вскую?
   - А что? - насторожилась Клара Тимофеевна.
   - Меня интересует судьба жильцов  сгоревшего  дома  номер  шестьдесят
дробь один.
   - Во-первых, он не сгорел...
   - Он горел! - перебил начальницу Гордей. - И жить в нем  нельзя,  тем
более зимой. Вы должны это понимать.  Или  вы  собираетесь  ждать,  пока
жильцы благополучно перемерзнут?
   - Кто вы такой? - возмутилась Клара Тимофеевна.  -  Я  сейчас  вызову
органы...
   - Органы уже здесь,  -  ухмыльнулся  Буй-Тур,  показывая  книжечку  с
золотым тиснением: "МВД России". - Я задал вам вопрос.
   Клара  Тимофеевна  ошеломленно  похлопала  ресницами,  потянулась   к
телефону, и до нее наконец дошло.
   - Вы... из милиции?
   - Берите выше, - еще раз ухмыльнулся Буй-Тур. -  Хотя  это  не  имеет
большого значения. Что вы собираетесь предпринять в связи с  создавшимся
положением?
   Тон начальницы изменился.
   - А что я могу? У нас в районе таких жилых домов целых  семь!  Четыре
сгорели полностью! Все требуют сноса или капитального ремонта. Где найти
средства? Город выделяет крохи. Будем, конечно, пытаться...
   - Стоп! - Буй-Тур стукнул пальцем по столу.  -  Что  значит  -  будем
пытаться? На улице минус восемь, в  квартире  моей  бабушки  не  намного
выше! Если с ней что-либо случится, вы же первая  под  суд  пойдете!  Вы
лично! Устраивает вас такая перспектива?
   Клара Тимофеевна вдруг успокоилась.
   - Это вы о  Савельевой  говорите,  из  второй  квартиры?  Скандальная
старуха...
   - Стоп!  -  угрюмо  оборвал  собеседницу  Буй-Тур.  -Это  моя  родная
бабушка, и оскорблять ее не надо. Ничего лишнего она не потребует.
   - Мы уже предлагали ей переехать в новый дом...
   - Знаю, в Гнилицы, но к каждому жильцу надо подходить  индивидуально,
как  требует  если  и  не  закон,  то  совесть.  Аграфене   Поликарповне
перевалило за  девяносто,  ей  будет  трудно  жить  в  неблагоустроенном
районе. Если не найдете старушке жилье покачественнее, будем разбираться
в другом месте. Вам это нужно?
   - Вот и разбирайтесь, - совсем спокойно сказала хозяйка  кабинета.  -
Что у меня есть, то я и предлагаю. Никакой  суд  не  придерется,  что  я
действую не правильно. А вы не боитесь, что вас снимут  с  работы  после
этого визита, как вас там? Кто вы по званию,  лейтенант,  капитан?  -  В
голосе начальницы прорезались нотки пренебрежения.
   Буй-Тур понял, что его собеседница вспомнила  о  своих  покровителях,
надеясь на их связи и защиту.
   - Не капитан, - качнул он головой, - полковник. И мне нечего бояться,
кроме страха. Но если я пойду выше, уважаемая  Клара  Тимофеевна,  вы  в
этом кресле долго не задержитесь. Это я вам обещаю. -  Он  встал.  -  Мы
договорились?
   - Я подумаю, что можно сделать для вашей...  бабушки,  -  проговорила
начальница ЖКУ, сдерживаясь, хотя взгляд ее был красноречив: и не  таких
видали!
   Выйдя из ЖКУ, Буй-Тур с минуту размышлял, что делать дальше, и  решил
продолжить свое хождение по коммунальным мукам. Над  Кларой  Тимофеевной
Сидорович располагалась целая иерархия начальников, которые могли  одним
росчерком пера или просто телефонным звонком решить проблему.
   Ему повезло. Зам главы районной Управы господин Веллер, отвечающий за
коммунальное хозяйство района, был на месте  и  не  рискнул  отказать  в
приеме визитеру, представившемуся  "полковником  Тимошенко,  сотрудником
Федеральной службы расследований".
   Кабинет заместителя главы  Управы  оказался  не  в  пример  больше  и
роскошнее кабинета начальницы ЖКУ. Он весь  блистал  стеклом,  фарфором,
никелем, полированным деревом и напоминал одну из комнат  Эрмитажа,  где
Буй-Туру как-то посчастливилось побывать на экскурсии.
   - Что привело столь высокого гостя в наши скромные владения? -  вышел
навстречу Гордею из-за роскошного стола Веллер. - Мне сказали, что вы из
Москвы... э-э...
