широко  улыбнулся  и  приветственно  помахал  рукой.
Только теперь Соколов узнал Игоря Дюка, в  сердцах  чертыхнулся  и  скорее
упал,  чем  сел  в  кресло.  Игорь  беззвучно  захохотал,  оттолкнулся  от
иллюминатора и, сделав классический гребок брассом, всплыл вверх.  Иллюзия
того, что Дюк находится не в вакууме, а в  темной,  эффектно  подсвеченной
воде, была полной! Выйдя из корабельной тени, Игорь  окунулся  в  световой
поток белой звезды, вокруг его  головы  слабо  засиял  серебристый  венец.
Соколов догадался, что это прозрачнейший яйцевидный шлем,  и  окончательно
все понял.
   Лорка,  зашедший  к  Соколову  через  минуту,  нашел  его  сердитым   и
насупленным.
   - Что-нибудь случилось? - встревожился Федор.
   Соколов покосился на него, потом на иллюминатор и ворчливо посетовал:
   - Ну что вы за народ? Не можете без фокусов!
   Лорка заметил удаляющуюся фигуру Игоря, все понял и не сдержал улыбку.
   - Напугал?
   - Не то слово, ошарашил. Является точно какой-то джинн  из  бутылки.  -
Соколов  аккуратно  сложил  платок,   спрятал   его   в   карман   и   уже
заинтересованно спросил: - Что за скафандр такой? Никогда не  видел  и  не
слышал.
   - Последняя модель.
   Соколов хмыкнул.
   - Я гляжу, у вас все последняя модель: каюты, космокатера, скафандры.
   - Верно. Может быть, это и звучит помпезно, но  мы  -  посланцы  Земли,
которым доверено представить ее другому миру.  Нас  собирала  в  путь  вся
планета. Чего же удивительного, что у нас все - самое лучшее?
   Соколов пожал плечами и полушутливо сказал:
   - Н-да, даже мурашки бегают от ответственности.  -  Он  помолчал,  и  в
голосе  снова  зазвучали  ворчливые  нотки:  -  А  почему  это,  уважаемый
командир, вы истязали меня на Земле и на Плутоне всякой  ерундой,  похожей
на рыцарские  доспехи,  а  в  этом  новейшем  скафандре  потренировать  не
догадались?
   - В этом нет необходимости.
   Соколов кивнул головой на иллюминатор.
   - И стало быть, Игорь будет нежиться в свете звезд, а меня вы запихаете
в бронированные латы?
   Лорка засмеялся.
   - И вам не чужды веяния моды? Успокойтесь, со временем и вы  облачитесь
в такой же элегантный костюм.  Но  это  потом.  Сейчас  перед  вами  стоит
гораздо более важная задача.
   - Какая?
   Лорка оценивающе оглядел Соколова и,  поколебавшись,  ушел  от  прямого
ответа.
   - Вам  все  объяснит  Тимур.  -  Федор  дружески  прикоснулся  к  плечу
эксперта. - Он ждет вас в кают-компании.


   - Готовы ли вы?  Я  собираюсь  пригласить  на  встречу  с  вами  нашего
психолога-эксперта Александра Сергеевича Соколова.
   Посланец, сидевший в  кресле  в  свободной,  очень  человеческой  позе,
помедлил, точно проверял свое внутреннее состояние.
   - Да, - проговорил он наконец, - я готов.
   - Простите, но могу я предварительно  задать  вам  несколько  вопросов?
Вопросов не очень легких. Но ответ на них  позволит  упростить  общение  с
вами моих товарищей.
   - Пожалуйста, - с некоторой запинкой согласился посланец  и  уже  более
уверенно повторил: - Пожалуйста, задавайте.
   Корсаков задумался, формулируя вопрос.
   -  Полагаю,  земная  цивилизация  -  не  единственная,  с  которой   вы
поддерживали односторонние, а может быть, и двусторонние контакты?
   - Совершенно верно.
   - Из вашей записи я понял, что  наши  цивилизации  разделяет  множество
препятствий и труднопреодолимых преград. Это так?
   - Вы не ошиблись. Их даже больше, чем вам сейчас представляется.
   -  Что  же  заставило  вас,  немидов,  обратить  внимание   именно   на
человечество? Чем мы, люди, заслужили такую честь?
   Опершись  локтями  на  колени  и  уронив  кисти  рук,  посланец   долго
вглядывался в лицо Корсакова. И Тимуру было нелегко сохранить невозмутимый
вид под пристальным и неуловимым взглядом пустых глазниц.
