енно так.
     А.ИЗМАЙЛОВ: Большой класс читателей. Конечно, "он не так гадок, и  не
так мерзок", но им все равно интересно.
     Что касается того, почему это считается  фэнзином.  Потому  что  это,
пока,   не   отпечатано   типографским    способом,    не    смакетировано
профессионалом, и нет... скажем так,  очень  профессионального  редактора,
который не вздрагивал бы от того, что эту фразу сказал  сам...  ну  там...
[смех в зале] кто-нибудь из даже действительных членов, а твердой бы рукой
вычеркивал лишнее с его точки зрения, потому  что,  он  редактор  -  имеет
право  на  свое  мнение.  А  те,  кого   он   вычеркивает,   могут   иметь
противоположное мнение, но ни в коем случае оно не должно колебать  мнение
редактора. То есть, фэнзин  безусловно  станет  прозином,  безусловно  это
интересно для самого широкого  круга  читателей,  а  не  только  тем,  кто
увлекается фантастикой.  Я  просто  напомню  Борису  Натановичу  и  сообщу
вероятно с согласия Бориса Натановича то, что он не раз нам говорил, когда
мы - ну мы  скажем  так:  Рыбаков,  Столяров,  Измайлов  -  приносили  ему
"бамажки", которые со строгой  точки  зрения  не  являются,  казалось  бы,
литературой и Борис Натанович читал и говорил: "А ведь это надо печатать".
То  есть  съездили  там  значит  три  ...  да...  действительных  члена  в
Бармалеевку, потом сели и нашмаляли такой вот веселый дневник, и  тот  при
пристальном рассмотрении, особенно если  отбежать  на  шесть  лет,  вполне
является литературой, во всяком случае,  литературой  не  с  точки  зрения
"О-о!", не тем гипсовым кубом (Бальзак, Горький, Манн),  который  призывал
разбивать Набоков, что сам с  удовольствием  и  делал.  То  есть  является
литературой для тех людей, которые с удовольствием это читают, находят там
не просто новую информацию, а  получают,  с  позволения  сказать  кайф  от
самого чтения, а там этот кайф есть, во всяком случае авторы, которые  это
писали испытывали кайф при написании  -  а  это  уже  гарантия  того,  что
найдется категория читателей, которая...
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Это, конечно, не гарантия...
     А.ИЗМАЙЛОВ: Не  стопроцентная  гарантия.  Просто  велика  вероятность
того, что масса читателей ее именно так воспримет. И необязательно совсем,
что эта масса читателей должна быть предана фантастике. То есть считается,
что фэнзины издают люди чокнутые на фантастике, которым главное, чтобы там
была голова профессора Доуэля или что-нибудь стругацкое... Неважно. Важно,
что  это  написано  хорошо,  это  написано  интересно,   это   принадлежит
литературе потому, что интересно не только тем, кто написал  и  не  только
узкому кругу, о котором говорил Рыбаков, но еще и широкому кругу,  который
вообще понятия не имеет, что существует  вообще  такая  фантастика,  но  с
удовольствием это читает. Следовательно,  это  литература,  следовательно,
она имеет право на существование, следовательно она  выходит  в  "СИЗИФе",
следовательно, если "СИЗИФ" в конце концов обретет  полиграфическую  базу,
хорошую крышу в лице либо совместного предприятия, либо  просто  какого-то
кооператива  и  выйдет  на  рельсы  чисто   профессиональные,   он   будет
пользоваться большим спросом. Я думаю, что вот эта  замечательная  книжка,
которую делает большой коллектив авторов и большой коллектив  редакционной
коллегии, расходится столь малым тиражом исключительно потому, что выходит
столь малым тиражом. Выпусти его  стотысячным  тиражом  -  я  уверен,  что
найдутся сто тысяч читателей. Во всяком случае, я могу сказать  одно:  то,
что переписано от руки, сейчас читается с трудом, согласитесь. Уже  прошли
те времена, когда  мы  читали  ксерокопии  и  даже  машинопись,  не  будем
упоминать всяких Солженицыных, мы будем говорить о тех  же  известных  нам
авторах, которых мы  нежно  любим,  уважаем  -  и  за  дело...  братьев...
Печатали ведь от руки и читали, и считали литературой, хотя  это  был,  по
большому, счету фэнзин...
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Не-ет, это был самиздат, это было другое дело...
