с в меня,  ты,  вероятно,  оказался  бы  первым  человеком  в
истории, кто сделал бы это в присутствии начальника отдела по  расследованию
убийств. Это заслуживает огромных  заголовков  в  газетах  по  всей  стране,
внимания всех телеграфных агентств...
   - Заткнись.
   -  Ты  слышишь  все  это,  Сэм?  -  крикнул  я.  Из   трубки   доносились
пронзительные крики. Хоть и очень загорелый, Брайс заметно побледнел. Он был
сильно смущен, чего я и добивался.
   - Я только что сказал Сэму о том, что нашел твою запонку.
   - Запонку? - Его голова дернулась в мою сторону. По выражению его лица  я
понял, что он уже обнаружил пропажу одной запонки.
   - Ага, - подтвердил я. - Не ту, что осталась в твоей испачканной рубашке,
а ту, что ты обронил у могилы, которую вырыл для Зоу - или Энн,  Ферн,  Гэйл
или Сюзанны - на улице Дюмонт.
   - Дюмонт? Но это было не...
   Он спохватился. Но этого было достаточно. Он было сказал, что могила была
не на Дюмонт, а на Эмерод. Он побледнел еще больше и сглотнул. И он едва  не
застрелил меня, но вместо этого только потребовал:
   - Повернись!
   Что мог я поделать? Он был в таком настроении, что любое колебание с моей
стороны могло вынудить его  нажать  на  спусковой  крючок.  Я  повернулся  и
услышал, как он прыгнул в мою сторону.
   Я попытался развернуться и ударить  его,  но  было  уже  поздно.  Слишком
поздно. Он  выдохнул,  и  тяжелая  рукоятка  револьвера  опустилась  на  мой
затылок. От удара моя черепушка чуть  не  раскололась.  Пока  еще  я  был  в
сознании, но почувствовал, как мои колени превратились в пустоту, куда  я  и
проваливался. Боль взревела и вспыхнула в моей голове, стрельнула в шею, и я
ощутил только глухой стук, когда рухнул на пол.
   Я потянулся за своей  пушкой,  увидел  рядом  его  ноги,  даже  ухитрился
откинуть голову так, что увидел его искаженное лицо в тот момент,  когда  он
еще раз обрушил свой револьвер на мою голову. На сей раз мне  даже  не  было
больно.

***

   Сэмсон собственной персоной склонялся надо мной, когда  я  открыл  глаза.
Его розовое лицо было сморщено в беспокойстве.
   Я попытался сесть, но это движение вызвало в моей голове такое  ощущение,
словно кто-то  снова  оглушил  меня.  Издав  стон,  я  вернулся  в  исходное
положение. Я лежал на постели, все еще в доме Брайса.
   - С тобой все в порядке, Шелл? - спросил Сэм.
   - Угу, еще как, - еле-еле промолвил я. - Всего-то он избил  меня  ногами,
прострелил, разрезал пополам...
   - Ясно, ты уже в порядке. Что произошло? Я рассказал ему, потом спросил:
   - А что Брайс?
   - Он улизнул. Я слышал, как он оглушил тебя. Потом  как  он  протопал  по
полу и захлопнул за собой дверь. Никогда раньше не оказывался я  в  подобном
положении и...
   - Ты слышал, как он шарахнул меня? Ты слышал это? Сэм усмехнулся:
   - Ага. Прозвучало это так, словно топор врезался в дерево. Я уж  подумал,
что он раскроил тебе череп мясным топором или чем-то подобным.
   - И пока я лежал тут и умирал, ты слушал, как он меня оглушает  и  бегает
по комнате... Сэм рассмеялся:
   - Ты не умираешь. И  врач  уже  заклеил  две  легкие  царапины  на  твоем
скальпе. Ты практически готов, чтобы вернуться в свет Божий и обрести  новое
битие.
   - Да, что улучшает самочувствие раненого, так это  проявление  искреннего
соболезнования. Ничего удивительного в том, что я  поправляюсь  так  быстро.
Все вокруг такие добрые, такие  полезные,  такие  заботливые  садисты.  -  Я
сделал паузу. - Так он улизнул?
   Сэм кивнул:
   У - Мы объявили его в местный и федеральный розыск. Теперь мы знаем  его,
но не понимаем пока, в чем дело. - Он помолчал. - Мне  кажется,  ты  здорово
использовал зацепку с запонкой.
   Я ухмыльнулся:
   - Я и сам так думаю. - Я сунул руку в карман за запонкой. - Вот...
   - В чем дело? - спросил Сэм.
   Я обыскал все карманы, прежде чем ответить:
   - Он ее спер!
   Сэм потер свой мощный подбородок и после короткой паузы проговорил:
   - Во всяком случае, мы уверены, что это его запонка.  Это  мы  знаем,  но
единственным доказательством служат твои  свидетельские  показания.  А  если
тебя пришьют, твое слово будет приравнено к  слуху  и  не  будет  принято  в
качестве свидетельства.
   - Я не планирую своих похорон в ближайшее время.
   - Да и я не планирую!
   Сказанное Сэмом о свидетельстве, приравненном к  слуху,  было  абсолютной
правдой. Одинаково верно и для  похищения  Брайсом  письма,  и  в  отношении
запонки. Я был единственным очевидцем в обоих случаях.  Следовательно,  умри
я, и Брайс окажется почти в  полной  безопасности.  Значит,  при  первой  же
возможности  -  когда  у  меня  на  линии  не  будет  капитана   отдела   по
расследованию убийств - Брайс постарается убрать меня.
   Итак, в моем мысленном списке имя Дэна Брайса по  праву  встало  рядом  с
именем Роя Тоби. Воспоминание о последнем заставило меня спросить:
   - Твои парни сумели отловить Тоби и его подручных?
   - Нет. Когда ребята явились  в  спортзал  Флиса,  Тоби  со  товарищи  уже
улизнул. Не нашли они и труп. Тоби, похоже, решил залечь на дно на некоторое
время. - Он сделал паузу. - Ну, мне пора возвращаться на работу.
   - Обратно на рудники, а? Сэм потряс головой:
   - Чувствуется, Брайс врезал тебе недостаточно сильно.
   Через несколько минут я чувствовал себя почти нормально. Голова  моя  еще
болела, но это не беспокоило меня до тех пор, пока ее снова не стукнут.  Сэм
отправился в управление, и, когда я  покидал  дом,  ребята  из  криминальной
лаборатории уже заканчивали свою работу. Вскоре дом опустеет.  Я  сомневался
даже, что полиция оставит здесь засаду, поскольку трудно  было  бы  ожидать,
что пройдоха вроде Брайса вернется сюда.
   Я забрался в "кадиллак" и порулил в сторону Лос-Анджелеса.

