загнанную в угол дикую кошку.
   Трудно было сказать, кто двигался бесшумнее - Куэйд или индеец. Как бы то
ни было, оба они сбежали из тюрьмы, не замеченные ни одним  человеком.  Конь
Куэйда уже был оседлан и ждал его. Это сделал индеец. Куэйд вскочил в седло,
индеец устроился позади него, и когда первые лучи солнца осветили землю, они
были уже далеко от Кроссленда.

***

   - Ты не здешняя?
   - Нет, - ответила Глория женщине, сидевшей  в  тени  дерева  недалеко  от
колодца. - Я путешествую, и мне надо в Аркпорт. Скажите, правильно я еду?
   Женщина вытащила изо рта трубку.
   - Держи левее, и через десять - двенадцать миль будет Аркпорт.
   Глория поблагодарила ее и поскакала дальше. Она  даже  не  заметила,  как
ворон опустился ей на плечо, зато женщина с трубкой это заметила и не  могла
забыть. Ее бросало в дрожь каждый раз, как она вспоминала  черную  птицу  на
плече у скачущей на лошади девушки. Разве не такая же  птица  кружилась  над
головой ведьмы Марты Кори? Или нет?  Вроде  бы  ее  птица  была  желтой.  По
крайней мере так говорили девочки, на  которых  она  наслала  порчу.  Трубка
выпала у женщины изо рта, и пепел высыпался ей на ногу.  Она  видела  черную
птицу. Что бы это могло значить? Неужели салемское проклятье теперь пришло в
их деревню? Кто эта девушка со сверкающими голубыми глазами?
   Глория всматривалась в дорогу. Ей казалось, что  десять  миль  уже  давно
остались позади, а развилки все не было видно.
   Она сошла с лошади, чтобы дать ей отдых, и хотя сама  устала  не  меньше,
отдыхать она не  собиралась.  Увидав  вдали  облако  пыли,  она  испугалась.
Неужели погоня? Не медля ни секунды, она повела нерасседланную лошадь в  лес
и тащила ее за собой, пока не удостоверилась, что с дороги их не видно.
   Глория зажала себе рот рукой,  когда  всадники  проскакали  мимо,  однако
легче ей не стало и она не решилась вернуться на дорогу.  Вместо  этого  она
повела лошадь дальше в лес, и они шли, пока обе не выбились из  сил.  Тогда,
расседлав свою любимицу и отпустив ее щипать траву, правда,  сначала  спутав
ей ноги, Глория повалилась на землю возле дерева. Единственный оставшийся  с
ней друг, Пэдди, кружил в воздухе. Если придется  еще  раз  убегать,  у  нее
просто не хватит сил. Почему бы им не оставить ее в покое. Она ведь никому в
Сили-Гроув не сделала ничего дурного, так за что  они  напустились  на  нее?
Разве она не старалась со всеми дружить и ни с кем не ссориться?
   В конце концов ей стало холодно, и она достала из сумки плащ. Ей хотелось
всего лишь одного. Стать женой Куэйда и рожать ему ребятишек. А теперь у нее
ничего не осталось. Совсем ничего, кроме страха. У нее даже нет уверенности,
что она найдет Джона Байярда или что Куэйд разыщет ее. Глория  была  слишком
измучена, чтобы думать о еде, поэтому она прислонилась  спиной  к  дереву  и
стала ждать темноты.
   Наступила беззвездная ночь. Небо  было  тяжелым,  как  черный  бархат,  и
холодок в воздухе предвещал скорый  дождь.  Фыркала  сытая  лошадь,  кричали
древесные лягушки и стрекотали сверчки. Глория дрожала под своим плащом,  не
зная, не заблудилась ли она в дополнение к остальным  своим  несчастьям.  Не
зная, как далеко она убежала от дороги и как ей выйти обратно, ведь на карте
Куэйда Аркпорт был гораздо ближе.
