терстве, вот такой идеологией, - они собственного начальника
выперли.  Ну выперли как ?  Ну, не выперли, а создали невыносимые
условия для работы.
     Хотя вот он,  вместе с Анатолием Петровичем бился за качест-
во,  раз колпаки не удалось пробить.  И он там делал очень многое
для  того что бы появился Госатомэнергонадзор,  куда он и перешел
работать в конце-концов,  в организацию, которая хоть контролиро-
вала состав оборудования, которое туда идет.
     Вот такая обстановка была.
     Поэтому Чернобыль (видите, почему я так издалека начал?), он
отразил,  что  в  Советском Союзе и до сегодняшнего дня,  пережив
Чернобыль,  вот эту философию (которая такая  примитивная,  такая
простая,  три  компонента которой я Вам назвал) ни одна собака не
понимает до сих пор,  даже в атомной промышленности. И она не пе-
ренесена в химическую промышленность,  где у нас может быть в лю-
бую минуту Бхопал (понимаете ?) по этой самой  причине  -  непра-
вильной философии.
     Нет ни  одной  организации  в Академии наук Советского Союза
или в национальных Академиях,  которые занимались бы  разработкой
этой философии.
     Нет умения пользоваться теорией риска и надежности аппарату-
ры, что бы оценить возможные последствия каких-то событий и зара-
нее к ним подготовиться (понимаете?)
     То есть Чернобыль, как вот Николай Иванович РЫЖКОВ на Полит-
бюро 14 июля,  когда обсуждался вопрос,  он сказал так:  "У  меня
впечатление,  что страна медленно и упорно, развивая свою атомную
энергетику,  шла к Чернобылю". Он сказал совершено правильно - мы
шли к Чернобылю.
     Только он должен был,  по моим оценка, произойти не в Черно-
быле,  а на Кольской станции и на несколько лет раньше, когда там

                             - 4 -
обнаружили, что в главном трубопроводе, по которому подается теп-
лоноситель, сварщик,  что бы получить премию и  сделать  быстрее,
вместо  того,  что  бы заварить задвижку,  на самом ответственном
месте, он просто в канал заложил электроды и слегка их сверху за-
варил.
     Это чудом просто обнаружили и вот эта,  самая мощная авария,
- мы бы просто потеряли полностью Кольский полуостров. И это мог-
ло быть несколько лет назад. И просто чудом, как говорится, этого
не произошло. И безколпачная станция - вс„ бы там было загрязнено
и чудо природы - наш Кольский полуостров - был бы изничтожен.
     Вот я это вс„ хотел Вам рассказать,  что бы Вы  поняли,  что
истоки  Чернобыльской трагедии в неправильной философии,  которая
началась с того, что 10 лет упустили, потом стали нагонять, наго-
нять быстрее,  быстрее,  предложили этот вариант.
     Потом перенос.  Неоправданный перенос опыта военной  промыш-
ленности в народное хозяйство.
     Это совершенно неоправданный перенос,  потому что, в военной
промышленности:
     - с ограниченным количеством объектов;
     - со  строгой военной при„мкой, прич„м неоднократной;
     - военная при„мка у изготовителя;
     - военная  при„мка  при  эксплуатации;
     - многократные экзамены;
     - переподготовки персонала и так далее, и так далее...
     И, когда Вы вдруг,  с таким же объектом, выходите в народное
хозяйство, где ничего похожего нет:
     - нет никаких тренажеров;
     - нет никакой системы обучения;
     - вообще,  просто нет системы  обучения,  не  говоря  уже  о
системе обучения аварийным ситуациям (понимаете ?).
     Поэтому создавалась обстановка полной  готовности  к  такого
рода  авариям.
     И что я хочу Вам сказать  сегодня.
     Но это  еще  пока не для публикации,  потому что и Вам и мне
голову оторвут,  но мне,  в первую очередь,  а Вам во вторую оче-
редь, что ничего не изменилось на сегодняшний день...
.
     (Разборчиво, слова  Адамовича  А.):  "Это мне АДАМОВ говорил
уже это и ВЕЛИХОВ мне говорил,  собственно  вс„  продолжается  по
инерции.  Я  им то же говорил,  но и как это можно иметь доступ к
ГОРБАЧ‚ВУ - туда-сюда и вот.  Они мне рассказывали о своей полной
беспомощности".

