рэйера удерживали ее в стоячем положении, давясь слезами  ярости  и  стыда,
она  терпела  беспощадную  порку  до  тех  пор,  пока  несомненные  признаки
возбуждения у ее мучителя не заставили ее отшатнуться в ужасе. В этот момент
миссис Хау решила передохнуть. Трэйер разжал руки и  отодвинулся,  похотливо
ухмыляясь прямо в лицо Лили. Недолго думая, она двинула ему коленом в пах.
   Воздух со свистом вырвался из его легких вместе с душераздирающим хриплым
криком. Он сделал несколько ковыляющих шагов  назад  и  рухнул  на  кровать,
извиваясь от боли.
   Лили повернулась к экономке. Та обронила ремень и теперь стояла в дверях,
задыхаясь от бешенства и обливаясь потом.
   - Слово Божье быстрее молнии, -  проговорила  она,  тяжело  дыша.  -  Оно
острее любого клинка...
   Испустив проклятье, Лили бросилась на нее.
   С таким же успехом можно было  штурмовать  каменную  стену.  Экономка  не
отступила ни на шаг. Лили оказалась в  ее  руках,  зажатая  словно  стальным
обручем. Девушка выкрикнула всю свою ярость прямо в  обезумевшее  от  злости
лицо миссис Хау и вновь принялась лягаться, норовя  попасть  ей  по  колену.
Экономка только фыркнула в ответ и, схватив Лили за руку, стала изо всех сил
хлестать ее по щекам. Лили попыталась заслониться свободной рукой, но миссис
Хау  обладала  поистине  мужской  силой.  Девушка  почувствовала,   как   ее
охватывает паника. Это был не сон, все это происходило наяву, и конца  этому
не было видно.
   Вдруг на нее снова набросились сзади. Опять Трэйер, побагровев и рыча  от
бешенства,  развернул  ее  лицом  к  себе  и  ударил  кулаком.  Взгляд  Лили
помутился, из глаз брызнули искры.
   - Нет-нет, только не по лицу!
   Следующие удары пришлись по груди и животу. Когда он попал ей в солнечное
сплетение, Лили согнулась пополам и упала на колени.
   Теряя сознание, она попыталась подняться, но ноги ее больше  не  держали.
Послышался голос миссис Хау, скомандовавший "довольно!" как раз в ту минуту,
когда удар сапога угодил ей в ребра.  Лили  задохнулась  от  взрыва  боли  и
крепко ударилась головой об пол. Последний удар пришелся в поясницу.
   - Хватит, я сказала!
   Лили ждала нового удара. Его не последовало. Как в тумане,  она  услыхала
удаляющиеся шаги. Стук закрываемой двери. Потом ничего.

***

   - ..все из-за меня.., о Боже! Ты можешь подняться? Но она меня заставила:
бить, говорит, буду, пока не скажешь.  Лили?  Лили?  О,  мой  Бог,  как  мне
страшно! Ну попробуй хоть сесть, тебе надо подняться. Я помогу,..
   - Не надо. Не надо, Лауди.
   - Боже мой! Что же делать? Лили, что с тобой? Лауди, должно быть,  зажгла
свечу: в неверном свете Лили разглядела потеки слез на ее перепуганном лице.
Лауди держала ее за руку. Лили попыталась ответить  на  пожатие,  но  густые
клочья серого тумана вновь закружились у нее перед глазами.
   - Позови Дэвона, - прошептала она, и тут туман накрыл ее.

***

   Пыль забилась ей в ноздри, она  ощущала  отдающий  плесенью,  сладковатый
запах сырого дерева. Лежа на боку и прижимаясь щекой к полу. Лили  смотрела,
как столбик пыли колеблется в такт ее слабому дыханию.  Доски  пола  усилили
звук, раздавшийся снаружи: кто-то поднимался по лестнице. Она закрыла  глаза
и тихо поблагодарила Бога. Ее голос стал надтреснутым, говорить было трудно.
