ы. Ваше Величество! - Вольтер затрясся. - Я, напротив,  говорю
и пишу: просвещение черни, что апельсины свиньям!
   Черни нужна королевская власть,  она  без  нее  совершенно  не  может
существовать! Так называемый народ, это скот, который нужно держать  под
постоянным кнутом, потому что только такой язык они понимают!
   - Тогда объясни мне, почему, черт  побери,  являясь  членом  академии
наихристианнейшего короля, ты, подлец,  выступаешь  против  религии?!  -
король стукнул, кулаком по подлокотнику трона.
   - Что вы, Ваше Величество! У  меня  и  в  мыслях  нет  писать  против
религии! Напротив, религия нужна для удержания черни в узде!
   - Ага! Значит, ты отрицаешь Бога?! - король Луи вошел в  раж  и  даже
вскочил с трона.
   - Нет, Ваше Величество, ни в коем случае... - цвет  лица  услужливого
философа совершенно слился с его париком. - Просто я думаю, что раз души
нет, то она и в Ад не попадет...
   - Да? - король смягчился. - Интересная точка зрения...
   - Более того.  Ваше  Величество,  я  считаю,  что  знатные  особы  не
подсудны даже Богу! - добавил льстец.
   - Но ты, подлец, пишешь, что его нет!:
   - король топнул ногой.
   Человечек выпучил свои и без того "выдающиеся" глазки и захлопал ими,
как наивная девушка  в  ответ  на  вопрос:  "Знаешь  ли  ты,  что  такое
любовь?", глубоко вдохнул и выдохнул:
   - Может быть, я ошибаюсь? - , его брови  взлетели  под  самую  кромку
парика.
   Король помолчал, подумал - есть Бог или  нет?  Но  никаких  особенных
мыслей на этот счет собрать не смог, поморщился и перевел  свой  гневный
венценосный взгляд с хитроумного Вольтера на графиню д'Эспарбе.
   Вольтер украдкой облегченно вздохнул и утер лоб  тем  самым  платком,
куда изволили высморкаться Его Величество.
   Луи XV сошел со ступенек трона и сделал  несколько  шагов  в  сторону
вертлявой дамы неопределенного возраста. Графиня тут же кротко  склонила
голову и замерла в почтительном, глубоком реверансе. Ее пышное платье из
кремового шелка, расшитое жемчугом и золотой  нитью  приятно  зашуршало.
Графиня  была  еще  молода  и  совершенно  здорова,  не  считая  легкого
сифилиса, отсутствия передних зубов и нескольких  пальцев  на  ногах.  В
возрасте четырнадцати лет у Жан нет внезапно почернели некоторые  ногти,
и врач рекомендовал удалить их вместе  с  пальцами,  на  всякий  случай,
чтобы не пропустить начало гангрены. Имея столь  незначительные  изъяны,
графиня д'Эспарбе значилась в списке первых придворных красавиц  и  вела
бурную интимную жизнь. Лицо ее напоминало венецианскую маску. На толстом
слое  глянцевых   белил   аккуратно   нарисовано   хорошенькое   личико,
(поговаривали, что сам Буше является к графине каждое  утро,  чтобы  его
нарисовать).   Из   ее   волос   придворный   куафер   создал    подобие
девятибалльного  шторма,  в  самом  сердце  которого   терпит   крушение
испанский  галеон,  а  из   его   трюмов   высыпается   золото,   моряки
захлебываются  в  волнах.  Сыплющееся  золото  было  поистине  находкой.
Специально  для  этой  прически  ювелир  изготовил   миниатюрные   копии
испанских дублонов.
   Король придирчиво осмотрел графиню и молча указал пальцем на ее ноги.
   Д'Эспарбе тут же приподняла юбку и  присела,  изящно  вытянув  вперед
ножку. Его Величество  посмотрел  на  модный  туфель  а-ля  Помпадур,  с
пятнадцатисантиметровым каблуком  и  надулся.  Придворная  форма  одежды
соблюдена, не придерешься. Графиня мелко  задрожала.  Не  так-то  просто
стоять на одной ноге, обутой в  ходулю!  Его  Величество  отвернулся  от
Д'Эспарбе и оглядел  придворных.  Он  испытывал  внутреннюю  потребность
отправить кого-нибудь из этих мотов и бездельников в Бастилию, а желание
короля - закон. Неожиданно он приподнял брови и щелкнул пальцами,  издав
тихое: "А-а!"; наморщив нос, он снова повернулся к графине  и  громко  и
отчетливо произнес:
   - Дорогая Жаннет, ответьте, почему  вы  столь  неразборчивы  в  своих
связях, и даже не считаете нужным скрывать их количество? Вы  пропустили
через свой будуар практически всех моих придворных!  Более  того,  порой
мне кажется, что вы спали со всеми моими подданными!
