потеряла голос.
   - Говорят, что голос может вернуться.
   - Не знаю, пока этого не произошло. Сегодня я  с  удовольствием  послушаю
тебя, а завтра с утра я беру дочку и иду искать своего курортника.
   - Какого еще курортника?
   - Самого обыкновенного. Который сейчас парит ласты на одном из  ялтинских
пляжей и ждет, когда я прилягу рядом.
   - Здорово! Решила завести курортный роман? Ты всегда была умной женщиной.
   - Я хочу завести такой курортный роман, чтобы перехватило  дыхание,  а  в
жилах стыла кровь. Хочу дать сумасшедшую  встряску  своему  организму.  Хочу
чувствовать волнующий трепет, дрожь в коленях и сухость во рту!
   - Но ведь у курортного романа не бывает продолжения?
   - А на кой черт оно мне нужно?!
   - Будь осторожна. Мужики нынче шарахаются  от  красивых  женщин,  как  от
огня. Они нас боятся.  У  красивых  женщин  есть  один  талант,  которым  не
обладают другие. Мы умеем делать вид, что у нас все хорошо, что мы счастливы
и вполне довольны своей жизнью. Это серые мышки плачутся и  ждут,  когда  их
пожалеют, а нам нельзя, потому что мы красивые, а если мы красивые,  то  это
значит, что мы сильные. Красивым женщинам особенно одиноко, и никто об  этом
даже не подозревает.
   - Нужно просто уметь прислушиваться к чувствам. В моей жизни  было  очень
много мужчин. Одни нравились мне, другим нравилась я, но все они  либо  были
женаты и хотели видеть во мне только любовницу, либо лентяи, не  скрывающие,
что хотят жить за счет женщины, не давая ничего взамен. Были  и  весельчаки,
любители шумных пирушек с возлияниями, переходящими  все  границы.  Это  мое
право определять границы отношений с мужчинами, и никто не сможет его у меня
отнять. Я разошлась с мужем, потому что ушла любовь, и я не хотела  доживать
свою жизнь с человеком, который уже давно остыл. Я поняла, что самое главное
- это дети. Когда мне становилось совсем плохо, дочка  садилась  ко  мне  на
колени и говорила: "Мамочка, ну не плачь,  пожалуйста,  я  ведь  люблю  тебя
больше всех на свете, ты же самая  красивая  в  мире".  И  горечь,  отчаяние
отступали, я всегда находила  выход  из  положения.  Самое  главное  -  быть
сильной во всем. Нужно полагаться только на себя, потому что твои проблемы -
это только твои проблемы и никому нет до тебя дела. Я изменила имидж,  стиль
одежды, прическу. Нам с тобой уже никогда не выйти замуж, потому что  здесь,
в России, мужчины ужасно меркантильны,  стараются  найти  женщину  только  с
плюсами: без детей, но обязательно с жильем.  Да  пошли  они  все  на  хрен!
Катерина кивнула:
   - Нам пора. За дочь можешь не переживать. Ее моя мама к себе заберет. Она
недалеко живет. Завтра утром привезет. Она там с моими детьми подружится.  В
общем, все будет хорошо. Короче, катим в ресторан, я тебе сейчас  так  спою,
что у тебя глаза из орбит вылезут.
   Я посмотрела на часы:
   - Катя, мне нужно Димке позвонить, а то он  волнуется.  Я  обещала  сразу
позвонить, как только устроюсь.
   - Пусть переживает. Больше будет ценить. С мужиками так и надо.
   - Да у нас с ним все не так. Мы друзья... Он моя подруга, понимаешь?
   - Он что, голубой, что ли?
   - Нет, но мы не спим.
   - Он импотент?
   - Нет. Раньше у него все  нормально  функционировало.  Мы  с  ним  просто
друзья... Я даже не знаю, как это объяснить, но иногда мне и самой  кажется,
что так не бывает.
