е придется этого делать. Не думаю, чтобы все было настолько плохо. Посмотри сюда...
     Сестра положила руку на аппарат, где светились оранжевые световые цифры рядом с крошечным оранжевым сердцем, которое вспыхивало ритмично, со звуком, напоминавшим шипение заезженной пластинки.
     - Это монитор. Слышно биение сердца ребенка.
     Все взоры сосредоточились на бьющемся сердце, а из монитора стала змеей выползать белая лента с цифрами.
     - А это, - мисс Мире указала на зеленую цифру рядом с оранжевой, - это твои схватки, Лиза. Марк, твоя задача следить за ними. Между схватками появляется цифра "13" или "14". Как только ты увидишь, что она растет, ты должен напомнить Лизе, чтобы она глубже дышала. Схватка достигает своего пика примерно за тридцать секунд, через сорок пять прекращается. Все длится около минуты. Поверь мне, Марк, ты будешь часто знать о том, что начинается схватка, еще до ее начала.
     Мисс Мире едва успела закончить, как Марк сказал:
     - Поднимается.
     Он пододвинулся ближе к Лизе, не отрывая глаз от монитора. Лиза напряглась, и он напомнил ей:
     - Расслабься. Помнишь - три выдоха, один вдох. Выдох, выдох, выдох, вдох... выдох, выдох, выдох... вдох... Пятнадцать секунд... тридцать... держись, дорогая, сорок пять, схватка почти кончилась... ты молодец.
     Бесс беспомощно стояла рядом, чувствуя, как у нее самой все сжимается внутри. Марк же оставался бастионом спокойствия. Он наклонился над Лизой. Убрал ей волосы со лба, улыбнулся ей в глаза, что-то прошептал. Лиза кивнула и закрыла глаза.
     Бесс посмотрела на часы: 3.19.
     Следующая схватка началась через пятнадцать минут, к этому времени подоспела и мать Марка. Она поздоровалась со всеми, Марку быстро пожала руку.
     - Отец придет? - спросил Марк.
     - Он на работе. Я оставила ему записку на кухонном столе. Привет, Лиза, привет, дорогая. Сегодня твоя талия вернется к норме. Держу пари, что ты счастлива.
     Она поцеловала Лизу в щеку и сказала:
     - Я думаю, родится мальчик. Не знаю почему, но мне так кажется.
     - Ну, тогда у него будут проблемы. Мы не придумали ему имени, а девочку назовем Натали.
     Новая схватка. Бесс было тяжело видеть, как страдает Лиза. Ее девочка. Ее драгоценный первенец, Лиза, которая, когда ей было пять, шесть, семь лет, по-матерински опекала своего младшего брата. Так, как это обычно делают маленькие девочки: держала за руку, когда они вместе переходили дорогу; приподнимала его к фонтанчику для воды; успокаивала, когда он падал и разбивал коленки. И вот она взрослая женщина, у нее скоро появится свой ребенок. И хотя Бесс понимала, что счастье можно было обрести только через эту боль, наблюдать страдания дочери было ужасно.
     В какие-то моменты Бесс жалела, что не подождала, пока ребенок благополучно родится. И тут же почувствовала себя виноватой за свой эгоизм. Она бы хотела быть более полезной. Она подумала: "Хорошо было бы, если бы Лиза снова была маленькой девочкой". Но одернула себя: "Да нет, что за глупость, я совсем этого не хочу". Ей приятно иметь взрослую дочь. И тем не менее в эти минуты в памяти всплывали картины, как Лиза, маленькая, ходит в детский сад, как храбро сама первый раз переходит дорогу. Странно, что эти картины возникали в памяти в тот час, когда Лиза была так далека от детства. Может быть, это вообще характерно для каких-то переломных моментов в жизни: возникают грусть и тоска по прошлому.
     Временами, когда схватки отпускали, Бесс и Хилди вздыхали с облегчением, смотрели друг на друга и понимали, что стараются дышать в унисон с Лизой, как будто это могло ей помочь.
     В 6.30 вечера приехал Джейк Пэдгетт, и Бесс вышла из родилки на какое-то время, так как там скопилось слишком много народу. Она подошла к автомату в буфете, получила банку коки и взяла ее с собой в комнату ожидания, примыкавшую к Лизиной, просторную, с удобными стульями, угловым диваном, достаточно длинным, чтобы на нем можно было вытянуться и подремать. Здесь был холодильник с закусками, кофеварка, ванна, телевизор, игрушки, книги.
