не о  чем.  А  ведь  дал-рокту  по-своему  повезло,  сообразил
Михкай, наблюдая, как маг снова поднимает  руки,  чтобы  сотворить  какое-то
поганое заклятие. Если бы нубесы не придерживались своих неписаных правил, с
ним уже было бы покончено. Увлеченный черным делом, тот ведь слишком  поздно
заметил их появление. Но чтобы ударить сзади,  пусть  и  кровного  врага,  -
никогда такого не бывало. Вдобавок, вместо того чтобы броситься на него всем
скопом,  дали  ему  по  требованию  право  поединка  и   позволили   выбрать
поединщика. Давно не развлекались, видимо, яйцеголовые, вот и не спешили.
   В могучей, непреодолимой  силе  покровителей  родного  макора  Михкай  не
сомневался ни секунды, но и Вестник, судя по  его  решительному  и  грозному
виду, уклоняться от схватки, отступать тоже  не  собирался.  То,  что  среди
дал-роктов нет трусов, ведомо и самому малому ребенку. Для их воинов умереть
в бою - честь и святая обязанность, как для пахаря-хаска  засеять  по  весне
пашню спорами хлебного гриба.
   Заклятие не вылетело из  ладоней  Вестника  Тьмы,  оно  выползло,  словно
продолжение рук гигантскими узкими клинками, напоминающими видом тонкий слой
прозрачного льда. Они росли и росли,  пока  не  сравнялись  ростом  с  самим
Вестником.
   Хищно сдвинув острые жвалы, нубес шагнул навстречу поступью,  от  которой
дрогнул настил пристани.
   И они схватились.
   Привстав в стременах и наклонившись вперед, дал-рокт  обрушил  магические
клинки на нубеса прямо через голову чарса. Клинки  скрестились,  отлетели  в
брызгах желтых искр, скрестились... размноженное обширной  гладью  воды  над
пристанью поплыло причудливое эхо - сухое  и  тонкое  от  ударов  хитина  по
хрусталю льда, глубокое и звучное от ударов хрусталя по хитину. Нубес, резко
сгибая длинные, изломанные назад коленные суставы, переступал ногами, каждая
толщиной с  хорошее  бревно,  то  влево,  то  вправо;  его  массивное  и  не
обладающее на первый взгляд особой подвижностью тело вдруг  обрело  скорость
бури. Дал-рокт не менее стремительно отвечал, но оба не могли пробить защиту
друг друга. В глазах Михкая зарябило от скорости ударов, в голове звенело от
непрерывного стука. Остальные нубесы наблюдали - неподвижно и молча. Звенели
мечи, летели искры... Откуда искры-то? Хитин и лед? Правда, и  то  и  другое
явно не уступало по прочности стали...
   Да врезал бы по башке чарса, тут бы и всаднику конец, с  досадой  подумал
Михкай. Размахались тут, понимаешь, аж голова разболелась...
   Вода под настилом вдруг взбурлила, ударила  снизу  в  щели,  вспарывая  и
ломая твердый каменит, вздулась громадным бешеным валом, нависнув над  краем
пристани.
   Завопив от страха, Михкай рванул дверь  своей  будки  и  прыгнул  внутрь,
успев краем глаза заметить,  как,  без  вреда  пройдя  прямо  по  дал-рокту,
кипящий белой пеной вал  обрушился  на  цепь  нубесов.  Дверь  захлопнулась,
Михкай вцепился в  нее  обеими  руками.  Домик  вздрогнул  от  удара,  дверь
выгнулась, но выдержала, вода фонтаном плеснула в  щели,  залив  Михкаю  все
лицо и одежду, затопила пол. Некоторое время снаружи выло и грохотало, затем
все успокоилось. Не доверяя обманчивой тишине,  смотритель  несколько  минут
выжидал, затем, приоткрыв дверь на ширину ладони, глянул.  Ни  Вестника,  ни
нубесов не наблюдалось, зато кусок пристани, что был  виден  в  узкую  щель,
зиял теперь здоровенными дырами, в которые человек мог провалиться  целиком.
