олько  встретим  другой
караван, направляющийся в Ниобенэй.
   - Не будь дурой! - взорвалась  Раин.  Она  поспешно  оглянулась,  чтобы
убедиться, что никто не сможет подслушать их  разговор.  -  Даже  если  мы
встретим  какой-нибудь  караван,   Фенеон   никогда   не   позволит   тебе
присоединиться к нему.
   Садира нахмурила брови.
   - О чем это ты говоришь? - удивленно спросила она.
   Раин покачала головой.
   - Неужели ты и в самом деле настолько наивна? - ответила  она  вопросом
на вопрос. - Ты стала для Фенеона чем-то вроде меча. Пока ты будешь  верно
служить ему, он будет заботиться о том, чтобы  его  меч  всегда  оставался
острым. Но когда ты станешь слишком влиятельной, он укоротит свой  клинок,
а может, и вовсе уничтожит тебя. Не надейся, что он отпустит тебя...
   - Я не верю этому, - ответила Садира. - Твой отец обещал доставить меня
в Ниобенэй, и пока мне не на что жаловаться, так как он держит свое слово.
   - Ты обязательно попадешь в Ниобенэй, - сказала  Раин.  -  Об  этом  не
беспокойся. Но когда придет  время  уезжать  оттуда,  ты  покинешь  его  с
Бродягами Песков... или не покинешь вовсе.
   Раин сделала паузу, чтобы  до  Садиры  дошел  смысл  ее  слов.  Немного
помолчав, она добавила:
   - Но есть другой выход.
   Колдунья подняла брови.
   - И в чем же он заключается? - поинтересовалась она.
   - Все Бродяги Песков  помнят  те  времена,  когда  Фенеон  был  большим
вождем. Именно поэтому многие из них терпят его до  сих  пор,  -  пояснила
Раин. Она понизила голос до шепота заговорщика. -  Но  среди  нас  есть  и
такие, кто уже устал жить в вечном страхе  и  нищете,  так  как  мой  отец
отбирает все деньги, которые они зарабатывают.
   - Но я все-таки не понимаю, какое все это имеет  ко  мне  отношение,  -
сказала Садира.
   - Может быть, никакого, а может быть, наоборот, - ответила  Раин.  -  В
этом и состоит прелесть ситуации. Как бы мы ни хотели, чтобы отец каким-то
образом пострадал, чего мы на самом деле совсем не желаем, мы  никогда  не
пойдем на его убийство. Слишком многие из наших воинов-ветеранов помнят те
времена, когда он был еще молодым, и поэтому никогда не согласятся на  его
убийство.
   - Что вы хотите от меня? - резко спросила колдунья, решив перейти прямо
к делу.
   - Если бы ты смогла вывести моего отца на  некоторое  время  из  строя,
клану пришлось бы выбирать себе нового вождя, - сказала Раин.
   - Ты, конечно, имеешь в виду себя, - сделала вывод Садира.
   - Возможно, - ответила Раин, пожимая плечами. - Здесь  важно  учитывать
то  обстоятельство,  что  тогда  не  будет  конфликта  между   теми,   кто
поддерживает Фенеона, и теми, кто выступает против него...
   - Так как вы обвините во всем меня, -  продолжила  за  нее  Садира.  За
последние два дня она начала чувствовать определенную симпатию  к  Раин  и
думала, что та платит ей той же монетой. Теперь же Садире стало ясно,  что
ее сестра все это время использовала ее, готовя к роли козла отпущения.
   - Дело до этого может дойти лишь в том случае, если кто-то  догадается,
что  это  сделала  ты,  -  сказала  Раин,   даже   не   пытаясь   отрицать
предательство, заложенное в ее плане. - Но даже и в этом случае ты  будешь
в достаточной безопасности. Мы  с  тобой  подождем  еще  неделю,  пока  не
окажемся  недалеко  от  Ниобенэя.  К  тому   времени,   когда   кто-нибудь
догадается, что же на самом  деле  произошло,  ты  уже  будешь  в  городе,
освободившись от нас и Фенеона.
   Садира уставилась  на  нее  в  изумлении,  затем  недоверчиво  покачала
головой.
   - Ты, должно быть, принимаешь меня за полную дуру, - ответила она.
   - Нет, - возразила Раин. - Я принимаю тебя за умную и  хитрую  женщину.
Ты достаточно умна и хитра, чтобы понимать, что если  ты  хочешь  покинуть
Бродяг Песков и остаться при этом живой, то это твой единственный шанс.
   - Я все-таки сделаю ставку на Фенеона, - холодно ответила Садира.
