Но все проходит, а жизнь течет своим чередом. И с ней так  будет.  Сначала
будет очень тяжело, а потом она успокоится и не затаит на вас обиды.
   - Дженни меня никогда не упрекнет, это я знаю, - возразил он. -  Я  сам
буду упрекать себя, и еще долго. Таков уж я человек. Сейчас я, хоть  убей,
не могу сказать, вызвана ли моя  теперешняя  тревога  силой  привычки  или
более глубоким чувством. Иногда мне сдается, что я самый тупой человек  на
свете. Я слишком много думаю.
   - Бедный Лестер! - сказала она нежно. - Я-то вас понимаю. Тоскливо  вам
жить одному в гостинице?
   - Очень, - отвечал он.
   - Почему бы вам не уехать на несколько дней в Вест-Баден? Я  тоже  туда
еду.
   - Когда? - спросил он.
   - В будущий вторник.
   - Минутку, - сказал он. - Сейчас посмотрим. -  Он  перелистал  записную
книжку. - Я мог бы приехать в четверг, на несколько дней.
   - Вот и отлично. Вам нужно побыть с людьми. Мы там погуляем, поговорим.
Так приедете?
   - Приеду.
   Она подошла к нему, волоча за собой шлейф бледно лилового платья.
   - Нельзя так много думать, сэр, - сказала она беспечно.  -  Обязательно
вам нужно докопаться до корня. Зачем это? Впрочем, вы всегда были такой.
   - Что ж поделаешь, - ответил он. - Я не умею не думать.
   - Ну, одно я знаю. - Она легонько ущипнула его за  ухо.  -  Второй  раз
ваши добрые чувства не заставят вас совершить ошибку. Я этого не допущу, -
добавила она смело. - Вы должны быть свободны, пока не обдумаете  все  как
следует и не решите, что вам нужно. Иначе нельзя. А я хочу  вас  попросить
взять на себя управление моими делами. Вы могли бы давать мне  куда  более
ценные советы, чем мой поверенный.
   Он встал, отошел к окну и исподлобья посмотрел на нее.
   - Знаю я, что вам нужно, - сказал он хмуро.
   - А почему бы и нет? - спросила она, снова подходя к нему. В ее взгляде
была и мольба и вызов. - Почему бы нет?
   - Вы сами не знаете, что делаете, - проворчал он, но не  отвел  от  нее
взгляда; она стояла перед ним  во  всем  обаянии  зрелой  женщины,  умная,
настороженная, полная участия и любви.
   - Летти, - сказал он, - напрасно вы хотите выйти за меня замуж. Я этого
не стою, уверяю вас. Я человек холодный, безнадежный  скептик.  Ничего  из
этого не выйдет.
   - А по-моему, выйдет, - не сдавалась она. - Я знаю, какой вы человек. И
мне все равно. Вы мне нужны.
   Он взял ее за руки, потом притянул к себе и обнял.
   - Бедная Летти! - сказал он. - Я этого не стою. - Смотрите, пожалеете.
   - Нет, не пожалею, - возразила она. - Я знаю, что делаю. Мне все равно,
какого вы мнения о себе. - Она приникла щекой к его плечу. - Вы мне нужны.
   - Так вы, чего доброго, меня добьетесь, - сказал  он  и,  наклонившись,
поцеловал ее.
   - Ах! - воскликнула она и спрятала лицо у него на груди.
   "Нехорошо, - думал он, обнимая ее, - не следовало мне этого делать".
   Но он все держал ее в объятиях,  и  когда  она,  подняв  голову,  снова
потянулась к нему, он целовал ее еще много раз.



56

   Если бы  не  влияние  некоторых  обстоятельств,  Лестер,  возможно,  со
временем и вернулся бы к Дженни. Он хорошо понимал,  что,  крепко  взяв  в
руки управление своим состоянием и выждав, пока улягутся страсти,  он  мог
бы пойти на дипломатическую уловку и в той или иной форме возобновить свои
отношения с нею. Но для  этого  ему  пришлось  бы  поступиться  неизменным
правилом - выполнять свои обязательства, даже  если  они  нигде  прямо  не
оговорены.  К  тому  же  он  не  мог  отделаться  от  мысли  о  широчайших
возможностях, которые открыла бы перед ним  женитьба  на  миссис  Джералд.
