износить это слово. Почему вы решили, что я...
   - ..Но тебя там не оказалось. - Он прижал ее руку к своей  груди:  Оливия
ощущала ладонью, как бьется его сердце. - Никто не  видел  тебя  -  ни  твой
адвокат, ни эта маленькая девушка, которая работала в "Мечте Оливии"...
   - Дольчи? Вы добрались и до нее? - Она попыталась освободить руку.  -  Вы
не должны были делать этого. Она ничего не знает о Риа.
   - Я не хочу говорить о Риа! Неужели ты этого еще не поняла, черт побери?
   Голос его звучал сурово и гневно, но прикосновение его руки к ее щеке,  к
растрепанным  ветром  волосам  было  мягким  и   ласковым.   Неожиданно   им
показалось, что они  находятся  на  совсем  другом  пляже,  на  тысячу  миль
севернее, где их видят только небо и океан.
   У Оливии перехватило дыхание, когда  Эдвард  взял  ее  лицо  в  ладони  и
повернул его к себе.
   - Посмотри на меня, -  прошептал  он,  и  медленно,  очень  медленно  она
разомкнула веки и встретилась с ним взглядом. - Ты знаешь, черт возьми,  что
мне пришлось пережить из-за тебя?
   Девушке хотелось бросить ему в лицо резкие слова, сказать,  что  если  он
считает, что она должна принести извинения, то ему придется долго ждать.  Но
как могла она сделать это сейчас, когда он так смотрел  на  нее,  когда  его
пальцы нежно гладили ее кожу?
   - Я боялся, что с тобой случилось что-то страшное. - Он покачал  головой.
- Я все думал, что она, черт побери, такая упрямая девушка...
   - Вовсе нет, -  возразила  Оливия,  по-прежнему  напряженно  стоя  в  его
объятиях. Эдвард тихо рассмеялся.
   - И независимая. Слишком независимая на свою беду, черт возьми.
   Он уткнулся лицом в ее волосы.
   - Я испытал настоящее облегчение, когда мои люди выяснили наконец, что ты
отправилась на эти острова.
   - Вы не имели права следить за мной, - сказала Оливия. Ей хотелось, чтобы
ее слова прозвучали гневно или по крайней мере обвиняюще, но у  нее  это  не
получилось.  Голос  девушки  не  слушался  ее.  Оливию   била   дрожь.   Она
чувствовала, что силы изменяют ей и она вот-вот может упасть.
   - Лучше оставьте меня, Эдвард. Я.., я не чувствую...
   У нее пересохло в горле, когда он обнял ее и привлек к себе.
   - Я знаю, что ты чувствуешь, - шепнул он, - ты  чувствуешь  себя,  как..,
летний закат,  когда  в  мире  прекрасно  и  тепло,  а  твои  волосы  пахнут
сиренью...
   Боже, о, Боже, ну почему она позволяет ему так обращаться  с  собой?  Все
повторяется точно так же, как в последний раз, когда  они  были  вместе.  Он
прикасался к Оливии, целовал ее, отбрасывал назад ее волосы у шептал на  ухо
нежные слова, прижимался губами к ее коже, - и все это завершится точно  так
же, как было и раньше, градом обвинений и яростью.
   Она  не  должна   больше   переносить   все   это.   Достаточно!   Оливия
почувствовала, как на глазах ее выступают слезы. Неужто она  проделала  весь
этот путь только для того, чтобы снова оказаться в его руках?
   - Эдвард...
   - Да, дорогая?
   Его голос был ласков, так же  ласков,  как  бриз,  дующий  над  дюнами  и
несущий аромат тропической ночи.
   - Эдвард... Я умоляю тебя... - Она вскрикнула, когда он расстегнул первые
несколько пуговиц на ее платье и сунул за отворот свои ладони. - Не делай..,
не делай этого... - Она застонала, когда его пальцы начали гладить ее груди.
- Эдвард, я не хочу, я не...
