мерительным приборам. Все в порядке.
   "А теперь пойду к профессору", - радостно подумал Бракк.  Он  вышел  из
лаборатории и осторожно прикрыл за собой дверь. Не торопясь, прошел  через
двор  института,  здоровался  с  попадавшимися  ему  навстречу  коллегами,
удивляясь собственному спокойствию. А ведь раньше ему  казалось,  что  мир
перевернется, если его опыты когда-нибудь увенчаются успехом. Но ничего не
произошло. Наоборот, сейчас он чувствовал себя опустошенным.
   Бракк медленно поднялся по ступенькам, которые вели  к  двери  главного
здания. Однако когда он поднял руку,  чтобы  постучать  в  дверь  кабинета
профессора Экардта, его снова охватило волнение.
   Профессор Экардт говорил по телефону и жестом пригласил  Бракка  сесть.
Казалось, телефонный разговор никогда не кончится. Экардт положил трубку и
вопросительно посмотрел на Бракка.
   - Что-нибудь случилось, коллега?
   Бракк встал, подошел вплотную к письменному столу.
   - Господин профессор, прошу вас зайти  на  несколько  минут  ко  мне  в
лабораторию. Я хочу продемонстрировать вам один опыт.
   Экардт наморщил лоб.
   - Нельзя ли отложить это на послеобеденное время? У меня много  дел.  О
чем,  собственно,  идет  речь?  Вам  удалось  увеличить   чувствительность
элемента БС в инфракрасной части спектра?
   - Нет, не это. Мне  удалось  получить  фотоэлемент  для  преобразования
энергии бета-лучей в электроэнергию!
   Экардт выпрямился на стуле и непонимающе посмотрел на Бракка.
   - Как, как?.. Что вам удалось? - резко спросил он.
   - Получить новый фотоэлемент, господин профессор, -  спокойно  повторил
Бракк. - Как вам известно, в свободное время я занимался этой проблемой. И
вот сегодня я могу представить практическое доказательство  своей  теории.
Успех мне принес алюминиевый сплав, подвергшийся бомбардировке дейтронами.
Я смонтировал небольшую опытную установку  и  прошу  вас  лично  проверить
коэффициент полезного действия фотоэлемента.
   Если Бракк воображал, что теперь-то профессор Экардт ринется  вместе  с
ним в лабораторию, то он ошибался.  Профессор  спокойно  раскурил  сигару,
оперся локтями о стол и уставился на Бракка, пуская кольца дыма.
   - Итак, вы продолжаете опыты? О чем вы, собственно,  думаете,  господин
Бракк? -  вдруг  взорвался  он.  -  В  рабочее  время  монтируете  опытные
установки для проведения ваших... гм... экспериментов. Я уже высказал  вам
однажды свое мнение. Очевидно, вы меня не поняли.
   Профессор Экардт поднялся с кресла и, шагая взад и вперед по  кабинету,
продолжал греметь:
   - Неужели вы не сознаете, насколько бесполезны ваши усилия? Занимаетесь
какими-то вычислениями и экспериментами вместо плановой  исследовательской
работы. Так дело не пойдет, господин Бракк. Ваш долг - решать  те  задачи,
которые перед вами поставлены.
   Тут терпению Бракка пришел конец.
   -  Да,  господин  профессор,  -  прервал  он  Экардта,  -  мой  долг  -
добросовестно трудиться над решением поставленных передо мной задач.  И  я
тружусь именно так - добросовестно. В этом вы  должны  были  убедиться  за
время моей работы. Но теперь я бы хотел, чтобы вы лично  удостоверились  в
том, что мне удался эксперимент.
   Он вынул из кармана блокнот, открыл его и протянул профессору.
   - Коэффициент полезного действия фотоэлемента достигает тридцати восьми
процентов.
   Расхаживавший по кабинету Экардт внезапно остановился, бросил на Бракка
пронзительный взгляд, взял у него блокнот и, сжав  губы,  принялся  читать
записи показаний измерительных приборов. Глаза его открывались все шире, а
брови поднимались все выше и выше. Он опустил руку, державшую блокнот.
   - Это что, действительно результаты измерений? - тихо спросил он.
   На лице старика было  написано  такое  недоверие,  что  Бракк  невольно
усмехнулся.
   - Разумеется, господин профессор, можете убедиться сами.
