прошептал Рамзер.
  - Ты почувствовал?
  - Что это?
  - Ты умираешь.
  - Почему?
  - Потому что ты нашел своего дракона и убил его вместо того, что оставить
ему - и себе - жизнь.
  - Я: я умираю?
  - Да.
  - И вы знали, что так будет?
  - Мы знали, что если ты убъешь своего дракона, то умрешь.
  - И ничего мне не сказали? Не предупредили?
  - Зачем?
  - Зачем?.. Зачем?.. - захрипел Рамзер. Возможно он засмеялся. А быть может
заплакал. - Зачем?..
  - Жаль, что ты не узнал в драконе себя. Тогда бы твоя жизнь переменилась.
Тогда ты знал бы, что рядом с тобой всегда находится дракон. Твой
собственный. В тебе. И ты сам стал бы драконом. Это: это потрясающе!
  Рамзер что-то хрипел. Глаза его закатывались. Черные губы дрожали.
  - Что? - наклонился ближе крестьянин. - Я не слышу тебя.
  - Ужасен, отвратителен, он был, отвратителен, я не мог, остановиться,
кромсал, рубил, отвратителен:
  - Да. Ведь это дракон. Он не бывает другим. Его надо принимать таким,
какой он есть. Ужасным, отвратительным, уродливым. Но ты убил его и потому
умер сам.
  Крестьянин поднялся на ноги и некоторое время смотрел на корчащееся в пыли
тело воина. Смотрел с жалостью.
  Когда чужак затих, крестьянин распахнул кожистые крылья, вытянул шею к
опускающемуся солнцу и взмыл в небо. Он пролетел над крышами деревенских
домов, низко, едва не задевая резные коньки крыш, развернулся над полем и,
набрав высоту, направился к предгорьям, затянутым вечерним туманом.
  Захлопали ставни. Заскрипели двери. Из изб выходили люди, смотрели вслед
улетающему дракону и улыбались.
  Никто не обращал внимания на скорченное черное тело, лежащее на дороге.