А оставшиеся доски сияли первозданной чистотой. Тугой водяной язык,  коварно
вызванный магией дал-рокта, пройдясь по настилу, унес весь многолетний мусор
и грязь, с которой не справлялась метла,  унес  и  обломки  досок.  Осмелев,
Михкай открыл дверь пошире, не выпуская дверной  ручки  и  готовый  в  любой
момент захлопнуть ее снова.
   Тихо. Пустынно. Холодно. Как и положено быть утром.
   Михкай недоуменно повернул голову.
   На земле, перед пристанью, в грязной луже лежало тело нубеса,  казавшееся
величественным и грозным даже в смерти. Чуть левее,  шуггах  в  двух  -  его
голова. Правый фасетчатый глаз равнодушно таращился в небо. Левый был  залит
черной жирной грязью. Михкай зажал рот рукой, сдерживая крик ужаса. Не может
быть... Не может этого быть! Один дал-рокт не может одолеть нубеса!
   Может. Вот оно свидетельство, немое, но красноречивое.
   Еще дальше, шуггах в тридцати, под мокрой стеной скобяного склада, взгляд
обнаружил тело еще одного  мечерукого  воина.  Видимых  повреждений  на  нем
заметно не было, но признаков жизни он  тоже  не  подавал.  Больше  не  было
никого. Остальные пятеро воинов кланта исчезли вместе с магом Вестников.
   Чувствуя, как враз ослабели ноги, Михкай опустился прямо на порог  будки.
В голове тупо билась одна-единственная рваная мысль: вот тебе  и  на...  Вот
тебе и на...
   Со стороны жилого квартала, примыкавшего к пристани, уже  хлопали  двери,
слышались шаги и голоса. Потревоженные шумом, жители спешили узнать, что тут
случилось.
   Легенда о непобедимости покровителей родного макора, впитанная с  молоком
матери, вросшая в душу, словно корень камнелюба в хорошо упитанную  почву...
Эта легенда только что рухнула на глазах Михкая. Как подрубленный камнелюб В
грязь.
   Не стыдясь слез, он плакал.
   Впрочем, он этого не замечал.

   18. Неудачный переход

   - Вот так,  значит,  все  и  было.  -  Седой  коренастый  корд,  староста
пристани, басовито кашлянул, прочищая натруженное рассказом горло, задумчиво
пошевелил длинными седыми усами  и  важно  добавил:  -  Народу  в  тот  час,
понятное дело, на пристани совсем не было. Если бы не Михкай, то некому было
бы и рассказать, как все случилось. Да и то малый слегка умом  тронулся,  на
такую жуть насмотревшись... Ну, ежели нет  вопросов,  то  пойду  я  проведаю
парня, да гляну, нет ли кораблика для вас, светочтимые.
   Староста, кряхтя, поднялся из-за стола и замер в  почтительном  ожидании.
Продемонстрированная варша Хранителя произвела на него глубокое впечатление.
   - Ступай, ступай, - небрежным кивком отпустил его Гилсвери.  -  Занимайся
своими делами, на нас внимания не обращай. Мы тут пока свои дела обсудим.
   Поднялся и Доник с донельзя озабоченным  видом:  -  Мне  тоже  необходимо
откланяться, а  то  трактир  без  догляду  брошен,  что  там  одна  служанка
сможет... Тай мне потом, если что не так, голову  оторвет...  А  у  меня  на
руках еще и два дракха постояльцев, еще объясняться придется...
   - Иди, Доник, нам ты тоже больше не нужен, -  неживым  голосом  отпустила
Онни.