   Бракк открыл дверь. Профессор без возражений последовал за  ним.  Через
несколько минут он  стоял  уже  в  помещении  рядом  с  лабораторией,  где
находилась опытная установка, и  так  же  пристально  смотрел  на  стрелки
измерительных приборов, как смотрел на  них  до  него  сам  Бракк.  В  нем
заговорил ученый.  С  невероятной  тщательностью  он  проверил  установку,
переключил измерительную шкалу,  закрыл  свинцовый  ящик  с  радиоактивным
веществом, осмотрел фотоэлемент. За все это время он не проронил ни слова.
Только  когда  установка  пришла  в  действие  и   измерительные   приборы
зафиксировали  энергию,  вырабатываемую  фотоэлементом,  он  сказал   едва
слышно:
   - Просто немыслимо!
   Профессор Экардт сел на низенький табурет, тяжело дыша, словно поднялся
по бесконечно длинной лестнице. Он знал твердо только одно: там, на столе,
стоит опытная установка с фотоэлементом нового типа,  который  преобразует
энергию бета-лучей в электроэнергию при  невероятно  высоком  коэффициенте
полезного действия. "И это открытие сделано здесь, в институте, которым  я
руковожу. А я-то считал  его  фантазером,  честолюбцем".  Экардт  повернул
голову и посмотрел на Бракка, стоявшего у стола.
   - Что же вы молчите? - закричал  он,  не  в  силах  сдержать  волнение.
Экардт совсем забыл, что сам так ничего и не сказал Бракку.
   - На вашем месте я бы на голове ходил! Тридцать восемь процентов! Да вы
понимаете,  дружище,  что,  если  удастся  наладить   производство   таких
фотоэлементов  в  большом  масштабе,  это  будет  означать   революцию   в
производстве энергии!
   Профессор Экардт встал и горячо пожал руку Бракку.
   - Я... - он запнулся. - Я, видно, понемногу старею. Да, да, мне уже  не
угнаться за молодыми коллегами с их неудержимым стремлением вперед. Я ни в
грош не ставил ваши попытки и не скрывал этого от вас. Я был  уверен,  что
вы ничего не добьетесь!  Считал,  что  для  создания  такого  фотоэлемента
необходимы условия, которых нет в нашем институте. Сколько бился над  этим
Хегер!  Как  дорого  обошлись  его  опыты!   Безуспешность   его   попыток
окончательно убедила меня в невозможности задуманного. И вот через полгода
являетесь вы, коллега Бракк, все с той же проблемой.
   Экардт глубоко вздохнул, помолчал, а затем воскликнул:
   - Но мне следовало просмотреть ваши вычисления... Это был мой долг, моя
обязанность. Я...
   В этот момент вошел доктор Хегер.
   - Вот вы где, коллега Бракк, а я искал вас, -  сказал  он  и  сразу  же
умолк, заметив профессора.
   - Я не помешаю?
   - Нет, нет, коллега Хегер, хорошо, что  вы  пришли.  Я  как  раз  хотел
пригласить вас, - ответил Экардт. - Посмотрите-ка сюда,  -  он  указал  на
опытную установку. - Я еще сам не могу в этом разобраться.
   Хегер подошел, увидел защитный экран, свинцовый  ящик  с  радиоактивным
веществом и сразу же понял: Бракку удался опыт. Странное чувство  овладело
им, когда он склонился над измерительными приборами.
   - Этого не может быть! - воскликнул он и повернулся сначала  к  Бракку,
потом к профессору, словно ждал, что сейчас все выяснится и окажется,  что
с ним сыграли шутку. Однако профессор Экардт кивнул.
   - Да, невозможное стало возможным.  Коэффициент  полезного  действия  -
тридцать восемь процентов. Если бы я не видел своими глазами, я бы  ни  за
что не поверил.
   "Тридцать восемь процентов!" - эхом отдавалось в ушах у Хегера.  Бракку
удалось то, к чему он,  Хегер,  стремился  целых  три  года.  Бессмысленно
смотрел он на стрелки измерительных приборов, на электрический  термометр,
регистрирующий температуру фотоэлемента, и  пытался  справиться  с  собой;
наконец он взял себя в руки и подошел к Бракку.
   - Итак, вас можно поздравить, коллега.
   Холодный металлический звук  собственного  голоса  поразил  его,  и  он
поспешил добавить с усмешкой:
   - Вы баловень судьбы, Бракк, вы походя решаете проблемы,  над  которыми
ученые бьются десятилетиями. Поразительный успех.
   Бракк ответил не сразу. Слишком  уж  неприкрытая  зависть  слышалась  в
голосе Хегера. "Этому бездарному честолюбцу предстоят еще новые поражения,
- подумал вдруг Бракк с невольным торжеством. - И  не  только  на  поприще
науки". Но тут же опомнившись,  он  поблагодарил  за  поздравление.  Затем
обратился к профессору:
   - Если позволите, я тотчас же примусь за описание опыта и  связанные  с
ним расчеты.