"Дэв..." - вот и все, что она смогла прошептать, призывая его.  Свет  фонаря
разогнал тень там, где она лежала. Двинуться ей было не под силу,  она  едва
сумела повернуть голову и узнала сапоги прежде, чем их обладатель  плюхнулся
на колени рядом с нею.
   - Привет, Ваше Высочество.  Как  поживаете,  королева  Лилия?  Что-то  вы
сегодня неважно выглядите.
   Трэйер схватил, ее за плечи и перевернул на спину, не обращая внимания на
сдавленный крик боли. Она попыталась  обороняться,  но  ее  руки  беспомощно
взметнулись и упали. Он тем временем расшнуровал на ней  платье  и  разорвал
надвое сорочку, а потом принялся нарочито грубо лапать и тискать ее  избитое
тело, чтобы было побольнее.
   - Да вы растеряли всю свою красоту, королева Лилия. Но знаете, что я  вам
скажу? Я закрою на это глаза.
   Когда он задрал ей юбку и растянулся поверх нее, Лили вновь почувствовала
приближение серого тумана. Вот он, все ближе и ближе. У нее не было ни капли
сил, она хотела ударить Трэйера кулаком в бок, но попытка вышла жалкой, рука
висела плетью. Что-то было не в порядке с ее горлом, из него вырвался только
тихий  стон  отчаяния,   глаза   наполнились   бессильными   слезами.   Лили
отвернулась, чтобы не видеть злорадного и жадного  взгляда  Трэйера,  однако
какой-то новый звук заставил ее повернуться обратно. Слышал ли Трэйер или ей
только почудилось? Их  взгляды  скрестились.  Новый  звук  оказался  топотом
приближающихся шагов: кто-то бегом взбирался по лестнице в отчаянной спешке.
Трэйер успел подняться и отступить на два шага прежде, чем хозяин ворвался в
комнату через раскрытую дверь.
   - Я хотел ей помочь... Это не я, это моя мать ее избила!
   Шаги Дэвона замедлились, он на цыпочках подошел к Лили, глаза выхватывали
из полутьмы разрозненные части чудовищной картины, которую сознание поначалу
отказалось воспринять: кровь, синяки, раны, клочья порванной одежды. Картина
случившегося проявилась у него в мозгу с ужасающей точностью; неистовый крик
разорвал ему грудь. Трэйер хотел было проскользнуть мимо него, и Дэвон,  как
за спасительную соломинку, ухватился за возможность на мгновение отвернуться
от растерзанной Лили, набросившись на ее обидчика.
   Он настиг своего камердинера в коридоре. Лицо Трэйера побелело от  ужаса,
но Дэвон вернул ему цвет, ударив кулаком  в  губы.  Брызнула  кровь.  Трэйер
завизжал и попятился к ступеням, его толстые ноги подкашивались. Второй удар
заставил его согнуться пополам, от  третьего  он  вновь  вскинулся,  потерял
равновесие, и налетел спиной на балюстраду,  подломившуюся  под  его  весом.
Раздался грубый стон, глухой стук и треск ломающегося дерева, а  потом  тело
Трэйера скрылось из глаз: оно рухнуло в Пролет, пролетело по четырем  крутым
ступеням и врезалось в стену.
   Дэвон  выпрямился  и  вновь  вернулся  в  комнату  Лили.   Она   пыталась
приподняться на локте, и ему едва удалось вовремя подхватить  ее,  чтобы  не
дать снова упасть.  Он  бережно  опустил  ее  на  пол,  глядя  в  искаженное
страданием лицо и пытаясь выдавить из себя  ободряющую  улыбку,  однако  при
виде лиловеющих кровоподтеков у нее на груди и  на  шее,  почувствовал,  как
кровь стынет у него в жилах. Его пальцы скользнули  по  растущей  на  глазах
темной опухоли у нее на  скуле,  и  она  болезненно  поморщилась,  хотя  его
прикосновение было легким, как перышко. Лили с трудом  подняла  руку,  и  он
заметил  содранную  кожу  на  костяшках  пальцев.   Неужели   она   пыталась
защищаться? А может, только прикрывалась?