   Доника они встретили уже по дороге к пристани, после  того  как  служанка
"Наяды" рассказала о ночном переполохе. Тот, развернувшись, поскакал с  ними
обратно, рассказывая, как дело было, уже со  своей  точки  зрения.  Тут  уже
никаких сомнений не осталось, что  речь  шла  именно  о  засфернике.  И  эта
новость всех просто ошеломила. Подобного  развития  событий  никто  даже  не
ожидал.
   Когда дверь Управы за старостой и трактирщиком закрылась,  в  комнате  на
некоторое время повисла мертвая тишина.
   Онни, задумавшись, безотчетно скользнула взглядом по помещению.  Судя  по
его богатому убранству, староста жил в значительном  достатке.  Стены  обиты
гладкими панелями из  древесины  плавуна,  отсвечивающей  мягким  желтоватым
оттенком, мебель - шкафы, полки, сундуки - отделана затейливой резьбой.  Пол
устлан толстыми цветными половиками. Сами они сидели за  просторным  столом,
уставленным остатками трапезы, - староста не поскупился на угощение.
   Затем взгляд Онни поочередно прошелся по лицам спутников.
   Гилсвери, откинувшись спиной к стенке и  полуприкрыв  глаза,  отчего  его
лицо казалось немного сонным, с отсутствующим видом уставился на  светильник
в углу. Капюшон откинут, по худощавому лицу и огненно-рыжей шевелюре  бродят
колеблющиеся блики, губы плотно сжаты. Лекс Хитрован, ковыряясь в тарелке  с
мясом  деревянной  вилкой,  как  заведенный,  косился  на  свежую   повязку,
проглядывающую нежно-голубым пятном сквозь большую прореху на  левом  рукаве
ксомоха чуть выше локтя, и при этом  неизменно  досадливо  морщился,  а  его
"хвост" при каждом повороте головы то и дело шлепал по правому плечу. Острые
зубы лысуна, распоров одежду, лишь поверхностно полоснули  по  плоти,  но  в
рану попала смердящая грязь с  тех  же  зубов.  В  Управе  старосты  нашлись
высушенные листья длинноуха, которые и были использованы  по  назначению,  а
несколько  минут  лечебных  манипуляций  мага  остановили   уже   начавшееся
воспаление. Казалось,  больше  ничего  под-сотника  в  этот  момент  так  не
занимает, как эта  повязка...  Или  скорее,  вид  подпорченного  ксомоха,  в
котором он любил пижонить в Сияющем. Рядом с ним на  длинной  скамье,  зябко
кутаясь в прихваченный  в  "Наяде"  плащ  -  в  комнате  было  прохладно,  с
несчастным видом сидел Квин, которому так и не удалось повидать мать.
   Онни Бельт сидела за столом напротив Лекса, по  левую  руку  от  мага,  и
пыталась прогнать свою странную  тоску.  Плащ  и  шлемник  были  скинуты  на
скамью, взлохмаченные волосы  небрежно  приглажены  рукой,  сейчас  бездумно
теребившей рукоятки метательных ножей, торчавших из  специальной  обоймы  на
поясе, как головки хлебных грибов из грядки.
   "Опять сорвалось", - мрачно думала она. Опять сорвалось, когда он так был
ей нужен. Впрочем, следует признаться, нужен был не столько  сам  чужак,  ей
нужен  был  сиглайзер,  его  чудодейственная  вещичка.  Ей  снова   хотелось
услышать, увидеть, почувствовать... погрузиться в тот  волшебный  мир...  Ее
сердце тогда ожило, разум блуждал в прекрасных,  завораживающих  видениях...
Чтоб его причастило, этого засферника. Он ввел ее в искушение, повторить все
было пока невозможно... И ее душа словно тонула, захлебываясь в темном омуте
меланхолии. "Перестань, - одернула она себя в который раз. - Это же  смешно.
Ты ведь всегда гордилась тем, что умела  укрощать  свои  желания,  а  сейчас
раскисла, прямо как родная сестричка, не способная пропустить мимо  себя  ни
одного сколько-нибудь  смазливого  мужика..."  Впрочем,  она  несправедлива.