     А.ИЗМАЙЛОВ:Борис Натанович,  я  сознательно  чуть-чуть  передергиваю.
Сознательно.
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Основательно передергиваете. Это немножко другое.
     А.ИЗМАЙЛОВ: У нас просто разные масштабы. Я к чему хочу  подвести?  К
тому что, сейчас литература, напечатанная на машинке, или  даже  набранная
на компьютере, не очень читается - потому что  и  так  все  есть.  И  если
читают напечатанное на машинке или,  как  обещал  один  из  многочисленных
членов редколлегии, следующий экземпляр отпечатанный на компьютере, и  его
все равно читают то простите... мне очень трудно представить даже великого
ныне Солженицына отпечатанного на машинке, которого бы сейчас читали. Даже
в журналах не читают - ну книжка сейчас появится, чего уж там. Простите, я
по себе знаю.
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Есть резон, есть.
     А.ИЗМАЙЛОВ: И если это читают  -  значит  это  литература.  Если  это
литература - значит, она имеет право  на  существование,  если  она  имеет
право на существование - значит, она хор-рошая литература, значит,  мы  ее
всячески  приветствуем.  И  проводить  какую-то  грань  между  фэнзином  и
прозином, и говорить что  вот  это  для  одних,  а  вот  это  для  других,
по-моему, не имеет смысла, потому что уже является...
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Ясно. Спасибо. Я думаю, что вы не правы,  но  тем  не
менее спасибо...
     А.ИЗМАЙЛОВ: Конечно. Ну, разумеется, я не прав. [смех в зале]
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Вы очень хороший пример привели,  что  Солженицына  в
машинописи сейчас никто не станет читать. Это верно. Мне пришло в  голову:
а существует ли не фэнзины, а так сказать приключенцзины...
     ИЗ ЗАЛА: Нет!
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: И вообще какие-нибудь ЗИНЫ? Кроме сексзинов.
     А.НИКОЛАЕВ:         Существует         множество         любительских
общественно-политических  и  литературно-художественных   журналов.   Есть
каталоги независимых библиотек, где более тысячи названий...
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ:  Хорошо.  Мне  кажется,  что  очень  многие  проблемы
фэнзинов, это именно проблемы ФЭНзинов,  ФЭН,  понимаете  в  чем  дело?  И
читают эти вещи, даже исполненные полиграфически очень плохо, прежде всего
потому, что именно у фантастики есть преданные и, извините меня,  зачастую
очень, в силу этой преданности,  неразборчивые  читатели.  Поэтому  всякое
фэнзинство это палка о  двух  концах.  Это  вещь  с  одной  стороны  очень
хорошая, добрая и нужная, а с другой стороны очень опасная, потому что она
легко способствует распространению дурного вкуса. Но  это  другой  вопрос.
Андрей Михайлович Столяров, пожалуйста.
     А.СТОЛЯРОВ: Андрей Измайлов высказал совершенно верную  мысль:  между
фэнзином и прозином нет разницы. Для меня ее абсолютно нет.  Любой  фэнзин
будет  стремиться  стать  профессиональным  журналом.  Фэнзин  это  просто
недотянутый прозин. Теперь я хочу сказать о трех моментах. Момент  первый:
будут ли выживать фэнзины и прозины?(Я буду говорить  "фэнзины",  покрывая
этим  термином  сразу  оба  вида  журналов).  Где-то  я  слышал,  будто  в
Финляндии, где четыре миллиона населения, по-моему, или пять, как у нас  в
Ленинграде, издается восемь журналов фантастики. Вот у нас такого не будет
сейчас. Потому что где-то к лету денег ни у кого  уже  не  станет  и  даже
самый ярый фэн сможет выписать не больше двух,  от  силы  трех,  журналов.
Причем выбирать будет лучшие - то есть  ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ  журналы.  Фэнзины,
как мне кажется, будут возникать каждую неделю, и  через  неделю  гибнуть.
Вот выживет  ли  в  таких  условиях  тот  журнал,  который  делает  Андрей
Николаев?