   - Сэр'?
   Дэвон обернулся и увидел Лауди, робко жмущуюся в дверях.
   - Позови Маклифа, - рявкнул он. - Вели ему скакать в Тревит  за  доктором
Пенроем. Живо! Лауди помчалась выполнять поручение. Лили слабо потянула  его
за рукав. Она что-то говорила, но он не мог  разобрать  ни  слова,  пока  не
прижался ухом прямо к ее губам.
   - Что-то сломано.
   Стараясь не сделать ей больно, Дэвон просунул руку ей под плечи.
   - Не бойся, ты в безопасности, с тобой все будет хорошо.
   Но когда он наклонился, чтобы ее поднять, она испустила отчаянный хриплый
крик, и ее глаза закатились. Его прошиб пот.
   - Лили!
   Она потеряла сознание, и ему никак не удавалось привести  ее  в  чувство.
Руки у него тряслись, когда он вновь подхватил ее и поднял.
   Дэвон оглядел комнату, невольно подмечая убожество и  нищету  обстановки,
колченогую обшарпанную мебель. Нет, он не  мог  уложить  ее  на  этот  тощий
соломенный тюфяк, смахивающий на собачью подстилку.
   Подхватив на  ходу  рукой,  просунутой  ей  под  колени,  фонарь,  хозяин
направился к лестнице, а спустившись на второй этаж,  свернул  в  первую  же
дверь по коридору (это была одна из гостевых спален, расположенная  недалеко
от его собственной) и уложил Лили на кровать.
   Она очнулась, пока он раздевал ее. Она беспокойно заворочалась, уклоняясь
от его рук, причинявших ей боль, и  Дэвон  заметил  следы  ремня  у  нее  на
бедрах. Но еще ужаснее выглядело  темнеющее  на  глазах  пятно  ниже  правой
груди; когда Дэвон дотронулся до него, она отпрянула. У нее начался озноб, и
он укрыл ее одеялом. Лицо Лили было пепельно-серым, но распухшие щеки горели
от множества жестоких пощечин. Дэвон вытер кровь, показавшуюся в  уголке  ее
рта, своим носовым платком.
   Лауди вернулась, но вновь застряла в дверях, пока он не подозвал ее.
   - Почему они это сделали? - спросил Дэвон.
   - В наказание, сэр. Лили пошла в деревню отправить письмо  и  опоздала  к
обеду.
   Хозяин уставился на нее с отвращением и недоверием. Его лицо потемнело от
ярости, и Лауди попятилась в испуге.
   - Принеси ее ночную рубашку, - прорычал он.
   - У н-нее нет, с-сэр.
   - В чем же она спит?
   - В сорочке. В которой ходит днем.
   - Принеси горячую воду и чистое полотенце, - сквозь зубы приказал Дэвон.
   Лауди вновь убежала.
   Он сел рядом с Лили и взял было ее за руки, но тотчас же снова  выпустил,
потому что она болезненно сморщилась и изогнулась, словно в агонии.
   - О Боже, Лили! - прошептал Дэвон, боясь прикоснуться к ней лишний раз.
   Когда Лауди вернулась, они вместе обмыли ее, как сумели, но,  увы,  любое
их движение явно причиняло ей боль. Дэвон поднес рюмку коньяку к  ее  губам,
но Лили не смогла проглотить ни капли. Потом, будучи не в  силах  удержаться
от прикосновения, он придвинул стул  поближе  к  кровати  и  сел,  осторожно
положив руку рядом с ее рукой. Она была в сознании и не спала, но  не  могла
говорить, только молча смотрела  на  него  громадными,  затуманенными  болью
глазами, пока он повторял ей снова и снова, что бояться  нечего  и  что  все
будет в порядке.