     Беспомощность опять связана с тем (наша всеобщая) и заключа-
ется в том,  что пока есть монополия какого-то ведомства конкрет-
ного на систему, так это и будет продолжаться.
     Вот, скажем,  по этому Политбюро правильно приняло решение о
создании,  в системе Академии наук,  соответствующей организации,
ядерной,  потому что нет альтернативы,  нет  конкуренции,  но  не

                             - 5 -
очень-то  торопятся,  тот же самый ВЕЛИХОВ,  например.  Он то же,
зная об это,  не очень торопится создать мощную и правильную аль-
тернативную организацию.
     (вопрос неразборчив:  "А какая система держит в руках, кроме
Академии вс„ это?)
     Минсредмаш. У него вс„ есть,  у него все конструктора, вс„ у
него в руках осталось,  а Минатомэнерго только число эксплуатаци-
онное  ведомство оно занимается только эксплуатацией,  больше ни-
чем.
     Те, кто  разрабатывал  оборудование - Минэнергомаш.
     Ситуация ухудшилась, потому что раньше был Минэнергомаш, ко-
торый делал только атомное оборудование,  теперь его объединили с
Минмашем,  вообще,  и это атомное оборудование для него оказалось
одним  из пунктов в ассортименте выпускаемой продукции.
     Поэтому ситуация  только  ухудшилась.
     Вероятность Чернобыля  сейчас возросла.
     Вот я пишу сейчас записку Николаю Иивановичу  РЫЖКОВУ,  оче-
редную записку,  где то же самое:  "...  вероятность возрастает с
каждым дн„м потому что..." опять, вот те безколпачные аппараты...
     (слова Адамовича А.: "Которые есть".)
     Которые  есть. И люди понимают, что они опасны.
     Но что они делают? Они пытаются повысить надежность реактора
так, что бы не было аварии.
     А что значит повысить надежность реактора ?  Это значит: на-
толкать на него новых и новых устройств,  каких-то дополнительных
средств диагностики и так далее, и так далее.
     Прич„м, это в разных аппаратах делается  в  разное  время.
     А миграция персонала довольно высокая, поэтому: на одном ап-
парате - ввели изменения в регламент,  на другом - не  ввели,  на
этом - сделали, на том - не сделали.
     Представляете ?
     Старый начальник  смены переехал с одного объекта на другой,
думая что тут вот так же как у него.  Понимаете?  Поэтому вероят-
ность сейчас,  из-за того, что вроде бы люди и доброе дело делают
- повышают надежности аппаратов, но на самом-то деле, из-за непо-
нимания этой всей философии - они, на самом деле - ухудшают поло-
жение установки.
     (обрывок из малоразборчивой фразы Адамовича А.:  "...я пони-
маю, что бесполезно писать...")
     Вас не смущает,  это я для себя, так, на всякий случай, при-
годится может быть, когда ни будь - писать.
     Значит, что это относится в не меньшей степени,  а в большей
степени к химическим предприятиям, где у нас ещ„ безобразий тако-
го сорта, гораздо больше, чем в атомной промышленности.
     И я сижу,  и дрожу...  (вот я говорю,  действительно человек
даже  здесь  болеет и лежу,  слава Богу меня сейчас уже вылечили)
...я болею именно от того,  что наиболее вероятно у нас в ближай-
шее время, вот я просто называю, чего я боюсь, а я уже боюсь, по-
тому что,  уже один раз выступил на Политбюро, я сказал, что сле-

                             - 6 -
дуюшая  авария  у  нас  произойдет в Южном Казахстане с фосфором,
когда в радиусе 300 километров вс„ живое будет мертвым.
     (неразборчивая речь Адамовича А.)
     Но я сказал так на Политбюро.  Они мимо ушей пропустили.  Но
через  две  недели,  это происходит в Америке - фосфорная авария,
через две недели,  вот тогда они обратили внимание.  Понимаете  ?
Слава Богу,  что не у нас,  и не на завода,  а на железнодорожной
цистерне, фосфор перевозящей, где они были вынуждены были эвакуи-
ровать 30 тысяч человек, из-за такой вот фосфорной аварии.
     Так вот я просто знаю, что ближайшие аварии ядерные будет на
Армянской  станции,  и вся Армения накроется.  Потом следующая по
вероятности Болгария - "Козлодуй",  следующая по вероятности  это
Ленинградская, обязательно шарахнет. Вот три ядерных. Будет круп-
нейшая химическая авария в Дзержинске,  это крупнейшая в  истории
будет химическая авария, и крупнейшая авария будет в Куйбышеве, у
нас химическая авария, и в Чимкенте в Южном Казахстане обязатель-
но произойдет авария.