--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 10.07.2002 20:28




Михаил Кликин

                             ДЕРЕВНЯ

                             рассказ

  На самом краю рваного оврага грели темные от старости бока три
покосившиеся избы. Еще одна, с резными, потрескавшимися от долгого
действия времени наличниками, стояла чуть поодаль, на холме, словно вожак,
наблюдающий с высоты за своим бревенчатым стадом. Там жил единственный
мужик в деревне - дед Филимон. Дверь его хаты была приперта большим
кривоватым дрыном ,который семафорил соседям : " нет, мол, меня, уехал ваш
Филимон в город ". Запирать двери давно не имело смысла - посторонних не
видели в деревне, уж пожалуй лет пять, а то и больше. Да если б вдруг и
появились нехорошие люди - что взять у старика? Разве что пару
расколовшихся икон, на которых и не видно ничего, кроме трещин, да смутно
угадывающегося контура святого лика...
  Бабка Анна беззвучно шевелила губами, на все лады склоняя не ко времени
уехавшего Филимона - ступенька на крыльце совсем сгнила, того и гляди
провалится; на старости лет ногу сломаешь - всю оставшуюся жизнь хромой
проходишь. А он, старый хрыч, завел свою дырявую моторку, да в город
подался. Потонет, а нам потом что делать? И она перевела взгляд мутных
слезящихся глаз на реку, раскинувшуюся под холмом широкой голубой лентой с
быстрыми блестками бликов.
  - Куда ходила, Анюта? - окликнули ее с завалинки.
  - Анюта!... - бабка Анна ехидно хихикнула, - уж помирать пора, а ты все
Анюта, да Анюта.
  - Да куда тебе. Я, чай, на десять годов тебя старше, а все еще живу -
прошамкала старая Агафья беззубым ртом. - Ты сначала меня схорони, а уж
там как хочешь.
  Вот уже года два этим диалогом начиналась каждая утренняя встреча Анны и
Агафьи.
  - Вот, ходила к Филимону, а он, хрен моржовый, в город укатил, -
пожаловалась Анна, - крыльцо совсем сгнило, с водой боязно ходить. Я уж
так: поставлю ведро рядом, да двигаю помаленьку - упаси, Господи,
провалиться...
  Агафья сочувственно покачала головой:
  - Да плохо без мужика. Вот мой был. Хату срубил, колодец поставил, баня ,
вон, до сих пор стоит как новая. Пил только сильно...Зато не бил меня...
Любил...
  Анна усмехнулась, обнажив красные десны и четыре пожелтевших зуба.
  - А ты в город езжай, закадри кого-нибудь ,тока гляди, работящего бери, а
не кобеля какого!
  Агафья возмущенно замахала руками:
  - А ну тебя! Все хаханьки! Где ж его такого взять, чтоб к старухе жить
пошел? Ладно хоть Филимон под боком, а не дай Бог к детям уедет, что
делать-то будем?
  И они обе замолчали, подставляя старческие бока под жаркие лучи солнца.
Мягкий ветерок лениво шевелил выбившиеся из-под платка седые волосы,
вплетая в них серебристую августовскую паутину. Осины на той стороне
оврага уже начали слегка краснеть, и хотя солнце светило по прежнему ярко,
и дни стояли жаркие, в воздухе чувствовалось приближение осени; что-то
неуловимое пронизывало всю атмосферу, заставляя беречь и жадно впитывать,
быть может последние капли летнего тепла.
  - А где Настасья? - неожиданно спросила Анна, нарушив дремотное
блаженство Агафьи.
  Та вздрогнула, что-то неслышно пробормотала и недовольно произнесла:
  - Да не видать что-то. Как вот в обед вчерась ушла, так и не выходила. Уж
не случилось ли что? Пойдем поглядим.
  И Агафья ,тяжело опираясь на палку, начала приподниматься с завалинки.
  - Ох, спаси, Господи! - непонятно к чему сказала она, и, медленно
перебирая негнущимися ногами, пошла к покосившемуся дому у самого оврага.
Анна пошла следом, продолжая про себя ругать уехавшего Филимона.
  - А может она того, - с Филимоном в город. В ЗАГС. - она скрипуче
засмеялась и из уголков мутных, красными прожилками глаз выкатились две
маленькие слезинки.
  Агафья только махнула рукой, осуждающе причмокнув языком и покачав головой.
  Дверь была слегка приоткрыта, и когда бабка Агафья толкнула ее палкой, та
недовольно скрипнула несмазанными петлями и распахнулась, открыв узкий
коридор с вязаной тряпичной дорожкой на полу.
  Настасья лежала в горнице и, казалось, спала. Длинные спутанные волосы
прядями раскинулись по грязно-серой наволочке, превращая спящую в
кошмарное подобие Медузы Горгоны. Восковая бледность лица еще более
усиливало это сходство. Агафья взглянула на нее и сразу все поняла.
  - Отошла Настасья, царство ей небесное. Филимону теперь работа будет,так
что подождет твое крыльцо, Анюта.- она трижды перекрестилась и плотно
закрыла дверь.
  - Пойдем воду греть, обмывать надо... И когда пропащий Филимон появится?
Надо гроб колотить, да могилку копать... Понесла его нелегкая...
  - Да-а-а... - протянула Анна, - а ведь на три года моложе меня была,
упокой, Господи, ее душу, - и Анна заплакала, всхлипывая и сморкаясь в
кулак, оплакивая и исчезнувшего Филимона, и умершую Настасью, и старое
прогнившее крыльцо, и что-то еще, неуловимо разлитое в воздухе.
  - Ну что ты, что ты ... - словно ребенка успокаивала ее Агафья, - она
хорошо померла; спать легла и не проснулась... Да... Хорошо померла...
  Откуда-то издалека, все более и более усиливаясь и перебивая щебет птиц и
неуловимый шелест краснеющих осин, донесся звук работающей моторки. Это
Филимон возвращался из города.