***

   Огюст Фелика оказался парнем среднего роста, коренастым, небритым. На нем
была не застегнутая, а завязанная узлом - как  это  делают  в  Вест-Индии  -
голубая рубашка. Брючины его голубых джинсов были закатаны до колен, обнажая
мускулистые икры, поросшие джунглями черных волос. От разбухших мышц  и  жил
его руки казались бесформенными.
   Когда я позвонил в его дверь в  доме  номер  1855  на  Вестленд-авеню,  в
северном районе Лос-Анджелеса, он открыл дверь и молча уставился на меня.
   - Шелл Скотт. Я только что звонил вам, мистер Фелика.
   - Ага. Заходите.
   Я прошел мимо него и оказался в помещении, которое можно было принять  за
гостиную.  Трудно  сказать:  вперемежку  с  современной  мебелью  я   увидел
упаковочный ящик и гладильную доску. Но это не было мастерской,  ибо  Фелика
пригласил:
   - Пройдемте в мастерскую.
   Он провел меня по коридору, затем через заднюю дверь и неухоженный  газон
к  широкому  низкому   зданию,   отделенному   от   дома.   По   дороге   он
поинтересовался:
   - О чем идет речь? Об этой покойной даме?
   - Ага. О Зоу Авилла.
   - Ну да, копы уже побывали тут и спрашивали о ней. Она сюда не приходила,
и, насколько я знаю, мы не были с нею знакомы. - Он оглянулся на меня  через
плечо, обнажив зубы в короткой ухмылке. - Так что я чист.
   Он отпер дверь низкого здания, и мы вошли внутрь.  Пока  он  закрывал  за
нами дверь, я повернулся к нему и сказал:
   - Вы знаете о списке имен, найденном в ее доме?
   - Ага. И о том, что и я фигурирую в нем. Но я понятия не имею, откуда она
меня знала.
   Я показал ему фотографии Зоу Авилла. Он покачал головой.
   - Копы мне уже совали ее фотку,  но  я  никогда  не  встречал  ее.  -  Он
помолчал. - Но, как я и сказал им, она  могла  быть  той  женщиной,  которая
позвонила мне и спросила, сколько я получил за статую типа  той,  которую  я
делаю с Мамзель, я имею в виду с Литы Коррел.
   - Статуя?
   - Ага. Большая каменная штука, которую я сделал для  рекламной  кампании.
Эта дамочка заверила меня в том, что у нее совершенно сенсационная фигура  и
якобы она хотела бы увековечить ее в камне. И желает узнать, во  сколько  ей
это обойдется. Когда я назвал ей сумму, она посчитала цену слишком высокой и
решила пока переждать.
   - Если не секрет, какую цифру вы ей назвали?
   - Ту, что надо, - две тысячи.
   - Она назвала свое имя?
   - Может быть, но я его не запомнил.
   - Спасибо, мистер Фелика. Кстати, где теперь эта статуя?
   Он показал пальцем куда-то за мою спину:
   - Сзади вас. С нее уже сделали  копии,  точно  такие  же,  но  только  из
пластмассы.
   Я повернулся и посмотрел. И продолжал смотреть долго.
   Это  была  Мамзель  размером  с  Гаргантюа,   обнаженная,   великолепная,
подавляющая, возвышающаяся над нами женщина-гора. Не то чтобы это была  гора
плоти, ибо скульптура была выполнена в сером камне, лишенном телесного цвета
и тона. Но сделана она была  превосходно  и  выглядела  почти  как  живая  -
массивная Лита Коррел, замершая в движении.
   Это, без сомнения, была Лита. Она стояла прямо, чуть откинув голову, руки
опущены по бокам вдоль округлых бедер, ладони  повернуты  вперед,  а  пальцы
чуть согнуты. Она, казалось, собиралась сделать шаг вперед. И каждая линия и
форма статуи повторяла линии и формы потрясающей фигуры Литы.
   Фелика тем временем продолжал говорить:
   - Они просили сделать ее в два раза больше натурального  размера.  И  они
получили то, что заказывали. Мне пришлось снять с нее около сотни мерок.
   Я просто не мог не спросить:
   - Она вам позировала в таком виде?
   - Немного. Однако она слишком занятая женщина, чтобы долго позировать,  и
я в основном работал с фотографиями, рисунками  и  размерами.  Но  несколько
часов она все же попозировала мне. - Он помолчал. - Ну, она позировала не  в
таком виде. На ней было бикини.
   Я еще раз оглядел скульптуру:
   - По ней этого не скажешь.
   - Такой я увидел ее и в бикини. Разве не так же  она  выглядит  в  глазах
всех? - Он улыбнулся мне. - К тому же меня просили представить ее  именно  в
таком виде. С каменной  опоки  были  отлиты  пластмассовые  фигуры  розового
цвета. Выглядят они почти  как  живые.  Разумеется,  когда  их  поставят  на
зданиях всех отделений "Мамзель", они будут одеты  в  бикини.  -  Он  сделал
паузу. - Можете себе представить, как они будут выглядеть  -  пусть  даже  в
бикини - торчащими высоко в воздухе над зданиями?
   Я вполне мог себе это представить. Я  поблагодарил  Фелику  за  помощь  и
собрался  уходить,  напоминая  себе,  что  меня  ожидает  скорая  встреча  с
оригиналом статуи. И перед уходом я бросил еще один взгляд на нее.
   Глядя на нее, я подумал,  что  любая  женщина,  которая  увидит  одну  из
пластмассовых копий, возжаждет выглядеть  точно  так  же  или  хоть  немного
походить на нее. И мужчины тоже возжаждут, но  по  иной  причине.  По  самой
примитивной, даже первобытной причине. Статуя называлась "Мамзель", но  я-то
догадывался, как ее следует назвать. Я смотрел на нее, на ее широкие  бедра,
ее чуть округленный упругий  живот,  ее  торчащие  груди,  ее  полураскрытые
полные губы и полуприкрытые веками глаза.., и имя ей было:
   "Ева".