     Мне кажется, что "Измерение Ф" с самого начала (когда этот журнал еще
был "Измерением Ф") пошел по гибельному пути. Он  стал  печатать  то,  что
остается от хороших журналов. Существует, а точнее  не  существует,  такой
журнал как "МИФ". Он не существует, но уже выгреб довольно  большую  часть
хороших рукописей. Существуют издательства, которые  функционируют  -  они
также довольно быстро  выгребают  хорошие  рукописи.  Фэнзинам  ничего  не
остается - они вынуждены печатать второсортные  материалы.  И  вот  именно
этим они обрекаются на заведомую гибель  -  второсортные  материалы  скоро
никто читать не  будет.  Но  одновременно  с  этой  гибельной  тенденцией,
которая наблюдается и в журнале "СИЗИФ", - как  наследство  от  "Измерения
Ф", у Андрея Николаева в "СИЗИФе" (термином "Андрей Николаев"  я  покрываю
сразу всю редколлегию) наблюдается другая достаточно интересная тенденция,
которая поможет ему выжить. А именно:  он  нашел  такую  часть  материала,
которую не может давать никто, кроме него. Имеется  в  виду  ленинградский
Семинар. Когда он начал печатать стенограммы обсуждений, я лично думал:  а
зачем это нужно, вообще говоря. Ничего интересного мы здесь не говорим. Но
когда я стал читать, я увидел, что это далеко не так. Потому что даже  мне
- действительному члену Семинара, который все это слышит, - и то интересно
читать,  потому  что  половину  я  пропускаю,  почему-то.  Этот   материал
чрезвычайно  интересен.  Другое  дело,  что  его  надо,  конечно,   сильно
редактировать и сокращать, выделяя у каждого выступающего отдельную мысль.
Вообще, околофантастическая среда,  окололитературная  среда  представляет
чрезвычайный интерес для читателя - это я знаю по себе еще с  тех  времен,
когда я был не писателем, а читателем.  Всегда  интересно:  как  создается
произведение, как к нему относятся другие писатели - именно  как  писатели
относятся. Что они по этому поводу говорят,  каким  образом  произведения,
которые еще не вышли оцениваются в кругах более-менее профессиональных.  И
особенно   интересно   читателю,   который   уже   прочел   опубликованное
произведение узнать, что об этом произведении  когда-то  говорилось.  Весь
этот материал сейчас  Андрей  более-менее  целенаправленно  дает  в  своем
"СИЗИФе". Такого фэнзина, в общем-то, пока еще нет, и этот  материал,  как
мне кажется, и гарантирует некоторые  шансы  на  выживание  "СИЗИФу".  Мне
кажется, здесь следует подумать о других  возможных  направлениях.  Чистую
литературу  отберут  литературные  журналы,  критику  фантастики,  видимо,
отберет "Оверсан". А вот эта ниша, которая  осталась  -  очень  интересная
ниша, ее может заполнить фэнзин.
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Андрей, одну минуточку. Может быть польза для  нас  -
профи от фэнзинов? Нам?
     А.СТОЛЯРОВ" Вообще понятие пользы...
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Понял. Пожалуйста.
     Б.ГУРЕВИЧ: То,  что  я  скажу,  касается  тех  журналов,  которые  не
собираются становится профессиональными и тех, которые собираются печатать
только лишь художественную литературу. Я  не  буду  сейчас  иметь  в  виду
конкретного издателя и конкретный журнал. Это будет некий редактор  "Х"  и
некий журнал "Y". Вот этот редактор "Х", он стоит передо мной и  заявляет,
что он издает любительский журнал фантастики и, раз он издает любительский
журнал фантастики, то по этой причине он может позволить себе напечатать в
своем журнале то, что никогда не позволит себе напечатать профессиональный
редактор  профессионального  журнала.  Мне  кажется,  что   в   этом   вот
подчеркиваемом любительстве заложена та самая мина, которая взорвет  любой
фэнзин.
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Любой?!
     Б.ГУРЕВИЧ: Любой, который издает только художественную  литературу  и
который не собирается становиться профессиональным изданием. Потому что  в
конечном счете подчеркнутое любительство угробит журнал.  Оно  приведет  к
тому, что круг читателей будет постоянно сокращаться и в конечном счете...
Человек не может постоянно издавать журнал, тратить на это время,  тратить
на это деньги, не получая ничего взамен.
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Но, Боря, ведь вопрос упирается совсем не в это. Есть
у вашего редактора "Х" вкус литературный? Потому, что  если  у  него  есть
литературный вкус, и он будет говорить то, что вы ему  приписали:  я  буду
это печатать, потому что мне это нравится, и плевал я на то,  что  это  не
печатают прозины... Если это человек со вкусом, то его журнал не пропадет.
     Б.ГУРЕВИЧ: Понимаете, тут опять привязка к территории. "СИЗИФ"  имеет
то, что он имеет только благодаря  территориальной  близости  к  Семинару.