   Катя  встала,  сделала  несколько  кругов   по   комнате,   затем   резко
остановилась и удивленно пожала плечами:
   - Послушай, он что, совсем дурак? Разве такую женщину можно  не  хотеть?!
Ему лечиться надо.
   - Он меня хочет...
   - Тогда в чем дело?
   - Просто я ему не даю. Если  это  произойдет,  то  это  будет  возврат  к
прошлому, а значит, мы опять разбежимся на  несколько  лет...  Тот  вариант,
который мы сейчас придумали, самый нормальный и долговечный.  Ладно,  я  ему
завтра позвоню. Пусть думает, что я еще не устроилась.
   -  Вот  это  правильно!  Мужика  нужно  держать  в  ежовых  рукавицах,  -
произнесла Катерина довольно ехидным голосом  и  стала  собираться.  -  Все,
едем. Время не ждет.
   В ресторане я зашла вместе с Катей в гримерную и  плюхнулась  в  огромное
кресло. Катька принялась наводить марафет и лишь изредка поглядывала  в  мою
сторону.
   - Послушай, а какой он хоть, твой курортник? - не выдержала она.
   - Он... - Я мечтательно закатила глаза и провела языком по нижней губе. -
Он самый, самый,  самый.  Ну,  в  общем,  если  ты  хочешь,  я  тебя  с  ним
обязательно познакомлю.
   - А ты уверена, что найдешь его? Тут вообще ловить  нечего.  Одни  хохлы,
ей-богу. Ну, местная мафия в нашем кабаке отирается... В общем, одно дерьмо.
   - Я найду его. Может, конечно, не завтра, но я его найду.
   Катька тяжело вздохнула:
   - Послушай, подруга, а ты  случайно  не  перепутала  Ялту  с  Кипром  или
Канарами? Мне твои запросы хорошо известны. Ты сильно не  обольщайся,  а  то
настроишься на нормальный вариант, а тут только дырки от бубликов.
   - Я найду бублик, в котором не будет дырки, - решительно сказала я.  -  Я
чувствую, что он прилетел за день до меня, что он где-то рядом. Ему  скучно,
и он тоже повсюду ищет меня. Он уже тысячу раз пожалел о том,  что  прилетел
именно сюда. С завтрашнего дня я перерою носом все ялтинские пляжи, и я  его
найду. Он лежит  под  жарким  солнышком,  ест  черную  икру  и  мучается  от
одиночества и изжоги.
   - Кто же ест черную икру в такую жару? Ты  как  что-нибудь  скажешь,  так
хоть стой, хоть падай!
   - Он ест ее независимо от времени года. Для него черная икра, что для нас
питьевая вода из-под крана.
   - Ну ты и загнула! - громко рассмеялась Катька, припудривая нос. - Завтра
ты пойдешь на пляж и вернешься в довольно скверном  настроении,  потому  что
тут таких вариантов нет и никогда не было.
   - Я найду такой вариант, - сказала я и сердито посмотрела на Катерину.
   Катерина слегка съежилась и потупила глаза.
   - Конечно найдешь. Только бы твои поиски не затянулись  слишком  надолго.
Тут черную икру даже в магазинах не продают... Я же тебе сразу сказала,  что
тут нищета страшная. Живем только за счет отдыхающих.  Зимой  вообще  глухо.
Ялта словно вымерла, да и "Интурист" пустой. Поляки иногда наведываются,  но
они  жадные,  как  черти.  Послушай,  а  может,  я  тебе  лучше  пропуск  на
интуристовский пляж сделаю? Там вода горячая есть, да и публика  посолиднее.
Может, ты там своего курортника  найдешь?  Тем  более,  скоро  день  города,
что-нибудь да всплывет. Это, конечно, не Москва... Это у вас там богатенькие
Буратино на каждом шагу встречаются.
   Я откинулась на спинку кресла и немного раздраженно произнесла:
   - С этими богатенькими Буратино целая проблема.