   - Может быть, отложить обсуждение этого вопроса на более поздний  срок?
- наконец спросил посланец.
   - Почему?
   Посланец замялся, обдумывая свой, очевидно, нелегкий ответ.  И  в  этот
момент догадка, бродившая в  мозгу  Тимура,  обрела  наконец  сознательные
формы.
   - Вы жалеете нас? - в упор, грубовато спросил он.
   Посланец медленно откинулся на спинку кресла.
   - Да. Мы жалеем вас, - сказал он и, несмотря на мягкость  тона,  в  нем
слышалось нечто уверенное, похожее на упрямство. -  Но  мы  и  восхищаемся
вами.
   Корсаков молчал, не зная, как реагировать  на  эту  фразу,  а  посланец
негромко, без эмоциональных нажимов и акцентов продолжал:
   - Нас восхищает ваше неуемное стремление к вселенскому самоутверждению,
но мы скорбим, замечая, как вы наивны и беспомощны  в  бытовых,  житейских
делах. Нас трогает ваше упрямство, с которым вы пытаетесь  сбросить  бремя
животного прошлого, но пугает странное  бессилие  перед  грубыми  голосами
древних инстинктов. Мы понимаем  и  разделяем  человеческую  готовность  к
самопожертвованию во имя  счастья  других,  но  нас  настораживает  глухая
вражда, которая вдруг и по мелочным поводам  вспыхивает  между  отдельными
людьми. Нас страшит тревожное соседство, в  котором  расцветает  любовь  и
ненависть мужчин и  женщин.  Струны  этих  накаленных  чувств  спутываются
иногда в такой клубок, что распутать  его  невозможно  -  его  можно  лишь
рассечь или уничтожить, а  за  этой  мучительной  операцией  всегда  стоит
трагическое потрясение. Как нам не пожалеть  вас  и  не  пожелать  большей
простоты и ясности в общении друг с другом? - Приглядываясь к погруженному
в раздумье Корсакову, посланец добавил совсем тихо: -  Мы  понимаем  -  вы
другие, совсем другие. Было бы глупо мерить ваше добро и зло, вашу радость
и  ваше  горе  нашими,  немидскими  мерками.  Но  разве  можно   запретить
сострадать вам и восхищаться вами?



28

   Соколов сидел напротив посланца  невозмутимый,  приветливый,  с  легкой
улыбкой на круглом румяном лице, но такая  раскрепощенность  давалась  ему
нелегко.
   Почти  машинально  обмениваясь  с  посланцем  приветственными,   самыми
обычными фразами, Соколов вдруг профессиональной цепкостью  подметил,  что
тот похож на Виктора Хельга. Сходство не было  полным,  далеко  не  таким,
каким оно  бывает,  скажем,  у  родных  братьев  и  сестер,  но  некоторые
"фамильные" черты просматривались хорошо.  Со  свойственной  ему  прямотой
Соколов сказал об этом посланцу.
   - Это вынужденный шаг, - ответил  тот.  -  Мне  приходится  максимально
экономить время, а копировать  некоего  конкретного  человека  проще,  чем
создавать обобщенный тип. Но у  каждого  человека  я  заимствую,  в  конце
концов, то, что помогает мне понять человечество в целом.
   - Так-так. - Соколов сцепил руки на животе и на  секунду  прикрыл  свои
голубые глазки. - Вы не обидитесь, если я задам  вам  несколько  прямых  и
совершенно откровенных вопросов?
   - Собственно, я и пригласил вас для этого.
   - Вот как? - Соколов прямо, без улыбки, более  того  -  очень  серьезно
заглянул в глаза посланца. - Кто вы?
   - Я посланец  немидов,  -  после  некоторой  паузы  ответил  собеседник
эксперта. - По-моему, вы осведомлены об этом.
   - Да, но вы же сами говорили, что вы и не человек, и не немид, а  нечто
третье.
   - Совершенно верно. Пока  лишь  на  таком,  модельном  уровне  возможно
прямое общение между нашими цивилизациями.
   - Значит, вы не немид, - вслух подумал Соколов и снова поднял глаза  на
посланца. - Вы не немид, но тем не менее делаете ответственные  заявления,
к чему-то  обязывающие  человечество  вообще  и  экипаж  этого  корабля  в
частности. Не будучи немидом,  вы  выступаете  полномочным  представителем
чужой, незнакомой нам, великой цивилизации, ими созданной.
   - Вы, - посланец не сразу сформулировал свою мысль, - не доверяете мне?
   Соколов отмахнулся досадливым движением головы.