   Теперь Экардт готов был во всем идти навстречу Бракку.
   - Разумеется, коллега, - любезно сказал он,  -  об  этом  и  спрашивать
незачем. Думаю, что лучшая помощь, которую  я  могу  вам  оказать,  -  это
немедленно освободить вас от планового задания, чтобы вы  могли  полностью
посвятить себя новой задаче.


   Вера  сидела  за  письменным  столом  и  перечитывала  письмо,  которое
написала еще утром. Ей все не  нравилось,  слова  на  бумаге  теряли  свою
убедительность. Насколько лучше было  бы  сказать  это  вслух,  поговорить
по-хорошему. Но Вера знала, что в разговоре с Вернером она растеряет и эти
слова, не сможет объяснить ему, как тяжело у нее на  душе.  Так  появилось
письмо, которое она собиралась молча оставить на его письменном столе.
   Резко зазвонил телефон. Вера сняла трубку.
   -  Вернер?..  -  Она  не  сразу  поняла,  о  чем  волнуясь,   бессвязно
рассказывал муж, но почувствовала радость, звучавшую в его голосе.  -  Что
ты говоришь? Я не понимаю... Ты так взволнован... Что удалось?
   - Порадуйся вместе со мной! - кричал Вернер. - Вера, я  этого  добился.
Тут все прямо онемели. Ты понимаешь,  это  пришло  мне  в  голову  сегодня
ночью, совершенно неожиданно. И я пораньше ушел в институт. Ты  нашла  мою
записку? Вера, это удалось! Слышишь?  У  нового  фотоэлемента  коэффициент
полезного действия тридцать восемь процентов! И он работает. Понимаешь? Он
уже несколько часов равномерно вырабатывает электроэнергию. Ты рада, Вера?
Скажи, что рада.
   Она судорожно глотнула.
   - Да, да, я рада, Вернер. Только не могу так сразу осознать все...
   Бракк, полный торжества, не почувствовал по ее голосу, что ее волнует и
что-то другое, не относящееся к их разговору.
   - Я, конечно, не приду вовремя. Ты понимаешь? - продолжал он кричать  в
трубку. - Но к девяти буду обязательно. Я так счастлив, Вера...
   Положив трубку. Вера еще с минуту постояла у  аппарата.  Постепенно  до
нее начало доходить значение услышанных слов. Ему удалось, удалось  то,  о
чем он думал день и ночь! А ведь никто не верил в его идею. Никто!  И  она
тоже не верила... Ей стало стыдно своего малодушия, своего  -  теперь  она
это ясно видела - эгоизма.
   Ее постоянное раздражение, неудовлетворенность, отчаяние, все  то,  что
заставило написать утром письмо, сейчас казалось мелким и ничтожным  рядом
с неутомимыми, целеустремленными поисками Вернера. А  она  была  близка  к
тому, чтобы помешать его работе,  такой  значительной,  такой  важной  для
всех!
   Вера решительно подошла к письменному столу,  взяла  письмо  и  сожгла,
даже не перечитывая. И,  пока  она  следила  за  языками  пламени,  в  ней
зародилась надежда: теперь все наладится, они будут счастливы, как раньше.
Добившись своего, Вернер успокоится, они будут чаще бывать вместе.


   Весть об  успехе  Бракка  мгновенно  облетела  институт.  Его  открытие
обсуждали ученые, ассистенты, а Экардта было просто не узнать. Весь  сияя,
словно это он сам создал фотоэлемент, профессор  ходил  из  лаборатории  в
лабораторию и как мог расхваливал Бракка. Но, вернувшись к себе и шагая по
кабинету, вдруг ударил себя кулаком по лбу:
   - Какая близорукость! - снова и снова повторял он.
   Экардта терзало воспоминание о том, как он относился  к  Бракку  и  его
экспериментам. Тревожило, что Бракк может рассказать, как он, руководитель
института, пытался помешать великому открытию. При этой мысли его  бросало
в жар.
   А Бракк и не  подозревал,  сколько  беспокойства  доставил  профессору.
Низко склонившись над письменным столом,  он  торопливо  записывал  цифры,
выводил формулы. Когда прозвучала сирена, он только  мельком  взглянул  на
электрические часы, висевшие над дверью, и продолжал работу.