   Клей показался в дверях.
   - Черт возьми, Дэв, неужели это правда?
   Он тихонько вошел  в  комнату,  опасливо  глядя  на  неподвижную  фигуру,
простертую на постели.
   Дэвон поднялся на ноги. Он обрадовался приходу Клея, хотя от брата несло,
как из винной бочки.
   - Я думал, ты не вернешься до утра. Они вместе отправились  в  бордель  в
Труро, но Дэвону стало тошно, и он рано вернулся домой.
   - Мне сказали, что ты отправился домой, вот я  и  подумал:  вдруг  что-то
случилось?  Стрингер  только  что  рассказал  мне  о  Лили.  -  Он  негромко
выругался, вглядываясь через плечо Дэвона. - Ей здорово досталось?
   - Да. Можешь кое-что для меня сделать?
   - Все, что угодно.
   - Выставь Хау из дому. Если я займусь  этим  сам,  боюсь,  дело  кончится
кровью - Клей удивленно посмотрел на брата,  подметив  натянутую  на  скулах
кожу и запавший, затравленный взгляд.
   - Будет сделано, - кивнул он, не моргнув глазом.
   - Спасибо.
   Дэвон тотчас же вернулся к постели  и  вновь  опустился  в  кресло.  Клей
выждал еще с минуту и вышел.
   Четверть часа спустя прибыл доктор Пенрой. Дэвон предпочел бы кого-нибудь
другого, Пенрой никогда ему не нравился, но  не  было  времени  посылать  за
врачом в Труро. Пожилой сельский доктор заставил  его  покинуть  комнату,  и
Дэвон подчинился с большой неохотой. Он  принялся  метаться  взад-вперед  по
коридору, жадно прислушиваясь, но из-за  закрытой  двери  не  доносилось  ни
звука. Потом он  услыхал  торопливые  шаги  Клея  на  ступенях  и  выжидающе
обернулся к нему.
   - Выставил, - пояснил Клей прежде, чем Дэвон успел задать вопрос. - Я  ее
предупредил,  что,  если  завтра  в  этот  час  она  все  еще  будет  где-то
поблизости, ты прикажешь ее арестовать и судить за оскорбление действием.
   - Я все равно это сделаю, где бы она ни оказалась. Клей взглянул на  него
с любопытством.
   - Ты и эта девушка, вы...
   - Да!
   Что-то подсказало младшему брату, что лучше прекратить расспросы.
   - Ничего. Ради всего святого, скажи, что ты сделал с Трэйером? -  спросил
он, чтобы переменить тему.
   - Он упал с лестницы. Надеюсь, сломал себе шею.
   - Не совсем, но ты его здорово отделал. Представляешь,  Дэв,  этот  сукин
сын стал мне угрожать! Я ушам  своим  не  поверил.  Мне!  Он  имел  наглость
заявить, что поквитается с нами, - и Клей изумленно покачал головой.
   - Надо было его убить.
   Угроза, произнесенная деловитым, почти равнодушным тоном, заставила  Клея
умолкнуть. Секунду спустя дверь открылась, и доктор Пенрой вышел в  коридор.
Братья окружили низенького сердитого эскулапа в черном парике, круглых очках
и старомодных панталонах.
   - Она жестоко избита, - объявил он, и Дэвон скривился от нетерпения:  это
они и сами знали. - Я отворил кровь, чтобы предотвратить горячку. Пара ребер
сломана, возможно, есть и другие переломы. Гортань воспалена  от  удара:  не
позволяйте ей говорить. Жидкое питание, отдых, сон. Ах да, вероятно,  у  нее
сломано запястье на левой руке, но пока я не могу  сказать  с  уверенностью.