   Если  лагерь  Байярда  будет  отыскать  так  же  тяжело,  то  она   может
проблуждать  по  лесу  несколько  недель.  От  этой  мысли  холод  стал  еще
нестерпимее, а тьма непрогляднее. Если бы Куэйд был рядом, еще куда ни  шло,
а одной ей не выдержать больше ни одного  дня.  Хорошо  бы,  если  Куэйд  не
ошибся и Джон Байярд с женой примет ее с открытым сердцем.
   Прошло несколько часов, прежде чем Глории удалось заснуть.  Когда  лошадь
разбудила ее, она совсем закоченела от холода, и  хотя  не  услышала  ничего
необычного и настораживающего, ее все-таки прошибла дрожь.
   Сжавшись в комочек,  она  надвинула  на  лицо  капюшон,  словно  ребенок,
который хочет спрятаться от беды.  Однако  Глория  не  была  ребенком  и  не
обманывала себя. Опасностей в лесу было сколько угодно.  И  дикие  звери,  и
индейцы, не говоря уж о погоне из Сили-Гроув. Следовало  бы  поискать  более
безопасное место, где не надо опасаться выдать себя.
   Глория услыхала, как кто-то хрустнул веткой, и поняла,  что  рядом  чужой
человек. Она и сама не знала, почему так решила.  Прикусив  губу,  чтобы  не
закричать от страха, Глория еще больше сжалась под плащом,  мечтая  остаться
незамеченной и  не  веря  в  это.  Остается  только  положиться  на  лошадь.
Испуганное животное фыркало, било копытом и,  если  бы  не  спутанные  ноги,
давно умчалось бы в лес.
   Глория затаила дыхание. Неужели те, кого она видела на дороге,  вернулись
и пошли по ее следам? Это они приближаются или  ей  мерещится?  Лошадь  тоже
застыла, словно по команде. Успокоилась? Решила,  что  опасность  грозит  не
ей?
   Охваченная страхом, Глория ругала себя. Ведь у нее  с  собой  материнский
мушкет, а она даже не позаботилась отцепить его от седла. Теперь до него  не
доберешься. И все-таки Глория решила  попытать  счастья,  не  желая  покорно
принимать очередное испытание злой судьбы. Закутанная в плащ, она по-кошачьи
осторожно направилась за оружием.
   И ее схватили. Глория дралась  и  царапалась  как  разъяренная  кошка,  и
готова была разорвать на куски невидимого врага.
   Надо отдать должное его ловкости, он все же сумел увернуться от ее ногтей
и зубов.
   - Черт!
   Он перехватил ее руки и прижал голову к плечу, так что самое худшее,  что
она могла сделать, это вцепиться зубами в его кожаную куртку.
   - Да это не Глория Уоррен, а дикая кошка! Глория услыхала знакомый голос,
и ее ярости как не бывало.
   - Куэйд! Ох, Куэйд! - разрыдалась она, обнимая его за шею. -  Пожалуйста,
не отпускай меня.
   Куэйд не  нуждался  в  приглашении.  С  той  минуты,  как  он  сбежал  из
Кроссленда, он ни о чем другом и не думал, и теперь прижимал  ее  к  себе  и
гладил по волосам и по спине, словно хотел убедиться, что она здесь,  рядом,
жива и здорова.
   - Никогда, - прошептал Куэйд.
   Он коснулся губами ее уст, и они прильнули друг к другу, счастливые,  что
опять вместе и самое страшное уже позади. Его жаркое тело  согревало  ее,  и
Глории показалось, что теперь она защищена от всех бедствий, которые могли и
еще могут обрушиться на нее.
   Куэйд стискивал ее в объятиях, словно хотел, чтоб она стала  частью  его,
вновь и вновь радуясь ее спасению. Зарывшись лицом в ее волосы, он шептал  и
шептал ей, что любит ее и никогда больше не оставит.
   Для Глории все несчастья были позади. Растаяли  словно  последний  зимний
снег. Мир снова стал солнечным и зеленым. И она хотела до конца  насладиться
вновь обретенной радостью.