   - Что вы, сир! - Жаннет Д'Эспарбе захлопала своими  длинными  черными
ресницами и кротко присела перед Его Величеством.
   - Вы были с герцогом Шуазелем, - король выпучил глаза.
   - Он так могуществен, - вздохнула Жаннет. - Это такая честь, провести
ночь с человеком, который каждый день имеет аудиенцию с вами, сир.
   Графиня снова почтительно присела и склонила голову.
   - И маршалом Ришелье! -  Его  Величество  стукнул  кулаком  по  ручке
трона.
   - Но он так остроумен, и слагает такие едкие эпиграммы против  врагов
Вашего Величества, - графиня скромно опустила глаза.
   - И Монвиллем! - король топнул ногой.
   - У него такие красивые ноги, они почти так же красивы как ваши ноги,
о сир!
   Глядя  на  его  ноги,  невольно  думаешь  о   ваших,   простите   мою
откровенность, - графиня натурально покраснела и еще  быстрее  захлопала
ресницами.
   - Черт возьми! - король вскочил. - Как же вы  тогда  оправдаетесь  за
герцога Омона, который  не  обладает  ни  одним  из  перечисленных  вами
достоинств?!
   Глаза графини исполнились монархической преданности,  она  молитвенно
вытянула руки и воскликнула:
   - О, сир! Он так предан вам!
   На этих словах  все  присутствующие  подобострастно  вздохнули,  дамы
присели, а кавалеры низко поклонились Его Величеству.
   -  С  вами  сегодня,  положительно,   невозможно   разговаривать!   -
раздражение короля скисло. - Все вон, я  желаю  остаться  один  и  вести
философские беседы!
   Вольтер, который уже было совсем расслабился, и даже  начал  украдкой
чесать свою лысую голову под париком,  вздрогнул,  будто  на  его  плечо
положил руку Каменный Гость, Придворные  наперебой  начали  кланяться  и
приседать, а затем, спотыкаясь и давя друг друга,  бросились  к  выходу,
пока король не передумал. Некоторые дамы, еще не  освоившие  хождение  в
обуви а-ля Помпадур, были вынуждены передвигаться мелкими прыжками.
   Когда за последним подхалимом затворилась дверь, король  вернулся  на
свой трон и обратился к Вольтеру:
   - Ну? - Его Величество принял глубокомысленный вид.
   -  О  чем  бы  вы  желали  говорить?  -  спросил   хитрый   академик,
подобострастно взирая на короля.
   - Я желаю услышать, что ты думаешь о девственности, - капризно  надул
губы король.
   - О чьей девственности? - предусмотрительно поинтересовался Вольтер.
   - Какая разница! - возмутился король, но тут же взял себя  в  руки  и
снова сделал глубокомысленный вид. Его Величеству хотелось принять позу,
которую впоследствии Роден придал своему "Мыслителю", но  трон  был  для
этого слишком высок, а низенькую скамеечку уже занимал Вольтер.  Увидев,
что поза мыслителя уже занята, Его Величество огорчился.
   - Разница в том,  что  если  вы  хотите  поговорить  о  девственности
вообще, невинности как основе нравственных принципов, что определяет  ту
грань, за которой заканчивается нравственная непорочность  и  начинается
нравственный подвиг, где борются постыдные стремления  и  чувство  долга
перед самим собой, своей совестью и высшей моралью, - выпалил  на  одном
дыхании академик, затем почтительно поклонился, чтобы перевести  дух,  -
то это одно дело, а если вы желаете вести философскую беседу  о  чьей-то
определенной девственности - совсем другое.
   - Я желаю вести философскую беседу о девственности юной Франсуазы  де
Пуатье, - милостиво кивнул король и мечтательно вздохнул. - Ах, если  бы
ты видел ее попку!
   Вольтер скосил глаза в сторону и недоуменно промолчал.
   - В чем дело? - гневно воскликнул король. - В  твоей  голове  посмело
зародиться сомнение?
   - Что вы, сир! Я уверен - ваши помыслы чисты! - тут же замахал руками
академик и невольно прикрыл ими голову.
   - Да нет же! Если бы  я  увидел,  что  ты  посмел  меня  осудить,  то
немедленно  бы  отдал  приказ  тебя  казнить,  ха!  -   Его   Величество
чрезвычайно обрадовался своей шутке, -  я  имел  в  виду  твое  сомнение
относительно того, что Франсуаза обладает достоинством Венеры  Каллипиги
! В этом нельзя сомневаться, достаточно одного взгляда!
