нно. Слушай, как это вы появились?  В  Долине  часто
появляются всякие... гм. Словом, много здесь  разных,  но  поговорить  с
ними как-то не выходит. Где вы были? Откуда взялись?
   - На своей земле были. - Карнай пожал плечами. - Жили себе.  А  потом
вокруг нашей земли стала совсем другая. И звезды, - он поднял  глаза,  -
другие звезды. Не наши. Старый сказал подождать. Мы  три  дня  ждали,  и
наша земля совсем исчезла, осталась только чужая. Что тут сделаешь? Надо
жить. Вот и живем.
   - А уйти, к себе вернуться пробовали?
   - В стену уперлись, - задумчиво ответил Карнай. - Ваша земля со  всех
сторон окружена стеной, невидимой и очень прочной. Мы не смогли пройти.
   - Угу. - Артур помолчал, потом спросил:
   - С людьми-то как уживаетесь?
   - Да когда как. - Карнай развел руками. - Люди нужны  нам,  но  и  мы
нужны людям. У нас есть  железо,  медь,  уголь,  черное  масло  (вы  его
называете нефтью), а у  вас  -  умелые  кузнецы,  маги,  которые  делают
волшебные вещи, да много всего. Нам даже соль, и ту приходится покупать.
В Дакийском княжестве и на севере Добротицы охотно берут наши товары, не
задавая вопросов, кто мы и откуда, но туда ведь еще добраться  с  обозом
надо. А по дороге встречается слишком много любопытных людей.
   - Чем торгуете?
   - Да всем. - Карнай повернулся, лег, опираясь  на  левый  локоть,  на
правой руке загнул палец:
   - Скотом...
   - У вас его так много, что на продажу хватает? - тут же  перебил  его
Артур. - А нечисть? А зверье хищное?
   - А пастухи? - вопросом на вопрос ответил Карнай.
   - Хорошие у вас пастухи.
   - Хорошие. Станешь хорошим, если жить хочется. Еще мы сеем,  разводим
виноград,  наши  горы  богаты  водой,  леса  -  дичью,  и  местные  духи
подружились с нашим народом.
   - И много вас?
   - Ты еще спроси, сколько у нас бойцов, - хмыкнул Карнай.
   - Да хрен ли мне с бойцов? - Артур досадливо щелкнул пальцами. - Надо
будет, так доберемся и зачистим, сколько бы вас там ни было.  Ты  скажи,
людям там место найдется? Хватает у вас земли, или самим мало?
   - А если мало? - чуть улыбаясь, поинтересовался Карнай.
   - Если мало, а красноволков вы и в самом деле запугали,  мы  вас  там
потесним, - честно ответил храмовник. - Люди на Лихогорье  еще  сто  лет
назад поглядывали. Много у вас всего.
   - Смело судишь. А ну как нас там многие тысячи?
   - Дело не в количестве, - Артур достал было трубку, глянул на сено  и
со вздохом убрал ее обратно в кисет, - дело в качестве.
   - И чем же мы тебе не приглянулись?
   - Меч твой в Средеце ковался, да?
   - Да,  -  Карнай  глянул  на  лежащий  рядом  клинок,  -  там  лучшие
оружейники.
   - Доспех в Грачах делали?
   - В Грачах.
   - А одежка, что на тебе, вашими бабами выткана, верно?
   - Наши женщины мастерицы на все руки. А хлопок в Лихогорье лучше, чем
в Тырновской земле. Мы ходили туда, видели сами.
   - Вот то-то и оно, - подытожил Артур, - бабы  мастерицы,  а  кузнецов
грамотных нет. Доспехов нет. Оружия нет. А ну как мы  с  вами  торговать
перестанем? Долго вы протянете?
   - Как это перестанете? - нахмурился Карнай. - Мы же продаем дешевле.
   - И что?  Нам  достаточно  сунуть  в  каждый  патруль  на  тракте  по
человеку, который крещеных от некрещеных за раз отличает.  И  далеко  вы
тогда со своими обозами доберетесь? До первой заставы. Там вас прищучат,
а товар конфискуют, и все дела.
