траиваясь рядом с Байярдом и отслаивая ножом кожу от жира.
   Байярд хмыкнул.
   - Он уже съел одного бедолагу,  не  умевшего  метко  стрелять,  -  сказал
Байярд и показал на шрам от чьей-то пули на боку у медведя.
   Когда шкуру сняли,  Куэйд  отрезал  и  завернул  пару  когтей  в  большой
кленовый лист.
   - Это тебе, парень. Если бы не твои стрелы, не  думаю,  чтобы  мы  теперь
свежевали его. Как тебя зовут, сынок?
   Мальчик посмотрел на отца, и Байярд кивнул ему.
   - Джонни, - ответил он и с радостью схватил подарок. - Я Джонни Байярд, а
моя мама - Клемми.
   Куэйд вопросительно посмотрел на Байярда.  Клемми  -  английское  имя,  а
мальчик, судя по виду, наполовину индеец.
   Байярд рассмеялся, угадав мысли Куэйд а.
   - Это я назвал ее Клемми, хотя она индеанка. Моя жена.
   - Жена? - спросил Куэйд, не представляя, как этому охотнику удалось найти
сговорчивого священника, чтобы обвенчаться.
   - По индейскому обычаю, - пояснил Байярд, вытирая нож о пучок травы. -  А
мне все равно. Она хорошая женщина. Не возражает жить в лесу и идет за мной,
куда бы я ни отправился.
   Он начал резать мясо на куски.
   - Была у меня английская жена, да уехала обратно.  От  этого  мне  только
лучше, - тыльной стороной ладони он похлопал мальчика  по  плечу.  -  Позови
мать, - приказал он. - Немного мяса мы закоптим  тут,  -  мальчик  кивнул  и
бросился бежать. - Да поосторожнее на  этот  раз,  -  крикнул  ему  вдогонку
Байярд.
   Куэйд задумался над  словами  Байярда,  который  живет  как  хочет  и  не
расстается со своей женщиной. Нобл Уоррен жил по-другому. Почему  же  он  не
может ни на что решиться? Неужели его мучает не только  то,  что  он  должен
изменить свой образ жизни?
   Через несколько минут вернулся Джонни с матерью. Клемми Байярд со  своими
иссиня-черными волосами была  настоящей  индеанкой  с  довольно  простеньким
лицом, если бы не сияющие глаза, делавшие ее даже хорошенькой, когда  она  с
обожанием смотрела на  своего  мужа.  Да,  эти  люди  любили  друг  друга  и
доказательством тому  был  Джонни  да  и  округлившийся  живот,  топорщивший
кожаный наряд индеанки.
   Клемми принялась собирать сухие ветви и  сучья  для  костра,  не  забывая
приглядывать за сыном. Если Джон Байярд воспринял  исчезновение  Джонни  как
нечто  само  собой  разумеющееся,  то  Клемми  всерьез  испугалась.  Она  не
отпускала мальчика от себя и время от времени, не отрываясь от работы, нежно
пеняла ему за самовольную отлучку.
   - Ты наш старший сын, - говорила она мальчику, положив его руку  на  свой
живот. - Этот ребенок никогда не займет твое место. Ты должен  заботиться  о
Джонни, чтобы Джонни мог позаботиться о матери, когда она состарится.
   Мальчик рассмеялся, когда почувствовал ладошкой, как его ударили  изнутри
материнского живота. А Куэйд, прислушившийся  к  разговору  матери  и  сына,
почувствовал, что у него  пересохло  во  рту  от  мучительных  воспоминаний,
которым он старался не давать волю.  Рука,  державшая  нож,  застыла,  и  он
увидел большую комнату, а в ней мальчика немного старше Джонни  с  шапкой  в
руке. Штаны у него  были  все  в  грязи,  куртка  порвана.  А  рядом  стояла
прекрасная женщина с золотистыми волосами и выговаривала ему:
   - Куэйд Уилд, ты только посмотри на себя, - и она  повертела  его,  чтобы
получше разглядеть урон, нанесенный его одежде. - Очень плохо. Разве отец не
предупреждал тебя, чтобы ты не гнал пони. Это опасно и для  лошадки,  и  для
тебя.