   - Любимая, - прошептал он.
   Ее голова бессильно откинулась назад, когда он нагнулся и горячими губами
стал целовать ее, продолжая ласкать ее груди. Оливия  вскрикнула,  когда  их
тела соприкоснулись, и поняла, что не сможет долго  противиться  тому,  чего
так страстно желает сама. Ее руки сами взметнулись и крепко обняли его  шею,
из его гортани вырвался какой-то крик, и он прижал ее к себе еще  сильнее  и
целовал, целовал, целовал ее, пока она не почувствовала, что  теряет  голову
от желания.
   - Я не могу больше ждать, - прошептал Эдвард. Его руки скользнули к талии
девушки, подняли юбку и собрали ткань сзади, на  спине.  Потом  он  подцепил
большими пальцами края шелковых  трусиков  и  спустил  их  к  ее  ногам.  Он
опустился перед Оливией на колени, охватил рукой ее ноги, потом  поочередно,
поднимая ее ступни, снял с нее трусики.
   Потом Эдвард погрузил свое лицо в  хлопчатобумажную  юбку  и  так  сильно
прижал к ней свой рот, что она почувствовала жар его поцелуя  сквозь  ткань.
Его руки уже блуждали по ее коже, по ее горячей плоти; они дотрагивались  до
таких мест тела Оливии, к которым никто еще  никогда  не  прикасался.  Когда
девушка почувствовала прикосновение его  пальцев  к  внутренней  поверхности
бедер, она вскрикнула.
   Они опустились на песок, охватив руками друг друга и  слившись  в  жадном
поцелуе. Эдвард стянул платье  с  ее  плеч,  она  почувствовала  его  теплое
дыхание на своей коже, а потом  обжигающий  жар  его  рта.  Ее  руки  теснее
сомкнулись вокруг него, и вся она подалась ему навстречу.
   Оливия твердила себе, что то, что  она  испытывает  к  нему,  всего  лишь
чувственное влечение, но  это  была  ложь.  Желание  может  кружить  голову,
полыхать в крови, но оно не  может  заставить  биться  сердце  в  груди  так
сильно, что вот-вот  оно  разорвется.  Оно  не  может  порождать  стремление
отвечать поцелуем на поцелуй, прикосновением на прикосновение, оно не  может
вызывать слезы на глазах и дрожь ресниц.
   Сделать это способно лишь одно чувство, то, в  котором  она  отказывалась
признаться. С дыханием с ее губ слетело слово, которое она  тщетно  пыталась
удержать.
   - Я люблю тебя, о, Эдвард! Я...
   Ее  надломленный  шепот  смолк  в  его  объятиях.  Было  поздно   вернуть
сорвавшиеся с уст слова; она  еще  ждала,  что  он  оттолкнет  ее  от  себя,
рассмеется и использует ее невольное признание для того, чтобы  в  очередной
раз унизить ее.
   Но он взял ее лицо в ладони и крепко  поцеловал,  потом  встал  и  поднял
девушку на ноги. Медленно, не отрывая глаз от нее, Эдвард застегнул пуговицы
на ее платье и снова поцеловал ее.
   - Пойдем со мной, - мягко сказал он. Он вел ее по песку к тому месту, где
стояла его машина с раскрытой дверцей, помог ей сесть и, прежде  чем  обойти
вокруг автомобиля и занять свое место за рулем,  еще  раз  крепко  поцеловал
Оливию. Двигатель заработал, и тут она неожиданно вспомнила: она была  нагой
под платьем. Девушка вспыхнула и прошептала:
   - Эдвард!
   Он взглянул на нее. В сгустившейся темноте его лицо казалось  загадочным,
жестким и чувственным.
   - Да?
   Она дотронулась кончиком языка до пересохших губ.
   - Мои.., мои трусики.
   Его рука скользнула ей под юбку и замерла, достигнув бедер.
   - Они не нужны тебе...