Искреннее влечение к Дженни не мешало  ему  сознавать,  как  много  значат
личность   и   богатство   ее   соперницы   -   одной   из   интереснейших
представительниц высшего света. В  мыслях  он  постоянно  противопоставлял
друг другу этих женщин. Одна - изысканная, образованная,  привлекательная,
искушенная во всех тонкостях светского  обращения  и  достаточно  богатая,
чтобы  удовлетворить  любую  свою  прихоть;  другая  -   непосредственная,
любящая, ласковая, не обученная светским манерам, но как  никто  способная
чувствовать красоту жизни и  все,  что  есть  прекрасного  в  человеческих
отношениях. Миссис  Джералд  понимала  и  признавала  это.  Осуждая  связь
Лестера, она критиковала не Дженни, но неразумность  этой  связи  с  точки
зрения его карьеры. Другое дело брак с нею самой - это было  бы  идеальным
завершением его самых честолюбивых замыслов. Это было бы  хорошо  во  всех
отношениях. Он будет с нею так же счастлив, как с Дженни - почти так же, -
и вдобавок ему приятно будет сознавать, что он самая значительная фигура в
светских и финансовых кругах Среднего Запада.  Его  материальные  проблемы
тоже разрешались в этом случае наилучшим образом. Лестер много и  серьезно
думал и наконец решил, что нет смысла тянуть и откладывать. Расставшись  с
Дженни, он уже нанес ей непоправимую обиду. Не все ли равно, если теперь к
ней прибавится вторая? Дженни обеспечена, у нее есть решительно  все,  что
ей нужно, кроме разве его, Лестера. Она  сама  признала,  что  им  следует
расстаться.  Так,  устав  от  своей  неустроенной  и  неуютной  жизни,  он
выдумывал себе оправдания и постепенно привыкал к мысли о новом союзе.
   Постоянное  общение  с  миссис   Джералд   и   явилось   тем   решающим
обстоятельством, которое помешало Лестеру вновь соединиться с Дженни.  Все
как нарочно складывалось так, что именно она должна  была  спасти  его  от
утомительного внутреннего разлада. Пока он  жил  один,  он  мог  время  от
времени бывать в гостях, но это его  мало  интересовало.  Он  был  слишком
тяжел на подъем, чтобы самостоятельно собрать вокруг себя  людей,  которые
были бы ему по душе, тогда как женщине, подобной миссис Джералд, ничего не
стоило себя ими окружить. Вдвоем это было бы им особенно легко. Где бы они
ни решили жить, их дом всегда  был  бы  полон  интересных  людей.  Лестеру
оставалось бы только появляться среди гостей и наслаждаться беседой. Летти
прекрасно разбирается в том, какой образ жизни его привлекает. Ей нравятся
те же люди, что и ему. У них столько общих интересов, жизнь с нею была  бы
сплошным удовольствием.
   Итак, Лестер провел несколько дней с миссис Джералд в Вест-Бадене, а  в
Чикаго предоставил себя в ее распоряжение для обедов, прогулок и выездов в
свет. В ее доме он  чувствовал  себя  почти  хозяином  -  она  сама  этого
добивалась. Она подробно рассказывала ему о своих делах, объясняя,  почему
ей нужен его совет по тому  или  иному  вопросу.  Она  не  хотела  надолго
оставлять его одного с его мыслями и сожалениями. И он шел  к  ней,  когда
хотел утешиться, забыться, отдохнуть от забот. Он много с кем встречался у
нее в доме, и среди их знакомых уже стали  поговаривать  о  том,  что  они
собираются пожениться. Поскольку прежняя связь Лестера вызвала  так  много
пересудов, Летти решила ни  в  коем  случае  не  устраивать  торжественной
свадьбы. Достаточно будет коротенькой заметки в газетах, а через некоторое
время, когда все успокоится  и  сплетни  утихнут,  она,  ради  его  блага,
ослепит весь город своими приемами.
   - Может, нам пожениться в  апреле  и  уехать  на  лето  за  границу?  -
предложила она однажды. В том, что брак - их дело решенное, ни он, ни  она
уже не сомневались. - Поедем в Японию. А осенью вернемся и снимем  дом  на
набережной.
   Лестер расстался с Дженни так давно, что совесть уже не  мучила  его  с
прежней силой. Внутренний голос еще не совсем умолк,  но  Лестер  старался
заглушить его.
   - Ну что ж, - ответил он почти шутливым тоном,  -  только,  пожалуйста,
без всякого шума.
   - Ты правда согласен, милый? - воскликнула она, радостно глядя на него;
перед этим они спокойно провели вечер за чтением и разговорами.
   - Я  достаточно  долго  думал,  -  ответил  он,  -  и  не  вижу  причин
откладывать.
   Она подошла, села к нему на колени и положила руки ему на плечи.