   - Да, мама.
   Мальчик, опустив голову,  чертил  носком  ботинка  замысловатый  узор  на
толстом ковре. Женщина покачала головой:
   - "Да, мама?" И это все, что ты можешь сказать?
   - Я буду осторожнее, правда, мама, - и он  обратил  умоляющий  взгляд  на
женщину. Она опять покачала головой.
   - Не думай, что, если ты будешь на меня так смотреть, я  отпущу  тебя,  -
сказала она, убирая золотистый локон со щеки. - Или ты действительно  будешь
осторожнее, или я больше не разрешу тебе бывать на конюшне.
   - Нет, мама! Нет!
   - Да, - решительно произнесла она. - Придется запретить,  иначе  я  боюсь
потерять моего сына, - она опустилась перед  ним  на  колени,  и  он  словно
оказался посреди зеленого шелкового озера. Ее прекрасное  лицо  было  совсем
рядом. Маленькие ручки взяли его руку и приложили ее к круглому животу. - Ты
мой старший сын, Куэйд. И даже если опять родится сын, он никогда не  сможет
занять твое место. Будь осторожен, любимый, - попросила она. - Иначе кто  же
позаботится обо мне, когда я состарюсь?
   Куэйд сжал  руку.  Он  до  сих  пор  чувствовал  прикосновение  к  ладони
крошечных ножек. Брат. Или сестра. Ребенок, однако,  не  успел  родиться.  И
Маделина Уилд не дожила до старости. Не прошло и месяца, как не стало ни ее,
ни отца.
   Куэйд воткнул нож в землю и вскочил на ноги, повернувшись спиной к Клемми
и Джонни. Ему понадобилось время, чтобы прогнать непрошенные воспоминания, и
только потом он смог опять спокойно смотреть им в глаза  и  продолжать  свою
работу. Если Байярды и заметили в его поведении что-то странное, они все  же
не подали вида. Каждый занимался своим делом, стараясь сохранить  как  можно
больше мяса и закапывая отходы, чтобы они  не  привели  в  лагерь  охотников
других зверей.
   Закончили они только поздно ночью. Клемми и Джонни легли спать, а Куэйд и
Джон Байярд сидели возле костра, делясь впечатлениями от своих путешествий.
   - Не слышно об индейцах? - спросил Байярд.
   - Нет, - ответил Куэйд Уилд, - вокруг Сили-Гроув тихо.
   - А там, откуда ты пришел? - спросил Уилд.
   Байярд расхохотался.
   - Нет, если не считать тех, что рожает Клемми, - он  похлопал  Куэйда  по
колену. - Ужас, что творят банды с севера.  Берут  пленников  и  продают  их
французам... - Байярд набил трубку табаком и раскурил ее. - Хорошо  отгоняет
москитов, - он предложил трубку Куэйду, и  тот  принял  ее,  а  Байярд  стал
набивать другую. - Но самое ужасное творится в Салеме. Ведьмы. Стоит сказать
что-нибудь не так, и человека немедленно обвиняют в колдовстве, - он глубоко
затянулся дымом. - Боюсь, охотники за ведьмами проливают человеческой  крови
больше, чем дикари.
   Куэйд кивнул.
   - Мужчине стыдно тратить на это время.
   - Если приговор несправедливый, гибнет хорошая женщина, - он выпустил изо
рта облачко дыма. - Нет, лучше скитаться в лесу, чем ждать суда в Салеме.
   - Да, - согласился Куэйд.
   Он помешал догорающие угли, положил еще несколько  веток,  и  вспыхнувший
вновь огонь сверкнул в глазах мужчин.