   Хегер уехал из института тотчас по окончании рабочего дня. Он дал такой
сильный газ, что мотор взвыл. Его руки, обычно небрежно лежавшие на  руле,
на этот раз крепко сжимали  его,  словно  ища  опоры.  Выехав  за  пределы
города, машина на огромной скорости помчалась по шоссе.
   Дом Хегера находился подле озера с лесистыми берегами.  За  порядком  в
доме следила пожилая чета.
   Хегер поставил машину в гараж, схватил с сиденья портфель  и  вбежал  в
дом.
   Тишина, которую он обычно так любил, сегодня угнетала его.  Подавленный
и встревоженный, бродил он по  дому.  В  холле  он  остановился,  принялся
рассматривать свои охотничьи трофеи.  Машинально  снял  со  стены  тяжелое
ружье, прицелился в рога антилопы и тут же  разозлился  на  себя  за  этот
бессмысленный поступок. Ведь он еще не  сошел  с  ума!  Повесив  ружье  на
место, Хегер опустился в кресло.
   Беспокойство, охватившее  Хегера  с  самого  утра,  лишало  способности
трезво рассуждать. Сможет ли открытие Бракка когда-либо найти применение в
промышленных  масштабах?  Пока  ведь  это  только  лабораторный  опыт.   В
дальнейшей работе могут возникнуть непредвиденные  трудности.  Хегер  вяло
усмехнулся. Трудности - слабое утешение. Но как смог  этот  Бракк  достичь
успеха в  столь  поразительно  короткий  срок?  Добиться  такого  высокого
коэффициента полезного действия - это граничит с  невероятным!  И  все  же
Бракк создал элемент, ему это удалось!
   Хегер прижал ладони к вискам и начал  вспоминать.  Целых  три  года  он
интенсивно работал над решением этой проблемы, с гордым терпением принимал
неудачи и трудился с таким упорством, какого и сам от себя не ожидал.
   Специальные журналы были полны сообщений об его исследованиях. Имя  его
появлялось повсюду. Он работал, сжав зубы, но все было напрасно. Успеха он
так и не добился. Он перестал показываться в  клубе,  бывать  у  знакомых.
Одна мысль о том, что  его  могут  спросить  о  результатах  исследовании,
вызывала у него чувство дурноты.
   А потом в институт пришел Бракк. При воспоминании о Бракке лицо  Хегера
приняло угрюмое, враждебное выражение. Бракк! Даже имени его он раньше  не
слышал! И надо же, чтобы этот человек, занятый решением той  же  проблемы,
появился именно здесь, в его же институте. Теперь, после открытия  Бракка,
и его, Хегера, имя всплывет вновь. Но в  каком  свете?  Он  уже  отчетливо
представлял себе, как знакомые в клубе станут  спрашивать:  "Вы,  кажется,
работали над той самой проблемой, которую удалось  решить  вашему  коллеге
Бракку?"
   Хегер с силой стукнул кулаком  по  столику.  "Бракк,  Бракк!  Черт  его
подери еще раз! Это удалось ему... не мне. Это о нем заговорит весь мир".
   Хегер тяжело встал, спустился в сад и прошел к  озеру.  Над  тростником
летели дикие утки, вдали привязывал лодку какой-то рыбак. Хегер  бесцельно
бродил взад и вперед по берегу. Никогда еще не чувствовал  он  себя  таким
одиноким. Ему вспомнился  вечер  у  Бракка.  Вера  смотрела  на  него  так
странно. Вера  Бракк...  Сегодня  вечером  они  будут  праздновать  успех,
подумал он с горечью.


   Доктор  Бракк  работал  в  только   что   выстроенной   лаборатории   с
ассистенткой  и  двумя  коллегами.  Им  пришлось  провести  на  циклотроне
бесчисленные опыты; необходимо было  установить  точную  продолжительность
бомбардировки бета-лучами столь счастливо испорченной  опытной  пластинки,
которая  подвергалась  облучению  лишь  частично.  Срок  облучения   стали
увеличивать каждый раз на доли  секунды.  День  шел  за  днем  в  страшном
напряжении. Наконец они добились своего. Маленькая  опытная  пластинка  из
алюминиевого сплава превратилась  в  фотоэлемент.  Он  был  точной  копией
старого элемента.
   Бракк продолжал опыты,  надеясь,  что  коэффициент  полезного  действия
удастся немного увеличить. Однако ожидания его не  оправдались.  Наоборот,
более длительное воздействие дейтронов на пластинку понижало  коэффициент.
Хуже того, приводило к распаду фотоэлемента.