     Но голова ее была слишком занята Лизой, чтобы чем-то отвлечься.
     Она вернулась в родильную комнату без пяти семь, понаблюдала еще за двумя схватками, затем дотронулась до плеча Марка и предложила:
     - Присядь ненадолго. Я буду помогать Лизе.
     Марк, благодарно поглядев на нее, опустился на стул с откидной спинкой, а Бесс заняла его место у кровати.
     Лиза открыла глаза и слабо улыбнулась. Ее влажные волосы спутались, лицо казалось одутловатым.
     - Папа не придет?
     Бесс взяла ее за руку:
     - Я не знаю, дорогая.
     Марк откликнулся со своего стула:
     - Я звонил ему в офис уже давно. Ему обещали передать.
     Лиза сказала:
     - Я хочу, чтобы он был здесь.
     - Да, я знаю, - прошептала Бесс. - Я тоже.
     Это действительно было так. Она хотела, чтобы Майкл сейчас был рядом, хотела так сильно, как никогда в жизни. Но он, видимо, избегал больницы, зная, что Бесс там. Так же, как в случае с вечеринкой у Барб и Дона.
     К десяти вечера ничего не изменилось. Вызвали анестезиолога, чтобы сделать укол, который немного помог Лизе и от которого у нее кружилась голова. Ребенок был крупный, видимо, около четырех килограммов, а у Лизы узкий таз. Укол, как им объяснили, не остановит схваток, но Лиза будет меньше их ощущать.
     Марк дремал. Чета Пэдгетт тоже дремала у телевизора, и Бесс пошла к телефону-автомату, чтобы позвонить Стелле. Потом вернулась в гинекологическое отделение и ходила по кругу в зале. В конце его она обнаружила солярий, аркообразную комнату с рядом закругленных окон, в которые смотрели верхушки деревьев, через улицу было видно озеро Лили с темной ночной водой. Отсюда, из комнаты с искусственным климатом и деревьями в горшках, невозможно было угадать, тепло или прохладно на ночной улице, спокойно там или шумно, трещат ли цикады, плещется ли вода, зудят ли комары.
     Мысль о комарах вызвала в памяти летние теплые вечера, когда Лиза и Рэнди были маленькими и воздух звенел от детских игр и визга. Детей звали домой, но они просили: "Ну, мам, ну, еще немножко, ну, пожа-а-луйста". Когда их наконец удавалось зазвать, они являлись искусанные комарами, с грязными ногами, потными волосами. Бесс и Майкл купали их, одевали в чистые пижамки. Как приятно от них пахло, мордашки сияли, накрахмаленное белье шуршало. Они сидели за столом на кухне, поедали пирожки, запивая молоком, расчесывали искусанные ножонки и уверяли, что нисколько не устали.
     В кровати они засыпали в течение минуты, рты открыты, ноги и руки наполовину высунуты из-под простыни. Они с Майклом любовались ими из прихожей, откуда падал свет, выхватывая из темноты носы, ресницы, губы и часто голые ноги... Бесс почувствовала, что глаза ее стали влажными.
     Она стояла у окна, обуреваемая чувствами и горькими, и сладкими одновременно, когда кто-то дотронулся до ее плеча.
     - Бесс.
     Она повернулась на звук голоса Майкла, почувствовав и огромное облегчение, и опасение, что сейчас зальется слезами.
     - О, ты здесь, - сказала она, как будто он материализовался из ее грез.
     Она шагнула в его объятия так же естественно, как входила в затененную спальню детей. Объятия эти были крепкими и надежными, запах одежды и кожи знакомым, и на какой-то миг она притворилась перед самой собой, что дети опять маленькие, они вместе уложили их спать и у них есть наконец-то минута для себя.
     - Мне очень жаль, я опоздал, - шепнул он ей в висок, - но я уезжал в Милуоки, и, когда вернулся, на автоответчике было сообщение.
     Сила объятия Бесс удивила Майкла.
     - Бесс, что-то не так?
     - Да нет, ничего. Я просто рада, что ты здесь.
     Он обнял ее сильнее и вздохнул. Они были одни в солярии. Приглушенный свет мягко мерцал над темными окнами. На посту дежурной сестры все было спокойно. На какие-то минуты время стало абстракцией: ни причин, ни спешки, чтобы высвободиться из объятий. Оставалась лишь непоколебимая уверенность, что все идет так, как надо, и что они вместе в этот переломный момент в жизни их дочери и в их собственной жизни.