Каждому свое.
   Да что же он с ней сделал? Что?! Этакие мучения... Онни  осознавала,  что
ее тяга абсолютно противоестественна. Но поделать с этим  ничего  не  могла.
Засферник словно навел на нее какое-то проклятие... даже мысли о предстоящем
деле как-то тушевались и блекли на фоне этой мерзкой сосущей тоски...
   Про сиглайзер чужака она так никому  и  не  рассказала,  хотя  раньше  от
Верховного мага ничего не  скрывала.  Испытанные  тогда  в  дороге  ощущения
показались ей чересчур личными, чтобы предавать  их  огласке.  Да  и  ничего
значительного для мага она в них не нашла. В конце концов, должны же быть  у
женщины свои тайны...
   - Неудивительно, что смотритель умом тронулся, - вздохнула наконец  Онни,
нарушив общее молчание. - Привыкли они тут в своем Нубесаре как у  Создателя
за пазухой сидеть.
   После ее слов Лекс тоже счел своим долгом вставить ворчливую  реплику:  -
Отдохнули, называется. Отоспались,  подлечились,  отъелись.  Никак  не  могу
понять, как он мог нас опередить?
   - Долго же до тебя доходит, подсотник,  -  задумчиво  бросила  Онни,  уже
размышляя над  тем,  что  очередной  портал,  до  Неурейи,  организовать,  к
сожалению, будет невозможно. Нельзя  безнаказанно  открывать  порталы  через
границу макоров. Маг, сделавший это, рискует расстаться со  своей  сущностью
или полностью потерять силу. Граница же как раз проходила  по  озеру.  -  По
расстоянию мы перенеслись вперед, по времени - назад. Ровно на  сутки.  И  в
итоге ничего не выиграли.
   - Да я так и думал, только  ждал,  когда  кто-нибудь  из  вас  скажет.  -
Хмыкнув, Лекс насадил на вилку очередной кусок мяса рогача, вгрызся  в  него
крепкими зубами и невнятно добавил с набитым ртом; - Знаю же, как вы  любите
посмеяться над бедным парнем, когда он ошибается. Эх, Настоятель называется,
напортачил, как самый бездарный ученик!
   - Боюсь, дело обстоит  несколько  иначе,  -  негромко,  но  исключительно
холодно обронил Гилсвери, наконец оставив в покое светильник и обратив  лицо
к присутствующим. - У меня давно были подозрения, что Настоятель  склонен  к
мировоззрению наблюдателей.
   -  Не  может  быть.  -  Онни  резко  повернула  голову  и  наткнулась  на
пристальный  взгляд  мага,  обычно  бледно-голубые  глаза  которого   сейчас
блестели  начищенной  сталью,   а   прямая,   напряженная   спина   выдавала
испытываемую им тревогу. - Он же сам предупредил, что портал может  быть  не
стабилен...
   - Вот именно. Зачем мне говорить о том, что я и так знаю лучше его?
   - Но он теперь знает о нашей миссии! Чем это нам грозит в дальнейшем?
   - Что он мог сделать своими силами,  он  сделал.  Хуже,  если  он  послал
весточку своим сторонникам... Но так далеко он, как  мне  думается,  еще  не
зашел. Он наблюдатель сам по себе, по собственным убеждениям и без связей  с
другими. Так что о нем можно теперь забыть, следует исправлять  то,  что  он
сделал.
   - А есть смысл вообще что-либо исправлять? - Лекс пожал широкими плечами,
размахивая вилкой, точно  миниатюрным  мечом.  -  Может  быть,  труп  нашего
кандидата давно уже пошел на корм рыбам?
   Маг  с  таким  предположением  не  согласился.  Ответ  его  был   сух   и
категоричен.