   - Какая?
   -  С  ними  нужно  разыгрывать  влюбленную  женщину.  Их  нужно  хвалить,
поощрять, в общем, играть в любовь. Я пока к этому  не  готова.  Не  хватает
остроты ощущений. Все так гладко, ровно, банально. Хочется какой-то вспышки,
какого-то всплеска, и чтобы это прошло так же быстро, как началось.
   Разместившись за столиком у сцены, я слушала  Катьку  и  получила  просто
невообразимое наслаждение. Какой, к черту,  Кипр,  если  в  Ялте  живет  моя
потрясающая подруга, которая поет так, что останавливается сердце.
   Я хорошо помню тот день. Была ужасно скверная погода,  я  шла  по  чужому
ночному городу и пыталась разобраться в своих проблемах. Я смахивала слезы и
куталась в теплую кофту. Это был тяжелый период.  У  меня  были  сумасшедшие
проблемы на работе и точно такие же проблемы в личной жизни. Я открыла дверь
ближайшего ночного клуба, на ломаном японском заказала двести граммов  виски
со льдом и обратила внимание на поднявшуюся на сцену русскую девушку. Увидев
меня,  девушка  помахала  рукой,  словно  знала  меня  уже  тысячу  лет.   Я
постаралась изобразить подобие улыбки. Спев пару песен, девушка  подсела  ко
мне и спросила: "Тебе сильно паршиво?" - "Очень", - почти шепотом сказала я,
с трудом сдерживая слезы. "Я тебя  знаю,  ты  поешь  в  соседнем  ресторане.
Держись. Тут всем паршиво. Бог даст, сколотим денег и доберемся до дома",  -
сжав кулаки, сказала она и вновь взяла  микрофон.  Я  смотрела  на  нее  как
завороженная и даже не могла подумать о том, что пройдет время, и мы  станем
закадычными друзьями. С тех пор прошло много  лет,  но  мне  было  чертовски
приятно, что мы снова вместе, и я вновь могу услышать, как она поет.
   Я  решила  выйти  в  туалетную  комнату,  чтобы  покрутиться  у  зеркала.
Неожиданно в коридоре ко мне подошел невообразимый громила с  толстой  цепью
на шее и бесцеремонно оглядел с ног до головы. Я пыталась его обойти, но  он
сделал шаг в сторону, перегородив мне дорогу.
   - Извините, мне нужно пройти, - довольно спокойно сказала я и  попыталась
отодвинуть это чудовище.
   Естественно, это не дало никаких результатов. Комплекция громилы была мне
явно не под силу.
   - Мне нужно пройти, - более настойчиво сказала я и вновь  сделала  шаг  в
сторону.
   - Что-то я тебя здесь раньше не  видел,  -  облизнулся  громила  и  самым
хамским образом положил руку мне на талию.
   Я попробовала убрать его руку, вернее ручищу, но и это оказалось довольно
сложно.
   - Послушайте, что вам нужно?! Убирайтесь прочь, - не на шутку разозлилась
я.
   - Чо ты сказала?! - громила явно опешил от моей наглости.
   - "Ни чо", - передразнила я его. - Дай пройти. Я тебе по-хорошему говорю.
   - А ты можешь и по-плохому?
   -  Могу  и  по-плохому,  -  храбро  ответила   я,   чтобы   скрыть   свою
растерянность.
   - Ну попробуй, - заржал громила и притянул меня к себе.
   На минуту мне показалось, что у  меня  затрещали  все  косточки.  В  этот
момент раздалось что-то невообразимо громкое, и я как подкошенная  упала  на
пол. Громила навалился на меня всем телом. Я не  знаю,  сколько  килограммов
живого веса в нем было, но то, что он превышал меня по весу в несколько раз,
это  точно.  Затаив  дыхание,  я   слушала   какой-то   непонятный   грохот,
доносившийся от входной двери, и только через несколько секунд  поняла,  что
это было не что иное, как автоматная очередь. Когда все затихло, я  перевела
дыхание, пытаясь понять, жива я или нет. Мое тело словно онемело,  а  голова
кружилась с такой силой, что, казалось, еще немного, и я  потеряю  сознание.