   - Я ждала тебя, - сказала она удивленно, - и ты пришел,  -  она  откинула
назад голову и заглянула в черные сияющие глаза. -  Неужели  тебя  отпустили
раньше?
   Он не разжал объятий.
   - Я сам ушел, когда узнал, что с тобой случилось, - он нахмурился.  -  Ты
знаешь, что отдан приказ взять тебя под стражу?
   Глория прижалась щекой к его груди.
   - Нет, но я так и думала. Теперь мы оба в бегах, да?
   - Мы друг друга стоим, - с усмешкой произнес он, услыхав  отчаяние  в  ее
голосе. - Пусть называют нас как хотят. С меня достаточно, что я тебя  нашел
и ты живая, - ласково проговорил он. - И  мне  очень  жаль,  что  твоя  мама
умерла. Глория, любимая!
   Радуясь его крепким объятиям и понемногу избавляясь от ощущения страшного
одиночества, Глория рассказала ему, как умерла ее мать, или по крайней  мере
все, что знала сама.
   - Она была одна, - всхлипывала Глория. - Это я виновата.
   - Нет, ты ни в чем не виновата. Глория покачала головой.
   - Тебе надо было поговорить с мамой до того, как ты уехал, и мы не должны
были ругаться. Будь мы помолвлены, Беллингем не посмел бы ничего сделать.  И
мне не надо было бы ехать в Кроссленд, оставлять маму одну. Будь я там...
   - Нет, на думай так, - он поцеловал ее в лоб, осушил ей мокрые  глаза.  -
Ей бы это не понравилось. Она была сильной женщиной  и  хотела  видеть  тебя
такой же.
   - Мне кажется, я не такая храбрая. Ей было уютно на его груди. Исходившее
от него тепло успокаивало ее, и от ее страхов уже почти не осталось следа.
   - Такая, такая, любимая. Иначе тебя бы здесь не было.
   Глория вздохнула.
   - Наверно, я должна была остаться в городе и встретиться  с  обвинителями
на суде. Они не смогут доказать, что я ведьма.
   - Но никто не  сможет  доказать  и  обратного.  В  Салеме  несколько  дур
поклялись, что на них наслали порчу, и в итоге повесили шесть  женщин.  А  с
тобой дело обстоит еще хуже.
   - ,Хуже? Но я не насылала порчу на детей. Не колола госпожу Уайт. Я всего
лишь сбросила с маминой могилы змею. Нет, - заявила она, -  Я  уверена,  что
смогла бы оправдаться.
   Куэйд крепче прижал ее к себе.
   - Ты не знаешь, - нежно проговорил он.
   - Джейн Кобб умерла.  Винят  тебя.  В  тот  день,  когда  ты  сбежала  из
Сили-Гроув, умерли госпожа Колльер  и  ее  новорожденный  сынишка.  Ее  дочь
утверждает, что она посмотрела на тебя  и  у  нее  начались  преждевременные
роды. Она тоже обвиняет тебя.
   - Сара?
   - Да, Сара Колльер. Она говорит, что с ней  самой  каждый  раз  случается
припадок, стоит ей посмотреть на тебя.
   - Она врет! - с ужасом закричала Глория.
   - Она сошла с ума!
   - Да, - согласился Куэйд. - Но это то, что тебя ждет в Сили-Гроув.
   Она долго плакала, прижавшись к нему. Куэйд терпеливо  ожидал,  но  когда
ему показалось, что она никогда не  успокоится,  он  немного  отодвинулся  и
вытер ей глаза.
   - Говорят, ведьмы не плачут, - задумчиво проговорил  он.  -  Кажется,  ты
обыкновенная женщина, что бы там о тебе ни говорили.
   Глория перестала всхлипывать. Она отогрела душу и тело  и  вновь  ощутила
его притягательную силу.
   - Я простая смертная, - прошептала она, прижимаясь к нему. -  Я  женщина.