   - Чего с товаром сделают? - недоуменно переспросил мечник.
   - Отнимут, - объяснил Артур. - Но это я так, навскидку. Первое, что в
голову пришло. На самом деле нам с вами, так  же,  как  и  вам  с  нами,
ссориться не резон. Если пустите к себе людей  да,  того  лучше,  еще  и
окреститесь, не надо будет вам обозы аж в Добротицу гонять.  Купцы  сами
приезжать будут, в ножки кланяться.  А,  ладно,  -  он  махнул  рукой  и
достал-таки трубку, - живы будем, разберемся.
   - Скажи, рыцарь, а кто будет это решать?  -  спросил  Карнай,  сладко
зевая. - Герцог?
   - Храмовники, - ответил Артур, - командор. Я ему о вас доложу,  а  он
пускай думает. Окрестить вас можно, вот что хорошо.
   - Почему хорошо?
   - Если крестить можно, значит, убивать нельзя. - Артур  улыбнулся.  -
Ордену и без вас работы хватает.

***

   Уже под утро, после того как  маги  наконец-то  наспорились  и  вроде
пришли к какому-то соглашению; после того  как  поужинали  все,  кто  не
постился; после того как Ирма, устав ругаться с Варгом, обвиняя  его  во
всех смертных грехах,  утащила  оборотня  в  спальню...  В  общем,  небо
выцвело до светло-серого оттенка, и почти не видны стали на нем  крупные
звезды, когда Артур с Альбертом выбрались во  двор.  Артур  -  проверить
лошадей  да  покурить  на  сон  грядущий.  Альберт  -  просто  так.  Без
определенной цели.
   Просто так, конечно, не  получилось.  Старший  тут  же  сунул  горсть
сухарей  и  велел  идти  угощать  кобылу.  Альберт  успел  уже  обозвать
паскудную тварь Стерлядью. На попытки Артура возразить, мол, стерлядь  -
это же не лошадь, это рыба, маг отрезал:
   - Зато звучит как! Один в один про нее.
   Артур подивился, но спорить не стал. А  сухари  все  равно  сунул.  И
угостить все равно велел.
   Губы  у  Стерляди  были  мягкие,  возле   круглых,   жарких   ноздрей
топорщились жесткие волосы. Снимая с ладони сухари, кобыла щекоталась, а
похрустев соленым кусочком, начинала качать головой.
   Альберт ежился сначала: а ну как укусит? Зубы-то вон какие. Или пнет.
Но Артур сказал, что раскрытую ладонь лошадь укусить не сможет. Да и  не
собирается она кусаться. А то,  что  башкой  мотает,  так  все  они  так
делают, когда едят.
   Сухари кончились.
   Стерлядь обнюхала пустую ладонь Альберта и, вздохнув, прихватила  его
губами за верхнюю пуговицу камзола. Помусолила,  жарко  и  влажно  дыша.
Юноша замер, боясь пошевелиться.
   - Артур, - прошипел сдавленно, - она мне в горло целит...
   Старший фыркнул не  хуже  лошади.  Хлопнул  Стерлядь  по  морде.  Она
послушно убрала голову и принялась скрести зубами край яслей.
   - Беда мне с тобой! -  почему-то  весело  заявил  Артур.  -  До  чего
договорились-то?
   - С Варгом?
   - Ну не с кобылой же!
   - Это ты Стерлядь кобылой назвал или Ирму?
   - Братик, не злобствуй.
   - Дура она, - сердито буркнул  Альберт,  протянул  руку  и  осторожно
погладил свою лошадь по широкому лбу под челкой, -  просто  дура.  -  Он
подумал и добавил:
   - Интуитивная.
   - Не злобствуй, - мягко повторил Артур, - еще неизвестно, что  бы  из
тебя вышло, не попадись ты профессору.
   - Если тебе верить, хороший христианин мог бы получиться.
   - Это верно. Ну так что вы решили?