     (слова Адамовича А.: "Я сейчас вс„ это запишу, а потом...")
     Проверьте. (диктует)   Ядерные:   Армянская,  Ленинградская,
"Козлодуй" Болгария,  - эти атомные станции где стоят безколпако-
вые.  Теперь химические аварии: это Дзержинск - взрыв, там должен
быть мощный взрыв, потом, то же самое, объ„мный взрыв в Куйбышеве
и Чемкенте, на фосфорном заводе, возможна авария, при которой об-
разование фосфор-органики произойдет, один вдох которой смертелен
просто,  а по "Розе ветров", по распростран„нности, в радиусе 300
километров, с заходом в Китай, вс„ живое будет уничтожено.
     Это вс„ то,  что я называю, если не принять необходимых мер.
Причем,  меры которые можно принять,  что бы этого не было, - из-
вестны.  Но самое убивающее, что заставляет, как говорится, пере-
живать и болеть, что меры которые нужны принять - они известны.
     Вот, например,   я   могу  действительно  сегодня...(ст„рто)
...ну, значит, дошла информация в стандартом виде.
     Заранее, задолго до аварии,  была принята система оповещения
Минэнерго об аварии. Причем была система кодовая. Информация идет
кодом, например, сообщаются цифры какие-то: 1, 2, 3, 4.
     1 - это пожар,
     2 - это радиационное повреждение,
     3 - это ядерная авария,
     4 - это есть химические опасности.
     И уже заранее были сформированы команды.  В  случае  сигнала
такого-то,  в  таком-то  месте собираться такая аварийная бригада
выезжать,  здесь в Москве.  В случае иной ситуации другая бригада
собирается и так далее.
     И вот,  в ночь на 26 апреля в Минэнерго появились все четыре
вида сигналов - сигналы всех видов возможной опасности. Была дана
такая команда. Поэтому сразу же был вызван Министр и, тут же были
вызваны  все специалисты,  входящие в список лиц,  которые должны
были выезжать.  Поскольку это было в ночь с пятницы  на  субботу,
часть  была на дачах,  поэтому заняла эта процедура два-три часа,

                             - 7 -
но ночью всех собрали в Минэнерго,  потом ещ„ где-то час на  сч„т
самолета выясняли  и эта группа людей вылетела рано утром туда на
место.
    Я в этой группе не был,
    Когда они собирались,  вот тут, то же был один неприятный мо-
мент.  Они установили телефонную связь и со станции начала посту-
пать информация противоречащая шифрованным сигналам, не подтверж-
дающая их, а частично противоречащая им. Стали говорить: включили
охлаждение,  включили то,  включили это.  Это создало впечатление
что реактор жив„т,  что на н„м случилось, конечно, серь„зное. Ут-
ром они уже сообщили что два  человека  скончались.  Но  сообщили
так,  что один скончался там из-за механических повреждений...  а
второй от химических ожогов скончался, потому, что пожар действи-
тельно возник.  Что было правда на самом деле.  Одного они просто
потеряли и
    (слабо разборчивые слова Адамовича А. "...и там остался...")
    ...там и остался захороненным в саркофаге,  и второй действи-
тельно  от химических ожогов скончался,  потому что пожар в одном
месте возник.
     Но другого: что при этом, уже начались традиционные радиаци-
онные поражения и ещ„ чего-то - они не сообщали.
     И в  течении  первой  половины дня 26 шла от туда информация
такого порядка, что персонал пытается справиться с возникшим: ап-
парат вышел из подчинения и они пытаются подчинить его.
     Вот, грубо говоря, такая  ситуация.
     Но, поскольку вс„ таки исходный сигнал был серьезным. Он был
передан Правительству.  Правительство назначило Правительственную
комиссию.
     (вопрос Адамовича А. "Кто подал первый сигнал? Они же?")
     Персонал станции. Директор станции.
     Вот, я в субботу поехал рано утром к  10  утра  в  сво„  ми-
нистерство  на  партийно-хозяйственный  актив,  где  выступал наш
престарелый Министр среднего машиностроения СЛАВСКИЙ
     (вопрос Адамовича А.: "Как его имя, отчество?")
     Ефим Павлович
     (вопрос Адамовича А.: "Это был Министр...?")