Вокруг послышались крики. Незнакомые люди оттащили  от  меня  громилу,  и  я
почувствовала себя значительно лучше. С трудом сев на корточки, я посмотрела
на свое вечернее платье и закричала от ужаса. Буквально все  платье  было  в
крови, а рядом со мной расползлась кровавая лужа. Мне пришло в  голову,  что
одна из пуль попала в  меня  и  через  несколько  минут  я  должна  умереть.
Представилась дочка с ее огромными глазами, и  мне  стало  просто  чудовищно
плохо. Я заревела навзрыд, но вместе с тем, хотя и робко, попыталась ощупать
свое тело. Не найдя ничего  похожего  на  рану,  я  облегченно  вздохнула  и
перевела  взгляд  на  лежащего  рядом   громилу.   Вокруг   него   толпились
возбужденные люди.
   Появилась вусмерть перепуганная Катька. Она села  и  стала  резко  трясти
меня за плечи, пытаясь привести в чувство.
   - Катя, меня убили? - каким-то чужим  голосом  прошептала  я  и  тихонько
всхлипнула.
   - Да это не тебя убили, а Мазая.
   - Какого еще Мазая?
   - Местного авторитета. Послушай, а как вообще ты очутилась рядом с ним?
   - Я хотела зайти в туалетную комнату, а он...
   - Он что, к тебе приставал?
   - Что-то вроде этого.
   Катька погладила мои волосы и спросила:
   - Послушай, а ты точно не ранена?
   - Я не знаю.
   - У тебя что-нибудь болит?
   - У меня все болит. Тело словно  парализованное.  -  Я  не  сдержалась  и
громко заплакала.
   Катька вновь потрясла меня за плечи и прижала к себе:
   - А ну-ка  кончай  реветь.  Ничего  страшного  не  произошло.  Нормальная
рабочая обстановка - братки между собой  не  поладили,  застрелили  местного
авторитета. Ты просто оказалась рядом.
   - Дочку жалко, - не могла успокоиться я.
   - Какую дочку?
   - Мою. Какую ж еще. У нее же никого, кроме меня, нет.
   - Ты что, умирать собралась?! А ну  прекращай!  Я  полчаса  назад  матери
звонила. Твой ребенок накормлен, напоен и уже давно в  постели.  Такие,  как
ты, вообще не умирают. Такие кого хочешь переживут. А ну-ка  вставай,  а  то
раскисла, как размазня, смотреть противно! Тебе еще завтра своего курортника
искать надо. Представляешь, что будет, если он тебя такой увидит?!  Он  свое
полотенце в другое место перенесет и черной икрой с тобой не поделится.
   - Да пошла ты со своим  курортником!  -  махнула  я  рукой  и  попыталась
встать. Только я встала, Катька бесцеремонно ощупала меня.
   - Какого черта тебе надо? - устало спросила я, - Проверяю, нет ли у  тебя
раны. По-моему, все о'кей.
   - Смотри, платье все кровью залито. Даже места живого нет.
   - Это кровь Мазая. Он здоровый. У него крови много.
   - А ты хоть знаешь, сколько это платье стоит?
   - Да хрен с ним, с платьем. Главное, что  ты  жива  осталась.  Раскрутишь
своего курортника на новое платье.
   - Слушай, отцепись ты со своим курортником! - в сердцах  произнесла  я  и
попыталась сделать несколько шагов.
   - Он не мой, а твой. Ты ж его придумала, а не я, -  пробубнила  Катька  и
поплелась следом.