Если бы "СИЗИФ" издавался, например, в городе Урюпинске, ничего  подобного
бы не было.
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Не было бы материала. Или в чем дело?
     Б.ГУРЕВИЧ: Люди, издающие свои журналы на периферии  заявляют  именно
так. Это главная причина, впрочем, одна из многих...
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Боря, вы высказали  свою  идею?  Спасибо.  Миловидов,
пожалуйста.
     Б.МИЛОВИДОВ: Делать "СИЗИФ" профессиональным изданием  -  по  меньшей
мере глупо.  Это  издание,  рассчитано  на  любителей,  но  при  этом  под
любителями   подразумеваются   знатоки   и   специалисты   в   фантастике,
профессионалы. Да, вот жалкие триста экземпляров и  то  с  трудом,  а  вот
говорить о литературе, которая печатается в "СИЗИФе", что  берутся  отходы
производства... Пожалуйста - Славина повесть не отходы производства! Но  у
нас она появилась раньше, чем где-то еще.
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Это потому, что у нас нет профессионального журнала.
     Б.МИЛОВИДОВ: Правильно. И пока их не будет, всегда будет  возможность
публиковать в "СИЗИФе", или в  другом  фэнзине,  раньше,  чем  официально.
Пускай первая обкатка - при чем  вещи  же  хорошие.  Дальше.  Говорить  об
уровне переводов - по крайней мере за  качеством  переводов  мы  стараемся
следить. В самиздат лезет что угодно, но "СИЗИФ" самиздатом не пользуется,
за  этим  тоже  следим.   Потом   дальше.   Зачем   все   журналы   делать
профессиональными? Если на  Западе  например,  тот  же  Орсон  Скотт  Кард
выпускает свой журнал и именно фэнзин, где  он  подбирает  новых  авторов,
делает им апробацию и так далее, ну почему обязательно  должны  быть  лишь
профессиональные журналы? Лишь бы журнал был профессионально издан и  была
бы профессиональная редакция. Вы спрашивайте с  Николаева  не  за  уровень
издания, не за полиграфию, а за уровень подхода к журналу. Понимаете?
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Вы так это говорите,  будто  кто-нибудь  здесь  ругал
Николаева.
     Б.МИЛОВИДОВ: Да дело в том, что никто его не ругал, но никто об  этом
ничего не сказал. Не надо его хвалить, надо говорить о деле.
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Вы совершенно не отвечаете  на  вопрос,  который  мне
кажется  принципиальным:  должен  стремиться  Андрей  Николаев  со   своей
редколлегией к тому, чтобы превратить "СИЗИФ" в прозин? Или не должен?
     Б.МИЛОВИДОВ: Нет.
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Это замечательная точка зрения. А тогда скажите  мне,
чем вот этот вот журнал, третий  номер  "СИЗИФа",  посвященный  творчеству
Рыбакова, если отвлечься от  полиграфического  исполнения,  отличается  от
профи? Чем?
     Б.МИЛОВИДОВ: Ничем.
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Вот, по-моему, тоже.
     С.ЛОГИНОВ:  Принципиально  отличается.  Он  предназначен  для   узких
специалистов.
     Б.МИЛОВИДОВ: Подходом. Потому что здесь позволено  то,  что  ни  один
профи себе не позволит. Здесь позволена игра. Ни один профи себе этого  не
позволит никогда!
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Хороший профи позволит.
     Б.МИЛОВИДОВ: А где вы найдете хороших профи в нашей стране?
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Где я ВООБЩЕ найду профессионалов? ГДЕ? [смех в зале]
     С.ПЕРЕСЛЕГИН: Я хотел бы обратить внимание аудитории на одну  деталь,
которую по-моему, и фэны, авторы фэнзинов, и писатели  упустили  из  виду.
Дело в том, что очень многие фэнзины представляют собой, и, видимо,  почти
все фэнзины начинались, как игра. И вот этот момент,  по-моему,  абсолютно
здесь игнорируется.
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Почему,  вот  Миловидов  сказал  об  этом.  Правильно
сказал.
