именно сейчас отдадут ему части целого. Во что превратится парень, стоящий
в центре, после того, как станет носителем  целого?  Виктор  почувствовал,
как вспотела спина. Он хотел снять куртку, даже взялся за лацкан и потянул
его, но тяжелый пестик ткнулся в бок, и он передумал.
     Сверху было видно, как  пятеро  медленно  пошли  по  кругу,  один  за
другим,  раскачиваясь  из  стороны  в  сторону.  Один  время  от   времени
всплескивал руками, другой держал руки за спиной,  остальные  просто  шли,
переваливаясь, как утки.
     Тот, кто всплескивал руками, начал сужать круги и, наконец, подошел к
Петру. Они соприкоснулись ладонями и, хотя  Широкоплечий  усилил  звук  до
предела, ничего, кроме тяжелого дыхания, услышать не удалось.  На  секунду
или две экран покрылся кляксами-вспышками  помех.  Потом  подошел  второй,
третий... И каждый раз возникали краткие помехи. Виктор  обратил  внимание
на пульсирующий гул. Вначале еле слышный, он нарастал, давил на уши.  Адам
и Месроп переглянулись.
     Последний  носитель  оказался  женщиной.  Гул  стал  невыносимым,   и
Широкоплечий убавил звук. Но скачущий ритм все равно болезненно  отзывался
в голове.
     Пятеро разбежались в стороны и, раскинув  руки,  прижались  к  стене.
Петро стоял, нелепо задрав локти и слабо шевелил опущенными вниз пальцами.
Потом медленно закружился на месте, оседая. Когда он распластался на полу,
Широкоплечий дал крупный план.
     Виктор облегченно выдохнул - гул исчез. Вглядевшись в глаза  лежащего
на полу человека с искаженным в гримасе ртом, он понял, что тот  мертв.  В
следующий миг вспомнил, что на полу лежит Петро. Целое убило его.
     - Теперь он ничего не скажет, - прошептал Адам.
     Один из пятерых произнес что-то, женщина кивнула и  быстро  вышла  из
зала.
     - Вот оно как... - пробормотал Месроп.
     - Что? Что? Я не расслышал! - вскинулся Адам.
     - Они послали за хокеаром, - неохотно пояснил Месроп.
     - Это меняет дело, - Адам потер подбородок, - если хокеар  опытный  и
волчок у него хорошо откалиброван, то,  может,  что-нибудь  и  выщупает  у
покойника. Мы услышим, как звучит заклятие, убившее этого  парня.  Вопрос,
не убьет ли оно и нас?
     -  Очень  скверная  ситуация,  -  неожиданно  вмешался   в   разговор
Широкоплечий и причмокнул.
     Виктор похолодел. Знакомое чмоканье не  сулило  ничего  хорошего.  Он
вскинул пестик, однако Широкоплечий уже выхватил пистолет, и Виктор понял,
что сейчас Месроп будет убит.
     Тяжелый медный цилиндр пошел вниз, к затылку  Широкоплечего.  Хлопнул
выстрел, и Адам с простреленной головой упал лицом на стол. Но в тот  миг,
когда во лбу Адама возникла аккуратная дырка, пестик врезался в затылочную
кость Широкоплечего.
     Секунду или две  Месроп  оцепенело  смотрел,  как  наливается  кровью
скатерть под головой Адама и как Широкоплечий медленно  падает  вместе  со
стулом на пол. Потом он вздрогнул, вскочил, но Виктор,  приложив  палец  к
губам, молча указал на дверь. Месроп кивнул и скрылся в  коридоре.  Виктор
на всякий случай глянул в окно. Никого. Взял со стола экранчик и сунул его
в ручник, прихватил сумку с вещами и вышел за Месропом. Тот  уже  стоял  у
выходной двери и растерянно тер лоб. Виктор похлопал по его плечу и открыл
дверь. Спускаясь по лестнице, он молил всех существующих и  несуществующих
богов, чтобы подручные покойников не встретились им по пути.
     Внизу никого не было.
     - Куда теперь? - сипло спросил Месроп.
     Виктор кивнул в сторону киоска.
     Платформа была на месте. Пока  он  открывал  кузов,  подошел  Месроп.
Молча забрался внутрь, сел рядом, и только когда они взмыли над домами, не
то спросил, не то сказал сам себе:
     - Странно, почему не в меня?..
     Виктор ничего странного не видел. Раз уж Широкоплечему  пришла  блажь
убрать всех, то начать, конечно, нужно со своего. Это ввергает остальных в
легкое замешательство, а расправиться  с  ними  тогда  значительно  проще.
Вторая пуля предназначалась Виктору, но Широкоплечий не знал про пестик.