   - Полковник Тимошенко, -  небрежно  сказал  Буй-Тур,  решив  поменять
тактику контактов с представителями местной власти. - Юлий Сергеевич.  -
Раскрыл и закрыл удостоверение, которое не сдал еще со  времени  прошлой
операции; по мере  надобности  паспортисты  ППП  снабжали  оперативников
поддельными документами любого уровня. - Подразделение "Р".
   - Присаживайтесь, пожалуйста. - Невысокий, толстый, лысоватый  Веллер
галантно шаркнул ножкой. - Можете снять верхнюю одежду.
   Буй-Тур расстегнул куртку, подсел к столу.
   Веллер сел в свое черное кожаное кресло,  выжидательно  посмотрел  на
гостя.
   - Слушаю вас.
   - Мы начинаем негласное расследование поджогов  домов  в  центральном
районе города, - веско проговорил Буй-Тур. - Улицы  Большая  Покровская,
Нижегородская, Трудовая. Что вы можете сказать по этому поводу?
   - А что я могу сказать? - заскучал господин Веллер, отводя взгляд.  -
Ничего. Поджоги действительно имеют  место,  но  этим  делом  занимаются
прокуратура и милиция...
   - Я знаю, кто занимается этим безобразием. Меня интересует ваша точка
зрения. Что происходит? Кому это выгодно, по вашему мнению?
   - Откуда же мне знать? - ненатурально удивился заместитель.  -  Мы-то
здесь при чем?
   - Послушайте, господин Веллер, - нахмурился Буй-Тур. - Если вы будете
со мной откровенны, возможно, я  помогу  вам  избавиться  от  неприятных
дознавательных процедур. Надеюсь, вы меня понимаете? В противном  случае
мы включим вас в список лиц, подозреваемых  в  коррупции.  Подходит  вам
такой вариант?
   - Н-нет, - выдавил  вспотевший  Веллер.  -  Но  я  в  самом  деле  не
понимаю...
   - Все вы прекрасно понимаете, иначе  не  сидели  бы  в  этом  удобном
кресле.
   Итак, повторяю вопрос: кому выгодно отселять людей  из  старых  домов
таким диким способом? Я, например, знаю, что  жильцы  еще  не  сгоревших
домов установили круглосуточное дежурство, чтобы поджигатели  не  смогли
подобраться к ним. Да еще и вооружились. Представляете,  чем  это  может
закончиться?
   - Честное слово...
   - Ну,  не  надо,  -  поморщился  Буй-Тур.  -  Давайте  обойдемся  без
излишнего драматизма.
   - Не знаю точно... только подозреваю...
   - Смелее!
   - Одна из  крупных  строительных  фирм  города  хочет  построить  там
коттеджный поселок...
   - Я слышал - гаражи.
   -  И  гаражи.  -  Веллер  вытер  взмокшую  лысину  платком.  -  Но  у
муниципальных властей другие намерения...
   - То есть у вас. А вы что хотите там строить? Супермаркет? Рынок?
   - Здание мэрии...
   - Вот оно что! - Буй-Тур хмыкнул,  разглядывая  лицо  собеседника.  -
Значит, никак не поделите землю? Не сошлись в  цене?  Кто  же  поджигает
дома? Ваши люди или "шестерки" строительной фирмы?
   - Я к этому делу не имею никакого отношения! - заторопился Веллер.  -
Лично я занимаюсь благоустройством района и отвечаю  за  теплоснабжение,
подачу воды и тому подобное.
   - А за отселение и ремонт разве не вы отвечаете?
   - Я только составляю  списки...  утверждает  же  их  Любовь  Егоровна
Салазка... начальник Управы.
   - Это интересно. Документы у вас под рукой? Давайте посмотрим, что вы
собираетесь делать с жильцами аварийных  домов.  К  примеру,  дом  номер
шестьдесят по улице Большой Покровской. Сигнал в нашу службу поступил от
них.
   - Сию минуту. - Веллер нажал клавишу селектора. - Аврора  Свиридовна,
принесите мне папку номер тринадцать.
   - Проверочную? - послышался голос секретарши.
   - Рабочую, - покосился на гостя Веллер. - По Большой Покровской.
   - Сейчас принесу, Герберт Эмильевич.
   Через минуту дородная секретарша Веллера  принесла  бювар  из  черной
кожи, внутри которого лежала обычная папка из белого картона  с  номером
13.
   - Может, кофе, Герберт Эмильевич?
   - Да, свари, Аврора... э-э, Свиридовна. - Веллер посмотрел на  гостя.
- По капельке коньячку для бодрости, Юлий... э-э, Сергеевич?