   - Мне просто не верится, что ты это сказал, - промолвила она, удивленно
глядя на него.
   - Что же мне, взять свои слова обратно?
   - Нет, нет! Значит, решено, в апреле. И мы поедем в Японию.  Теперь  ты
уже не передумаешь. И шума никакого не будет. Но, бог ты мой, какое я себе
закажу приданое!
   Она  весело  взъерошила  ему  волосы.  Он  улыбнулся  чуть  напряженной
улыбкой; чего-то недоставало в его безоблачном счастье,  может  быть,  это
сказались годы.



57

   Тем временем Дженни понемногу привыкла к совершенно новой обстановке, в
которой ей отныне предстояло проводить свои дни. Сначала это было  страшно
- жить без Лестера. Дженни и сама была незаурядной личностью,  но  все  ее
существование так переплелось  с  существованием  Лестера,  что  казалось,
разорвать и распутать эти нити невозможно. В мыслях она непрестанно была с
ним, словно они и не разлучались. Где он сейчас? Что делает? Что  говорит?
Как выглядит? По утрам она просыпалась с ощущением, что он рядом с ней. По
вечерам ей казалось, что нельзя лечь спать, пока его нет. Он должен  скоро
вернуться... Ах, нет, он не вернется никогда... Боже мой, подумать только!
Никогда. А она так о нем тоскует.
   Нужно было наладить жизнь до последних мелочей,  и  это  тоже  давалось
нелегко - уж очень резкой и болезненной оказалась ломка. Самое  главное  -
нужно было как-то объяснить все  происшедшее  Весте.  Девочка  уже  многое
замечала и много думала, и теперь у нее  были  свои  сомнения  и  догадки.
Веста вспоминала разговоры о том, что, когда она родилась, ее мать не была
замужем. В  свое  время  она  видела  воскресную  газету  с  романтической
историей про Дженни и Лестера - эту газету ей показали в школе, -  но  она
оказалась достаточно умна, чтобы ничего  не  сказать  об  этом  дома:  она
почувствовала, что это не  понравилось  бы  матери.  Исчезновение  Лестера
безмерно удивило ее; однако за последние два-три года она  убедилась,  как
чувствительна  ее  мать  и  как  легко  сделать  ей  больно,  Поэтому  она
воздержалась от вопросов. Дженни пришлось  самой  рассказать  дочери,  что
Лестер мог лишиться своего состояния, если бы  не  оставил  их,  поскольку
Дженни была ниже его по общественному положению. Веста спокойно  выслушала
ее, но заподозрила правду. Она прониклась огромной жалостью  к  матери  и,
видя, как та угнетена, старалась быть особенно бодрой и веселой. Уехать  в
закрытую школу она наотрез отказалась и как можно больше времени проводила
с Дженни. Она выбирала самые интересные  книги,  чтобы  читать  их  вслух,
упрашивала мать пойти с ней в театр, играла ей  на  рояле,  показывала  ей
свои рисунки и спрашивала ее мнения. Подружившись с несколькими  девочками
в превосходной Сэндвудской школе, она приводила их по вечерам  к  себе,  и
коттедж наполнялся шумным весельем.  Дженни  все  больше  ценила  чудесный
характер девочки и все больше привязывалась к ней. Лестер ушел, но зато  у
нее есть Веста. Вот кто будет ей опорой на закате ее жизни.
   Дженни знала, что ей нужно будет объяснить  свое  положение  соседям  и
новым знакомым. Бывает, что  человеку  удается  прожить  в  уединении,  не
распространяясь о  своем  прошлом,  но  обычно  что-нибудь  да  приходится
рассказать. Люди любопытны - особенно такие люди, как мясники и булочники,
- и уйти от их расспросов трудно. Так  было  и  с  Дженни.  Она  не  могла
сказать, что ее муж умер, - ведь Лестер мог вернуться.  Пришлось  говорить
будто она сама от него уехала, чтобы создалось впечатление, что она вольна
разрешить или не разрешить ему вернуться. Это было хорошо  придумано  -  к
ней стали относиться  с  сочувственным  интересом.  А  она  зажила  тихой,
однообразной жизнью в ожидании неведомой развязки.