     Прижавшись к плечу Майкла, Бесс созналась:
     - Я думала о том времени, когда дети были маленькими. Как просто все тогда было. Как они заигрывались дотемна с соседскими детьми и приходили все искусанные. И как они выглядели в своих кроватках, когда засыпали. О Майкл, это были чудные дни, правда?
     - Да, замечательные.
     Они мягко покачивались. Его рука ласкала ее волосы, плечи.
     - А сейчас Рэнди где-то в пути с каким-то оркестром. Может быть, накурился марихуаны. А Лиза здесь проходит через круги ада.
     Майкл слегка отстранился и заглянул в ее глаза:
     - Да, вот так это бывает. Они выросли.
     В первый момент глаза Бесс говорили, что она еще не готова принять это.
     - Я не знаю, что на меня сегодня нашло. Я обычно не столь глупа и сентиментальна.
     - Это не глупость, - успокоил ее он. - Все понятно, такая ночь, и знаешь, ностальгия тебе идет.
     - О Майкл... - Она отстранилась и села в кресло возле пальмы в кадке. - Ты заглядывал к Лизе?
     - Да, сестра сказала, что они ей что-то дали, чтобы немного помочь, и что Лиза здесь с трех часов.
     Бесс кивнула.
     Майкл посмотрел на часы:
     - Что ж, прошло только семь часов. Насколько я помню, она появлялась на свет тринадцать. - Он улыбнулся Бесс. - Тринадцать самых долгих часов моей жизни.
     - И моей, - добавила Бесс.
     Он сел на стул рядом с ней, нашел ее руку, положил на жесткий деревянный подлокотник между ними, потирая рассеянно ее большой палец своим. Оба думали о времени, которое провели порознь, о своем упрямстве, которое не принесло им ничего, кроме одиночества. Смотрели на свои сплетенные руки, и каждый из них был благодарен тому, что какая-то неведомая сила привела их сюда и вновь объединила.
     Через какое-то время Бесс спокойно сказала:
     - Они говорят, что ребенок очень крупный и Лизе будет тяжело.
     - Мы останемся до конца. А что Стелла? Она знает?
     - Я звонила ей, но она решила остаться дома и ждать новостей.
     - А Рэнди?
     - Он узнал перед самым отъездом, что роды начались. Он приедет завтра.
     Они ждали в солярии, то подремывая, то просыпаясь. После полуночи отправились в отделение, узнали, что появилась новая смена. Заглянули в комнату для медсестер, прошли через комнату ожидания, где на диване крепко спал Джейк Пэдгетт. В родильной комнате была Хилди. Она сидела на деревянном стуле, что-то шила и, увидев их в дверном проеме, молча помахала им.
     Пришла новая медсестра и представилась им. Ее звали Марси Унгер. Она прошла к Лизе проверить показания на мониторе, вернулась и сказала: "Без перемен".
     К двум часам ситуация обострилась. Схватки наступали каждые пять минут, и был вызван анестезиолог, чтобы остановить действие препарата.
     - Почему? - спросила Лиза.
     - Потому что иначе вы не будете знать, когда надо тужиться.
     Комната пришла в движение, Тех, кто хотел наблюдать за рождением, попросили натянуть стерильные голубые маски.
     Марси Унгер не отходила от Лизы, как и Марк, который держал ее за руку и помогал правильно дышать.
     Джейк Пэдгетт решил остаться в приемной, а Хилди, Бесс и Майкл надели маски.
     Бесс овладели необычные чувства. Поднимая глаза, она встречала лишь взгляд красивых оленьих глаз Майкла под голубой маской. Ее пронизывал ток, как в юности, когда она влюбилась в него. Его глаза - их нельзя было сравнить ни с чьими - по-прежнему имели над ней магическую власть.
     Его маска заколыхалась, когда он спросил:
     - Как ты себя чувствуешь?
     - Я не уверена, что хочу здесь остаться.
     - Я тоже.
     - Мы просто типичные родители. Все будет хорошо. Я уверена.
     - Если я не грохнусь в обморок, - сказал Майкл.
     Ее глаза сверкнули.
     - Уверена, что ты будешь молодцом.
     - Если мы не хотим там быть, зачем идем? - спросил Майкл.
     - Для Лизы.
     - О, ты права. Эта негодница просила нас об этом.
     Маленький диалог немного снял нервное напряжение, и они улыбнулись друг другу. Бесс не могла удержаться, чтобы не сказать:
     - Если нам повезет, у ребенка будут твои глаза.