Обыкновенная женщина. Возьми меня, Куэйд. Люби меня.
   Куэйд не стал возражать. Он уже готов был подхватить ее и отнести на кучу
листьев, как почувствовал на лице крупные капли дождя.
   Разочарованно вздохнув, он принялся седлать лошадь. Еще  через  несколько
мгновений и ее, и его вещи были приторочены к седлу.
   - Мне известно укромное местечко, - крикнул он. Дождь стоял стеной.
   Глория надела капюшон и, крепко держась за его руку,  пошла  за  Куэйдом,
который продвигался по лесу с такой легкостью, словно  видел  в  темноте  не
хуже, чем днем. Однако к тому времени, как они подошли к пещере, укрытие  им
было уже вроде бы и не нужно, потому что они промокли чуть ли не  до  нитки.
Кожаные штаны и куртка облепили Куэйда так, будто это была его вторая  кожа,
а Глория еле переставляла ноги в намокших и тяжелых юбках.
   Отжав намокшие пряди волос и привязав  лошадь  к  камню,  Глория  развела
костер, огонь которого ярко вспыхнул, однако не избавил от холода.
   - Разденься, - приказал Куэйд, стягивая башмаки. -  Кажется,  судьба  нам
уготовила мокнуть каждый раз, когда мы остаемся наедине.
   Глория кивнула и помедлила лишь для того, чтобы полюбоваться, как блестит
у него кожа, когда он стянул рубашку.
   Очень скоро ее одежда лежала рядом с его, и с нижних  юбок  по  каменному
полу пещеры побежал ручеек.
   - Мне холодно, - пожаловалась она, приближаясь к костру.
   Рубашка прилипла к ее телу как множество  красных  и  розовых  лепестков.
Мокрые пряди волос лежали на груди.
   Стоя на коленях, Куэйд подкладывал в костер ветки. Потом он повернулся  к
своему мешку и, бросив взгляд  на  Глорию,  вытащил  несколько  великолепных
шкур. Он разложил их достаточно близко к костру, чтобы удобней было  на  них
сидеть, и достаточно далеко, чтобы не сжечь их.
   - Иди сюда.
   Он сам направился к дрожавшей девушке. Когда Куэйд приблизился  к  ней  и
расплел ей косу, налетевший порыв ветра за его спиной поднял  клуб  дыма,  и
золотистые искры вспыхнули в черных кудрях Глории. Куэйд запустил в них руки
и с обожанием смотрел, как она встряхивает головой. Потом он нежно поцеловал
ее в губы и сел на шкуры. Заметив  странный  огонек,  мелькнувший  у  нее  в
глазах, он тихонько потянул ее за рубашку.
   - Сядь и подними руки.
   Глория сделала, как ей было сказано, удивляясь тому, как ее  согрели  его
слова, словно на нее  полыхнуло  жаром,  хотя  рубашка  все  еще  оставалась
мокрой.
   Проведя ладонями по ее телу, Куэйд стащил рубашку через голову и  у  него
перехватило дыхание при взгляде на медовую кожу, подобно которой он не видел
никогда в жизни. Неудивительно, что рубашка оказалась в костре, ибо он забыл
обо всем на свете, кроме священной красоты любимого тела.
   - Согрей меня, - попросила Глория, вытягиваясь на пушистой шкуре.
   Куэйд смотрел и смотрел и не мог от нее оторваться, а Глория  повернулась
на бок, слегка согнула колени и подложила под  голову  руку,  гордо  выпятив
вперед крепкие груди. Он не мог пошевелиться, и, хотя не произнес ни  слова,
его взгляд все сказал Глории.
   -  Вот  так,  -  он  ласково  повернул  ее  на  живот,  открыв  для  себя
соблазнительные линии спины.