   - Если вам будет  угодно,  я  обязательно  взгляну,  сир,  -  философ
поклонился и записал в книжечку: "Осмотреть зад Ф. де Пуатье".
   -  И  напиши  какой-нибудь  стих  о   взаимосвязи   девственности   и
подтянутости ягодиц, - указал ему грязным пальчиком король.
   - Вы желаете научную работу или же философское размышление? - философ
поклонился еще ниже, так что его подбородок  оказался  ниже  собственных
колен.
   - Не знаю, - бросил Его Величество  раздраженно  скучающим  тоном.  -
Напиши.., напиши размышление. Нет, лучше какую-нибудь  басню,  или  оду.
Да, пожалуй, оду.
   - Слушаюсь, сир, - Вольтер написал в своей книжечке  по-русски:  "Оду
ж..., к пятнице".
   - Так что ты думаешь о девственности Франсуазы? - король посмотрел на
Вольтера исподлобья.
   -  Я  думаю,  что  ее  невинность  служит  основой  для  нравственных
принципов,  что  определяют  ту  грань,  за  которой  заканчивается   ее
нравственная непорочность  и  начинается  ее  нравственный  подвиг,  где
борются ее постыдные стремления и чувство долга перед  самой  собой,  ее
совестью и высшей моралью...
   - Ах, Вольтер! Замолчи, ради Аристотеля! -  король  приподнял  бровь,
ожидая бур-. ной продолжительной овации в ответ на свою ученость.
   - О, сир! - воздел руки к небу Вольтер. - У меня просто нет слов...
   - Твоя беда в том,  что  ты  никогда  не  можешь  прямо  ответить  на
поставленный вопрос, - назидательно произнес Луи XV.
   - Могу я лишить ее невинности силой, с философской точки зрения,  или
нет?
   - Ну... - Вольтер замялся, подбирая слова. - В любом случае, сир,  вы
э-э-э... окажете ей честь.
   - Угу, - кивнул король и потянулся за колокольчиком.
   - Но...
   - Что еще? - брови Его Величества сдвинулись на переносице. -  Я  уже
послал ей бриллиант за полмиллиона ливров, поддавшись на твои  несносные
речи! Сколько можно ждать? Почему я вообще должен ждать?! И  вообще,  ты
мне надоел! Пошел вон! И  позови  ко  мне  министра  иностранных  дел  и
обороны Шуазеля! Брысь!
   Король топнул ногой и отмахнулся от академика.
   - Благодарю вас, о сир! - подобострастно вздохнул тот и  бросился  из
тронного зала мелкой рысцой.
   Герцог Шуазель вбежал в тронный зал и произвел несколько замысловатых
фигур типа "поклон-приседание". Король держался за виски.
   - От этих философских бесед ужасная мигрень! - пожаловался он герцогу
Шуазелю. - Этьен, когда же  ты  доставишь  мне  эту  прекрасную  малышку
Франсуазу? Я устал ждать! И потом, я беспокоюсь, что  кто-нибудь  сорвет
первый цветок ее страсти до меня. Этого  никак  нельзя  допустить.  Ведь
тогда я лишусь удовольствия! Следи за этим Этьен, иначе  я  буду  очень,
очень зол!
   - Не беспокойтесь,  сир!  -  герцог  Шуазель  подпрыгнул,  переставил
несколько раз ноги и поклонился. - Я буду следить за тем, чтобы  малышка
не потеряла в ваших глазах своего очарования, но...
   - Никаких "но"! - отрезал король. - Кстати...
   Герцог покрылся крупными каплями пота, одна из них даже упала на пол.
   - Что вам будет угодно, сир?  -  министр  сделал  замысловатое  па  с
высоким подскоком.
   - Я хотел узнать,  как  малышка  приняла  мой  подарок?  Надеюсь,  он
произвел на нее впечатление?
   - О, да!..
   Шуазель ожидал этого вопроса и заготовил вдохновенный рассказ о  том,
в каких ахах и охах рассыпалась девушка, увидев  камень.  Как  она  была
польщена вниманием Его Величества и какие восторженные слова говорила  о
всемогущем правителе, наихристианнейшем короле и вообще  отличном  парне
Луи XV.
   - .. Уже было далеко за полночь, а она ! все никак не могла прийти  в
себя, Ваше Величество, - и герцог элегантно подмел шляпой пол.
   - Правда? - король улыбнулся каким-то своим мыслям. - Ты думаешь, она
искренна в своих чувствах? Не забывай - на этот раз  я  хочу  вызвать  в
сердце девушки истинную, настоящую любовь.