   -  Спасибо,  по  капельке  можно  -  в  кофе,  -  разрешил   Буй-Тур,
руководствуясь китайской стратагемой "кнута и пряника".
   - Вот, нашел. - Веллер открыл папку и вытащил  стопку  листков.  -  В
шестидесятом три семьи и гражданка Савельева, очень скандальная старуха,
скажу я вам.
   Буй-Тур  сжал  зубы,  чтобы   не   выругаться,   сохраняя   на   лице
строго-барскую мину.
   - Может быть, она просто ищет справедливости?
   - Слишком  часто  жалуется...  так...  дом  ремонту  не  подлежит,  -
продолжал Герберт Эмильевич, - и мы предложили жильцам переселиться...
   - В Гнилицы и Сормово, - закончил Буй-Тур.
   - Да. Так вы знаете? - растерянно поднял на  него  глаза  заместитель
начальника Управы. - Они же отказались...
   - Еще бы, - усмехнулся Гордей. - На их месте любой бы отказался.
   Во-первых, далеко от центра, во-вторых, районы не благоустроены,  это
еще  когда  инфраструктура  обслуживания  там  появится,  и   в-третьих,
транспортное сообщение с левобережьем аж никакое.
   - Но у нас ведь не только они на очереди...
   - Бросьте, - перебил его Буй-Тур. - Не надо мне вешать лапшу на  уши,
Герберт Самойлович!
   - Эмильевич...
   - Я все отлично понимаю. Хотите совет?
   - Я весь внимание...
   - Переселите жильцов втихую, туда, куда они хотят. И сразу избавитесь
от всех проблем. У нас был родственник этой вашей... бабушки Савельевой,
тоже сотрудник спецслужб, между прочим. Полковник Буй-Тур. У него весьма
большие связи. Если вы обидите старуху...
   - Я понял,  -  закивал  Веллер.  -  Переселим  к  рынку,  там  у  нас
шестнадцатиэтажка скоро сдается.  Всего  в  двух  кварталах  от  Большой
Покровской.
   - Это правильно, - снисходительно кивнул Гордей, берясь  за  чашку  с
кофе.
   - Одной заботой у вас будет меньше.
   - А остальных?
   - Разберитесь и с остальными. Мы будем следить за ходом дела.  У  нас
везде свои люди.
   - Я понимаю... Но вы в случае чего...
   - Можете рассчитывать, - подобрел Гордей.  -  Будете  сотрудничать  с
нами, вам это зачтется. Скоро выборы  в  городскую  Думу,  и  вы  должны
успокаивать людей, а не возбуждать.
   - Я понимаю...
   - Вот  и  отлично.  А  о  моем  визите  вашему  начальству  знать  не
обязательно.
   Если понадобится, мы сами его известим.
   - Ее... глава Управы - Любовь Егоровна...
   - Само собой разумеется. Вот телефончик. - Буй-Тур  протянул  хозяину
кабинета кусочек картона с золотой птичкой и номером телефона, без имени
и фамилии. - Если у вас появится информация - позвоните мне.
   Телефон был настоящий, мобильный, хотя им Гордей пользовался редко.
   Определить по  нему  настоящего  владельца  номера  было  невозможно.
Однако заместителю начальника Управы знать это было не нужно.
   - Конечно, конечно, Юлий... э-э, Сергеевич. - Веллер спрятал визитку.
   Допив кофе, Буй-Тур пожал вялую потную  руку  Герберта  Эмильевича  и
вышел,  пообещав  наведаться  "через  неделю".  Он  не  был   уверен   в
действенности  своей  "терапии",  но  не  сомневался,  что  коммунальный
начальник все же исполнит данное обещание и переселит  бабушку  Аграфену
поближе к ее нынешнему жилью.
   Вечером Гордей рассказал старушке историю  своих  вежливых  бесед  "с
властями",  и  обрадованная  Аграфена  Поликарповна   даже   всплакнула,
пораженная успешной попыткой внука восстановить  справедливость.  Уснула
она нескоро.
   Гордей тоже долго не ложился спать, прокручивая  в  памяти  все  свои
перипетии разговоров с начальницей ЖКУ и замом  главы  Управы.  В  конце
концов он согласился с собственной оценкой ситуации, что все  закончится
хорошо. Даже если начальница ЖКУ обратится в Управу,  ей  объяснят,  что
происходит, а ее "крыша" вряд ли захочет связываться с  Управлением  "Р"
Федеральной службы расследований.
   Пусть  представитель  этого  Управления  полковник  Тимошенко  и   не
существовал в природе.