   - Ты сделаешь роковую ошибку, - прошипела Раин.  Она  повернулась  и  с
достоинством удалилась, по-прежнему не обращая  внимания  на  плач  своего
младенца.
   Вскоре после ее ухода к колдунье подошел Магнус. Он вел в  поводу  двух
канков - своего и Садиры.
   - Ты, должно быть, притягиваешь  к  себе  опасность,  -  заметил  Певец
Ветров, глядя вслед Раин. - Чужак среди лирров не представляет сразу  двум
опасным хищникам хороший повод съесть его.
   - Я встречала в своей жизни кое-что и похуже эльфов, - ответила Садира.
- Но откуда ты знаешь, что произошло между Раин и мной?
   Магнус выдвинул уши вперед.
   - Когда кто-то говорит, мне редко случается  пропустить  хотя  бы  одно
слово, - сказал он, шевеля своими огромными ушами. - Это мое проклятие.
   - В каком смысле? - удивилась колдунья. Когда Певец  Ветров  ничего  не
ответил, она решила все-таки получить ответ.  -  Я  никогда  не  встречала
никого похожего на тебя. Кто ты, собственно говоря?
   - Эльф конечно, - ответил  Магнус,  прижимая  уши  к  голове.  С  этими
словами он направился, ведя в поводу  обоих  канков,  к  группе  молодежи,
сторожившей стадо канков, на которых прибыли Бродяги Песков.
   - Ты не похож ни на одного эльфа, которого я знаю,  -  заявила  Садира,
последовав за ним.
   - Моя внешность не меняет положения вещей. Всю свою жизнь я прожил  бок
о бок с Бродягами Песков, - резко ответил Магнус.  Затем  он  более  мягко
добавил: - Фенеон нашел меня неподалеку от  башни  Пристан,  взял  меня  с
собой и вырастил меня, сделав полноправным членом клана.
   - Башня Пристан! - ахнула Садира. - Не  можешь  ли  ты  проводить  меня
туда?
   - Не могу, даже если бы и хотел. Ведь  я  был  совсем  ребенком,  когда
Фенеон нашел меня, - сказал Певец Ветров, печально качая  головой.  -  Мне
сдается, что, независимо от того, что ты сказала Фенеону, тебе  совсем  не
хочется отправляться туда.
   - Почему нет? - спросила Садира.
   - Потому что ее окрестности населены Новыми  Существами  -  созданиями,
гораздо более ужасными и отвратительными, чем те,  которые  встречаются  в
других местах Атхаса. - Певец Ветров остановился и взглянул сверху вниз на
колдунью. - Ты не смогла бы выжить там и одного дня. Никто не смог бы.
   - Но ты, по-видимому, смог, - заметила Садира. - Так же как Фенеон.
   - Когда Фенеон был  молодым,  он  делал  массу  совершенно  невероятных
вещей, - пояснил Магнус, возобновляя движение. - А что касается  меня,  то
ветры всегда были моими покровителями.
   Поняв наконец, что ей  так  и  не  удастся  узнать  от  Магнуса  точное
местоположение башни Пристан, Садира сменила тему разговора и завела  речь
о более актуальных вещах.
   - Если ты был воспитан Фенеоном, тогда навряд ли ты  имеешь  какое-либо
отношение к планам Раин  и  ее  сторонников,  -  сказала  Садира.  -  Тебе
следовало бы предупредить Фенеона о том, что она замышляет.
   - Почему это тебе вдруг  захотелось,  чтобы  именно  я  сделал  это?  -
спросил Магнус.
   - Потому что он поверит скорее своей дочери,  а  не  мне,  -  убежденно
сказала Садира. - А я не хочу стать козлом отпущения в  том  случае,  если
Раин выкинет какой-нибудь фортель до того, как мы прибудем в Ниобенэй.
   - Извини, но из этого ничего  не  получится,  -  ответил  Магнус.  -  Я
намереваюсь хранить ее секрет. Фенеон в молодости был большим вождем, но я
согласен с тем, что говорит сейчас о нем Раин. Для всех нас было бы лучше,
если бы ты прислушалась к совету,  который  она  тебе  дала,  и  поступила
соответственно. Твой отказ мало что  изменит,  так  как  рано  или  поздно
Фенеон потеряет власть, хочет он того или нет.



7. ВЕСЕЛЫЙ ГОРОД НИОБЕНЭЙ

   - Это и есть Ниобенэй?
   Садира указала  на  равнину,  раскинувшуюся  внизу.  Вдали  у  подножия
громадного  утеса  виднелось  множество  башен  и   шпилей   в   окружении
беспорядочного скопления домов.