   - Он жив. Сколько раз он уже мог  погибнуть,  и  каждый  раз  что-то  ему
помогало. Немалое значение, конечно, имеет  и  его  собственная  сила.  Твоя
сестра, Онни, просто молодец. Все правильно сделала...
   - Ты его чувствуешь сейчас? - встрепенулась сотница.
   - Нет. - Маг  едва  заметно  качнул  головой.  -  Это  его  отличительная
особенность. Поэтому мне и нужно было, чтобы ты находилась с  ним  рядом,  я
тогда мог бы ориентироваться по твоей ауре. Только не воспринимай мои  слова
как укор, твоей вины здесь нет, я сам должен был отправиться с ним с  самого
начала. Но сейчас, я уверен, с ним уже все в порядке. И тем более мы  должны
поторапливаться. Драхуб, как известно, после столкновения с нубесами остался
жив. Думаю, сейчас он во всю прыть несется по  краю  Великого  озера,  через
земли серых адалаев и довготов, чтобы перехватить Никсарда в Габалассе  или,
на крайний случай, в Спихатхе.
   -  Упрямый,  Зверь  его  заворожи.  -  Онни  стиснула   рукоятки   ножей,
представляя, с  каким  бы  наслаждением  вонзила  все  три  в  глотку  этого
дал-рокта.
   - Скорее, гордый до фанатизма. Никому еще не удавалось нанести ему такого
оскорбления, как наш... - Тут маг умолк и недовольно глянул  на  Квина,  про
которого в ходе разговора все забыли. А лицо магика прямо-таки светилось  от
любопытства, ничто не напоминало об унынии,  владевшем  им  всего  несколько
минут назад.
   Онни сразу сообразила, в чем дело. Маг едва не проговорился. Хотя Шустрик
волей случая и прибился к их компании, рокового слова -  засферник  -  никто
еще при нем не произносил. Незачем забивать мальцу голову тем, что ему знать
не положено. К тому же он может случайно проговориться в неподходящий момент
при неподходящем человеке. И  так  уже  столько  сложностей...  Вот  именно.
Сложностей уже столько, что не все ли равно - узнает он об этом или нет.
   Тем не менее сотница строго посмотрела на паренька: - Квин, дальше  ты  с
нами не поедешь. У нас сейчас более важные заботы.
   - Пресветлый Дом отпускает своих учеников всего на декаду.  Если  за  это
время мать не вернется, если я ее так и не увижу, то зачем я сюда  приезжал?
- Мальчишка упрямо поджал губы. - Я поеду дальше, Онни. С вами или без  вас.
Найдется плоскодон и для меня. Не проблема!
   - Решительный характер, - одобрительно ухмыльнулся Лекс.
   - Пусть едет, - неожиданно разрешил Гилсвери. - Сдается мне,  его  судьба
тоже как-то связана с нами. Ничего не происходит случайно.
   - Что? - Онни изумленно распахнула глаза. - Что ты имеешь в  виду?  Какое
отношение мальчишка может иметь к нашим делам?
   Ответ мага изумил ее еще больше.
   - Пока не знаю. Но скоро это выяснится.
   - Но разумно ли это? Он еще ребенок,  стоит  ли  его  подвергать  тяготам
пути?Квин вдруг вскочил и,  гордо  вздернув  свой  курносый  нос  запальчиво
крикнул:
 - Сама ты ребенок! Мне уже четырнадцать!
 - Сядь.
   - Но...
   - Сядь, тебе говорю! - сердито прикрикнула Онни.
   - Или тетя Онни надерет тебе задницу, - снова осклабился  Лекс,  растянув
губы с тонкой ниткой рыжих усов чуть ли не вдвое. Дружески опустив  руку  на
плечи мальчишки, он заставил его сесть. - Поверь, она умеет обихаживать и не
таких мальцов,  как  ты.  В  нашей  дружине  тридцать  тертых  мужиков,  все
закаленные, проверенные в деле эрсеркеры, и все ходят перед ней на цыпочках,
стараясь заслужить ее расположение. - Лекс! -  Да,  тетя  Онни?  -  смиренно
отозвался подсотник. И тут же охнул, заработав под столом носком  сапога  по
голени.