   - Как я сказал, так и сделаем. -  Альберт  ловко  запрыгнул  на  край
яслей, прислонился спиной к деревянному столбу. - Варг будет работать  с
полями, вас прикрывать  и  нас  заодно.  По  обстановке  или  сам  будет
соображать, что поставить,  или  я  скомандую.  Если  случится  нужда  в
поглощающем поле, считать тоже мне придется. Я это быстро делаю, а  Варг
медленно.
   - Опыта не хватает, - понимающе сказал Артур.
   - Ну... ну да, - согласился Альберт после некоторой заминки,  -  Варг
вообще-то умный.
   - Хотя до тебя ему далеко,  -  продолжил  старший  то,  что  не  было
сказано вслух.
   - Но ведь правда же далеко, - чуть  обиженно  заметил  Альберт,  -  и
ничего смешного. Если  я  самый  лучший  маг,  почему  бы  мне  этим  не
гордиться?
   - Да гордись, пожалуйста. - Артур  пожал  плечами.  -  Я  тобой  тоже
горжусь. Ладно, Варг делает поля. Ирма,  я  так  понимаю,  просто  дурью
мается?
   - Да, но зато изо всех сил. Толку от нее, конечно, мало  будет,  зато
шума много. Может, отвлечется мертвяк. А я с тобой  и  Карнаем  работать
буду. Сначала по схеме попробуем: по мозгам дадим, файт-поле на  лезвие,
а там уж ты главный. Если все пойдет как надо, этого  будет  достаточно.
Если нет, задействуем арсенал.
   - Угу.
   - Слушай, тебе эта Ирма в самом деле глянулась?
   - Не настолько, чтобы... -  Артур  помолчал,  прислушиваясь  к  себе,
кивнул. - Да, не настолько. Откуда она, ты не выяснил?
   - Знаешь, нет. Дура - не дура, но об этом она молчит. Я так понял,  у
интуитов есть теперь что-то вроде гнезда. Они там не  живут,  но  иногда
встречаются. Опытом делятся, цацками меняются. Вроде бы  как  собираются
делать общую книгу заклинаний. Варг об этом больше знает, но  даже  Варг
туда не вхож. Интуиты и раньше-то ученым не верили, помнишь ведь?
   - Тогда я в тонкости не вникал, - признался Артур, - не до них было.
   - Не верили, - повторил Альберт, - а сейчас и подавно.  Ты  прав,  их
последнее время все больше становится.
   - Плохо.
   - Плохо. Они людей не любят.
   - Почему?
   - Ты же сам сегодня объяснял, кто нынче в дикие маги идет.
   - А, ты вот о  чем...  -  Артур  присел  на  корточки  возле  столба,
задумчиво уставился в темноту. - Я не думал, что зависть остается.  Чему
завидовать, когда есть уже что-то свое?
   - А память? - спросил Альберт со своего насеста.
   - С Безымянным непонятно, - тут  же  отозвался  рыцарь,  -  профессор
ведет себя так, словно он и вправду  обычный  ходячий  мертвяк.  И  Варг
тоже. А он... к гитаре за эти дни ни разу не притронулся. Ни разу. О нем
разное говорят: и что от Бога его дар, и что рогатому  он  душу  продал.
Разное. В одном сходятся -  дар  все-таки  есть.  Такой,  в  каком  душа
плавится в слиток золотой... Я сам уже как менестрель стал, скоро  стихи
слагать возьмусь. - Артур  невесело  улыбнулся.  -  Безымянный  не  поет
больше.
   - И что?
   - Не умер он, братик, - тихо и зло проговорил Артур, - не  умер.  Это
мы его убьем.
   - Ты о чем? - Альберт скатился вниз, встал перед братом.  -  Как  так
убьем? Почему?
   - Потому что, когда живого делают мертвым, это называется  убийством.