   - Да, это он, - ответил Фенеон, не отрывая глаз  от  склона  холма,  на
вершине которого они стояли. Как  выяснилось  через  несколько  мгновений,
внимательно изучая рельеф склона, он тщательно рассчитывал маршрут  своего
спуска вниз. Эльф с  легкостью  перескочил  через  высокий  куст  кальмии,
покрытый  желтыми   цветами,   приземлившись   на   огромный   валун.   Не
останавливаясь, он снова взвился в воздух. На этот раз он  приземлился  на
нагромождение огромных камней медно-красного цвета.
   - Разве я не обещал взять тебя в город шпилей? - крикнул он снизу.
   - Обещал. И вот я здесь, - подтвердила колдунья. Она  крепко  держалась
обеими руками за упряжь канка, проворно спускавшегося вниз  по  наезженной
дороге. - Ты честно выполнил свои обязательства передо мной. У меня нет  к
тебе никаких претензий. Поэтому тебе не стоит провожать меня до  городских
ворот. Туда я доберусь и одна.
   Фенеон остановился и взглянул на колдунью.
   - Мы тебе еще  понадобимся,  хотя  бы  для  того,  чтобы  помочь  найти
проводника, - сказал он. - К тому же Ниобенэй - прекрасное место для  нас,
эльфов. Тут мы можем хорошо заработать.
   - Я могу сама позаботиться...
   Но Садира не успела договорить.  Ее  прервали  дикие  крики  охотников,
рыскавших впереди каравана:
   - Тулки! Тулки!
   Четыре  странных  существа  выскочили  из  рощицы  амбрового  дерева  и
опрометью кинулись вниз по склону холма. Они казались крупнее великанов  и
худощавы, как эльфы. У них были сутулые плечи, голые черепа белого  цвета,
плотно обтянутые кожей, глаза навыкате, беззубые пасти, а в том месте, где
полагалось бы быть носу, располагалось несколько удлиненных полостей.  Они
носили изрядно потрепанные туники из  дубленой  кожи,  стянутые  на  талии
поясом из змеиной кожи.
   Испуганные  человеко-звери  волочили  длинные  руки   по   земле.   При
необходимости они использовали их  в  качестве  дополнительной  пары  ног.
Бродяги  Песков  бросились  в  погоню,   с   азартом   пуская   стрелы   в
перепрыгивающих с валуна на валун необычных существ.
   - Останови своих воинов! - потребовала Садира у Фенеона.
   Вождь свысока посмотрел на нее.
   - Почему? Тебе-то какое дело? - не скрывая своей неприязни, спросил он.
   - Потому что все это смахивает на  убийство,  -  ответила  колдунья.  -
Тулки не сделали вам ничего плохого.
   В этот момент один из охотников выстрелил. Стрела попала в спину одного
из тулков, который пошатнулся и полетел кувырком на землю.
   - Но они же  не  люди,  а  животные,  -  убежденно  проговорил  Фенеон.
Неуклюжие попытки  раненого  тулка  подняться  на  ноги  и  скрыться  явно
забавляли вождя эльфов.
   - Животные не носят одежду, - ответила  Садира,  опуская  руку  в  свой
заплечный мешок, где хранила все  необходимое  для  колдовства.  -  Отзови
своих охотников, или это сделаю я.
   -  Как  пожелаешь,  -  невозмутимо  произнес  Фенеон.  Повернувшись   к
охотникам, он громко закричал: - Оставьте их в покое!
   Охотники остановились и повернулись к Фенеону.  На  их  лицах  читалось
явное замешательство.
   - Что ты сказал? - недовольно спросил один из них.
   - Он сказал, чтобы вы оставили тулков в покое! - крикнула Садира. - Они
не причинили вам никакого вреда.
   Охотник  удивленно  взглянул  на  колдунью,  затем  перевел  взгляд  на
Фенеона.
   - Ты этого хочешь? - враждебно спросил он.
   - Да, хочу,  -  ответил  вождь.  Когда  тулки  скрылись  в  кустах,  он
повернулся к Садире: - Тебе не  следовало  останавливать  моих  охотников.
Убивая тулков, мы совершаем акт милосердия по отношению к ним.
   Садира тем временем вытащила руку из мешка.
   - Как это может быть? - удивленно спросила она.
   - Тулки происходят от Кладоискателей, клана  эльфов,  исчезнувшего  три
столетия назад. - Фенеон приблизился к ней с лукавой улыбкой  на  лице.  -
Тебе ведь не хочется узнать, как они превратились в тулков?
   - Не очень, - ответила Садира. - Но коли на то пошло,  расскажи.  Может
быть, я узнаю что-нибудь новенькое из твоего рассказа.
