила страшные истории, которых у Сереги был  немереный
запас. И в здешнем мире, где не было  ни  книгопечатания,  ни  видео,  у
Духарева был эксклюзив на самые фантастические истории.
   Вопреки Серегиным ожиданиям, отметка, оставленная нурманским  топором
на его ноге, затянулась поразительно быстро.  Зато  погода  окончательно
испортилась. Еще с ночи зарядил дождь, а к Смоленску подъехали уже после
полудня, мокрые и сердитые. Челядники стучали зубами  и  бежали  рысцой,
чтобы согреться. Воины, конечно,  не  мерзли,  но  и  им  дождь  -  одни
неприятности. Вода беспощадно губит лучшее оружие, особенно луки.
   В воротах уже стояли трое саней.  Люди  смоленского  воеводы  шмонали
сани с большим усердием. Определяли размер пошлины. Хозяева саней стояли
кучкой, мокли и терпели. Серега  представил,  как  смоленские  стражники
будут  до  вечера  потрошить  поезд  Горазда,  и  ему  очень  захотелось
выпотрошить самих стражников. Тем более что заправлял ими молодой нурман
с очень паскудной улыбочкой.
   Однако обошлось. У Горазда оказалась гостевая льгота и особая  княжья
гривна в подтверждение того, что все подати с купца будут взяты в Киеве.
И только в Киеве.
   Смоленск утопал в грязи. Здесь не было деревянных  тротуаров,  как  в
Малом Торжке. Растаявший в одночасье снег и проливной  дождь  превратили
улицы в ледяную жижу  по  колено  глубиной.  К  счастью,  идти  пришлось
недолго.  Постоялый  двор,  с   хозяином   которого   у   Горазда   была
договоренность,  располагался  недалеко  от  ворот.  Гораздова   ватажка
оккупировала пространство около печи. Не чинясь,  и  вольные,  и  холопы
скинули мокрую одежду  и  завернулись  в  льняные  полотна,  принесенные
хозяином гостиницы. Всех напоили горячим медом, который на этот раз даже
Серега выпил с удовольствием. Хозяйские слуги  принесли  три  корзины  с
живыми гусями. Гуси были придирчиво изучены, найдены достаточно жирными,
одобрены и унесены на смерть. Через четверть часа они уже румянились иад
огнем, распространяя сногсшибательный запах.
   Ущемленные ватажкой прочие купцы-постояльцы,  которым  тоже  хотелось
устроиться поближе к огню, убаюканные мирным видом новых гостей, взялись
отпускать весьма неприличные замечания по поводу статей женщин. А  также
высказывать  определенные  сомнения   по   поводу   мужских   достоинств
составляющих ватажку мужчин. Поскольку большая часть замечаний  касалась
красавицы Нелени, то Драй в конце концов вышел из  терпения,  взял  меч,
отбросил  простыню,  чтобы  не  мешалась,  и  встал  перед   юмористами.
Отсутствие одежды смущало его не больше, чем даму на пляже -  отсутствие
бальных туфелек. Золотая гривна, определяющая  статус  воина,  полдюжины
оберегов и, главное, меч - вот то, что нужно варягу,  чтобы  чувствовать
себя прикинутым по лучшей моде. Тряпки - это мелочь.
   Голосом, холодным, как болотная слякоть, Драй предложил сомневающимся
убедиться, что мужские атрибуты у него присутствуют, а  затем  предложил
свою помощь, если кто-то из присутствующих желает  определиться  евнухом
при дворе царьградского кесаря. Купцы не пожелали. Возможно, они были не
робкого десятка. Возможно, будь Драй один,  они  бы  повели  себя  более
энергично. Но три варяга - это слишком много даже для очень воинственных
торговцев. Шутки прекратились. Возможно, после пары корчаг меда и дюжины
кувшинов пива новые  и  старые  гости  даже  подружились  бы,  но  вновь
прибывшие слишком устали для застолья и сразу после  трапезы  разбрелись
по своим углам. Серега, правда, прежде чем подняться вместе со Сладой  и
Мышом в предоставленную им  комнату,  не  поленился  зайти  на  конюшню,
проведать Пепла.
   Когда он вернулся, Мыш и его сестра  уже  сопели  в  четыре  дырочки.
Сереге спать еще не хотелось, поэтому он отправился в гости к Устаху.  У
того уже сидел Драй. Варяги развлекались, передвигая деревянные  фигурки
по разделенному на клетки полю. Не без удивления Духарев признал в  игре
шахматы.
   Драй проиграл, и Устах предложил Сереге сыграть с ним партию. Духарев
отказался. В шахматы он последний раз играл лет в десять. А  тут  еще  и
правила, небось, другие.
   Варяги поменялись фигурами и сыграли еще раз.
   Дождь кончился.
   Драй опять проиграл, и Устах послал молодого кривича, с которым делил
комнату, за Гораздом. А Серега ушел спать.