   Однако  на  душе  у  Гордея  так  и  осталась  царапина:  его   метод
восстановления справедливости был далеко не безупречен. А главное  -  не
гарантировал стопроцентного результата.
   Ничего, в случае чего я еще раз приеду, пообещал он сам себе,  и  уже
не один, а с группой. Посмотрим тогда, чья возьмет.
   Внезапно зазвонил мобильник.
   "Неужели Веллер? - удивился Буй-Тур. - Что там у него стряслось?"
   Но это был не заместитель начальника Управы.
   - Добрый вечер, Гордей Миронович, - раздался в трубке голос  главного
наводчика ППП Афанасия Петровича Лапина. - Ты где?
   - В Нижнем, - ответил озадаченный Буй-Тур.
   - Возвращайся, есть дело.
   - Что случилось?
   - В общем-то, что и обычно. Трупы.
   - Конкретнее.
   - Чеченский синдром.
   - Где?
   - Волгоград,  Ростов,  Челябинск.  Убито  двадцать  семь  человек,  в
основном русские,  два  украинца,  армянин.  В  общем,  дело  не  терпит
отлагательств.
   - Я давно говорил, что пора мочить этих гребаных "шахидов", житья  не
дают!
   - Завтра в двенадцать сбор по сигналу "Вихрь".
   - Есть.
   Связь прервалась.
   Буй-Тур выключил телефон и с грустью подумал, что побыть  с  бабушкой
подольше и окончательно успокоить ее не удастся. Его ждала работа.
 
ФЕДОРОВ 
 
КОСТРОМА - МОСКВА 
 
1 декабря 
 
   Лев Людвигович с детства отличался упорством  в  достижении  цели.  В
Московский инженерно-физический институт он поступил только  с  третьего
раза, но все-таки добился своего, не изменив  ни  мечте,  ни  характеру.
Закончив институт, он поступил в аспирантуру, хотя рано  оставшаяся  без
мужа мать Федорова не могла реально помочь сыну деньгами, и ему пришлось
учиться и одновременно зарабатывать на  жизнь  и  платить  за  квартиру,
которую он снимал на окраине Москвы.
   В двадцать пять лет Лев Людвигович женился на студентке  медицинского
института, тоже иногородней, как  и  он  сам.  Но  брак  его  неожиданно
оказался настолько  удачным,  что  вытерпел  все  жизненные  потрясения,
неудобства,  отсутствие   собственного   жилья,   денежных   средств   и
перспектив. Единственное, с чем никак не мог смириться  Лев  Людвигович,
это отсутствие детей. Лена по каким-то физиологическим причинам никак не
могла  родить,  несмотря  на  все  попытки   медиков   помочь   супругам
обзавестись ребенком. Спустя тридцать лет совместной жизни  с  женщиной,
которую он любил, Федоров перестал мечтать о ребенке, всецело  отдаваясь
работе и своей выстраданной теории.
   Конечно, он понимал, что добиться признания  в  столь  консервативной
среде, как академическая наука,  очень  трудно,  если  вообще  возможно,
однако упрямо  шел  вперед,  экспериментировал,  описывал  опыты,  писал
статьи  и  книги  и  продолжал  обивать  пороги  кабинетов   академиков,
известных ученых и чиновников, отвечающих за развитие  науки  в  стране.
Пока безуспешно. Его не пускали на академический Олимп, ибо  его  теория
камня на камня не оставляла от фундамента признанных теорий, таких,  как
теория относительности или квантовая хромодинамика, хотя Лев  Людвигович
и не отрицал их важность и значение. Он просто отталкивался от них и шел
вперед своим путем. Но главное -  он  мог  доказать  правильность  своих
расчетов не только теоретически, но и практически, так как подобрался  к
апробации УКС со стороны эксперимента, а  не  теоретических  выкладок  и
экзерсисов. Будучи инженером с изумительным чутьем и знанием математики,
Лев Людвигович сначала строил реально действующие модели - как это делал
и его учитель Владимир Семенович Леонов, также мало чего  добившийся  на
поприще  признания  истинности  теории  УКС,  а  уж  потом  объяснял  их
действие. Другое дело, что даже эксперименты не производили на ученых  и
чиновный люд должного впечатления. А на создание полномасштабных моделей
антигравитационных "летающих  тарелок"  и  ударно-ядерных  реакторов  на
эффекте Ушеренко у  Федорова  не  хватало  денег.  Он  и  так  всю  свою
институтскую зарплату тратил на приобретение  аппаратуры  и  материалов.
Жили они с Леной на ее скромную зарплату детского врача-терапевта.