   Скрашивали ее существование любовь Весты и  сказочно  красивая  природа
Сэндвуда. Дженни не уставала любоваться озером,  по  которому  с  утра  до
вечера скользили быстрые лодки, и живописными окрестностями городка. У нее
был шарабан и лошадь - одна из той пары, на которой они ездили, когда жили
в Хайд-Парке.  Со  временем  появились  и  другие  любимцы,  и  среди  них
собака-колли, которую Веста назвала "Мышка". Дженни привезла ее из  Чикаго
щенком, а теперь это был прекрасный сторожевой пес, умный и ласковый. Была
у них и кошка, Джимми Вудс, - Веста окрестила ее  так  в  честь  знакомого
мальчика, на которого кошка, по ее словам, была очень похожа.  Был  певчий
дрозд, тщательно охраняемый от хищных набегов Джимми Вудса, и  аквариум  с
золотыми рыбками. И жизнь в коттедже текла спокойно и безмятежно, а бурные
переживания и чувства были глубоко скрыты от людских глаз.
   Первое время после своего отъезда Лестер не писал  Дженни;  он  целиком
ушел в дела, связанные с его возвращением в коммерческие  сферы,  а  кроме
того, считал, что нехорошо зря  волновать  Дженни  письмами,  которые  при
данных обстоятельствах все равно ничего не значили. Он  решил  дать  ей  и
себе передышку, с тем чтобы потом трезво  и  спокойно  написать  обо  всех
своих делах. Он молчал месяц, а потом действительно  сообщил  ей  письмом,
что был по горло завален делами и несколько  раз  уезжал  из  Чикаго  (это
соответствовало действительности), а в  будущем  думает  бывать  там  лишь
изредка. Он спрашивал о Весте, о том,  как  идет  жизнь  в  Сэндвуде.  "Я,
возможно, скоро побываю у вас", - писал он, но на самом  деле  у  него  не
было такого намерения, и Дженни это сразу поняла.
   Прошел еще месяц, и он опять написал,  теперь  уже  совсем  коротенькое
письмо. Отвечая ему в первый  раз,  Дженни  подробно  рассказала  о  своей
жизни. О своих чувствах она не обмолвилась ни словом,  но  упомянула,  что
всем довольна и в Сэндвуде ей очень хорошо. Она надеется, что для него все
теперь сложится к лучшему, и от души рада, что все трудные вопросы наконец
разрешены. "Не думай, что я несчастлива, - писала она, -  это  неверно.  Я
убеждена, что мы поступили правильно, и не была бы счастлива, если бы  все
было иначе. А ты строй свою жизнь так, чтобы тебе было как можно лучше. Ты
достоин большого счастья, Лестер. Что бы ты ни сделал, по  мне  все  будет
хорошо. Я заранее согласна". Она думала о миссис  Джералд,  и  Лестер  это
понял, читая ее письмо,  как  понял  и  то,  сколько  самопожертвования  и
молчаливых мук скрыто за ее великодушием. Только это и заставило  его  так
долго колебаться, прежде чем сделать решительный шаг.
   Как бесконечно далеки друг от друга написанное слово  и  тайная  мысль!
После шести месяцев Лестер  почти  перестал  писать,  после  восьми  -  их
переписка окончательно прекратилась.
   Однажды утром, просматривая газету, Дженни увидела  в  отделе  светской
хроники следующую заметку.

   "Во-вторник, в своем доме на бульваре Дрексел  N_4044,  миссис  Мальком
Джералд объявила собравшимся у нее близким  друзьям  о  своей  помолвке  с
Лестером  Кейном,  младшим  сыном  ныне  покойного  Арчибалда   Кейна   из
Цинциннати. Свадьба состоится в апреле".

   Газета выпала у нее из рук.  Несколько  минут  она  сидела  неподвижно,
глядя в одну точку. "Неужели это возможно? - думала  она.  -  Неужели  это
случилось?" Она знала, что так будет, и все-таки... все-таки надеялась. На
что она надеялась, почему? Разве она не сама настояла, чтобы  он  ушел  от
нее? Не сама дала ему понять, что так будет лучше? И  вот  это  произошло.
Что же ей теперь делать? Остаться здесь, жить на его деньги?  Нет,  только
не это! А между тем Лестер предоставил в ее  полное  распоряжение  большие
средства. В банке на  Ла-Саль-стрит  хранилось  на  семьдесят  пять  тысяч
долларов железнодорожных акций, ежегодный  доход  с  которых  -  четыре  с
половиной  тысячи  -  выплачивался  непосредственно  ей.  Могла   ли   она
отказаться от этих денег? Ведь нужно было думать о Весте.
   Дженни чувствовала себя уязвленной до глубины души, но тут  же  поняла,
что сердиться было бы  глупо.  Жизнь  всегда  обходилась  с  ней  жестоко.