   -  Ты  здесь  останешься?  -  с  надеждой  спросил  Байярд.  Он  был  рад
неожиданному знакомству с Куэйдом. - У нас с Клемми постоянный лагерь  вверх
по реке. Охота там хорошая.
   - Нет, - Куэйд вытянул ноги и оперся о седло, - хочу  забрать  кое-что  и
вернуться в Сили-Гроув. Поживу там немного. Байярд ухмыльнулся:
   - Держу пари, присмотрел себе юбку. Иначе ни один охотник  не  уходит  из
леса.
   Красивая, верно?
   - Да. Очень красивая.
   Куэйд несколько раз затянулся, а потом рассказал Байярду о Глории  Уоррен
и сам удивился, как тянет его обратно в Сили-Гроув.
   Джон Байярд хорошо понимал, что, если человеку хочется  выговориться,  не
надо ему мешать. Он закрыл глаза, наслаждаясь покоем и хорошим табаком. Да и
что он мог сказать? Не может же он отрицать, будто женщина не играет никакой
роли в жизни мужчины.
   Потом  Куэйд  закинул  руки  за  голову  и  уставился  в  небо,  усеянное
множеством мерцающих звезд. Его мать очень любила смотреть на звезды,  и  не
один вечер он провел с ней на балконе, повторяя названия созвездий. Орион  с
мечом, дубинкой и шкурой льва. Семь  сестер.  Покровители  моряков  небесные
близнецы Кастор и Поллукс.
   Почувствовав, что ему неудобно лежать,  Куэйд  передвинул  седло,  однако
опять не нашел покоя. В конце концов он сообразил, что дело не в седле, а  в
нем самом. Индеанка Клемми и ее сынишка словно открыли  потаенную  дверцу  в
его душе, которую он долгие годы держал на запоре и  уже  не  в  первый  раз
подумал, что причина его нерешительности не только в нежелании расстаться  с
жизнью охотника. И Уоррен, и Джон Байярд так или  иначе  справились  с  этой
проблемой.
   Да, его  останавливал  страх,  что  слишком  большое  счастье  непременно
приведет к трагедии, как это случилось с его  родителями.  Они  любили  друг
друга и любили его. И из-за своей любви они стали жертвами  предательства  и
грабежа, расстались с жизнью, и  он  тоже  лишился  той  прежней  счастливой
жизни. Однако Куэйд наконец все же решил, что ни за что не откажется от хотя
бы нескольких лет счастья ради долгого и безрадостного существования.
   При неярком свете костра Джон  Байярд  разглядел,  что  Куэйд  улыбнулся.
Тогда, решив не мешать человеку, он завернулся в одеяло и заснул.
   Храп Байярда разбудил Куэйда. Он открыл глаза и опять  увидел  над  собой
звезды. Ему показалось, будто камень свалился у него с души. Он убил медведя
и понял себя, понял причину своего мальчишеского  страха.  Теперь  он  знал,
чего боялся на самом деле. Боялся полюбить кого-нибудь, после того как самые
любимые люди были безжалостно отняты у него.
   Куэйд набрал полную грудь воздуха. Еще никогда ему не дышалось так легко.
Мужчина должен смело смотреть в лицо врагу, и на сей раз он тоже не  изменит
себе. Радуясь жизни, любви, своей удаче, он вытянул ноги, словно  избавление
от душевных пут дало ему и ощущение внешней свободы.
   Короче говоря, он ощутил себя таким же свободным, как и  звезды  в  небе.
Да, с прошлым почти покончено. А когда он обнимет Глорию, то покончит с  ним
навсегда.
   А в Сили-Гроув Сара, во второй раз  явившись  в  дом  Джосии  Беллингема,
испытывала столь сильное  волнение,  что  едва  не  роняла  иголку,  которой
зашивала  манжет  на  одной  из  добротных,  голландского  полотна   рубашек
священника. Несколько раз ей пришлось останавливаться, чтобы перевести  дух,
иначе, как ей казалось, она  могла  бы  лишиться  чувств.  Шелковый  лоскут,
который она прятала в кармане, казался ей тяжелее камня.