   - Но.., но я не могу.., не  могу...  Он  перегнулся  к  ней  через  руль,
откинул волосы, запрокинул голову и крепко поцеловал в губы.
   - Я не собираюсь трогать тебя, - с нажимом прошептал  он,  -  по  крайней
мере, пока мы находимся в машине. Ты понимаешь меня, Оливия? Я хочу думать о
тебе и хочу, чтобы ты думала обо мне и о том, что произойдет тогда, когда мы
будем принадлежать друг другу.
   У нее пересохло в горле. Девушка хотела сказать ему, что  не  могла  даже
мечтать о том, что происходит сейчас между ними, но не успела.
   Его нога с силой надавила на газ, и, выбросив из-под колес град камешков,
машина сорвалась вперед, в ночь.

Глава 10

   Эта машина была почти точной  копией  той,  на  которой  Эдвард  ездил  в
Нью-Йорке  -  длинная,  низкая,  предназначенная  для  быстрой  езды.  Всего
несколько дней назад Оливию стесняло то чувство интимной близости, к которой
располагал ее тесноватый салон, но сейчас, когда они мчались  сквозь  темную
ночь под лунным небом с плывущими  по  нему  облаками  эта  близость  только
усиливала возбуждение, пульсирующее в ее крови.
   Эдвард взял ее руку и положил себе  на  бедро,  да  так  и  не  отпускал,
поэтому, когда он  переключал  рычаги,  она  словно  бы  участвовала  в  его
действиях. Это была единственная точка  соприкосновения  с  ним,  но  Оливии
казалось, что их тела уже слились воедино. Ее бросило к нему,  когда  машина
сделала крутой поворот, и Оливия уловила его запах, запах сильного и чистого
тела.
   -  Эдвард,  -  прошептала  она  его  имя  и  ничего  больше,  потому  что
чувствовала, что все то, что они должны  сказать  друг  другу,  скоро  будет
сказано, и знала, что он понимал это, потому что поднес ее ладонь к губам  и
поцеловал.
   Он остановил машину возле одинокого домика на берегу залива,  потом  взял
девушку на руки и прильнул к ее губам крепким и жадным поцелуем.
   Она прижималась к нему, когда он пронес ее сквозь темноту  и  поднялся  в
комнату, залитую молочным отсветом луны и полную аромата моря. Руки  девушки
покоились на его плечах, когда он бережно поставил ее на  ноги;  ее  дыхание
прерывалось от волнения. Он медленно прижал Оливию ко всему своему  телу,  и
она своей плотью ощутила, как сильно он возбужден.
   Ее груди прижимались к его телу, соски  отвердели  от  соприкосновения  с
ним, а когда она ощутила его  плоть  у  себя  между  бедер,  она  со  стоном
произнесла его имя.
   - Да, - прошептал он хриплым, почти чужим голосом, -  да.  -  Его  пальцы
протянулись к ее воротнику и стали расстегивать  пуговицы  одну  за  другой.
Глаза Эдварда походили на темные озера, ноздри трепетали от желания,  и  она
задрожала, когда поняла, каких усилий стоит ему  не  сорвать  с  нее  одежду
одним рывком.
   Когда он расстегнул пуговицы до самой талии, он взял ее лицо в ладони.
   - Оливия, - прошептал он, и она подумала,  что  никогда  еще  ее  имя  не
звучало так сладостно и красиво.
   Он нагнулся и прильнул к губам девушки, он целовал ее нежно  и  дразняще,
пока ее губы не раскрылись и она не  прижалась  к  нему  безмолвно,  моля  о
большем. Она стала отвечать на его поцелуи  и  кончиком  языка  ласкала  его
губы; он пробормотал что-то, прижав ее к себе еще крепче  и  прильнув  к  ее
губам.
   Когда наконец Эдвард оторвался от  нее,  все  перед  ней  было  словно  в
тумане. Она шаталась, и он подхватил ее за талию.