Михаил КЛИКИН

                         ЭТО ТВОЕ НЕБО, МАЛЫШ

                                рассказ

  Дом стоял на вeршине горы. Из окон открывался величественный вид -
обломанные клыки скал, темные пасти ущелий, языки ледников. Здесь стонал
никогда не прекращающийся ветер, подвывал жутко и жалобно, словно
замерзающий зверь. Где-то далеко внизу льнули к подножью гор стылые
стальные облака.
  А над головой - небо. Розовое, румяное, искрящееся. Четыре солнца,
гоняющиеся друг за другом.
  Небо, не знающее ночи. Мир вечного дня.
  Планета бескрайних скал.

  - Это твое небо, малыш, - сказала ему мать.
  - Это твоя земля, малыш, - сказал отец.
  Они склонились над колыбелью - он справа, она слева. Он видел их лица -
розовые пятна на фоне темного потолка. Он слышал их голоса, такие добрые,
привычные, теплые. Но не понимал, что они говорят.
  Он потянулся навстречу голосам, протянул к их лицам розовые ручки,
улыбнулся.
  - Я не могу! - с отчаянием сказала мать. - Не могу оставить его здесь!
  - Мы должны!
  Она тихо заплакала. Горячие слезы падали в колыбель.
  - Должны! - повторил отец, подошел к ней и обнял.
  - Я не знала, что эта планета будет такой страшной.
  - Она станет ему родиной. И он полюбит ее, как мы любим Землю.
  - Как можно полюбить все это? Эти голые жуткие скалы, это страшное небо,
эту круговерть разноцветных солнц...
  - Это его Родина.
  - Он родился на Земле.
  - Но вырастет он здесь.
  - Почему, почему я должна его оставить?
  - Ты же знаешь. На Земле ему нет места. А здесь у него будет все
необходимое. Здесь можно жить.
  - Зачем мы так поступаем? Почему дети? Пусть сюда едут взрослые люди!
Пусть они живут здесь, осваивают этот холодный мир...
  Мужчина покачал головой, еще крепче прижал к себе женщину, ласково
прошептал ей на ухо:
  - Они не смогут жить здесь. Они будут постоянно вспоминать о доме. И рано
или поздно захотят вернуться на родину, на Землю. Ничто не удержит их на
этой планете. Ничто...
  - Ты так холоден... - прошептала женщина. - Это же наш ребенок...
  - Но мы всегда знали, что все так и будет.
  - Знали... - выдохнула женщина. Она высвободилась из объятий мужчины,
поцеловала малыша в лоб.
  - Когда он вырастет, мы обязательно навестим его.
  - Это будет через двадцать лет... - сказала женщина. - Двадцать лет... -
повторила она, и в голосе ее звучал ужас. - Мы даже не знаем, какое будет
у него имя.
  - Я знаю, - сказал мужчина. - Я вскрыл программу и посмотрел, хоть это и
запрещено. Его назовут Троем.
  - Это твое небо, Трой, - сказала женщина, отворачиваясь от колыбели. На
лице ее застыла гримаса невыносимого страдания.

  Они умчались ввысь на огненном столбе. Красный инверсионный след на небе -
словно кровоточащая царапина на розовой плоти небосвода.

  Металлический дом стоял на вершине горы.
  Внутри было тепло, чисто и светло.
  Длинная череда кроваток выстроилась вдоль стен. В каждой лежал малыш. В
самой крайней лежал маленький Трой. Он улыбался - ему было здесь хорошо...
  Пришло время завтракать. Тихо загудели механизмы. Автоматические няни
согрели до нужной температуры молоко, обработали соски ультрафиолетом,
осторожно поднесли теплые бутылочки в каждую колыбель...
  А потом, когда завтрак закончился, свет померк, и тихая баюкающая музыка
заполнила просторную комнату. Нежный женский голос запел колыбельную:

  Это твое небо, малыш,
       Это небо - твоя сказка.
  Твой мир ждет тебя, пока ты спишь,
       Он следит, как ты ешь,
            Он слышит, как ты кричишь...
  Этот мир твой,
       Здесь твое небо, малыш...


--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 10.07.2002 20:34