   Она была одна в кабинете Беллингема. В доме было  всего  две  комнаты.  В
другой он ел и спал. В кабинете стоял стол, на котором лежало несколько книг
кроме Библии. Чернильницу она  отодвинула  в  сторону,  чтобы  расположиться
поудобнее.  Рукописи  лежали  на  полке.  Это  были  трактаты  и   проповеди
Беллингема. Священник в саду говорил с ее  отцом.  Иначе  она  не  стала  бы
прерывать работу, которую должна была закончить в этот же день.
   При ласковом свете утреннего солнца Баррелл Колльер  и  Джосия  Беллинген
кружили по выложенным камешками тропинкам в запущенном  саду.  Вечером  Сара
упросила  отца  поговорить  с  Беллингемом  насчет  женитьбы,  и  он,   едва
оправившись от неожиданности, счел ее просьбу не лишенной основания. В  доме
полно детей, и пора избавляться от Сары, когда на подходе еще один  ребенок.
А Беллингему нужна женщина, чтобы ухаживать за садом и  за  домом,  готовить
обеды и стирать белье.
   Глаза торговца ничего не упустили ни в доме, ни  вокруг  него.  Беллингем
беден как церковная мышь  и  не  может  претендовать  на  большое  приданое.
Значит, есть надежда, что Сарино замужество не повлечет за собой расставания
со значительной долей имущества. На губах у Колльера появилась  улыбка.  Что
ж, нет ничего невозможного. Девчонка явно унаследовала  его  мозги.  Тем  не
менее, сначала надо немного прощупать намерения священника.
   - Как вам нравится работа моей  дочери?  -  спросил  Колльер.  Беллингем,
заложив руки за спину, остановился и помолчал.
   - Она умеет шить и не отлынивает от работы.
   Он мог бы сказать гораздо больше об искусных руках Сары,  однако  ему  не
хотелось слишком ее хвалить, чтобы отец не потребовал платы. В последний раз
она даже вышила его инициалы на платке,  и  ему  это  так  понравилось,  что
сегодня он подложил ей еще несколько.
   - Из всех моих детей больше всего я горжусь ею, - закинул удочку Колльер.
- И жене помогает. С детишками управляется не хуже ее и готовит не хуже. Нам
жаль с ней расставаться.
   Беллингем удивленно поднял брови.
   - Разве вы отдаете ее в служанки? - спросил он, испугавшись, что потеряет
бесплатную белошвейку, когда она, еще не все сделала.
   - Нет, - ответил Колльер, вглядываясь в лицо священника. - Пора ей замуж.
Я не сторонник держать девушку на привязи, пока она не выйдет  из  возраста.
Лучше покорная  молоденькая  жена.  Чем  они  старше,  тем  своенравнее.  Вы
согласны?
   - О да.
   Именно так. Беллингем подумал о Глории и о том, что она как раз  созрела,
чтобы отдать  себя  в  искусные  руки  мужчины  для  завершения  воспитания.
Интересно, кого Колльер прочит Саре в мужья? Исаака  Хокинса?  До  него  уже
дошли слухи, что парень интересуется ею.
   - Значит, мы думает одинаково, - обрадовался Колльер. Что  ж,  надо  дать
ему время, и он наверняка попросит Сариной руки. А если что случится,  тогда
и с приданым будет легче решить. Не  стоит  торопить  события.  И  он  опять
изобразил на лице нечто, похожее на улыбку:
   - Однако у вас наверняка есть дела.
   - Да, -  подтвердил  Беллингем,  выходя  за  ворота  вместе  с  Барреллом
Колльером. - Три человека не пришли в церковь в субботу,  и  в  одной  семье
заболел малыш. Прощайте, - сказал он, и они с Колльером  зашагали  в  разные
стороны.