   - Доверяете - не то слово! Где гарантия, что,  не  будучи  немидом,  вы
правильно усвоили и точно излагаете то, что эти разумные  хотели  сообщить
нам? Где гарантия,  что  неточности  и  ошибки  в  передаче  иновселенской
информации   исключительной   важности   не   приведут   к   нежелательным
последствиям,  которые  для  нашего  корабля  могут  приобрести  фатальный
характер?
   Посланец склонил голову, по губам его скользнула легкая улыбка.
   - Понимаю!  Вы  хотите,  чтобы  я,  образно  говоря,  вручил  вам  свои
верительные грамоты?
   Соколов не принял легкого тона и остался совершенно серьезным.
   - Совершенно верно. В этом дипломатическом акте был глубокий  смысл.  С
одной стороны, они снимали всякое сомнение в личности посла,  с  другой  -
подтверждали его ответственнейшее право одному  говорить  от  лица  целого
государства и выражать его волю.
   - Так вот что вас беспокоит!
   - Да, - твердо заявил Соколов, - меня беспокоит именно это. Я  убежден,
что девиз "Подвергай все сомнению" правомерен не только в рамках науки,  в
сфере общения человека с природой, но  и  на  любом  другом  ответственном
уровне   контактов.   А   инопланетные   разумные   контакты,   как    мне
представляется, являют собой высшую степень ответственности.
   Посланец молчал,  опустив  голову.  Поколебавшись,  Соколов  беспощадно
добавил:
   - Я поднимаю все эти вопросы еще и потому, что многие  прежние  встречи
людей и немидов  кончались  для  моих  сородичей  трагически.  Погиб  Петр
Лагута, первооткрыватель планеты Кика, пострадали и другие поселенцы  этой
планеты. Федор Лорка в разговоре с вами уже  поднимал  этот  аспект  наших
взаимоотношений. Вы ушли от объяснений, попросив отсрочки, и получили  ее.
Думаю, что настало время объясниться откровенно.
   - Вы задаете трудные вопросы, - сказал посланец.
   Соколов вздохнул, усмехнулся, щуря свои маленькие хитроватые глазки,  и
доверительно сказал:
   -  Полагаю,  именно  за  эту  способность  меня  и  включили  в  состав
экспедиции. Больше как будто не за что.
   Посланец вежливо улыбнулся и задумался.
   - Хорошо, я отвечу на ваши трудные  вопросы.  С  одним  условием:  этот
разговор пока останется между нами.
   - Я не могу обещать этого! - решительно заявил эксперт.
   - Пока, - подчеркнул посланец. - И потом, все секреты, которые я сообщу
вам, носят личный характер - касаются меня и не имеют отношения к  общению
наших цивилизаций в целом.
   Соколов откровенно удивился, поерзал в кресле,  поразмышлял  и  наконец
решил:
   - Хорошо, на таких условиях я готов помолчать.  -  Он  окинул  посланца
взглядом,  в  котором  теперь  было  нечто  профессиональное,  и   добавил
успокоительно, но с оттенком грусти: - Это далеко не первый личный секрет,
о котором мне придется узнать.
   - Тяжела доля эксперта?
   - Тяжела. Но и доля посланца, я думаю, не легче?
   - Не легче.
   Они посмеялись, а потом посланец  деловито,  без  эмоций  пояснил,  как
обстоят дела с его официальным и неофициальным статусом в земном мире и  в
мире немидов. Соколов был потрясен.
   - Я не верю вам! - быстро сказал он, хотя  сердцем  уже  поверил,  лишь
разум его еще сопротивлялся.
   - К сожалению, все именно так.
   - Неужели не было другого, более гуманного выхода?
   - Мы торопились, ведь вы могли попасть в беду.
   - Но это жестоко!
   - Что значит жестокость по  отношению  к  одному,  когда  речь  идет  о
благоденствии многих? А потом, после неудач на Кике мы чувствовали себя  в
долгу перед людьми.
   - И ничего, совсем ничего нельзя сделать?
   - Ничего.
   Соколов  замолчал,  потом  достал  из  кармана  большой  платок  и,  не
стесняясь присутствия посланца, вытер сначала  один  глаз,  затем  другой,
бормоча:
   - Что поделаешь! К старости некоторые люди становятся сентиментальными.
- И, спрятав платок в карман, деловито спросил: - Чем я могу помочь  вашей
миссии?
   - Доверием!



29

   Вернувшись на корабль и переодевшись, Игорь зашел к Лорке. Федор  сидел
в кресле, погруженный в глубокое, спокойное раздумье.