   - Эдвард, - пробормотала она.
   - Да, любимая.
   - Не останавливайся, прошу тебя, - шепнула она.
   Он освободил ее плечи от платья, и ткань  опустилась  к  ее  бедрам.  Она
приоткрыла глаза, когда он чуть отступил  от  нее,  и  увидела,  как  Эдвард
медленно разглядывает ее лицо, шею, обнаженные груди.
   - Как ты прекрасна, - прошептал он. На ее щеках появился румянец.
   - Не смотри на меня так, - смущенно сказала она.
   Он поднял  взгляд.  Она  увидела,  как  что-то  блеснуло  в  их  глубине,
возможно, изумление или более сложное чувство. Потом он поймал ее  запястья,
когда она попыталась прикрыться ладонями.
   - Не надо, - сказал Эдвард хрипло, - я хочу видеть тебя.
   Оливия стояла, вся  дрожа,  а  он  медленно  раздевал  ее,  пока  она  не
оказалась перед ним совсем обнаженной. Когда он разглядывал ее, она ощущала,
что вся находится сейчас  в  его  власти.  Она  чувствовала,  как  ее  кровь
начинает пульсировать в тех местах ее тела, куда падал его  взгляд,  и  кожа
розовела, словно осознавая свою беззащитность. Он посмотрел на ее  груди,  и
она ощутила, как они напряглись.
   Эдвард застонал и охватил ее руками.
   - Ты знаешь, как я  возбуждаюсь,  когда  вижу,  что  ты  хочешь  меня?  -
прошептал он. Эдвард приподнял сзади волосы на ее шее и  прильнул  раскрытым
ртом к горящей коже. - Я так долго ждал, Оливия, я хотел тебя так долго.
   "Всю жизнь, - подумала она, - я тебя ждала всю жизнь". Она и  представить
не могла, что будет когда-либо испытывать нечто подобное в мужских объятиях;
охваченная жарким пламенем страсти, девушка ощущала всей  кожей  каждое  его
прикосновение настолько остро, что полностью утратила чувство времени.
   Его пальцы бродили по ее плоти, и Оливия стонала, когда  они  ласкали  ее
груди, когда он склонял  голову  и  охватывал  горячими  губами  соски.  Она
вскрикнула, как при ударе электрического тока, ее руки крепко обхватили  его
шею, ногти пронизали шелк его волос.
   - Моя красавица, моя дорогая красавица, - шептал он, и нежность,  которая
некогда воспринималась ею как нечто жестоко унижавшее ее,  теперь  наполняла
ее сердце восторгом. Его руки скользнули по ее  талии,  и  Эдвард  опустился
перед ней на колени, прижимая к себе. Он целовал ее груди,  живот,  бедра  и
вдруг прильнул к ее лону.
   Оливия вскрикнула от испуга и страсти:
   - Нет, Эдвард, ты не должен...
   Но эта мольба растаяла под его ласками  и  поцелуями.  Полностью  утратив
ощущение реальности, Оливия видела перед собой плывущие  пятна  всех  цветов
радуги, радуги, которая  вздымалась  все  выше  и  выше,  пока  внезапно  не
рассыпалась на миллион огненных осколков, и тогда она забилась в его руках.
   - Эдвард! - вскричала она, и он встал, поднял  на  руки  ее  обессилевшее
тело и понес к кровати быстрыми, нетерпеливыми шагами.
   Она опустилась на атласные  простыни  и  мягкие  пуховые  подушки,  глядя
сквозь полузакрытые глаза, как он  срывает  с  себя  одежду.  И  вот  уже  в
призрачном лунном свете он предстал перед ней весь; сквозь  золотистую  кожу
отчетливо проступали его крепкие мускулы.
   - Оливия, - прошептал он, и когда их взгляды встретились, она уже  знала,
что в эту ночь не сможет отвергнуть его так же, как не может остановить  бег
перистых облаков по ночному небу.