   - Всему виною башня Пристан, - продолжал Фенеон. -  Их  клан  занимался
поисками кладов, оставленных древними. - Он бросил взгляд в направлении, в
котором скрылись тулки, и добавил: - Ты сама только что видела, к чему это
привело.
   - О чем ты говоришь?  -  резко  спросила  Садира,  с  явным  недоверием
отнесшаяся к рассказам Фенеона.
   Эльф пожал плечами.
   - Никто, даже самые древние  старики,  не  знает  точно,  как  все  это
произошло. Возможно, воины перессорились и передрались между собой, или же
на них напало стадо диких эрдлу, - пояснил он. - А может, они  встретились
с отрядом врагов. Но что бы ни случилось, все члены клана получили ранения
разной степени тяжести и превратились в существ,  которых  ты  только  что
видела.
   - Я не верю ни одному твоему слову.
   - Ты можешь верить или не верить мне, это твое дело, - возразил Фенеон.
- Но если ты и в самом деле собираешься посетить башню Пристан, постарайся
не пораниться в тех краях. Если ты даже просто  оцарапаешься  и  потеряешь
хоть каплю крови, волшебные силы, обитающие  в  башне,  превратят  тебя  в
существо, гораздо более жалкое и ничтожное, чем  любой  тулк.  Мне  самому
приходилось видеть такое.
   Садира уже собралась было высмеять его, но  тут  ей  пришел  на  память
рассказ Певца Ветров Магнуса о своем происхождении.
   - Значит, и с Магнусом произошло нечто подобное? - спросила колдунья.
   У Фенеона заблестели глаза, но скорее от душевной боли, чем от гнева.
   - Да. Откуда ты узнала? - спросил эльф.
   - Магнус сказал, что ты нашел его, когда он был еще совсем ребенком.
   - Он был новорожденным младенцем, - поправил ее вождь.
   - Расскажи мне его историю, - попросила Садира. - Может  быть,  у  меня
появится причина принять во внимание твое предостережение.
   Фенеон кивнул и начал свой рассказ:
   - Когда я был  еще  молодым  воином,  на  нас  однажды  напали  Танцоры
Пустыни, которые похитили мою  сестру  Селбу.  К  тому  времени,  когда  я
оправился от ран и выследил их, для чего  мне  пришлось  пересечь  равнину
Слоновой Кости, моей сестре надоело ее положение жены-рабыни, и она бежала
в пустыню. Ее муж и пятеро его братьев бросились в погоню за ней,  поэтому
Селба  направилась  в  единственное  место,  куда  они  не  осмелились  бы
последовать за ней, - в башню Пристан.  Идя  по  следам,  я  обнаружил  их
лагерь, находившийся неподалеку от башни.
   - И как же ты поступил? - с интересом спросила Садира.  Но  ее  гораздо
больше поразила привязанность Фенеона к сестре.  Подобного  она  никак  от
него не ожидала. Судя по  этому  рассказу,  эльф  не  выглядел  человеком,
который способен бросить  беременную  возлюбленную,  обрекая  ее  этим  на
вечную жизнь в рабстве.
   - Естественно, я убил всех пятерых, - невозмутимо продолжал  Фенеон.  -
Затем я последовал за Селбой. В то время я еще не знал, что она уже  давно
беременна. Когда я нашел ее, у нее только что начались родовые схватки.
   - Значит, Магнус - твой племянник? - ахнула Садира.
   Фенеон утвердительно кивнул:
   - Да, дело обстоит именно так. Но дальше с Селбой случилось  несчастье.
Во время родов у нее началось кровотечение, и волшебные силы, обитающие  в
башне, превратили ее в омерзительное  безмозглое  существо.  Она  пыталась
сожрать свое дитя, и, чтобы спасти Магнуса, я убил ее собственным мечом.
   - И Магнус был ранен, вследствие чего...
   - Ты намекаешь на то, что мой клинок был недостаточно быстр? -  сердито
спросил Фенеон. - Магнус родился таким, какой он есть.
   Вождь замолчал и дал команду канку двигаться легкой рысью в направлении
Ниобенэя. Садира задержалась, пытаясь примирить в душе тот образ отца, как
труса, который давно  сформировался  в  ее  сознании,  с  образом  некоего
храбреца, который вырисовывался из только  что  услышанного  ею  рассказа.
Поняв тщетность своих попыток, она сдалась и направила своего канка  вслед
за канком отца.
   Едва ее канк догнал канка Фенеона, колдунья выпалила:
   - Если ты рассказал мне все это только  потому,  что  хочешь,  чтобы  я
осталась с кланом, у тебя ничего не выйдет.