Глава шестнадцатая
В КОТОРОЙ СЕРЕГА ДУХАРЕВ ЗНАКОМИТСЯ С ГОРОДОМ СМОЛЕНСКОМ, ВЕРНЕЕ С ЕГО ОКРЕСТНОСТЯМИ

   Когда Духарев проснулся. Спады в комнате не  было,  а  Мыш  сидел  на
коврике и терпеливо ждал, когда его  названый  брат  соизволит  продрать
глаза. Как выяснилось, ждал он не просто так.
   - Слышь, Серегей, ты Сладку не передумал в жены брать? -  осведомился
он.
   Духарев сел, поморгал, отгоняя сон.
   - Нет, - ответил он. - А чего это ты вдруг озаботился?
   - А того, что я ей единственный родич! - заявил Мыш. - Ну  если  тебя
не считать, а тебя сейчас считать нельзя, потому что ты - жених. Ну что,
берешь Сладку женой?
   - Беру, - сказал Духарев. - Только не наезжай.
   - Главной женой? - уточнил дотошный Мыш.
   - Самой главной!
   - По рукам! - Мыш подставил ладонь,  по  которой  Духарев  хлопнул  с
большим удовольствием. С еще большим удовольствием он отвесил бы  пацану
подзатыльник. Разве можно наваливаться  с  такими  вопросами  на  только
проснувшегося человека?
   Мыш потер ладошку.
   -  Меня  Сладка  послала,  -  простодушно  сообщил  он.  -  За   тебя
беспокоится. Говорит: ты муж сильный, тебе каждый день женщина нужна.
   - Ну уж и каждый день... - пробормотал заочно польщенный Духарев.
   - Так что надоть вам побыстрей пожениться, говорит, не то  загуляешь,
- деловито продолжал Мыш. - Согласен?
   - Ой загуляю! -  мечтательно  проговорил  Духарев.  -  Весь  Смоленск
перетрахаю!
   - Чего весь Смоленск? - не понял Мыш.
   - Согласен, говорю! Что от меня требуется?
   - Откупа я с тебя брать не буду,  -  сообщил  Мыш.  -  Ты  ж  в  роду
старший. Выходит, сам себе и заплатишь. Ну и с приданым то ж самое.
   - Да я не о том, - махнул рукой  Духарев.  -  Как  у  вас  свадьбы-то
играют?
   - Мы ж христиане, - сказал он. - Нам играть не  положено.  Да  ты  не
беспокойся. Я Сладке скажу, она  все  устроит.  Она  с  утра  на  Торжок
ходила, узнавала, где тут братьев наших Христовых найти можно.  Коли  ты
согласен, так она узнает, что да как. Ну а ежели никто  из  здешних  вас
поженить не сможет, тогда до Киева ждать придется. Ты как, дотерпишь?  А
то давай я с Гораздом поговорю: он тебе до Киева челядинку  любую  даст,
на какую покажешь. Неча тебе деньги зря на смольнянских девок тратить! -
решительно заявил он.
   - Ах ты наш бережливый! - ласково  проговорил  Духарев,  и  наученный
опытом Мыш быстренько прикрыл ладонями уши.
   - Я же токо о нас и забочусь! - обиженно пропищал он.
   В дверь постучали.
   - Серегей! - раздался голос Устаха. - Айда коней пробежим! Как?
   - Иду! - крикнул Духарев.
   - Сладе скажи - к обеду вернусь, - велел он Мышу.
   - Да хоть к ужину! - отмахнулся пацан. - Ты  токо  денег  на  баб  не
трать.
   И ловко увернулся от оплеухи.
   "Пожалуй, воин из него выйдет, - подумал Серега. - Проворен".
   - Кончай прыгать, - сказал он. - Кольчугу мне подай, братишка.
   Чешуйчатый панцирь Серега  надевать  не  стал.  Не  на  битву  ехать.
Кольчуга, шлем, меч, пара ножей... Обычная  "оснастка"  воина-варяга  на
мирной прогулке. Серега поглядел на себя в  бронзовое  зеркало,  опустил
вниз стрелку шлема - хорош! Вот только усы коротковаты.
   Во дворе уже  ждал  Устах.  Хозяйский  холоп  держал  в  поводу  двух
жеребцов. С опаской держал:  варяжские  кони  -  звери.  Вон,  это  даже
дворовые псы понимают, держатся на безопасном отдалении.
   - Долго собираешься, - укорил Устах.
   Упруго оттолкнулся и вмиг  оказался  в  седле.  Серега  повторил  его
движение, но у него получилось куда менее грациозно.
   Синеусый варяг припал к шее коня, шепнул ему что-то на ухо. Жеребец с
места взял в галоп, помчался через двор, с каждым прыжком наращивая ход.
Дворовой, собравшийся отпереть ворота, шарахнулся в сторону, конь Устаха
мощно  оттолкнулся  и  перелетел  через  верхнюю  перекладину   -   выше
человеческого роста, - даже не поджимая ног, с запасом.
   Сереге очень хотелось повторить прыжок, но он не  рискнул,  подождал,
пока слуга откроет ворота.
   Из города они выехали бок о бок, шагом проехали по раскисшей  дороге,
свернули с нее, срезая петлю, на еще более раскисший луг,  затем  вверх,
по по