   - О, сир! Она мечтает о вас, как только может грезить чистая душой  и
телом девушка о самом прекрасном мужчине на этом свете  -  о  вас,  Ваше
Величество! - Шуазель подпрыгнул выше, чем раньше и мелодично прищелкнул
каблуками. Рубашка министра прилипла к его телу, пот обильно катился  по
спине и бокам герцога.
   - Следи, чтобы кто-то другой не воспользовался ее любовным пылом, что
ты раздуваешь для меня, - еще раз многозначительно повторил король.
   - Да, сир, но...
   - Я же сказал - никаких "но"! - топнул ногой Его Величество.
   - Я хотел сказать, что маркиза  что-то  замышляет  против  прекрасной
Франсуазы, - быстро договорил Шуазель.
   -  Само  собой  она  что-то  замышляет!  -  воскликнул  в  ответ  Его
Величество. - И твоя задача помешать ее коварным планам. Главное, помни,
что жемчужина Пуатье должна достаться мне не сверленной. Иди же рыцарь и
охраняй мой бутон от излишне ретивых пчел!
   Король рассмеялся собственной шутке.
   Шуазель  тоже  неловко  улыбнулся.  На  этом  аудиенция  закончилась.
Придворные  убрали  уши  от  замочных  скважин  и  разбрелись  по  своим
конспиративным кабинетам, спальням, ванным комнатам,  чтобы  там  плести
интриги. Его Величество решил до ужина поспать. Философия и политика его
порядком утомили.
 
*** 
 
   Вера Николаевна почувствовала, что ее мнут и тискают чьи-то руки, а к
щеке прижимается сальная физиономия! Мадам Савина подскочила,  будто  ее
ударили электрическим током. Нападавший к  тому  же  источал  чудовищную
вонь! Будто запущенного бомжа обильно полили тройным одеколоном!
   Перед глазами Веры Николаевны стоял туман. Первое, что  пришло  ей  в
голову:  в   КПЗ   поместили   бродягу   и   тот   пытается,   пользуясь
бессознательным состоянием Веры Николаевны, ею овладеть.
   "Боже! Он сейчас заразит меня всеми грибками и насекомыми, какие есть
на свете!" - пронеслось в голове мадам Савиной.
   Завизжав, как дикая кошка, она зажмурилась и стала наносить  яростные
удары кулаками, одновременно ногами отпихивая от себя разносчика заразы.
   - Немедленно оставьте меня в покое!
   Глаза выцарапаю! - вопила "жертва". - По судам затаскаю! Мне известны
приемы эротического джиу-джитсу! Я  могу  раздавить  ваш  пенис  мышцами
влагалища!
   Руки исчезли, вонючее тело отодвинулось в сторону.
   - Браво, Франсуаза, браво! - раздался противный, ломающийся голос.  -
Только в конце ты кажется, немного переборщила.
   Девственница не должна знать таких точных медицинских  терминов.  Ха!
Но в целом, ты была великолепна и абсолютно убедительна!
   Мадам Савина открыла один глаз и тут  же  крепко  зажмурилась.  Снова
открыла один глаз, потом второй и  вытаращилась  на  субъекта,  стоящего
рядом. Вера Николаевна протерла глаза и подалась вперед.
   - Этого не может быть, - пробормотала она и попыталась отогнать рукой
странное видение.
   Перед ней стоял не бомж, а  невысокий  клоун.  Лицо  его  было  густо
напудрено, ярко нарумянено, глаза  обведены  черными  кружками,  одет  в
блекло-желтый камзол, сплошь затканный золотыми узорами, из-под манжет и
воротника выступает пышная кружевная пена. Золотом сверкали  пуговицы  и
пряжки  его  туфелек  на   высоких   каблуках.   Руки   сплошь   унизаны
всевозможными перстнями.
   Он стоял посреди небольшой комнатки.
   Стены затянуты светло-лиловым шелком, изящная позолоченная люстра  на
длинной цепочке, резная кокетливая мебель, на стенах картины...
   - Фу, какая мерзость, - от  возмущения  мадам  Савина  чуть  было  не
задохнулась.
   На картинах изображены сплошь одни  голые  женщины  в  сладострастных
позах, некоторые даже с мужчинами!
   - Великолепно, Франсуаза! Шарман!