     Он подмигнул ей:
     - Я почему-то уверен, что сейчас все пойдет хорошо.
     Когда они снова вошли в комнату, ноги Лизы под простыней были согнуты в коленях. Изголовье кровати было поднято под углом сорок пять градусов. Глаза закрыты, она тяжело дышала и стонала, лицо блестело от пота, щеки отекли.
     - Я должна... дол... тужиться, - выговорила она между вздохами.
     - Нет, пока нет, - сказала успокаивающе Марси Унгер. - Береги силы.
     - Но пора... пора... Я знаю... о... о... о...
     - Дыши, как Марк тебе говорит.
     Марк руководил:
     - Сейчас глубоко... вдох... выдох. Медленно.
     Бесс встретилась глазами с Майклом, в них были боль и беспомощность. Как и в ее глазах.
     Когда схватки кончились, Лиза открыла глаза и увидела отца.
     - Папа? - Она слабо улыбнулась.
     - Привет, дорогая. - Его глаза улыбались ей. Он подошел к кровати и взял ее за руку. - Я здесь.
     - И мама, - добавила она шепотом. - Вы оба здесь.
     Лиза устало улыбнулась и закрыла глаза. Майкл и Бесс обменялись взглядами, говоря друг другу: "Она этого хотела". Они встали слева от Лизы, а Марк с матерью справа.
     Появилась вторая медсестра, вся насквозь стерильная и в маске.
     - Доктор будет через минуту, - сообщила она и обратилась к Лизе:
     - Привет, Лиза. Я Энн, я должна позаботиться о ребенке, как только он появится. Я его измерю, взвешу и искупаю.
     Лиза кивнула. Марси Унгер подошла к ее ногам, сняла простыню, убрала из-под ног подушку. Она собиралась надеть ей чулки, но предупредила:
     - Если они тебе мешают, то не надо.
     На боковые поручни она прикрепила две петли из ремня и положила руку Лизы на одну из них:
     - Это поможет, когда ты захочешь тужиться.
     Марк обращался к Лизе:
     - Еще одна схватка... Ну, дорогая, покажи, как ты умеешь правильно дышать: выдох, выдох, выдох, вдох.
     Лиза громко стонала. Появилась врач, в такой же маске, как и все присутствующие, и в шапочке:
     - Ну как дела, Лиза?
     Она обежала ее глазами, улыбнулась родителям.
     - Привет, доктор Левис. - Лиза выдавила из себя максимум бодрости, но голос ее был очень слабым. - Почему вас так долго не было?
     - Но я знала, как у тебя идут дела. А теперь посмотрим, как впустить этого малыша в этот мир. Я проколю пузырь, Лиза, и все пойдет быстрее.
     Лиза кивнула и посмотрела на Марка, который гладил ее пальцы.
     Когда прокалывали пузырь, Майкл отвернулся. Врач объясняла Лизе, что она делает, но та только продолжала стонать.
     Бесс прошептала Майклу:
     - Ты в порядке?
     Он встретился с ней глазами и кивнул, но она видела, что это не так. Когда из Лизы потекла розовая жидкость, оставляя пятна на простыне, Бесс нашла его руку, пожала слегка и заметила, что Хилди наблюдает за ними. Глаза Хилди улыбнулись, и обе женщины, сами рожавшие, испытали взаимную симпатию.
     Следующая схватка Лизы сопровождалась более громким стоном. Она закричала, выгнулась дугой, ухватившись за петлю и пытаясь вытолкнуть ребенка из своего тела.
     Схватка не дала результата. Когда она стихла, Бесс наклонилась над Лизой и сказала, стараясь скрыть свое беспокойство:
     - Ты молодец, дорогая.
     Она нежно отодвинула мокрые пряди волос с Лизиных бровей и подумала: "Никогда. Никогда я больше не буду при этом присутствовать".
     Бесс выпрямилась и посмотрела на Майкла. Его глаза были полны тревоги, напряженное дыхание поднимало и опускало маску.
     Следующая схватка была еще тяжелее. Все тело Лизы сотрясалось. Она приподняла голову. Бесс поддерживала ее сзади, а Майкл уставился на отекшую головку ребенка, появившуюся в родовом канале, и твердил вместе с Марком:
     - Выдох, выдох, выдох... потуга.
     Но ребенок все еще отказывался прийти в этот мир. Бесс видела, что глаза Майкла полны слез, и почувствовала, что сама вот-вот заплачет. Она отвернулась, стараясь сохранять мужество ради Лизы.