   - Присаживайся, -  рассеянно  сказал  он  товарищу  и  снова,  как  это
говорится, отрешился от мира сего.
   Игорь сел и некоторое время разглядывал  хорошо  знакомое  ему  тяжелое
лицо с непривычно глубокими складками возле рта и морщинками на лбу.
   - Лорка, - проговорил он наконец, - я готов поклясться, что у нас  есть
гравитоконтакт с Кикой.
   Федор  удивленно  вскинул  голову,  но  удивление  тут   же   сменилось
лукавством, замерцавшим в его зеленых глазах.
   - Я знал, что рано или поздно, но ты догадаешься об этом сам.
   - Но это же виктория, как восклицали  древние!  Победа!  Слава!  -  Дюк
запнулся, закусил губу и после паузы спросил: - Но  почему  вы  с  Тимуром
окружили контакт тайной? Теперь уже и Соколов знает?
   - Знает.
   - Тайна - требование кикиан?
   - Верно. Но не кикиан - немидов.
   Игорь сбросил ногу с колена, приглядываясь к Лорке.
   - Немиды? Кто они? Откуда?
   - Те самые разумные, которые использовали Кику как промежуточный  пункт
для контактов с нами. Контактов, кончавшихся так трагически.
   Повисла долгая пауза.
   - Я вижу, ты не шутишь, - проговорил наконец Игорь.
   Не отвечая на эту реплику, Федор спросил:
   - А как ты представляешь себе  не  гравитоконтакт,  а  саму  встречу  с
немидами?
   Лицо Игоря вытянулось, в нем прописались непроницаемые и  загадочные  -
ацтекские черты.
   - Наверняка тебе чудится некое торжество, приветственные речи,  не  так
ли?
   Игорь наконец обрел дар речи.
   - Неужели? - В голосе его прозвучало не изумление, не радость, а скорее
грустная покорность обстоятельствам. Лорка утвердительно кивнул.
   - Они на борту?
   - На борту. Но не они, а он - один.
   Игорь провел рукой по лицу.
   - Знаешь, - неожиданно сказал он, - у меня сейчас такое  же  состояние,
как в студенческие годы, когда я в составе отряда из трех человек  впервые
в жизни взошел на вершину Джомолунгмы. Мы шли без кислорода,  дорога  была
тяжелой. Я шел первым, как в  полусне,  шел  механически,  ни  на  что  не
надеясь: мне чудилось, что длинной дороге не будет  конца.  И  вдруг  меня
словно током ожгло - я понял, что следующий шаг поведет уже  не  вверх,  а
вниз. Я крикнул хрипло: "Вершина!" - и с трудом распрямил спину.  Мир  был
прекрасен!  Пронзительная  небесная  синь,  нестерпимый,  яростный   блеск
бледно-золотого солнца и ангельски чистые снеговые громады  гор.  Мир  был
прекрасен, а мне было грустно - ведь дело было сделано, ведь остался  лишь
один путь - вниз.
   -  "Мне  грустно  и   легко,   печаль   моя   светла",   -   вполголоса
продекламировал Лорка. - Это пройдет, Игорь. Это быстро пройдет, я знаю по
себе.



30

   Остальные космонавты узнали о присутствии на борту посланца  немидов  и
самих немидах во время обеда при обстоятельствах,  которые  можно  назвать
драматическими. Обед подходил к концу,  когда  компьютер  с  присущей  ему
корректностью сообщил:
   - В дальней зоне обнаружения засечена ассоциация глобул космопланктона.
Траектория глобул с местом корабля не пересекается, но интервал  сближения
расценивается как опасный.
   Хотя  Лорка  призвал  к  спокойствию,  хотя  тут  же  выяснилось,   что
противостояние глобул произойдет на  вторые  сутки,  обед  был  скомкан  и
быстро превратился в своеобразный симпозиум по  проблемам  космопланктона.
Слушая причудливо ветвящиеся споры,  Соколов  мысленно  похвалил  себя  за
любознательность. Всего несколько дней тому назад он знал о космопланктоне
не больше, чем, скажем, о привычках бронтозавров  или  обрядах  рыцарского
ордена   тамплиеров.   Но   как-то   он   стал    свидетелем    оживленной
полушутливой-полусерьезной пикировки по поводу космопланктона между Игорем
Дюком и Виктором. Игорь утверждал, что встреча с  глобулой  может  явиться
причиной аварии двигателя как раз  того  типа,  который  имел  место  -  в
результате  повреждения  ливнями  сверхтяжелых  частиц   отдельных   узлов
кибернетических схем.