Я бы это другими словами назвал. Но не тебе, а Фортуне. Братик, я послал
бы твоего профессора, но прав он, прав. Неладно в Долине.  В  Зако  дело
или нет, не знаю. Много бы дал, чтобы узнать... - Артур резко  поднялся,
вышел под белесое небо, развернулся к Альберту. - А Фортуна, он ведь нас
не обманывал. Имел как хотел, и даже не за деньги, но не  врал  никогда,
понимаешь?
   - Он и сейчас не врет, - не слишком уверенно произнес маг.
   - Может быть. А может быть, решил наконец попробовать.
   - Но зачем?
   - То-то и оно, что незачем, - пробормотал Артур грустно и  задумчиво.
- Может, есть ему в Зако какая корысть, но это тебе виднее.  А  то,  что
демон, да еще в чужом теле, по Долине бродит, это никуда не годится. Тут
уж хочу я того или нет, но вмешаться нужно.  Найти.  И  убить.  И  если,
чтобы его найти, придется чужую душу в ад отправить...  Устав  этого  не
запрещает. Значит, мы чисты перед Людьми. Вот и вся недолга.
   - Перед Богом и людьми, - поправил Альберт, подходя ближе  -  ты  так
всегда говорил.
   - Устав орденский не Господом писан, - угрюмо произнес  храмовник.  -
Крепко мы с тобой вляпались, братик.
   - Подожди, - сказал Альберт и продолжил торопливо:
   - подожди, Артур, так же не бывает. Забыл, что профессор сказал? "При
соблюдении особых условий"... Условия -  это  добровольное  согласие  на
обмен  и...  ну,  сам  обмен.  Нельзя  просто   заставить   чужую   душу
подвинуться. Этого даже демоны не умеют, а  уж  хайдук  какой-то  -  тем
более. Если Безымянный живой, Зако не сможет перейти в его тело. Ну  сам
подумай, неужели профессор этого не понимает?
   - Никто никогда не  принуждал  демонов  вселяться  в  чужое  тело,  -
задумчиво кивнул Артур, - а от Безымянного ожидают  именно  принуждения.
Сначала он возьмет за уши эту Тори и вытрясет из нее душу  Зако.  Ладно,
допустим, тот и сам не против. Но потом Безымянный должен вытряхнуть  из
тела Зако душу Тори. Поменять. Вот скажи мне, умный  мой  братик,  разве
такое возможно?
   - А ведь и правда... У профессора оно как-то  гладко  выходило.  Тело
мертвое, пустое, душа -  туда,  душа  -  сюда.  Пустота  стремится  быть
заполненной... Дурь какая-то  получается.  Слушай,  -  Альберт  заглянул
брату в лицо, - давай откажемся, а? Ты ведь людей не убиваешь,  это  все
знают. А Тори мы как-нибудь по-другому отыщем.
   - Не отыскать его по-другому, - послышался со стороны  крыльца  голос
Безымянного, - быстро не отыскать. А он с каждым днем силу набирает.
   Спрыгнув со ступенек, менестрель пошел к братьям:
   - Когда Тори в новом теле освоится, он страшных дел  натворит.  Вы  с
ним, может, и справитесь, но куда большей кровью, чем  если  его  сейчас
поймать.
   - Хоть ты не трынди, - досадливо бросил Артур. -  Еще  один  на  нашу
голову! Скажи лучше,  с  каких  хренов  ты  вдруг  от  собственной  души
отказался? Тоже нездешний?
   - Здешний, - по  сравнению  с  рыцарем  очень  маленький  и  хрупкий,
Безымянный смотрел в землю, - я здешний.  И  я  не  отказывался.  Просто
Господь дал мне душу, умеющую  раскрываться.  Брать  и  отдавать.  Любой
музыкант  должен  уметь  это,  любой  поэт  или  художник...  У  кого-то
получается лучше, у кого-то хуже. Ты прав,  Артур,  это  как  золото  из
огненного жерла. Раскаленное, драгоценное... Чистое.
   - Как это  -  брать,  -  вмешался  Альберт,  -  ты  вампир,  что  ли,
энергетический?