   - Вот видишь? Что я тебе говорил? - со страдальческим  видом  пожаловался
он Квину, который не смог сдержать улыбки после столь бурной реакции  родной
тетки. - Она даже раненых не жалеет. Зверь, а не командир.
   Онни сдалась, но вид у нее при этом был угрюмее некуда.
   В конце концов они сейчас не в Сияющем, и никто  этого  не  видит.  Пусть
тешатся. Но как же быть с Квином? С чего это вдруг маг решил  тащить  его  с
собой и дальше? А может... Может, потому, что мальчишка  знает  уже  слишком
много, чтобы теперь оставаться в стороне? Она снова повернулась к  Гилсвери,
чтобы добиться  ясности,  но  появление  старосты,  сообщившего  о  прибытии
ожидаемого плоскодона, пресекло ее вопрос.
   Дружно поднявшись, вся компания  скопом  двинулась  к  пристани,  оставив
разговоры на потом.

   - Отдавай концы, лоханщик, отправляемся.
   - Никак не могу, светочтимые.  Пассажиров  буду  принимать  только  после
разгрузки.
   - Нам срочно, лоханщик. Назови свою цену.
   - Дело не в цене. Трюм  полон  скоропортящегося  товара  от  двух  важных
клиентов из Неурейи. Уговор дороже денег - если товар пропадет, заказов  мне
больше не видать, да и не расплачусь я за сам товар-то... - Сколько  времени
требуется на разгрузку?
   - Ну, если как следует  поторопиться,  то  часа  два.  И  столько  же  на
загрузку другой партии. Кто ж со здорового ума порожняком  туда-сюда  гонять
будет? Сплошной убыток и имуществу и престижу.
   - Слишком долго. Сколько ты получаешь как посредник за рейс?
   - Ну, по-разному...
   - Самое большее?
   - Шесть-семь стрел.
   - Даю тебе десять и обещаю, что твой груз не пропадет.
   - Но за задержку я буду оштрафован...
   - Двенадцать, и больше не спорь. Иначе покажу  знак  власти,  и  повезешь
бесплатно.
   - А-а... ну так бы и сказал, светочтимый. В таком случае долго ты и  твои
спутники будете торчать на пристани, вместо того чтобы грузить свои  заднины
на мою лохань? Поторопитесь, а то сейчас уже отчаливаем...

   Наконец все утряслось.
   Швартовы  отданы,  корабельная  команда  этой  лоханки  вот-вот  закончит
поднимать паруса, ездовые звери пристроены в  стойла,  лепившиеся  к  задней
стенке кают-спальников, а Онни и вся ее компания расселись на  скамье  вдоль
левого борта. И перед тем как начать о чем-то негромкую беседу, настоятельно
посоветовали Квину прогуляться. Что-то вроде:  "Сынок,  а  не  пошел  бы  ты
быстро и весело?
   Квин отошел в сторонку,  поближе  к  корме,  и  повис  на  -  фальшборте,
доходившем ему до груди. Внизу темная полоса воды в  мелких  завитках  белой
пены  медленно  отталкивала  тяжелый  плоскодон  от  пристани.   Разглядывая
колеблющееся отражение своей недовольной физиономии на  водной  поверхности,
он возмущенно фыркнул. Да что они себе вообразили?!
   Он все еще не мог остыть после разговора в Управе, после слов тетки,  при
всех  назвавшей  его  ребенком.  Ребенком!  У   этих   женщин   совсем   нет
представления о мужской гордости! Это было так унизительно, так бестактно.
   Совсем его за несмышленыша принимает, что ли?  Неужели  она  до  сих  пор
думает, что он не догад