Постарайтесь ее не тревожить. Я дал ей настойку хинной коры против лихорадки
и оставил на столе опий, но давайте его с  осторожностью.  Со  временем  она
поправится, если только  нет  серьезных  внутренних  повреждений.  -  Доктор
перевел взгляд с одного потрясенного лица на  другое.  -  Сегодня  я  больше
ничего не могу сделать, если хотите, загляну завтра.
   Клей пошел проводить врача вниз, а Дэвон так и застыл на месте,  глядя  в
пустоту и машинально прислушиваясь  к  их  удаляющимся  шагам  и  затихающим
голосам. Ему казалось,  что  с  него  содрали  кожу.  Слова  доктора  Пенроя
подействовали на него так, будто все перечисленные раны  были  нанесены  ему
самому.
   Лауди  появилась  в  темном  конце  коридора  возле  черной  лестницы   и
неуверенно приблизилась к нему, ломая руки от смущения.
   - Хотите, я посижу с Лили, сэр? - робко предложила она.
   Дэвон долго смотрел на нее молча, пока смысл ее слов наконец не дошел  до
него. Заметив, что она готова убежать, он понял, что пугает ее.
   - Тебя зовут Лауди?
   - Да.
   Девушка неуклюже присела в реверансе и, поскольку хозяин больше ничего не
сказал, начала потихоньку отступать.
   - Погоди. Да-да, останься с ней.., позаботься о Лили. Не  спускай  с  нее
глаз: если что-нибудь случится, если ей что-то понадобится или вдруг  станет
хуже... - он замолчал, его горящий взгляд слепо уставился как  будто  сквозь
нее, - ..обратись к моему брату.
   Повернувшись на каблуках, Дэвон чуть не бегом пересек коридор и спустился
по  изящной  винтовой  лестнице,  перешагивая  через  две  ступеньки.  Лауди
услыхала,  как  громадная  входная  дверь  со  скрипом  отворилась  и  вновь
захлопнулась с оглушительным стуком. Дрожа, она вошла в новую спальню Лили и
села у постели подруги.


Глава 15

   Лунный свет был слишком ярок.  Небо  и  глинистая  земля,  скалы  и  море
смотрели на него с неумолимой ясностью, от них некуда было деться. А ведь он
бежал из дома в поисках темноты, тщетно надеясь, что она поглотит его вместе
с его мыслями. Но было так светло, что в  мертвенном  свете,  сквозь  редкие
облака, обволакивающие, но не закрывающие белый глаз луны, он мог  отчетливо
разглядеть линии своей ладони. Он ускорил шаги, отходя все дальше от дома, в
надежде очистить разум хотя бы движением, если уж в благословенной тьме  ему
было отказано. Замкнув слух для любых звуков, кроме собственного дыхания, он
повернул в сторону от ступеней, вырубленных в скале, и направился  вверх  по
каменистой дорожке, ведущей к лесу и озеру.
   Воды  озера  в  эту  ночь  были  неподвижны,  как  стекло,   и   казались
непроглядно-черными. Только со стороны моря доносился отдаленный шум прибоя.
Он  решил  искупаться,  чтобы  хоть  немного  развеяться,   и   начал   было
раздеваться, да так и застыл  на  полдороге.  Куртка,  сброшенная  с  одного
плеча, криво повисла у него за спиной. Он  вспомнил.  Вон  там,  за  полосой
песка тянулась цепь черных валунов, где он застал ее и отрезал ей путь два с
лишним месяца назад. Она стеснялась своей наготы, а вот он,  ни  секунды  не
раздумывая, не постеснялся  воспользоваться  ее  неловкостью  и  беспомощным
положением. В тот раз он не посчитался с ее чувствами, видя перед собой лишь
тело - гладкое, волнующее, блестящее от воды. Он рассудил  (сознательно  или
бессознательно - это не имело значения), что,  раз  она  служанка,  ее  тело
принадлежит ему по праву и этим правом  он  может  воспользоваться  хотя  бы
однажды. Он даже упомянул тогда в шутку о droit du seigneur. Влечение к ней,
влечение к женщине вообще само  по  себе  показалось  ему  чудом,  настолько
невероятным, что он пошел бы на все, лишь  бы  завладеть  ею.  В  ту  минуту
неистовая сила желания послужила в его глазах  достаточным  оправданием  для
любых средств, любых действий, ведущих к достижению цели. Когда она  оказала
сопротивление, он  поспешно  решил,  что  ей  просто  хочется  продать  себя
подороже и что, немного поторговавшись, ее можно купить. До конца своих дней
ему не забыть, какой взгляд она бросила на него, когда он попытался дать  ей
денег.