     С.ПЕРЕСЛЕГИН: Ведь на самом деле это чрезвычайно интересное дело.  То
есть люди просто собираются и превращают игру  в  подражание.  Ну,  сперва
было подражание тем, кого не было, то есть  реальным  взрослым  редакторам
того журнала, о котором все мы давно мечтаем. Вот все  ждут,  ждут,  а  мы
возьмем напишем, раз сделаем, напечатаем  на  машинке  четыре  экземпляра,
готов фэнзин. Такой фэнзин даже наш клуб выпускал году этак в 84. А  потом
получилось вполне естественное дело. То есть  для  некоторых  игра  так  и
осталась игрой, а для кого стало серьезным. Соответственно встает  вопрос:
почему делаются фэнзины? Да просто потому, что в 99 случаях из каждых  ста
- это жутко нравится их редакторам  и  авторам.  Им  просто  хочется  этим
заниматься. Их меньше  всего  интересует  вопрос:  будет  ли  этот  журнал
окупаться или не будет. Они  это  делают  для  собственного  удовольствия.
Должен ли такой фэнзин становиться  прозином?  Ответ:  разумеется,  каждая
игра может дойти до той стадии, что она становится чем-то  очень  и  очень
серьезным. Обязательно ли это? Конечно, нет. Соответственно, я думаю,  что
фэнзины будут существовать очень и очень долгое время. Не потому даже, что
у них есть масса читателей, а потому что у них есть масса авторов.
     Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Спасибо. Так, Чертков.
     А.ЧЕРТКОВ: Я хотел  бы  возразить  очень  многим  здесь  выступавшим,
потому что как-то странно, но не прозвучало  в  полной  мере  о  тех,  кто
делает эти журналы - фэнзины и прозины. А  именно  о  личности  редактора.
Любой  журнал  -  это,  прежде  всего  главный   редактор,   либо   группа
единомышленников, которые  вместе  делают  материал,  обрабатывают  его  и
подают так, как они считают нужным.  И  вопрос  о  том  хотят  ли  журналы
перейти из фэнзинов в прозины, опять-таки упирается  в  личность  главного
редактора. Если для него это игра была, есть и остается, то  он  останется
фэнзином. Если у него есть какие-то амбиции личные, если  есть  стремление
как-то  повлиять  на  фантастику  и  на  литературную  жизнь,  он   станет
профессионалом. В данном случае, я считаю, что в лице Андрея Николаева  мы
имеем одну из  ярчайших  звезд  нарождающейся  советской  НФ-журналистики,
которой у нас не было. Мы можем пока назвать от силы всего лишь  несколько
имен редакторов отделов  фантастики  научно-популярных  журналов,  скажем,
Бугрова, ныне покойного Подольного - это были личности,  которые  по  сути
сформировали всю нашу фантастику, работая в журналах неспециализированных.
Это были личности и они очень многое сделали. В конце концов для  нас  для
всех и для фэнов, и для профессионалов. Но пришло  новое  время  и  настал
период, когда старые редакторы, которые сложились в те годы и нашли  точку
приложения своих сил в жизни, эти редакторы либо уходят из жизни, либо уже
немножко отстают от жизни -  по  разному  бывает.  Был  период,  когда  не
появлялось новых  редакторов,  толковых,  сильных,  интересных.  Ну  какой
например Пухов  редактор  отдела  фантастики?  Для  меня  он  не  является
редактором. Он не имеет элементарного литературного вкуса. Но  вот  именно
эта волна  появляющихся  фэнзинов  и  прозинов  параллельных,  а  порой  и
переходящих друг в друга, для меня означает очень важную  вещь:  появление
нового сообщества в НФ, в которое у нас почему-то входят только  писатели,
а на Западе входят и литагенты и художники и, в конце  концов,  редакторы.
Мы называем американскую фантастику 50-х годов золотым  веком  и  эрой  не
какого-то фантаста, типа Азимова, Бестера или Ван Вогта, а эрой  Кэмпбелла
почему-то. Эрой редактора, который сделал эту волну. Я считаю, что  у  нас
такие волны просто на подходе сейчас. Потому что как бы ни было  тяжело  у
нас в стране и с продуктам и со всем, но тем не  менее  будет  выходить  -
пусть тиражи будут невысоки - журналы фантастики. Это вполне очевидно,  мы
к этому приходим. Тем не менее, найдутся люди, которые будут покупать наши
журналы и фэнзины и прозины, и которые будут выбирать именно  по  критерию
отношения к редактору. Лицо журнала,  это  прежде  всего  лицо  редактора.
Андрей Николаев как звезда НФ-редакторской работы возник отчасти стихийно,
и до сих пор во многом является