   Просто, гран шарман!  -  восклицал  клоун  и  подпрыгивал  на  месте,
элегантно взмахивая рукой. -  Если  ты  будешь  так  сопротивляться  Его
Величеству! Его Величество будет в восторге! Он уже сейчас  в  полнейшем
восхищении!  Поздравляю  тебя,  моя  прекрасная  нимфа,  завтра  же   ты
переедешь в Версаль! Его Величество еще  вчера  выразил  желание  видеть
тебя при дворе, но  я  хотел  проверить,  хватит  ли  у  тебя  решимости
противостоять самому королю! О, моя сладкая  птичка!  Делай  все  как  я
говорю, и станешь самой могущественной  женщиной  Франции!  Помнишь  три
правила? Первое: король любит только девственниц. Второе:  король  любит
только очень юных девственниц. Третье:  король  любит  только  свежих  и
красивых девственниц.
   Следовательно, твой успех зависит только от одного -  сумеешь  ли  ты
сохранить эту никчемную, на мой взгляд, пленку,  что  закрывает  вход  в
твой любовный гротик, для Его Величества. Так что не шали, и не принимай
никаких мужчин. Немного терпения и они придут к тебе не как  властители,
а как преданные рабы!
   С этими словами клоун подпрыгнул, сделал несколько замысловатых па  и
удалился, пританцовывая и напевая. Возле самой двери  он  остановился  и
обратился к кому-то, видимо, стоящему за спиной Веры Николаевны.
   - А я не ошибся в тебе, Гурдан! Поначалу я не поверил в твои таланты,
что так расхваливали принц Конти и герцог Орлеанский, а теперь вижу, что
даже они тебя недооценили!
   - Рада служить вам, ваша светлость, -  ответил  шипящий  и  скрипучий
женский голос. - Закрой рот, на тебя смотрят, - прошептал он  же  в  ухо
Веры Николаевны.
   Мадам Савина резко обернулась и увидела, что на  нее  смотрит  тощая,
густо набеленная и нарумяненная женщина с  хищным,  ястребиным  лицом  и
хмурит нарисованные черные брови.
   От страха у Веры Николаевны душа ушла в пятки, она открыла рот, чтобы
позвать на помощь, но  не  могла  издать  ни  звука,  только  беспомощно
открывала и закрывала рот. Все ее тело  зашлось  в  мелкой,  но  сильной
дрожи.
   - Ведите себя спокойно, - прошептала Гурдан на ухо мадам  Савиной.  -
Как только все уйдут, я все объясню.
   С этими словами женщина дотронулась до украшения на своей шее.
   Мадам Савина опустила глаза и увидела, что на шее у этой самой Гурдан
ожерелье из необработанных синих камней! То самое,  что  она  видела  на
сумасшедшей старухе! И браслет!
   "Но это не может быть она!" - мелькнуло в голове у Веры Николаевны. -
"Конечно, она так намазана, что черт лица почти не разобрать, но это  не
может быть она!".
   -  Прикажете  подать  горячий  шоколад?  -  спросил   лакей,   сально
поглядывая на мадам Савину.
   - Подавай, - ответила ему Гурдан и села напротив Веры Николаевны.
   Лакей вышел, за ним две служанки и один странный субъект, похожий  на
ожившего декоративного солдатика.
   Мадам Савина опустила глаза на себя и вскрикнула. На ней была  только
абсолютно прозрачная, кисейная рубашка!
   - Что со мной?! - закричала Вера Николаевна, глядя  на  молочно-белую
нежную кожу, без малейших признаков старения или целлюлита. - Это не моя
грудь!  Что  происходит?!  Вы  что,  пересадили  мою   голову   какой-то
пятнадцатилетней проститутке? Вы за это ответите!  Я  не  давала  своего
согласия на этот антигуманный опыт! Я  дойду  до  европейского  суда  по
правам человека! Так вот зачем весь этот маскарад! Чтобы на  суде  я  не
смогла узнать ваших лиц!
   - Тихо!! - Гурдан дала мадам Савиной легкую пощечину. -  Успокоиться!
Слушать меня!
   Вера Николаевна вспыхнула от обиды, но инстинкт самосохранения не дал
ей продолжить истерику. Она закрыла грудь руками и  подтянула  к  животу
ноги. После чего отвернулась в другую сторону, приняв позу  оскорбленной
добродетели. Потом мадам Савина обернулась, но только  для  того,  чтобы
послать Гурдан яростный взгляд, говорящий:
   "Вы ответите за свои преступления против меня перед Богом!".
   - Н-да... Тяжелый случай... - вздохнула Гурдан и начала свой рассказ.
- Ну что же. Вера Николаевна', раз уж  судьба  свела  нас  вместе,  ради
исправления вашей кармы, постараемся уяснить некоторые правила.
   Правило первое: слушать меня внимательно.
   Правило второе: выполнять все