   - Менестрель он, - сказал, как выругался, Артур,  -  смотрит  вокруг,
слушает, носом чует - берет, значит. А потом стихи складывает и музыку -
отдает, получается. Все они так говорят. М-мать! - Он зло  уставился  на
Безымянного. - Так вот оно где! Ты же певец с искрой  божьей.  Ты  брать
умеешь. И отдавать. Хотят  того  или  нет.  Вот  ведь  ересь-то,  прости
господи, и как у меня язык поворачивается!
   Альберту  показалось,  что  старший  сейчас  как  следует   встряхнет
менестреля за шиворот или, того хуже, даст  в  лоб  и  выбьет  последние
мозги. Но Артур лишь несколько раз сжал и разжал кулаки.
   - Зачем ты согласился? - скучно  спросил  он,  глядя  поверх  макушки
Безымянного.
   - А ты? - ответил тот вопросом, посмотрел на Альберта. - И ты тоже?
   - Дурак, - сказал Артур почти ласково, - твое дело песни петь.
   - А твое - молиться. А его, - Безымянный вновь кивнул на Альберта,  -
учиться. Но ты убиваешь чудовищ, и твой брат помогает тебе, и если среди
людей появляется демон, вы сами не оставляете себе выбора.  Это  жертва.
Может быть, это цена, цена за божий дар... плата...
   - За подарок, - буркнул Артур, - сам-то  понял,  что  сказал?  Герой.
Почему ты себя мертвым назвал?
   - Это профессор, - рассеянно ответил менестрель, на глазах погружаясь
куда-то в собственные мысли, - сказал,  так  лучше  будет.  Легче.  Я...
боялся. - Он встряхнулся, огляделся  диковато.  -  Господи  милосердный,
прости меня грешника, я же... Артур, он сказал, будет лучше, если я буду
мертвый. Как мертвый. Если душа уснет. И я  согласился.  -  Вновь  дикий
взгляд. Мазнул по Альберту. Зацепился за Артура. - Мой дар,  мои  песни,
моя... гитара моя... Мне нужно. Сейчас.
   - У ведьмы этой, зеленой, у нее есть гитара, - напомнил Артур с  чуть
брезгливым сочувствием, - иди и принеси ее.
   - К Ирме? Сейчас?
   - Выполняй!  -  рявкнул  Артур  так,  что  даже  Альберту  захотелось
сорваться с места и помчаться к Ирме за инструментом. А Безымянного  так
просто сдуло.
   - Братец, - осторожно окликнул маг, - ты уверен?
   - В чем? - Глаза старшего казались темными, и в темноте этой все ярче
разгоралось синее пламя.
   - Ни в чем, - поспешно ответил Альберт, - все в порядке. Это  я  так.
Ну просто. Артур, вернись немедленно!
   - Что? - Синие сполохи постепенно угасали. - ..."Другой" явился?
   - Уже ушел, - Альберт легонько сжал локоть брата, - все хорошо.
   Эх, старший-старший. Трудно это, наверное, быть святым.
   Безымянный вылетел на крыльцо  весь  какой-то  встрепанный,  нервный.
Яркий румянец на скулах виден был даже  в  сумерках.  Ирма,  похоже,  не
обрадовалась тому, что ее побеспокоили посреди ночи.
   Но  гитару  она  дала.  И  сейчас  Безымянный  осторожно   поглаживал
инструмент, прижимая его к груди.
   Гитара вздохнула чуть слышно,  очень-очень  чисто  и  жалобно.  Потом
улыбнулась так же неуверенно, как только что  улыбался  Альберт,  и  маг
поспешно сжал губы. А гитара рассыпалась искрами звезд, ярких звезд, что
медленно гасли в глазах Артура.
   - Господи, - прошептал менестрель, - Господи,  прости  меня,  дурака.
Это все страх. Разве можно платить за подарок?
   Он сел на теплые доски, одним движением сбросил с  плеча  ремень.  Он
больше не смотрел на гриф. Закрыв глаза, Безымянный  играл.  Пальцы  его
бегали по струнам, тонкие, ловкие, живые.