   И тем не менее Лев Людвигович не  отчаивался,  будучи  оптимистом  по
натуре, и продолжал заниматься разработкой новых устройств на базе УКС и
хождением по кабинетам в надежде на то, что когда-нибудь ему  встретится
влиятельный и умный чиновник  или  олигарх,  который  проникнется  идеей
создания  мощных  источников  энергии  с  почти  стопроцентным  КПД,  не
зависящих от нефти и газа, и летательных аппаратов, способных в считаные
часы доставить экспедицию землян на Марс или  на  любую  другую  планету
Солнечной системы.
   В   Костроме   тех,   кто   бы   мог    помочь    Федорову    создать
научно-экспериментальный центр, не оказалось.  Не  нашлось  энтузиастов,
готовых рискнуть состоянием, и в Брянске, на родине Лены. Белорусы могли
принять инженера, но в Минске уже работал Леонов,  а  расширять  базу  и
увеличивать расходы на содержание  ученых  они  не  могли.  Сам  же  Лев
Людвигович не хотел стеснять учителя, справедливо  полагая,  что  должен
выйти из положения самостоятельно.
   В принципе, он мог бы уехать за границу.  Американцы  предлагали  ему
место в Йеллоустоунском научном  центре,  работающем  на  Пентагон.  Но,
во-первых, по условиям предлагаемого контракта  Федоров  не  должен  был
покидать территорию научного городка ни под каким предлогом. Мало  того,
он не имел права не только посещать родину, но и писать научные статьи и
публиковать их в журналах.
   Во-вторых, Лев Людвигович не мыслил себя без России, так как  был  ее
патриотом не на словах, а на деле.
   Встреча с Андреем Данилиным, к которому он питал искренние  дружеские
чувства, взбодрила Льва Людвиговича, заставила  его  посмотреть  на  мир
другими глазами и преодолеть апатию, владевшую душой последние несколько
дней. Снова появилось чувство уверенности в своих силах и убеждение, что
он добьется-таки своего вопреки всем проискам недоброжелателей.
   Вообще уже не впервые Федоров уверялся, что  после  встреч  с  бывшим
инструктором по рукопашному бою у  него  всегда  повышается  настроение,
уходит усталость и тоска, "растут крылья", образно говоря. И он пришел к
выводу, что Данилин не просто мастер воинских искусств, но мастер жизни,
прекрасный психолог, способный  работать  целителем,  восстанавливать  у
людей тонус и утраченное  душевное  равновесие.  Лев  Людвигович  наутро
после встречи  даже  хотел  позвонить  Андрею  и  поблагодарить  его  за
"лечение", но передумал. Приеду с  результатами  и  позвоню,  решил  он.
Надеюсь, мне удастся в конце концов свернуть горы.
   В тот же день он уехал в Москву, где ему пообещали устроить встречу с
одним из бизнесменов, интересующихся, по слухам,  наукой,  чье  имя  уже
вошло в первую двадцатку олигархов России. Звали этого  бизнесмена  Иван
Кежеватович Шарипов, он был одним из директоров концерна "Ямалгаз".
   Приятели из числа приближенных к властным структурам не подвели.
   Утром  первого  декабря  за  Федоровым  к  гостинице  "Академическая"
подъехал сверкающий  лаком  джип  "Лексус",  и  Лев  Людвигович  впервые
почувствовал себя важной персоной. Правда, ненадолго, буквально до ворот
подмосковной виллы, принадлежащей Ивану Шарипову.
   Он даже улыбнулся, вдруг припомнив свой визит  к  одному  из  королей
российского  бизнеса  Олегу  Дерифаксу.  Ситуация  повторилась  даже   в
мелочах: у Дерифакса была точно такая же вилла - с виду, и за  Федоровым
он тоже прислал джип, только не "Лексус", а "Лендкрузер".
   Льва Людвиговича провели через металлоискатель на  входе  в  один  из
корпусов виллы, двухэтажный, из белого и бордового кирпича, с коричневой
металлокерамической крышей в форме скопления конусов разных размеров,  и
когда он "зазвенел", велели открыть портфель. Пришлось  показать  охране
"демонстрационный набор" и заверить, что к бомбе предметы в портфеле  не
имеют никакого отношения, и что он не камикадзе. Однако пропустили  его:
здание только после того, как портфель  обнюхала  собака  -  на  предмет
наличия взрывчатых веществ.
   Владелец виллы Иван Кежеватович Шарипов ждал гостя в огромном  холле,
в котором он устроил самый настоящий японский сад камней.
   - Точная копия сада Реандзи, - сказал Шарипов, оценив  взгляд  гостя;
подошел, пожал руку. - На меня он