     Через пару минут, когда машина  поднялась  на  сотню  метров,  Виктор
подтянул к себе ручник и достал экран. Месроп оживился,  пристроил  его  к
приборной доске и включил.
     Виктор вел невысоко. Пару раз садился на крыши, смотрел по  сторонам.
Погони вроде не было, с десяток машин крутилось над императорским  замком,
грузовые же линии далеко за окраинами. Две большие платформы вынырнули  со
стороны вокзала и ушли за реку.
     Ничего  подозрительного.  Но  лучше  выждать.  Если  в  их   квартире
обнаружили тела Адама и Широкоплечего, то кинутся  по  всем  направлениям.
Если нет... Все равно, суетиться не надо. Отдохнем немного, потом  хороший
прыжок к Ужгороду, а оттуда ни одна собака  не  возьмет  их  след.  Виктор
слабо улыбнулся, вспомнив, как по  дороге  в  Будапешт  их  несколько  раз
проверяли. Лети они на платформе - вынудили  бы  сесть,  иначе  собьют.  А
отсюда на восток - вали на здоровье, если приспичило.
     Он опустил машину около стадиона и загнал ее  под  деревья.  Выключил
двигатель и откинулся в кресле.
     Месроп, не отрываясь, смотрел на экранчик. В круглом зале  ничего  не
происходило. Петро лежал на полу, а вокруг молча стояли четверо.
     - Чего они ждут? - спросил Виктор.
     - Хокеара.
     - Что это такое?
     - Это... безумие... - Месроп тер ладонями щеки, а глаза у  него  были
шальные. - Они хотят... Нет, форменное  безумие.  Не  понимаю,  почему  он
застрелил Адама?
     - Потом он застрелил бы нас, - терпеливо сказал Виктор.  -  Так  кого
они позвали и для чего?
     - А, да! Понимаешь, тоже своего рода секта. Посредники, так  сказать,
устанавливают связь между живыми и мертвыми.
     Виктор кашлянул. Что-то многовато становится сект, подумал он.
     - Лет тридцать назад, - продолжал Месроп,  -  или  сорок,  обнаружили
такие частицы, аксионы. Я не физик,  плохо  разбираюсь.  В  общем,  каждый
предмет, одушевленный или наоборот, оставляет квантовый  след.  Не  помню,
сверхпроводимость там или сверхтекучесть, но след  держится  долго.  Митя,
светлая ему память, рассказывал. Кто-то в темноте свинцовый волчок  крутил
и зафиксировал аксионные кольца. Остановил волчок - а  кольца  неделю  еще
держались. Ну и пошло-поехало. Митя красиво излагал,  про  разницу  темпов
жизни и сна, и будто эти кольца есть у каждого существа,  а  после  смерти
они еще долго пребывают как бы во сне. Понимаешь?
     - Нет!
     - Довольно-таки стройная концепция. Я тоже не все понял, но одно ясно
- сплошной скучный материализм. След, слепок личности некоторое время  как
бы функционирует в некой среде. И с ним при определенных условиях вроде бы
удается  наладить  контакт.  Там,  правда,  было  еще  сложное  вранье   о
формировании  аксионной  сверхструктуры  -  она  эволюционирует,   питаясь
душами, и как бы составляет божественный сверхразум.
     Виктор зевнул. Месроп говорил скучно,  монотонно,  время  от  времени
протягивал руку к ближайшему кусту и срывал мелкие красные ягоды. Одну  из
ягод положил в рот, сморщился, выплюнул.
     В круглый зал вернулась женщина, а за ней вошел человек. Сверху  была
видна его широкая накидка.
     Виктор не знал, как манипулировать объективом. Он почти уперся  носом
в экран и с трудом разглядел  странную  шапку  на  голове  у  вошедшего  и
небольшой предмет, похожий на коробку, в руке. Сундучок? Вспомнил тут же о
человеке, которого Петро вышиб из комнаты за минуту до их встречи.
     - Позволь-ка, - Месроп отпихнул его плечом и придвинулся к экрану.  -
А, вот и хокеар пожаловал.
     Виктор посмотрел на часы. Скоро начнет темнеть, движение над  городом
прекратится, и патрульные машины повиснут в небе.  Правду  говорил  Петро,
уносить пора ноги, а то оторвут. Вспомнив о Широкоплечем и  Адаме,  Виктор
холодно улыбнулся. По крайней мере двумя любителями  отрывать  ноги  стало
меньше. Но сколько их осталось, рыщущих по городу в поисках дискет?
     Все. Пора лететь.