   В дверях стоял администратор и провожал перепуганных посетителей, принося
многочисленные извинения. Мы остановились  рядом  с  носилками,  на  которых
лежал громила, но подошли санитары, на тело  убитого  накинули  покрывало  и
унесли в машину,  которая  в  простонародье  называлась  "труповозкой".  Зал
заполнили оперативники, и я просто не могла не попасть в их поле зрения. Мне
пришлось отвечать на их вопросы. Бурно размахивая  руками,  голосом,  полным
истерики, я доказывала свою непричастность к данному событию, говорила,  что
я просто случайный свидетель, направлялась в туалетную комнату, но так и  не
смогла до нее дойти, потому  что  какой-то  незнакомый  громила,  называемый
Мазаем, принялся мне выказывать недвусмысленные знаки внимания.  А  затем..,
непонятный грохот, и я вообще не понимаю, как осталась жива.
   Когда меня  отпустили,  Катька  взяла  меня  за  руку  и  повела  в  свою
гримерную.

Глава 4

   В гримерной я скинула окровавленное  платье,  закуталась  в  полотенце  и
посмотрела на свою подругу.
   - Как ты думаешь, кровь отстирается?
   - Да выкинь ты его ко всем чертям, - бесцеремонно махнула рукой Катька.
   - Я не такая богатая, чтобы выкидывать свои вечерние платья.
   Я увидела огромные синяки на своих ногах и сморщилась.
   - Ты только посмотри, у меня синяки! Даже не представляешь, сколько  этот
громила весит. Килограммов двести, не меньше!  Ну  как  я  завтра  с  такими
синяками пойду на пляж! Что я скажу своему курортнику?
   - Скажешь, как все было на самом деле.
   - Ну и как это будет выглядеть?! Ведь  это  же  совсем  неромантично.  Ты
только представь, я иду по пляжу с багровыми синяками,  от  меня  шарахаются
люди. Тут я вижу его, расчищаю площадку, чтобы лечь рядом, и говорю, мол, не
пугайся меня-, милый, я  просто  попала  в  перестрелку,  и  на  меня  упала
огромная подстреленная туша...
   -  Тогда  не  раздевайся  сразу.   Пойдешь   в   брюках,   познакомишься,
предупредишь его по поводу своих синяков, а уж потом разденешься.
   - Я же должна покорять его своим купальником! А  чем  я  его,  по-твоему,
должна буду покорять, брюками, что ли?!
   - Знаешь, есть одно хорошее  выражение,  и  оно  как  нельзя  лучше  тебе
подходит: "Подлецу все к лицу". Ты на себя в зеркало смотрела?  Тебе  мужика
покорить - раз плюнуть. Главное, чтобы брюки в обтяжку были. Мазай, и тот на
тебя запал.
   - Да этот, так называемый Мазай, по-моему, на кого  угодно  западет.  Ему
разницы нет. Просто мне хотелось,  чтобы,  когда  курортник  увидел  меня  в
первый раз, я была бы в купальнике, но если я выйду с  такими  синяками,  то
полпляжа убежит. Синяки ведь долго сходят. В брюках в такую  жару  никто  не
ходит.
   - Ладно, сейчас не до курортника. Ты чуть жизни не лишилась, а все  равно
о нем думаешь. Нет его, пойми правильно. Давай лучше возьмем путевки на Кипр
и оторвемся по полной программе. Приглядим двух приличных курортников и  так
их заделаем, что они будут о нас вспоминать всю оставшуюся жизнь  и  глотать
валидол.
   Катька встала, сделала несколько кругов по комнате и остановилась  передо
мной:
   - Знаешь, я так за тебя перепуталась. В зале начался переполох,  сказали,
что в коридоре стреляют... Когда я увидела, что тебя нет на  месте,  у  меня
сердце остановилось, ей-богу. Я вдруг подумала, что могу тебя потерять...
   - И часто у вас здесь стреляют? - спросила я.
