ве
это так просто, найти такую женщину, как я?
   Этой ночью кровь брызнула и испачкала простыни.  Он  обмакнул  в  нее
палец, попробовал ее, потом намазал ей мне губы. Гладя меня по  волосам,
мокрым от пота, он смотрел, как кровь сохнет у меня на губах.
   - Я вижу, ты действительно этого хотела, - сказал он. -  Ты  безумна,
как и я. Иногда днем я спрашиваю себя, до чего мы можем дойти?
   Он отколупнул большим пальцем корки, засохшие вокруг моего рта.
   - Иногда мне становится страшно, - он рассмеялся. - Ей-ей, там должен
остаться паштет от обеда. Съедим и идем спать, уже два часа.  Ты,  когда
не выспишься, утром просто невыносима.
   Наутро, когда я после завтрака чистила зубы,  я  начала  плакать.  Он
позвал меня:
   - Ты готова? Идем, лапочка, уже почти половина девятого.
   Через несколько минут он вошел в ванную и поставил портфель на  биде.
Он вынул у меня из Рук зубную щетку и вытер мне лицо.
   - У тебя свидание в половине десятого, ты помнишь? Да что  стряслось?
- он поцеловал меня в обе щеки, повесил сумку мне на плечо и  взял  меня
за руку. Он закрыл дверь квартиры на  ключ.  Я  продолжала  плакать.  Он
спросил:
   - У тебя есть темные очки? - Потом  вынул  их  из  наружного  кармана
сумки. Я позволила их надеть на себя, не говоря ни слова.
   Когда мы вышли из  вагона  метро,  я  все  еще  плакала.  Я  плакала,
поднимаясь по лестнице. За несколько шагов до выхода, он снова спустился
вместе со мной в метро, и мы вернулись домой. Он толкнул меня на диван в
гостиной и закричал:
   - Да говори же наконец... Что происходит, Бога ради?
   Я не знала, что происходит. Я знала только,  что  не  могу  перестать
плакать. В шесть часов я все еще плакала. Он отвез меня в больницу,  мне
дали успокоительное, и через минуту я плакать  перестала.  На  следующий
день я начала лечение, которое продолжалось шесть месяцев.
   Его я больше никогда не видела.
   Когда мое тело обрело свое привычное равновесие, я переспала с другим
мужчиной и заметила, что руки мои лежат без  движения  на  простынях:  я
забыла, что с ними делают. Конечно, я снова взрослый человек, отвечающий
за свои поступки. Но мне кажется, что во мне что-то испортилось.
   Прошли годы, а я до сих пор  иногда  задаю  себе  вопрос:  сможет  ли
когда-нибудь мое  тело  испытать  что-либо,  кроме  тепленьких,  неярких
ощущений?