                                    9

     Он вывел машину на газон, провел ее невысоко над стадионом, а  потом,
не торопясь, двинулся вдоль широкой улицы, которая, как  он  справился  по
карте, вела к старому шоссе на Хатван.
     Никто за ними не шел. Тогда он врубил  форсаж  и  по  крутой  спирали
поднялся вверх. Улицы, сады и крыши ухнули вниз и превратились  в  плоскую
карту.
     Изображение покрылось рябью.
     - Повиси немного здесь, - попросил Месроп, - сигнал глохнет.
     Хокеар достал из складок балахона черную тряпку, замотал себе  голову
и лицо и лег рядом с Петром. Одну руку он возложил на лоб Петра, а  второй
хлопал по полу.
     - Волчок разгоняет, - почему-то шепотом сказал Месроп.
     Виктор зафиксировал машину и глянул вниз. Вон там, по левую  руку,  в
паутине кварталов напротив острова, стоит дом  на  улице  Занаду,  в  доме
лежит мертвый парень, а рядом пристроился чумной парчак и крутит  дурацкую
юлу.
     По экрану расползлись кляксы помех.
     - Давай назад, - нетерпеливо сказал Месроп. - Слабый сигнал.
     Виктор взялся за шар, но тут же снял с него ладони.
     - Я уже видел такие помехи.
     - Ты прав, - отозвался Месроп. -  Неужели  некроцап  что-то  нащупал?
Никогда бы не поверил!
     Странная догадка пронзила Виктора.
     - Но тогда и он... -  с  этими  словами  Виктор  причмокнул,  пытаясь
воспроизвести звук Широкоплечего.
     - Не уверен, - Месроп не отрывал глаз  от  экрана.  -  Все-таки  след
этого сводного заклятия не есть заклятие. Нет, ты только посмотри!
     Хокеар вскочил на ноги, сорвал с головы черную тряпку и закружился на
месте. Его халат раздулся большим  колоколом,  цветные  полосы  слились  в
мерцающий тусклый диск.
     "Сейчас рухнет", - подумал Виктор.
     Но  вертящийся  огромной  юлой  человек  не  падал,  продолжая   свое
кружение, затем резко остановился, и пестрый балахон обвился вокруг  него.
Хокеар прыгнул в одну сторону, в другую, воздел  руки  к  потолку,  поднял
лицо - широко открытый рот дергался, а в зеве красной змеей бился язык.
     - Эх, динамики не прихватили, - вздохнул Месроп.
     "Твое счастье!" - хотел ответить Виктор, но удивился  своей  мысли  и
смолчал.
     Изображение  сделалось  поразительно  четким.  Виктору  на  миг  даже
показалось, что исчезли не только помехи,  но  и  сам  экран,  и  будто  в
открытый проем они внимают беззвучным крикам хокеара.
     Вдруг изображение пропало.  Месроп  взвыл  от  досады  и  щелкнул  по
экрану. Ничего! Растерянно посмотрел на Виктора, а  тот  пожал  плечами  и
глянул вниз.
     Он хотел утешить Месропа, но не успел сказать, что  возвращаться  нет
смысла, да и просто опасно, как замер с раскрытым ртом, словно тот хокеар,
что корежился в круглом зале.
     Там, где должен был находиться дом на улице  Занаду,  возникло  серое
пятно. Виктор прилип к прозрачному борту и увидел, как быстро растет серый
круг: светлые и темные дома, разноцветные крыши, зеленые  и  желтые  пятна
деревьев обесцвечивались, а круг рос, и все в нем теряло цвет, окраску.  И
когда уже половина острова Маргит была захвачена  серой  плесенью,  словно
огненная спица прорезала облака и вонзилась сверху прямо  в  центр  серого
круга, в дом на улице Занаду.
     Платформу сильно тряхнуло и отнесло в сторону. Виктор схватил  шар  и
развернул машину так, чтобы можно было видеть.
     И он увидел...
     Волна, стирающая краски, остановила свой бег, и ему  показалось,  что
она, то ли иссякнув,  то  ли  отразившись  от  невидимого  барьера,  пошла
обратно. И в ее движении назад,  к  точке  исхода,  дома,  сады  и  дворцы
обращались в прах, рассыпались серой пылью, и чем ближе она была к  своему
началу, тем глубже становилась воронка.
     Виктор, не раздумывая, кинул машину на форсаже вверх и в  сторону,  а
затем выровнял и, судорожно оглядываясь, повел ее прочь.
     Он успел заметить, как хлынула  вода  в  огромный  круглый  котлован.
Пришел злобный гигант и аккуратно вынул черпаком все, что подвернулось под
руку. Над выемкой поднялся столб пыли и быстро растаял.