   Улыбнувшись, она протянула к нему руки.
   - Иди ко мне! И он пришел...
   Спустя некоторое время Оливия лежала, положив голову  на  плечо  Эдварда.
Луна уже скрылась с неба, и комната  погрузилась  во  мрак.  Эдвард  откинул
взмокшие пряди с ее щек, нежно целуя их.
   - Почему ты мне не сказала? - прошептал он. Она закрыла глаза, вспоминая,
как он сделал ее своей, его резкое проникновение  в  ее  лоно  -  и  тут  же
мгновенную остановку.
   - Оливия! - Он почти кричал. - Господи! Мне такое и не снилось...
   Она приподнялась, прижала к себе его голову и заставила замолчать  долгим
поцелуем; потом движением бедер сама надвинулась на него, пока он со  стоном
не погрузился до конца в ее лоно...
   - Ты должна была предупредить меня, - нежно произнес он.
   - О том, что я девственница? - Оливия рассмеялась. - Это  не  то,  о  чем
следует заявлять мужчине, даже для того, чтобы убедить его, что  никогда  не
спала с его отчимом.
   - Черт! Когда я вспоминаю обо всем, что наговорил тебе...
   Оливия покачала головой.
   - Забудь об этом, - сказала она тихо. Он крепче обнял ее.
   - Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?
   Я поступал с тобой так.., так...
   - Все это сейчас уже  не  имеет  никакого  значения,  -  она  со  вздохом
поцеловала его в шею. - Все это теперь позади...
   - Нет, - возразил он, и она почувствовала, как напряглись все его  мышцы.
- Я должен объяснить...
   - Нет, - тоже прошептала она, - ты ничего  не  должен  объяснять.  -  Она
приподнялась на локте, волосы упали на ее обнаженное плечо. - Я виновата  не
меньше тебя. Я могла, нет, должна была настоять с самого  начала,  чтобы  ты
выслушал от меня правду, но ты никогда не давал мне договорить, а я была уже
настолько разозлена, что предоставила тебе возможность думать обо  мне  так,
как тебе угодно.
   Он рассыпал ее волосы по шее и плечам, а потом привлек  голову  Оливии  к
себе на грудь.
   - Риа, - процедил он сквозь зубы, - эта проклятая Риа! Это все  произошло
по ее вине. Господи, с каким удовольствием я бы придушил эту суку!
   Оливия прижала палец к его губам.
   - Помнишь, что ты сказал? Что ты даже и говорить о ней не хочешь? Я  тоже
не хочу. Не хочу слышать ее имя.
   - Оливия... - Время снова, казалось, остановилось, потом Эдвард вздохнул,
привлек ее к себе и поцеловал.
   - Ничто уже не имеет значения,  кроме  этого...  -  прошептал  он.  После
долгой, долгой паузы он откинулся на подушки, все еще прижимая ее к себе.  -
Не могу поверить, что ни один мужчина никогда  не  претендовал  на  тебя,  -
добавил он тихо.
   Оливия передернула плечами.
   - Ты самый настоящий мужской шовинист, - сказала она и улыбнулась.  -  Но
ты мог бы догадаться, что  я  не  поощряла  их  внимания  к  себе.  Он  тоже
улыбнулся:
   - Правда?
   - Ладно, - вздохнула она, - не думай об  этом.  Просто  я  всегда  ждала,
когда появится тот самый мужчина.
   - Спасибо, что дождалась, - прошептал Эдвард и поцеловал ее.
   - Добро пожаловать, - улыбнулась она,  поддразнивая  его.  -  Ты  доволен
мною? Не.., не разочарован?
   - Разочарован?..
   - Ну... ТЫ знаешь, что я имею в виду. Он рассмеялся и поцеловал ее в нос.
   - Если ты хочешь получить комплимент, то...
   - Но ты ведь думал, что я.., куртизанка, - быстро проговорила она, - а  я
оказалась...