   Из окна Сара видела, как они расстались. Едва они оба скрылись  из  виду,
как она бросилась в другую комнату, обставленную также бедно. Опустившись на
колени возле кровати, она засунула шелковый лоскут под перину. Постель давно
уже требовала  обновления.  Комнате  недоставало  женских  рук,  причем  рук
любящих. От служанки здесь мало толку.
   Сара недаром сунула лоскут под перину. Сегодня ночью Беллингем увидит  во
сне женщину. Он увидит Сару Колльер, когда  его  белокурые  волосы  коснутся
подушки, под которой будет лежать прядь ее волос и срезанные с  пальцев  рук
ногти.
   Сара не знала, сколько времени провела возле  кровати,  положив  руки  на
подушку. Неожиданно ей показалось, что кто-то идет, и она убежала обратно  в
кабинет, где оставалась до тех пор, пока не  перечинила  все  рубашки  и  не
вышила инициалы священника на всех платках.
   Она была ужасно разочарована, что Джосия Беллингем не вернулся  домой  до
ее ухода.
   Закатное солнце окрасило небо в оранжевые и  желтые  тона.  Потемнели  на
горизонте зеленые кроны деревьев. Пэдди и  цыплята  заснули,  спрятавшись  в
курятник, чтобы не попасть на ужин сове или ласке. Козы  тоже  накормлены  и
подоены. Глория переделала почти все  дела  и  оставалось  только  накормить
свиней, когда она увидела подъезжающего Куэйда. Вылив пойло  в  корыто,  она
бросилась на кухню, вымыла руки и быстро вытерла их о передник.
   - Куэйд! - крикнула она матери, чистившей картошку,  и  закружила  ее,  а
потом схватила за руку и потянула на двор, чтобы встретить всадника  и  двух
лошадей, которые показались на фоне предзакатного солнца.
   Моди-Лэр даже вскрикнула от негодования.
   - Я не могу бросить ужин. Имей  терпение.  Глория  подождала,  пока  мать
разгребла угли и удостоверилась, что пища не подгорит. Потом она без  лишней
спешки двинулась к двери вслед за дочерью.
   - Смотри. Это он. Он возвращается, - тихо проговорила  Глория,  довольная
своей победой.
   Моди-Лэр холодно взглянула на нее.
   - Ты думала, он не вернется?
   - Я много о чем передумала, - рассмеялась Глория, вспоминая,  как  нелепо
она вела себя с Куэйдом. - Теперь он надолго, а?
   Моди-Лэр понимала, что интерес ее дочери к  охотнику  не  случайный.  Она
могла бы уже сейчас дать согласие на их  брак,  однако  знала,  что  семенам
любви надо дать время прорасти, поэтому долго молчала, прежде чем ответить.
   - Надолго он или ненадолго, но уехать отсюда он может и не один. Надеюсь,
что ты прикусишь свой язычок, - она погрозила Глории пальцем.
   - Да, мама, - Глория понимающе улыбнулась. - Он хороший человек, правда?
   - Хороший, - смахивая с передника крошки, согласилась Моди-Лэр. - Ему еще
надо поучиться откровенности. Думаю, тут виноваты старые обиды.
   При мысли, что Куэйд таит в сердце давнюю обиду, о которой она ничего  не
знает, Глория ощутила жалость.
   - О чем ты? - спросила она мать.
   - Он сам все тебе расскажет, но  в  свое  время,  -  ласково  проговорила
Моди-Лэр.
   - Да, - согласилась Глория.
   Она еще много чего хотела от него услышать. Однако  сейчас  достаточно  и
того, что он возвращается, значит, он любит  ее,  и  все  равно,  собирается
Куэйд признаться в этом или нет. Теперь она это знала так же  точно,  как  и
то, что сама его любит. Когда же красавец охотник  въехал  во  двор,  сердце
Глории готово было выпрыгнуть у нее из груди.