     Месроп съежился на своем сиденье и  что-то  бормотал,  но  Виктор  не
понимал его слов. Он думал о том,  сколько  людей  исчезло,  обратилось  в
серый дым и как будут потрясены уцелевшие,  обнаружив,  какую  дыру  выела
страшная сила в самом сердце прекрасного города...


     Топлива  им   хватило   до   Ужгорода.   Хозяин   заправочной   долго
присматривался  к  машине,  цокал  языком,  а  потом  предложил   за   нее
хорошенькую сумму,  которой,  как  он  сказал,  им  вполне  хватит,  чтобы
добраться до любого места. Он  так  понимает,  заявил,  усмехнувшись,  что
платформа краденая, и пока не объявился владелец,  лучше  договориться  по
мирному. Чтобы придать весу его словам, из дверей заправочной вышел детина
в замасленной спецовке, пренебрежительно глянул на  скисшего  Месропа,  на
Виктора и прогудел, чтобы те уносили ноги целыми.
     Виктору очень не понравилось упоминание о ногах,  в  последнее  время
слишком часто на них покушались. И он без предупреждения воткнул пальцы  в
глазницы детины. Тот взвыл, схватился ладонями за лицо, упал  и  покатился
по земле. Хозяин дернулся в сторону, но Виктор уже приставил лезвие к  его
глотке и тихо попросил заправить машину.
     Больше ничего с ними не происходило, и в три джампа они добрались  до
Саратова.
     Все это время Месроп был в легком оцепенении. Виктор чувствовал,  что
тоже заболевает -  тело  ломило,  головная  боль  изматывала  и  постоянно
хотелось пить. Он забыл о том, что собирался  сначала  в  Москву,  сделать
копии, он начисто забыл и о дискетах, спрятанных между тягами.
     Вспомнил о них только тогда, когда они сели на  крышу  штаба.  Достал
их, сунул за пазуху и помог Месропу выбраться из машины.
     Набежали дружинники, проводили их вниз, и тут они  попали  в  объятия
Мартына, а потом  к  ним  вышел  Сармат  и  рокочущим  басом  поздравил  с
возвращением. Оглядев  их,  добавил,  что  самое  главное  -  они  целы  и
невредимы, а что сгоняли впустую, не страшно.  Наша  главная  сила  -  это
люди. Вот, кстати, познакомьтесь  с  новым  сподвижником,  зовут  Николай,
бесценный человек, за неделю наворочал дел на год, а уж порядок навел...
     Виктор тупо кивал  в  такт  его  словам,  повернулся,  чтобы  увидеть
бесценного Николая и в первый  миг  даже  не  удивился,  обнаружив  в  нем
Борова, а Боров смотрел на него и умильно улыбался. И только  в  следующую
секунду Виктор, болезненно морщась, полез за пазуху, достал оттуда пакет с
дискетами и запустил его прямо в улыбающуюся физиономию...




                      ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. УЧЕНИКИ УЧЕНИКОВ

     Из зарослей со стороны Солянки выехал всадник. Сверху было видно, как
он медленно приближается к дозорным на мосту, говорит, склонившись к  ним,
а потом дозорные оттаскивают вбок плетень с рогатинами. Взмах флажком -  и
на тропу выезжают еще несколько всадников, за  ними  тянутся  два  десятка
пеших воинов. Кроме бойцов там были еще люди, их светлая одежда выделялась
среди зеленых  пятнистых  курток  дружинников.  Замыкает  шествие  телега.
Отсюда можно разглядеть, что копья свалены в телегу, а кое-кто и  арбалеты
пристроил туда же. Значит, раненых нет.
     Перейдя мост, всадники погнали этих людей к центральному входу.
     "Вернулась засада с Калужской дороги", - подумал Виктор. Вот один  из
всадников спешился и идет к Хоромам. Докладывать спешит.
     За спиной осторожно кашлянул хранитель левой руки. Виктор  отвернулся
от окна.
     - Ну, что там?
     Хранитель,  худой,  нескладный   Иван   тихо   сказал,   что   Мартын
интересуется, не занят ли Виктор, а если занят, то когда может принять?
     - Проси! - сухо отозвался Виктор.
     Иван скрылся за портьерой. Виктор неприязненно посмотрел  ему  вслед.
Новый хранитель ему не нравился. Раньше левой рукой  у  него  был  Леонид,
проверенный еще в саратовских месилках  старый  боец.  Пропал  недавно  за
окраиной. Напоролся на предательский клинок или дурохвост из чащи  на  шею
прыгнул... Теперь уже не узнать! А может, маги подстроили, чтобы своего  к
Виктору подвести? Наворочал дел Николай со своими порядками,  и  хранителя
себе не подберешь!