   Глория хотела сказать, что ей уже не холодно  и  внутри  у  нее  полыхает
костер гораздо более жаркий, чем  тот,  что  он  развел  в  пещере,  но  она
промолчала. Она уже поняла, что огонь может  быть  во  взгляде,  в  ласковом
прикосновении и даже в слове. Больше всего ей нравилось,  когда  он  касался
ее. Ей казалось, будто раскалывается пышущая жаром звезда  и  выливает  свое
содержимое ей на кожу, и она, закрыв  глаза,  отдалась  его  рукам,  которые
нежно массировали ее ступни и пятки, а потом поднялись  выше  к  лодыжкам  и
коленям.
   - Мне это нравится, - лениво промурлыкала Глория.
   А он ласкал и ласкал ее, подчиняясь ритму дождя и ветра. Время от времени
вспыхивали молнии,  ослепляя  Глорию  вспышками  серебряного  света.  Глория
постанывала от удовольствия и, когда он отпустил  ее  колени,  приподнялась,
чтобы он мог приняться за ее бедра, а он взялся  за  руки  и  плечи,  и  она
обиженно нахмурилась.
   Куэйд нежно улыбнулся ей.
   - Глория Уоррен, ты ужасно испорченная девушка.
   - Ну да, если ты меня сам развращаешь, - не замедлила она с  ответом,  но
не подняла головы.
   Она слабо стонала, пока он разогревал ей спину, однако гораздо больше  ей
понравилось, когда он стал растирать ей ягодицы и бедра. Стоило  ему  только
сказать, чтобы она повернулась  на  спину,  как  она,  радостно  пробормотав
что-то малопонятное, с готовностью подчинилась ему.
   - Глория, моя прекрасная  Глория,  -  не  удержался  Куэйд,  с  жадностью
оглядывая ее всю от маленьких пальчиков на ногах до  черного  облака  волос,
прикрывавших ей плечи и груди.
   Глаза у нее зажглись огнем, когда она заметила его восторг. Нет,  она  не
ведьма. Это он ясно видел. В Сили-Гроув ошиблись на ее счет. Она  -  богиня,
спустившаяся на землю на солнечном  луче,  и,  не  будь  они  дураками,  они
молились бы не нее, как он собирается молиться всю оставшуюся жизнь.
   - Я согрелась, - сказала она, прервав его размышления, и  вытянула  руки,
приглашая его присоединиться к ней.
   - Нет, нет. Пока нет.
   Когда обрушивающийся на них ливень помешал им соединиться, Куэйд счел это
за предостережение и решил не давать воли своим чувствам. В ее состоянии она
не может поручиться за свои поступки, что бы она ни говорила.  Он  же  хотел
отдать ей всю свою любовь, но при этом знать, что ни один из них никогда  не
пожалеет о случившемся. Опустив глаза, он взял в руки  крошечную  ступню  и,
поставив ее себе на колено, принялся растирать.
   Глория вырвалась из его рук.
   - У тебя мокрые штаны, - ласково проговорила она. - И холодные,  а  я  не
хочу опять замерзнуть, - она встала на колени и потянулась  за  шнурками.  -
Сними их. Я тебя согрею.
   Куэйд поймал ее руки и прижал к своей груди.
   - Нет, Глория, - задыхаясь, сказал он. - Ты сама не знаешь, чего хочешь.
   Она медленно покачала головой и придвинулась к нему, так  что  их  колени
соприкоснулись и кончики ее грудей уперлись ему в грудь.
   - Знаю, - прошептала она. - Не отказывай мне, Куэйд, - она подняла к нему
молящее лицо. - Я потеряла все, что имело для меня смысл, кроме тебя. Только
ты один остался. Если ты любишь меня так, как говоришь, не отказывай  мне  в
своей любви.
   В ответ он жадно поцеловал ее, отбросив последние сомнения, потом положил
руки ей на плечи и позволил развязать шнурки, после чего торопливо стащил  с
себя кожаные штаны и отбросил их в сторону. Ощущая некоторую неловкость,  он
быстро лег на живот, покорно отдавшись на волю ее рук.