   Здесь тоже было  слишком  светло.  Он  опять  натянул  куртку  и,  увязая
башмаками в глубоком песке, поспешил прочь от озера, а оказавшись  вновь  на
каменной дорожке, бросился к парку, привлеченный возможностью  затеряться  в
темной тишине, царившей под сенью деревьев. Дубы, лиственницы,  лесной  орех
окружили его со всех сторон, закрыв наконец луну. Он замедлил  шаги,  ощущая
сильное биение сердца в груди, и принялся полным ртом вдыхать черный  ночной
воздух. Где-то вдалеке, то ли  призывая  подругу,  то  ли  выслеживая  дичь,
заухал филин. Запах мха и влажной земли был сильнее соленого привкуса  ветра
с моря. Он сбился с тропинки и напролом,  сквозь  колючие  заросли  куманики
выбрался на подъездную аллею. Опять эта  проклятая  луна!  Но  тут  хоть  не
рискуешь свернуть себе шею. Наклонив голову, сунув руки в карманы  куртки  и
ни о чем не думая, он направился к воротам.
   Но стоило ему прислониться к каменному  столбу,  как  на  него  нахлынули
воспоминания о той ночи, когда он вернулся домой с раной в  плече  и  лошадь
сбросила его наземь, в сущности, на том самом месте, где он сейчас стоял. Он
изо всех сил гнал от себя эти воспоминания, но безуспешно. Его тело  помнило
прикосновение ее теплых рук, помогавших ему опереться об этот  самый  столб.
Ее мокрые волосы пахли свежестью дождя, в ярких сполохах молнии ее громадные
глаза светились тревогой за него.  Она  поставила  в  стойло  его  лошадь  и
спрятала его одежду только потому, что он  ее  об  этом  попросил.  А  когда
таможенники пришли его допрашивать, она солгала ради него.
   А потом.., потом она отдалась ему, переступив  через  себя,  предав  свои
понятия о чести и порядочности, которые он счел несущественными.  Как  ни  в
чем не бывало он предложил ей двадцать фунтов.
   Оторвавшись от столба, он пошел по аллее  обратно  к  дому,  глядя  прямо
перед собой  невидящим  взглядом.  Но  двери  его  памяти  уже  распахнулись
настежь, воспоминания хлынули толпой, и очень скоро худшее из них, то самое,
которого он всеми силами пытался избежать, обрушилось на него подобно  удару
палицы.  Он  увидел  Лили,  застывшую  в  дверях   библиотеки.   Измученная,
оборванная и растрепанная, она отчаянно боролась со страхом и с  собственной
гордостью.  "Говорю  же  вам,  она  ударила  Лауди.  Ударила  до  крови.  Вы
посмотрите на это сквозь пальцы?"
   Он пообещал ей поговорить с экономкой, но слова не сдержал. Как раз в это
время вернулся Клей, и на радостях он забыл. Таким образом он развязал  руки
миссис Хау в отношении Лили, предоставил ей свободу действий.
   Впереди показался свет из коттеджа Кобба. Который же теперь час? На  этот
счет у него не было ни малейшего понятия. Свернув с аллеи, он направился  по
короткой дорожке, ведущей к домику управляющего, и, недолго думая,  постучал
в дверь.
   Кобб открыл тотчас же. Он был полностью одет. Не