   Куэйд соскочил с коня и, не замечая никого, кроме Глории, крепко сжал  ее
в объятиях. Он не брился все дни отлучки и оброс  темной  щетиной  так,  что
Глория, уколовшись о нее, даже вскрикнула и оттолкнула его,  о  чем  тут  же
пожалела.
   Моди-Лэр пригрозила,  что  оставит  его  без  ужина,  если  он  сразу  не
побреется, и тогда Куэйд подхватил ее  и  закружил,  пока  она  не  надумала
высказать ему еще какую-нибудь угрозу.
   Ей ничего не оставалось, как посмеяться над его ребячеством.
   - За это я награжу тебя двойной порцией, - пообещала она.
   Куэйд сдернул с головы меховую шапку и поклонился.
   - Госпожа Уоррен, для вас нет секретов в сердце мужчины. Сегодня  я  весь
день мечтал о вашем жарком.
   - Получишь добрый кусок гусятины, - встряла Глория. - Мне  кажется,  мама
знала, что ты именно сегодня приедешь, -  и  приподняла  бровь.  -  Она  все
знает.
   - Да, - Куэйд обнял обеих женщин. В эту минуту громко  заржала  и  забила
копытом вьючная лошадь.
   - Знает, что дома, и хочет,  чтобы  ее  поскорее  разгрузили,  -  сказала
Моди-Лэр, оглядывая связки шкур. - Сложи их в доме, если хочешь, -  внезапно
потянув носом воздух, она бросилась на кухню. - Кажется,  мы  останемся  без
ужина!
   Глория помогла Куэйду отвязать шкуры.
   - В этот раз ты привез их больше, чем в прошлый раз.
   - Выручки хватит, чтобы купить дом и немного земли.
   Пока Глория раздумывала над его словами, Куэйд успел отнести шкуры в дом.
   - Ты говоришь правду? - спросила Глория, едва он появился на пороге. - Ты
действительно хочешь купить дом? Ты хочешь остаться здесь навсегда? - Глория
ухватилась за рукав его куртки. - Скажи!
   Куэйд пожал плечами, словно все было  давно  уже  решено,  только  в  его
глазах вспыхивали лукавые искорки.
   - Если Дуглас согласится продать. Надо же человеку иметь собственный дом,
- и он взялся за поводья.
   - Да?
   Она гневно сверкнула глазами, потому что его скупые  объяснения  явно  не
пришлись ей по душе.
   - Да, - Куэйд кивнул и положил  руки  ей  на  плечи.  Чувствуя,  как  она
напряжена, он улыбнулся.  -  Мужчина  должен  иметь  что-то,  что  он  может
предложить женщине, - прошептал он, - например, мягкую  постель  или  добрый
камин.
   - О да!
   Глория радостно улыбнулась. Если бы она знала, что в нем произойдут такие
перемены, она не стала бы его задерживать, а  отпустила  бы  в  лес  гораздо
раньше.
   Куэйд ощущал, как она успокаивается и теплеет в его объятиях.
   - Ты согласна?
   - Да, - ответила она, прижимаясь к нему и откидывая  назад  голову.  -  Я
помогу тебе управиться с лошадьми, - прошептала она, касаясь устами его губ.
   - Нет, - сказал Куэйд, и она обиженно надула губки. - Твоя  мама  просила
тебя помочь ей с ужином, - пояснил он.
   Глория послушно кивнула, но расстроилась, что  ей  не  удастся  побыть  с
Куэйдом хотя бы несколько минут наедине.
   Однако  долго  расстраиваться  ей  не  пришлось.  Охотник   не   выдержал
искушения. Укрывшись за лошадьми, он обнял Глорию и поцеловал ее так, что  у
нее голова пошла кругом. Когда же он оторвался от нее, ей пришлось опереться
о его руку, чтобы не упасть.
   - Куэйд, - пролепетала она, не зная, как ей лучше спросить.
   Но он понял ее без д