   - А ты оказалась чудом, - нежно ответил Эдвард и прижался к ее  губам.  -
На самом деле ты оказалась той, о ком я всегда мечтал.
   Оливия вздохнула и поцеловала его в грудь.
   - Правда? Он рассмеялся:
   - ТЫ напрашиваешься на комплименты, женщина.  -  И  запустил  руку  в  ее
волосы, откинув голову назад. - Один ты сейчас получишь.
   Она снова улыбнулась.
   - Какой?
   Его рука коснулась ее лона, и она задохнулась.
   - Эдвард, что ты делаешь?
   - А на что похоже то, что я делаю? - хрипло спросил он.
   - Но.., но как ты можешь? Я хочу сказать, так скоро...
   - Ты думаешь, дорогая, - хрипло прошептал он, - это слишком скоро?  -  Он
раздвинул ее бедра, проник в нее, и мир закружился вокруг Оливии.
   Оливия долго не могла очнуться ото сна, лениво потягиваясь  под  золотыми
солнечными лучами.
   - Эдвард, - шепнула она и положила руку на то место, где он лежал. Но его
не было.
   Ее сердце обмерло. Она села в постели, натянув на  грудь  простыню,  и  в
этот момент распахнулась дверь.
   - Доброе утро!
   Он стоял в дверном проеме и  улыбался.  На  нем  ничего  не  было,  кроме
коротких белых хлопчатобумажных шортов, и вид  его  стройного,  мускулистого
тела пробудил в ней воспоминания о  прошедшей  длинной  и  сладостной  ночи.
Глупо было чувствовать смущение после того, что произошло между ними, но она
ничего не могла поделать с собой, и краска прилила к ее щекам.
   -  Доброе  утро,  -  ответила  она,  стараясь  прикрыть  обнаженное  тело
простынями.
   Склонившись к ней, Эдвард улыбнулся.
   - Я был в отчаянии, - признался он, - я поглядывал на тебя каждые  десять
минут весь последний час...
   - Последний час? ТЫ хочешь сказать, что ты уже давно встал?
   - ..И каждый раз, когда я это делал, я видел, что  ты  лежишь  на  спине,
раскинув руки...
   - Я? Я лежала, раскинув руки?
   - И выглядела так, словно собиралась прохрапеть весь день, пока  я  искал
что-нибудь съестное на кухне.
   Оливия вздернула подбородок.
   - И все-то ты врешь. Я не сплю, раскинувшись на постели. И я не храплю. И
если ты собираешься сказать мне, что ждешь, пока я встану и приготовлю  тебе
завтрак...
   Эдвард опустился на постель рядом с ней.
   - О'кей,  -  сказал  он,  -  виноват.  ТЫ  спишь  на  моей  руке,  словно
прилаживаясь ко мне. Единственные звуки,  которые  ты  издаешь,  это  легкие
стоны, когда я прикасаюсь к тебе. И...
   - Никогда, - заявила она, - я никогда не издаю никаких звуков во сне.
   Он наклонился и поцеловал ее в губы.
   - Единственная причина, - шепнул он, - из-за которой я терпеливо голодал,
было то, что я не хотел готовить завтрак, пока ты не проснешься.
   Оливия улыбнулась.
   - Ты умеешь готовить завтрак?
   - Не говори так, словно ты потрясена. Да, я умею быстро готовить завтрак.
Свежий апельсиновый сок, яичница с беконом, бисквиты...
   Она широко раскрыла глаза:
   - Бисквиты?
   - Да. Они прибыли в коробке, но, прежде чем  есть,  их  надо  положить  в
духовку. - Эдвард улыбнулся. - Впечатляет?
   Неожиданно все ее смущение пропало и сменилось чувством такой нежности  к
Эдварду, что у нее перехватило дыхание. Она потянулась к нему и охватила его
лицо ладонями.
   - Боюсь, что вам придется произвести на меня более  сильное  впечатление,
мистер Арчер. Он пере