     Худоба, взбухшие суставы пальцев  и  пятна  под  глазами  выдавали  в
двадцатилетнем парне мага. Впрочем, он и не скрывал этого.
     Ссориться с Борисом и его лихими мракушниками никто не хотел,  и  тем
более Николай,  утрясающий  свои  дела  не  нажимом,  а  лаской  и  тонким
обхождением. Хранителей они с Сарматом назначали из  только  им  известных
резонов, и в эти расклады лучше было не  соваться.  Хоть  и  не  последним
лицом был Виктор в Хоромах, но и он не совался.
     В прихожей  громко  хлопнула  дверь,  портьера  отлетела,  в  комнату
ввалился Мартын, шумный и всклокоченный. Черный берет порхнул в  угол,  за
ним последовала темно-вишневая  куртка.  Гость  упал  на  стул  и  перевел
дыхание.
     - Брысь! - сказал он своему хранителю, и тот исчез.
     - Ффу, - просипел он, - чтоб я еще когда-нибудь  так...  У  тебя  нет
водки? Да, доброе утро!
     Виктор улыбнулся,  достал  из  буфета  небольшой  квадратный  штоф  и
плеснул в фужер. Мартын зажал нос пальцами, глотнул, давясь, раз,  другой,
выдохнул и, повеселев, откинулся на спинку стула.
     - Все! - сказал он.  -  В  последний  раз  пил.  Не  смейся,  хочешь,
поспорим?
     - Да я уже спорил с тобой.
     - А? Э-э... Ну  ладно.  Черт,  аж  пот  прошиб...  -  Мартын  рукавом
бархатной блузы утер лоб, взглянул на штоф и отвел глаза.
     - Ты молодец, что вчера рано ушел, - сказал  он  осевшим  голосом.  -
Опять все перепились до безобразия. Однорукий пел,  пел,  а  потом  струны
порвал.  Девки  какие-то...  Николай  целовался  с  Борисом  и  уговаривал
выпить...
     - Уговорил? - заинтересовался Виктор.
     - Черта с два! Слушай, откуда вчера у нас девки взялись?
     - Не знаю. Из казармы, наверно. Прикажу - выгонят.
     - Да? Впрочем, оставь. Ребята твои со скуки подохнут. Потом и  мы  за
ними. Знаешь, плесни-ка еще чуть-чуть и спрячь.
     - У тебя что, кончилось все? - спросил Виктор, наклоняя штоф.
     - Да... Нет... Хранитель клянется, что я ночью все  вылил,  а  посуду
перебил. Я ему говорю, где битая посуда? А он - выкинул, говорит.
     Выпив, Мартын поднялся с места и  подошел  к  зеркалу,  задев  плечом
колонну. С отвращением  посмотрел  на  свое  отражение,  провел  рукой  по
двухдневной щетине, пригладил волосы.
     - Что, - спросил он Виктора, подмигивая своему  отражению,  -  совсем
спился первый советник? - и, не изменяя голоса: -  На  завтра  я  назначил
Большой Сбор.
     Глаза Виктора блеснули.  Наконец-то.  Последние  месяцы  проходили  в
сущем безделье. Мелкие стычки на окраинах с  забредавшими  невесть  откуда
шайками, унылые  засады  -  и  все  дела.  Люди  застоялись  и  потихоньку
опускаются. В казармах девка появились, вторую неделю гульба  идет,  да  и
Сармат попивать стал.
     - Так ты не опаздывай, - негромко сказал Мартын, - в полдень и сядем.
Гонца пришлю, чтоб напомнил.
     - Не надо, не опоздаю.
     - А еще лучше, приди пораньше. На часок. Поговорим, прикинем.  Можешь
пораньше, а?
     Виктор понял, что у Мартына своей  выпивки  хватает,  а  придумал  он
хорошенький предлог, чтобы пронырливые маги не донесли своему  Верховному,
мол, первый советник и маршал о  чем-то  договаривались  накануне  Совета.
Мартын вправе рассчитывать на его поддержку. Впрочем, Борис тоже. В  любом
случае не следует торопиться. У  Мартына  грандиозные  планы  -  есть  где
развернуться войску, а  то  приуныли  совсем.  Но  и  с  магами  лучше  не
ссориться.
     - Жаль, Месропа нет, - неожиданно сказал Мартын, - вот кого сейчас не
хватает. - Ты о нем ничего не слышал?
     Виктор молча покачал головой. Исчезновение Месропа  пять  лет  назад,
перед исходом из Саратова, было необъяснимым. Да что там говорить - просто
скверным.
     Сл