   - Да постреливают иногда... Я сейчас сбегаю, возьму бутылку виски -  надо
немного разрядиться. Потом поедем домой и завалимся  спать.  Хочешь,  завтра
возьмем детей и покатаемся на канатной дороге?
   - Я буду на ней кататься со своим курортником, - чуть слышно сказала я  и
посмотрела на Катерину виноватым взглядом.
   - Ты все-таки собралась завтра на пляж?
   - Конечно.
   - С такими синяками?
   - С такими синяками.
   - Можно я скажу тебе одну вещь? Только обещай, что не обидишься.
   - Обещаю.
   - Тот громила, который лежал на тебе час назад, это самое приличное,  что
здесь можно найти. Тут вообще шаром покати.  Как  распался  Союз,  так  сюда
нормальные отдыхающие перестали приезжать. Цены здесь  высокие,  а  комфорта
никакого.
   Сказав это, Катька отправилась за виски. Я  удрученно  разглядывала  свои
синяки и тяжело вздыхала. После всего  произошедшего  у  меня  жутко  болела
голова, стучало в висках, но я все же  думала  о  НЕМ...  Я  боялась  только
одного, чтобы ЕМУ не  наскучила  Ялта  и  ОН  не  уехал  раньше  времени.  Я
представила, как Он смотрит на проходящих мимо красивых, молодых,  стройных,
длинноногих девушек и чувствовала сумасшедшие уколы ревности.
   Никаких девушек! Я заделаю ЕГО так, что он забудет про все  на  свете,  а
когда наш роман закончится, будет долго глотать валидол и  вспоминать  Ялту.
Это будет самый  сумасшедший  роман  в  ЕГО  жизни...  Такой  бурный,  такой
спонтанный и такой короткий... Я с упоением  думала  о  тех  знойных  ночах,
которые нам придется провести вместе...
   Неожиданно дверь распахнулась и  на  пороге  гримерной  возникла  парочка
мордоворотов "братской" национальности. Один из них остался стоять в дверях,
а другой сел напротив меня и окинул  оценивающим  взглядом.  Я  съежилась  и
поправила полотенце, в которое была закутана. Мордоворот, увидев мои синяки,
присвистнул.
   - Ты, что ли, сегодня  в  перестрелку  попала?  -  спросил  он,  доставая
сигареты.
   - Я, что ли, - насторожилась я.
   - Кто Мазая убил, знаешь?
   - Нет. А почему я должна знать? - опешила я.
   - Потому что Мазай погиб из-за тебя.
   - Из-за меня? - оторопело переспросила я.
   - Он накрыл тебя своим телом. Ты что, не поняла?
   - Нет, - с трудом выговорила я.
   - Еще скажи, что ничего не знаешь.  Ты  с  Мазаем  стояла  в  коридоре  и
обнималась. Так?
   - Нет. Это он меня обнимал, а мне, между прочим, это было даже неприятно.
   - Ага, так я тебе и поверил! Влетел какой-то крендель с автоматом и  стал
стрелять, а Мазай закрыл тебя своим телом и погиб.  Так  вот,  Мазай  -  наш
очень хороший товарищ, братан, одним словом. Мы хотим знать, что за крендель
влетел с автоматом. На нем была черная шапочка с разрезами для глаз.  Может,
Мазай тебе когда-нибудь рассказывал или намекал чего о своих врагах?  Может,
ты знаешь, откуда ветер подул?
   Я вытаращила глаза и боялась пошевельнуться. От страха замирало сердце.
   - Ребята, вы  меня  с  кем-то  перепутали.  Я  сегодня  утром  из  Москвы
прилетела. У меня даже билет сохранился. Я вашего Мазая в глаза  никогда  не
видела. Я к Катьке прилетела,  послушать,  как  она  поет.  Хотела  выйти  в
туалет, так этот самый Мазай перегородил мне дорогу...  А  затем  автоматная
очередь, и все... Я даже не