Наверно, так будет до конца. Ну, попробует она жить  самостоятельно,  сама
зарабатывать себе на хлеб, а какое это будет иметь значение для Лестера? И
для миссис Джералд? Она, Дженни, заперта в четырех стенах в этом маленьком
городке, незаметная, одинокая, а он там,  в  широком  мире,  живет  полной
жизнью, наслаждается свободой. Нехорошо  это,  несправедливо.  Но  к  чему
плакать? К чему?
   И глаза ее были сухи, но душа исходила слезами,  она  медленно  встала,
спрятала газету на дно чемодана и заперла чемодан на ключ.



58

   Теперь, когда его помолвка с миссис Джералд стала свершившимся  фактом,
Лестеру уже не так трудно было примириться с новым положением  вещей.  Да,
несомненно, все к лучшему. Он глубоко сочувствовал Дженни. Миссис  Джералд
тоже ей сочувствовала, но утешалась мыслью, что  так  будет  лучше  и  для
Лестера и для этой бедной женщины. Он  будет  много  счастливее,  это  уже
сейчас  видно.  А  Дженни  со  временем  поймет,  что  поступила  умно   и
самоотверженно,  и  будет  черпать   радость   в   сознании   собственного
великодушия. Сама же миссис Джералд, никогда не питавшая нежных  чувств  к
своему покойному  мужу,  была  на  седьмом  небе:  наконец-то,  хоть  и  с
некоторым запозданием, сбылись ее девичьи  мечты!  Ничего  лучше  жизни  с
Лестером она не могла себе представить. Куда они только  не  поедут,  чего
только не увидят! Будущей зимой она, новоиспеченная  миссис  Лестер  Кейн,
покажет всему городу, какие бывают балы и приемы! А Япония...  Просто  дух
захватывает, как это будет чудесно.
   Лестер написал Дженни о своей  предстоящей  женитьбе.  Он  не  дает  ей
никаких объяснений, они были бы  излишни.  Он  считает,  что  ему  следует
жениться на миссис Джералд. И что ей, Дженни, следует об  этом  знать.  Он
надеется, что она здорова. Она должна всегда помнить, что он принимает  ее
судьбу близко к сердцу. Он  всеми  силами  постарается  сделать  ее  жизнь
возможно приятнее и легче. Пусть не поминает его лихом. И передаст от него
привет Весте. Ее нужно отдать в самую лучшую среднюю школу.
   Дженни слишком хорошо  понимала,  как  обстоит  дело.  Она  знала,  что
Лестера тянуло к миссис Джералд с тех самых пор,  как  они  встретились  в
Лондоне, в отеле "Карлтон". Эта женщина долго ловила его. Теперь  она  его
добилась! Все в порядке. Пусть будет счастлив. Дженни  так  и  написала  в
ответ, добавив, что объявление о помолвке  видела  в  газете.  Получив  ее
письмо, Лестер задумался; между строк он  прочел  много  больше,  чем  она
написала. Даже сейчас он подивился твердости  ее  духа.  Несмотря  на  все
обиды, которые он ей нанес и еще  собирался  нанести,  он  знал,  что  его
чувство к Дженни не совсем угасло. Она благородная,  обаятельная  женщина.
Сложись обстоятельства по-другому, он не готовился бы к женитьбе на миссис
Джералд. И все-таки он женился на ней.
   Бракосочетание состоялось пятнадцатого апреля в доме у миссис  Джералд;
венчал их католический священник. Лестер отнюдь  не  был  примерным  сыном
церкви. Он был неверующий, но решил, что раз уж он воспитан в лоне церкви,
нет смысла отказываться от церковного брака. Собралось  человек  пятьдесят
гостей  -  все  близкие  друзья.  Обряд  прошел  без   малейшей   заминки.
Новобрачных оглушили поздравлениями, осыпали пригоршнями риса и  конфетти.
Гости еще пировали, когда  Лестер  и  Летти  выскользнули  из  дома  через
боковой подъезд, где их ждала карета. Через четверть часа  веселая  погоня
устремилась за ними на вокзал железнодорожной дороги Чикаго - Рок Айленд -
Сан-Франциско. Но когда провожающие прибыли, счастливая пара уже сидела  в
своем купе. Снова смех, оживленные возгласы, шампанское, и  вот,  наконец,
поезд тронулся - молодые отправились в путь.
   - Итак, ты меня добилась, - весело сказал Лестер, усаживая Летти  рядом
с собой. - Ну, и что?
   - Вот что! - воскликнула она и, крепко обняв его, горячо расцеловала.
   Через четыре дня они были на берегу Тихого океана, еще  через  два  уже
неслись на самом быстром пароходе