   Фенеон  притормозил  своего  канка,  чтобы  дать   возможность   Садире
поравняться с ним. Когда он заговорил, его голос был нарочито спокойным:
   - Что заставляет тебя думать, что я хочу, чтобы ты оставалась с нами?
   - А разве нет? - с вызовом спросила колдунья.
   Вождь наигранно улыбнулся, по-прежнему не поднимая глаз от дороги.
   - Мы могли бы прийти к соглашению... - начал было он.
   - Очень сомневаюсь в этом, - начиная выходить из себя, ответила Садира.
- Меня нельзя купить.
   Фенеон пожал плечами.
   - Очень жаль, - вздохнул он. - Но это никак не изменит того, с чем тебе
придется столкнуться в башне Пристан. По правде говоря,  было  бы  гораздо
лучше, если бы ты осталась с нами.
   - Конечно, лучше для вас, - ответила Садира. - Но я  обещала  добраться
до башни, и ничто меня не остановит.
   - Только глупая дура может позволить какому-то обещанию погубить  себя,
- проворчал Фенеон, печально качая головой. - Обычно чувство страха бывает
сильнее чувства долга.
   Садире не терпелось спросить его, не потому ли он бросил ее  мать,  что
боялся кого-то или чего-то,  но  она  сдержалась.  Иначе  ей  пришлось  бы
нарушить свое инкогнито и признаться, кто она такая на самом деле.  Садира
все еще не доверяла отцу и не видела пока смысла в том, чтобы раскрыть ему
свой секрет.
   Поэтому она решила продолжить спор:
   - Чувство страха совсем не обязательно бывает  сильнее  чувства  долга,
даже если дело касается эльфа.  Ты  же,  должно  быть,  испытывал  сильный
страх, когда отправлялся на поиски Селбы.
   - Я был зол, как собака, а вовсе не испуган.  До  этого  никто  никогда
ничего не похищал у меня! - пояснил Фенеон, сердито глядя на нее.  -  Если
бы я позволил им безнаказанно похитить у меня сестру, они  обязательно  бы
явились потом за моими канками и моим серебром.
   - Мне бы следовало это знать, - сказала Садира. В ее словах  были  явно
слышны нотки горечи, так как она поняла, насколько же  она  была  наивной,
полагая, что ее отец действовал из благородных побуждений.  -  Вы,  эльфы,
живете только для самих себя. Больше вас ничего не интересует.
   -  А  кто  живет  по-другому?  -  мгновенно  отреагировал  Фенеон.  Они
спустились к подножию холма и ехали по пересеченной  местности,  с  трудом
пробиваясь сквозь густые заросли  ясенца  и  ракитника.  -  Жизнь  слишком
коротка, чтобы посвящать ее иллюзиям вроде долга и верности.
   -  А  как  насчет  любви?  -  поинтересовалась  Садира.  Ее   разбирало
любопытство относительно чувств, которые испытывал Фенеон к ее матери.  Ей
хотелось выяснить, как изменилось бы его отношение к ней самой, узнай он о
том, кто она такая на самом деле. - Это тоже одна из иллюзий?
   - Очень приятная иллюзия, - ответил Фенеон, широко улыбаясь.  Местность
была более ровной, и он мог теперь позволить себе почаще  поднимать  глаза
на Садиру. - Я любил многих женщин.
   - Использовал их, так будет точнее, но  не  любил,  -  ехидно  заметила
Садира. Она не знала, что больше  выводит  ее  из  себя  -  легкомысленное
употребление слова "любовь"  или  вывод,  напрашивавшийся  из  слов  отца.
Значит, ее мать была всего лишь одной из  длинной  вереницы  возлюбленных,
постоянно сменявших одна другую.
   Фенеон нахмурил брови.
   - Откуда тебе известно о моих женщинах? - недовольно спросил он.
   - Если у тебя нет чувства долга по отношению  к  своим  женщинам,  если
тебе чуждо такое понятие, как верность по  отношению  к  ним,  то  как  ты
можешь любить их? - ответила вопросом на вопрос  Садира,  избегая  прямого
ответа.
   - Любовь есть рабство, - усмехнулся эльф.
   - Я знаю это не хуже тебя, - возразила Садира. - Неужели ты и на  самом
деле любил всех тех женщин, которых считал своими возлюбленными?
   - Конечно, - ответил вождь.
   - Тогда докажи это, - попросила Садира.
   - И как я, по-твоему, должен сделать это?
   - В этом нет ничего трудного. Всего лишь назови их имена, -  предложила
Садира, пытаясь представить  себе,  какова