     Врач приказала:
     - Дайте сильный вакуум.
     Марси Унгер подала ей маленькое конусообразное приспособление на конце резиновой трубки с ручным насосом.
     - Лиза, - обратилась к ней врач, - мы тебе сейчас чуть-чуть поможем. Вот эту миниатюрную шапочку мы наденем на головку ребенку и, когда у тебя будет потуга, немножко потянем. Хорошо?
     - Ему это не повредит? - спросила Лиза, пытаясь поднять голову и посмотреть.
     - Нет, - успокоила врач.
     Марк, слегка нажав на Лизины плечи, заставил ее снова лечь. Наклонившись над ней, успокаивал и уговаривал отдыхать в интервалах между схватками. Бесс делала то же с другой стороны кровати, шепча успокаивающие слова, ласково гладя Лизины волосы.
     Лиза пробормотала:
     - Я вся мокрая, не трогай меня.
     Бесс опустила руку и увидела, что Майкл ищет ее ладонь. Она взяла его руку и пожала. Крошечный конус был установлен, и Марси Унгер стала работать ручным насосом. Лиза стонала, ее голова металась по матрасу.
     Во время следующей схватки вакуум стал помогать, но вдруг все остановилось: шапочка сорвалась, и все шесть масок обрызгала кровь. В глазах Марка, Хилди, Бесс и Майкла появился ужас.
     - Ничего, ничего страшного, - успокоила их медсестра.
     Казалось, прошли часы, прежде чем конус приспособили снова.
     При следующей схватке он сработал.
     - Вот, появляется... - сообщила врач.
     Все взоры сосредоточились на расширяющемся теле Лизы. Она тужилась, врач тянула, и из опухшей плоти появилась крошечная головка со слипшимися от крови темными волосами.
     Бесс схватила руку Майкла, и оба они застыли, пораженные происходящим на их глазах чудом.
     Между вдохом и выдохом Лиза умудрилась спросить Марка:
     - Еще не родился?
     Ответила доктор Левис:
     - На полпути. Еще одна потуга, и все будет в порядке. Марк, помоги ей.
     Следующая схватка действительно все решила. Майкл и Бесс наблюдали, улыбаясь, по-прежнему держась за руки.
     - Девочка, - объявил врач, подхватывая выскользнувшего ребенка.
     Лиза улыбнулась.
     Марк закричал:
     - Ура!
     Хилди погладила его спину.
     Бесс и Майкл посмотрели друг на друга. Их маски были мокры от слез. Бесс почувствовала облегчение, сердце ее переполняла радость.
     Тут же вошла медсестра Энн с мягким голубым полотенцем, подхватила в него ребенка и положила на живот Лизы. Врач перехватила пуповину в двух местах и протянула ножницы Марку:
     - Ну как, папочка, хочешь перерезать?
     Ребенок шевелил ручками в полотенце, а Бесс приподняла голову Лизы, чтобы та могла видеть головку ребенка и дотронуться до нее.
     - Ух, - выдохнула Лиза, - она наконец-то тут. Эй, Натали, как дела? - Затем, обратилась к доктору:
     - Разве она не должна закричать?
     - Необязательно, если дышит. А она дышит прекрасно.
     Лиза откинулась на подушки. Оказалось, что ее работа не закончена: еще должно было выйти детское место, и нужно было вытерпеть наложение швов...
     Тем временем Натали Пэдгетт переходила с рук на руки: к отцу, бабушкам, дедушке, глаза которого сияли над маской, когда он торжественно обратился к ней: "Привет, Натали". Она была хорошенькая, как птенчик, вертела головкой и сжатыми кулачками, как в замедленной съемке, стараясь открыть глаза.
     Хилди сказала:
     - Пойду сообщу Джейку.
     Пока она отсутствовала, Бесс и Майкл получили внучку в свое распоряжение. Она лежала в мягком голубом полотенце в больших руках Майкла, а Бесс пыталась прикрыть ее крошечную липкую головку мягкой фланелью.
     Слезы застилали глаза обоих, мешая рассмотреть ребенка, сердца затопила нежность.
     Майкл наклонился к Бесс:
     - Это ужасно, что я не присутствовал при рождении наших детей. Я так рад, что был здесь на этот раз.
     Он передал ей девочку, но подержать ее удалось совсем немного: Натали была затребована отцом, затем Энн, чтобы измерить и взвесить. Вернулась Хилди в сопро