   Виктор слушал Дюка скептически и, в конце концов, заметил с иронической
усмешкой:
   - Когда-то все  непонятное  объясняли  божественными  помыслами,  потом
магнетизмом и гравитацией, а теперь вот настала очередь космопланктона.
   - Дань моде - еще не ошибка!
   - Хотя бы знали толком, что такое космопланктон, - насмешливо продолжил
Хельг. - А то одни ученые считают его неживым, другие живым,  а  третьи  -
пограничным, квазиживым явлением. Квазиполя,  квазисилы,  квазичастицы,  а
теперь еще и квазижизнь. Черт знает что!
   Игорь дружески приобнял товарища.
   - Не надо так расстраиваться, Виктор. Я и  сам  терпеть  не  могу  этих
квазиявлений природы. Если б это было в  моей  власти,  я  бы  с  радостью
освободил мир от этой чертовщины. Представь себе,  как  бы  тогда  чудесно
жилось  на  свете  ученой  братии.  Все  природные  явления  с   легкостью
необыкновенной укладывались бы в наши теории, законы  и  формулы.  Никаких
исключений, одни правила. Рай для науки!
   - Наука и с квазиявлениями устроилась неплохо. Навесил "квазиярлык"  на
непонятный факт - и спи себе спокойно.
   Заинтересовавшись этим  разговором,  Соколов  прочитал  и  посмотрел  в
корабельной фильмотеке все, что было ему понятно и доступно.
   Оказалось, что подобно тому, как верхние слои земных  океанов  заселены
тучами мельчайших живых существ - планктоном, вокруг некоторых  голубых  и
белых звезд обитают массы звездного или космического  планктона.  Поначалу
его считали скоплениями обычной космической пыли.  Однако  же  выяснилось,
что  рои  этих  пылинок  обладают  хорошо   выраженной   целесообразностью
поведения. Наблюдения показали, что над переменными звездами космопланктон
держится на некоторой оптимальной высоте: выше,  когда  светимость  звезды
возрастает,  и  ниже,  когда  она  уменьшается.  Явление  это   никак   не
укладывалось в рамки обычных физических законов.  Молодой  ученый  Василий
Решетов высказал кощунственное предположение, что пылинки космопланктона -
это вовсе не пылинки, а крошечные живые  существа,  которые  "сознательно"
держатся в комфортной зоне  обитания,  там,  где  им  не  "холодно"  и  не
"жарко".
   Решетов  считал  частицы  космопланктона   своеобразными   миниатюрными
котлами,   в   которых   реакции   ядерного    распада    компенсировались
соответствующими реакциями синтеза. На возражение, что такого рода атомные
мини-котлы с точки  зрения  ядерной  физики  невозможны,  Решетов  резонно
отвечал, что с точки зрения классической  химии  существование  сложнейших
мини-комплексов живых клеток тоже  невозможно,  однако  они  существуют  и
благоденствуют. Крупная серия  научных  исследований  показала,  что  прав
дерзкий астроном, а не биологи.
   Было   в   существовании   космопланктона   и    немало    загадочного,
расшифрованного наукой лишь приблизительно.  Иногда,  по  Неизученным  еще
причинам, частицы  космопланктона  обнаруживали  тенденцию  к  слипанию  и
образовывали шаровидные  скопления  -  глобулы.  Были  обнаружены  глобулы
диаметром до нескольких десятков и даже сотен метров.
   Глобула - своеобразная микроспора космопланктона.  В  глобульной  форме
космопланктон "живет" за  счет  внутренних  энергетических  ресурсов,  вне
зависимости  от  внешнего  притока  излучения.   Поэтому   глобулы   могут
странствовать в межзвездном  или  даже  в  межгалактическом  пространстве.
Попадая в  благоприятные  радиоактивные  условия,  глобулы,  как  правило,
взрываются,  образуя  облака,  состоящие  из  "живого"  космопланктона   и
отходов, накопленных за время спячки, - пылинок мертвой материи.
   Глобулы определенно нуждались в притоке энергии со стороны. В  открытом
космосе таким источником не могли быть ни далекие  звезды,  ни  еще  более
далекие галактики. Поэтому и было  выдвинуто  предположение,  что  глобулы
некоторым  образом  паразитируют  на  черных  мини-дырах,  этих  реликтах,
рожденных на ранних этапах развития файрбола, ухитряются  как-то  "сосать"
через них энергию.
   Симпозиум   по   космопланктону,   сам   собой    организовавшийся    в
кают-компании, имел  практический  уклон.  Дело  в  том,  что