   - Я буду любоваться тобой всю ночь, - сказала она,  дотрагиваясь  до  его
ноги.
   - Ты скоро поймешь, что не права, - возразил Куэйд, принимая ее  ласковые
прикосновения.
   Глория рассмеялась и передвинула пальчики с колена на бедро.
   - Пока я не вижу ничего такого, что бы мне не нравилось.
   В отличие от Куэйда, она смело промассировала ему  ягодицы  и  перешла  с
правой ноги на левую.
   Она стояла на коленях возле него, касаясь шелковистыми волосами его кожи,
гладя ему руки  и  внимательно  разглядывая  мощные  бицепсы.  Куэйд  только
вздыхал от удовольствия и, постепенно расслабившись, чуть не заснул,  однако
его глаза моментально открылись, когда Глория легонько скользнула и улеглась
на него всей тяжестью своего прекрасного тела, продолжая гладить ему  спину.
Куэйд стонал от невыразимого наслаждения.
   - Проклятье! - крикнул он, извиваясь, - Глория! Ты меня мучаешь.
   - Это чтобы ты не ускользнул от меня, - заявила Глория.
   Он задыхался и стучал кулаками по шкуре, потому что с каждым ее движением
находил в себе все меньше сил  бороться  с  ее  натиском.  Не  сопротивляясь
больше, он повернулся под ней, так что она чуть не свалилась.
   Теперь она сидела на нем, упершись руками ему в грудь и не  отрывая  глаз
от того органа, который  отличает  мужчину  и  который  она  разглядывала  с
видимым наслаждением.
   - Куэйд, Куэйд, - шептала она, трогая его двумя пальчиками и  впитывая  в
себя исходивший от него жар и нежность.
   - Я люблю тебя, Глория, - проговорил Куэйд, легко обхватывая ладонями  ее
талию.
   Помедлив немного, он взял в ладони ее груди, и Глория глубоко вздохнула.
   - Больше мне ничего не надо, - сказала она, - только твоя  любовь.  А  ты
возьми мою.
   Она вскрикнула, словно его прикосновения жгли ее, и заерзала, щекоча  ему
ладони мигом затвердевшими сосками.
   Не в силах устоять, Куэйд зажал их в пальцах и погладил.
   - Если тебе так мало надо, я с легкостью обеспечу тебя  счастьем  на  всю
жизнь.
   Глория  затрепетала  и,  прислушиваясь  к  новым  для   себя   ощущениям,
встряхнула волосами, которые прошуршали словно  шелк,  подхваченный  порывом
ветра.
   - Для меня совсем немало заполучить твою любовь, - еле  слышно  выдохнула
она.
   Он улыбнулся и, обняв, притянул ее к себе, а она просунула руки  ему  под
шею и, найдя кожаный шнурок, стягивавший ему волосы, развязала его.
   Положив ей руки на ягодицы, Куэйд крепко прижал ее  к  себе,  отчего  она
тихо охнула.
   - Глория, Глория, - скрипнул он зубами, когда она заерзала на нем - Очень
уж ты похотлива для невинной девицы.
   - Мммм, - промурлыкала она. - Что ж ты медлишь? - ее глаза  вспыхнули.  -
Сделай меня женщиной, - попросила она.
   - Как вам угодно.
   Не сдерживая больше дрожь, охватившую его, он взял в  ладони  ее  лицо  и
приблизил ее губы к своим, полыхавшим огнем. Но Глория  не  отступила  перед
ним и встретила его с жаром, еще больше разжегшим в нем  пожар  страсти.  Он
оторвался от нее только тогда, когда понял,  что  ей  нечем  дышать,  а  она
прижалась щекой к его щеке и зашептала ему на ухо  все  известные  ей  слова
нежности и любви.
   Куэйд еще раз поцеловал ее долгим поцелуем,  а  потом,  словно  она  была
невесомой, поднял ее и скользнул вниз, чтобы прижаться голодным  ртом  к  ее
груди.
   У нее вырвался кри