     среднего машиностроения
     (слова Адамовича А.: "среднего, записываю...")
     Так вот,  он делал большой доклад,  он всегда делал  длинные
доклады: хвалил атомную энергетику, хвалил себя, хвалил собствен-
ное Министерство и вскользь это: "...правда, что там в Чернобыле,
вот  поступил сигнал,  случилось,  ну там мы,  как обычно,  спра-
вимся..." - и продолжал свой доклад произошло справимся и продол-
жал свой доклад.  Он сделал доклад. Перерыв. В 12 часов, как сей-
час я  помню.  И  во  время  этого  перерыва  первый  заместитель
Славского МЕШКОВ Александр Григорьевич (это его первый зам, кото-
рый был потом снят с работы вот за эту аварию)
     (слава Адамовича  А.:  "А  сам  он  ?  Он  ушол  на  пенсию,
просто?")

                             - 8 -
     СЛАВСКИЙ?
     (слова Адамовича А.: "Да.")
     Ну, как.  Ушли его на пенсию.
     (слова Адамовича А.:  "Ну,  понятно.  Ну так, вроде бы.")
     Ну да,  так как вроде бы чинно,  - ушел без взысканий, - как
говорится.
     И вот  МЕШКОВ Александр Григорьевич подошел ко мне и сказал,
что назначена Правительственная комиссия и в состав  этой  Прави-
тельственной комиссии я включ„н, и ,что в 4-ре часа я должен быть
на Вонуково,  в аэропорту для отл„та.
     Глава Правительственной комиссии, Борис Евдокимович ЩЕРБИНА.
     Я тут же вскочил в машину,  поехал в Институт, нашел специа-
листов по этому типу реакторов. (повторяю, что сам я, ведь не ре-
акторщик,  хотя вроде бы первый заместитель директора  Института.
Но.  Институт-то громадный: там и термояд и ядерная физика и раз-
деление изотопов и применение изотопов,  и радиохимия,  и Ч„рт  и
дьявол.
     В мои обязанности входила  химическая  физика  и  разделение
изотопов  и  веществ,  а также использование ядерной энергетики в
народном хозяйстве вот в виде изотопов или чего другого.  Отделе-
ние-то у меня самое маленькое. Поэтому меня Анатолий Петрович ви-
димо и назначил первым замом,  что бы у меня не  было  корысти  -
ресурсы  тащить на какие-то свои задачи.  Я среди "гигантов" там,
среди реакторщиков, термоядерщиков, был самым маленьким, так ска-
зать, хозяйчиком. Вот поэтому он меня по управленческим делам, по
владению ресурсами,  он назначил меня первым заместителем, я им и
многие годы работал.  Я так думаю, что из этих соображений, может
быть у него и другие соображения были).
     Ну вот,  я  позвал специалистов с чертежами реактора со всей
информацией,  которую  можно  было  успеть  собрать.  Конечно,  я
представлял  себе конструкцию этого реактора,  но не так детально
как надо было бы члену Правительственной комиссии,  скажем, в та-
кой чрезвычайной ситуации.
     Вс„ что мог с собой забрал и в 4-ре я был на аэродроме. ЩЕР-
БИНА в это время был вне Москвы,  где-то находился  за  пределами
столицы, проводил какое-то мероприятие. Мы его подождали. Он поя-
вился. Взглянул на состав Правительственной комиссии (состав этой
первой комиссии назову, если нужно) и мы вылетели в Киев.
     По дороге   я   Щербине   рассказывал   историю   аварии   в
"Три-май-айлен",  подробно.  Вот что я  в  пол„те  делал,  я  ему
рассказывал что было в "Три-Май-Айленд" в Америке,  какие там со-
бытия происходили, какие мероприятия.
     А мероприятия там были простые - они все разбежались  и  три
года не подступали к этой станции в "Три-Май-Айленде",  так,  что
все мероприятия "Три-май-айловские". Но на самом деле три дня они
боролись  с тем,  чтобы не взорвался водородный пузырь.  Вот они,
так сказать,  обдували водородный пузырь.  Обдули,  закрыли вс„ и
три года  никто даже не приближался к станции.  У них там погибло
     17 человек,  у американцев.  Но не во время аварии. Во время

                             - 9 -
аварии никто не погиб,  не облучился, а в панике.
