ре  замешкался  у могилы,  глядя,  как  носильщики
обвязывают гроб Альбины веревками, чтобы спустить  его  без  толчка. Колокол
все звонил.  Но Тэза, должно быть, устала,  ибо удары падали вразброд, точно
раздраженные продолжительностью обряда. Солнце уже пригревало сильнее.  Тень
от "Пустынника"  медленно двигалась по поникшим могильным травам. Аббат Муре
отступил,  чтобы  не  мешать могильщикам,  и  взгляд  его упал  на мраморное
надгробие  аббата  Каффена,  священника,  некогда  любившего  и теперь мирно
покоившегося под дикими цветами.
     Вдруг, как раз в то время, когда гроб на поскрипывавших узлами веревках
опускался  в могилу, со  скотного двора за  стеною  донесся  ужасающий  шум.
Заблеяла коза,  захлопали крыльями, защелкали клювами утки,  гуси и индюшки.
Как по команде, заклохтали куры, точно все сразу снесли по яйцу. Рыжий петух
Александр  испустил трубный  звук. Стало  даже слышно, как  прыгали кролики,
сотрясая  доски  своих  клеток.  И,  покрывая всю эту  шумную  многоголосицу
населения скотного двора, раскатился звонкий девичий смех. Послышался шелест
юбок,  и внезапно  показалась  Дезире, вся растрепанная, с  голыми по локоть
руками, с раскрасневшимся, торжествующим лицом. Она стояла, опершись локтями
о верхний край стены:
     должно быть, влезла на навозную кучу.
     -- Серж, а Серж! -- кричала она.
     В эту  минуту гроб Альбины  опустился  на  дно ямы. Только что вытащили
веревки. Один из крестьян бросил первую лопату земли.
     -- Серж, а Серж! -- закричала Дезире еще громче и захлопала в ладоши.--
Корова отелилась!