   В лаборатории зазвонил телефон. Ассистентка сняла трубку.
   - Шеф, - сказала она Бракку.
   Бракк подошел к аппарату.
   - Разумеется, господин профессор, сейчас иду.
   "Как изменился старик, - подумал Бракк,  шагая  к  главному  зданию.  -
Осведомляется,  найдется  ли  у  меня  несколько  свободных  минут,  если,
конечно, нет более спешных дел".
   Бракк усмехнулся: "Явись я к нему сегодня с новой идеей, он,  наверное,
предоставил бы в мое распоряжение весь институт".
   Бракку припомнились недавние слова Экардта: "Как бы ни  были  гениальны
ваши расчеты, я должен сказать вам, что пользы от них не будет... Я считал
вас более дальновидным..."
   Впрочем, можно ли винить в чем-нибудь старика, если Хегер...
   Течение  его  мыслей  приняло  иное  направление.  Хегер!   Этот   тоже
изменился. Спокоен, сдержан, делает вид, что ничего  не  случилось.  Бракк
никогда не напоминал Хегеру о его пессимистических  пророчествах,  но  ему
казалось, что он видит этого человека насквозь.  Честолюбец,  которому  во
что бы то ни стало нужен успех. Такой не остановится ни  перед  чем,  если
захочет отнять у него Веру. Но сама Вера? Неужели она... Он не додумал  до
конца.
   Постучал в дверь кабинета Экардта и вошел.
   - Ну, вот и вы! - воскликнул профессор, усаживаясь в кресле поудобнее и
раскрывая лежавшую перед ним папку. Вид у него был озабоченный.
   - Итак, дорогой доктор Бракк, - неуверенно начал  он,  -  я...  получил
один документ, который, честно  говоря,  меня  тревожит.  В  Международном
институте полупроводников в Праге непременно хотят переманить вас к себе.
   -  Но,  господин  профессор,  я  полагал,   что   с   этим   покончено.
Представители института, знакомившиеся с моими работами,  уже  делали  мне
такое предложение, и я его отклонил.
   - Да, я знаю и очень рад этому.  Однако  они  снова  пытаются  добиться
вашего перевода в Прагу. Доктор Хенель, эта  старая  лиса,  нажал  на  все
кнопки. Я считаю, что  честь  создания  первой  экспериментальной  силовой
установки на базе вашего  фотоэлемента  принадлежит  нашему  институту.  Я
предоставил  вам  все  необходимые  условия,  добился   сооружения   новой
лаборатории,  отпуска  средств.  Скажите,  доктор  Бракк,  вам   чего-либо
недостает? Вы чем-нибудь недовольны?
   Почувствовав в голосе Экардта волнение, Бракк покачал головой.
   - Нет, господин профессор; у меня есть все, что необходимо для  работы.
Вы об этом позаботились.
   Профессор Экардт облегченно вздохнул.
   - Очень рад слышать это от вас. Вы,  конечно,  понимаете,  как  мне  не
хочется вас отпускать. Я горжусь вами, горжусь нашим институтом, в котором
создан этот замечательный фотоэлемент. Поверьте мне, - тут Экардт взглянул
в окно, - я до сих пор корю  себя,  что  не  ознакомился  тогда  с  вашими
вычислениями. Моя обязанность - интересоваться каждой новой мыслью, каждой
новой идеей, от кого бы  она  ни  исходила.  Я  этого  не  сделал,  и  это
непростительно. Когда коллега Хегер...
   - Оставим прошлое в покое, господин профессор, - прервал его Бракк, - я
уже давно забыл об этом. Итак, мое решение не изменилось, - вернулся он  к
теме разговора, - я остаюсь здесь в институте. Не могут же меня заставить.
   - Разумеется, ни в коем случае. Есть еще кое-что,  коллега  Бракк.  Уже
целый час у вахтера сидит репортер одной берлинской газеты. Он  здесь  уже
четвертый или пятый раз.  Я  отделывался  от  него  обещаниями,  не  хотел
отрывать вас от работы, но репортер решил непременно  добиться  встречи  с
вами. Сегодня он объявил сидячую забастовку. Можете вы принять его?
   Подумав, Бракк согласился.
   Профессор Экардт позвонил вахтеру, и через минуту репортер  уже  был  в
кабинете.
   - Корреспондент газеты "Новости дня" Вендлер, - представился журналист.
- Я уже имел честь познакомиться с господином профессором. Господин доктор
Бракк, если не ошибаюсь?
   - Не ошибаетесь, - ответил Бракк.
   Газетч