   - Певун, - пренебрежительно хмыкнул Артур и обернулся к  Альберту,  -
спать пора. Пойдем, этот блаженный тут до утра сидеть может.
   - Могу, - не открывая глаз, согласился Безымянный.  И  накрыл  струны
ладонью, - подожди, Артур. Кажется, у меня есть для вас песня.
   - Прорвало. - Храмовник поморщился, - Может, до вечера отложим?
   - Всего одна! - Безымянный взглянул снизу вверх, но уже  не  грустно,
взгляд его был уверенным и серьезным. - Про вас много песен, - сказал он
негромко. - Хороших, плохих... разных. А  это  -  моя.  Артур,  хотя  бы
поэтому, поверь, ее стоит послушать.
   Он снова улыбнулся. И,  не  дожидаясь  ответа,  струны  забились  под
пальцами звонко, в пронзительно-тревожном ритме.

   Кони устали,
   И я тоже был бы отдыху рад.
   Нас здесь не ждали,
   Так давай войдем в этот дом, брат.
   Может, хоть здесь нас встретят тепло.
   Брат мой, я верю, в этом доме светло.
   Черные тучи,
   Вестники смерти, по небу мчат.
   Нам будет лучше,
   Если укроемся в доме, мой брат.
   Меч спрятать в ножны
   Время всех битв кануло вдаль.
   Брат мой, я верю:
   В доме не блещет сталь.
   - Что это? - прошептал Альберт, - Артур...
   Старший обнял его за плечи:
   - Песня, братик. Просто песня.
   В спину удары - дело привычки, но я не привык.
   Жестокая кара - быть верным тому, кто стремится в тупик.
   Но, брат мой, я верю, нам светит звезда,
   И эта дорога не зря привела нас сюда.
   Северный ветер!
   Дай же нам силы, чтобы дойти.
   Южный друг, ветер!
   Согрей на жестоком и страшном пути.
   Пусть это тупик,
   Но мы свой путь пройдем до конца.
   Брат мой, смотри, вдали я вижу гонца...
   Ночь. И звезды. И струны, рокочущие безнадежно и гневно. И песня.
   Вдруг изменившийся ритм. Звонкий, тревожный, но полный надежды голос:
   Мы все-таки дошли сюда.
   Мы все-таки нашли свой дом.
   Значит, нас дорога не зря вела...
   Брат мой, прости, я не верил, что мы дойдем.

День Гнева

   Раздавленный  камнями,  пронзенный  осколками  стекла   и   пластика,
погребенный на тридцатиметровой глубине,  Мастиф  -  сейчас  лишь  набор
молекул, связанных между  собой  эфемерными  химическими  процессами,  -
пережидал, пока отбушует пожар на поверхности. Он представлял себе,  что
происходит в этот момент под почерневшим  небом.  Он  знал,  что  первым
делом двигатель уничтожил стены корпуса, а  потом  выделившаяся  энергия
волной огня понеслась дальше. Смела с лица земли  институтский  городок,
покинутые жителями деревни, сейчас уже, наверное,  огонь  жрет  дома  на
окраинах мегаполиса. Пламя не остановится, пока не докатится до гор.  Во
всяком случае, докатившись до гор, оно должно остановиться.
   Спешить было уже совершенно некуда. Пока погаснет  пламя,  пока  хоть
немного остынет земля наверху - дело долгое. Самое время подумать о том,
что для первого провала все получилось просто блестяще.  Добиться  таких
разрушений Провозвестникам не удалось даже во время памятного  взрыва  в
Козлодуйском атомном музее.
   Террорист нынче пошел технически  грамотный.  Религиозный  террорист.
Обычные,  они   всегда   отличались   умом   и   сообразительностью.   А
Провозвестники тогда - это была их первая акция, так  сказать,  выход  в
свет, - умудрились раскочегарить давным-давно законсервированный ядерный
реактор. Все было точно так же: предупреждение за сутки,  объявления  по
всем телеканалам, регул