     У них началась в городке паника.  Они рванулись на автомоби-
лях  самоэвакуацию делать и в процессе эвакуации 17 человек там в
автомобилях погибли - так они драпали - американцы.
     Вот я в ЩЕРБИНЕ в самолете рассказал эту историю.
     Прилетели в Киев. В Киеве, во главе с ЛЯШКОМ - руководителем
Правительства Украинского.  Огромная толпа ч„рных лимузинов. Лица
мрачные. Что происходит, нам никто ничего объяснить не мог.Сказа-
ли,  дела видимо плохи. Сели мы на эти автомобили и поехали туда.
Дорога была мрачная. Информации конкретной никакой нет. Поэтому и
разговоры такие,  знаете - да - нет.  Я ехал с в одной  машине  с
Председателем  Киевского  облисполкома  ПЛЮЩ‚М,  который  вошел в
состав Правительственной комиссии то же.  Какой  там  особый  мог
быть разговор?
     Причем, вот,  мера  безграмотности  нашей и мера непонимания
того, что произошло выражалась,  например, в таких фактах. Что я,
например, даже,  успев заскочить домой, предупредить жену , что я
у уезжаю в командировку.  Но как я был на активе в  лучшем  сво„ь
мундире, так сказать, в лучших своих одеждах и т.д., так я и тро-
нулся туда.
     (слова Адамовича А.: "Но Вы же понимали?")
     Да, вот я. Вот на столько нас запутали масштабом аварии. По-
нимаете?  Насколько  я  не  представлял,  вот по этой информации,
масштаба аварии.  А я ведь их не одну аварию...,  слава Богу  180
рентген во мне сидел до этого на всяких разных случаях и как себя
вести и т.д.  я знал.  И та же кавалькада ч„рных машин:  Чайки  и
прочие  ехавшие туда,  это то же мера знания,  понимания в первый
день. Она об этом говорит. Потом ЩЕРБИНА, когда возвратился отту-
да, на наших глазах молотком разбивал свой депутатский знач„к. Ну
что бы  им  никто  не  воспользовался он был на столько загрязнен
(депутатский знач„к) он сам лично молотком долбал его на  кусочки
- ничто другое не волновало. Но это так. Вообще потом был эпизод,
чуть позже о н„м то же скажу.
     Ну вот,  проехали Чернобыль.  Чернобыль живет мирной  жизнью
тихо  хорошо  мирно  вс„  очень.  Приезжаем  в Припять.  И вот за
несколько километров до Припяти,  а 18 километров от Чернобыля до
Припяти. И вот за несколько километров до Припяти, ну так за 8 за
7, вот тут я впервые атомную станцию не узнаю. Потому что атомная
станция  всегда  определяется:  трубы  стоят из которых ничего не
идет. Понимаете? Это наиболее характерный признак атомного объек-
та,  когда  стоит труба,  потому что она стоит только для вытяжки
воздуха из которого тянется только криптон-85,  о ч„м я Вам гово-
рил и ничего больше,  а кругом чистота.
     А тут вдруг малиновое зарево в пол-неба и, такой белый-белый
пар дует из этого реактора.  Ну,  в общем, - это не атомная стан-
ция,  - первое мо„ было впечатление,  что я приехал не на атомную
станцию.
     Пдехали мы  к  зданию  городского комитета партии в Припяти,
разместились в гостинице рядом,  в которой несколько дней потом в

                             - 10 -
этой гостинице жили в самой Припяти, а штаб...
     (слова Адамовича А.:  "А людей уже убрали...,  людей в воск-
ресение вывезли...)
     Нет. Мы  же  приехали  26 в 8 часов 20 минут вечера.  И в 20
часов 40 минут, примерно, было первое заседание Правительственной
комиссии  прямо  в  Припяти  в городском комитете партии.  Первое
заседание комиссии прошло естественно и просто.
     ЩЕРБИНА распределил обязанности:
     - он поручил МЕШКОВУ  подобрать  группу  специалистов.  Если
нужно, вызвать из Москвы и установить причину аварии;
     - мне он поручил - разработать  мероприятия  по  ликвидации.
Что делать,  короче говоря. На меня легла задача выработать пред-
ложения потому что нужно делать. Предложения. Потому, что решения
окончательные принимались коллективно Правительственной комиссией
или лично ЩЕРБИНОЙ.  Он принимал как Председатель решения.  А вот
готовить предложения по тому что делать, это легло на мои плечи;
     - ВОРОБЬ‚В Евгений Иван