***

   Моя квартира расположена на втором этаже жилого  дома  гостиничного  типа
"Спартан". Войдя, я включил маленькую лампочку, висящую сразу  за  дверью  и
отдал салют "Амелии" - яркой обнаженной особе  размером  в  квадратный  ярд,
висящей над моим  фальшивым  камином.  Потом  я  сделал  несколько  шагов  и
пригляделся к одному из аквариумов с тропическими рыбками, стоящих слева  от
двери. У меня дома два больших аквариума и вдобавок десятигаллонный аквариум
в  моем  офисе.  Наблюдение  за  пестро  раскрашенными  маленькими  рыбками,
резвящимися  в  своих  мини-морях,  я  считаю  одним  из   лучших   способов
расслабиться. И вы удивились бы, узнав, как много"  девушек  чувствуют  себя
польщенными, когда я приглашаю их к себе  домой  полюбоваться  на  маленьких
рыбок.
   Я насыпал сухого корма на поверхность воды в  обоих  аквариумах  и,  пока
рыбки пожирали его, принял душ,  побрился  и  оделся  в  новый  светло-синий
габардиновый костюм.  Завязывая  красно-желто-голубой  галстук,  похожий  на
извержение матерчатого вулкана  -  мне  нравится  немного  цвета  в  мужской
одежде, - я размышлял над тем, что случилось за этот насыщенный день,  думал
о "Мамзель", Лоуренсе, убитой женщине,  Дэне  Брайсе,  Рое  Тоби,  Джеддере,
Фелике, "Агентстве Эда" и Хорэйшио Адере. Ну и парочка - эти Хорэйшио и  Эд!
Просто  поразительно,  думал  я,  как  по-рабски  следуют  женщины   диктату
законодателей моды, одеваясь год за годом по фасонам, установленным Адером.
   Наконец я был готов. Аккуратно угнездив кольт в кобуре, я в последний раз
поглядел на себя в зеркало. Совсем  неплохо,  если  кого-то  интересует  мое
мнение на сей счет. Вообще-то я не в восторге  от  новомодных  лацканов,  но
придется привыкнуть и к  ним.  Но  мне  нравятся  и  новая  блестящая  ткань
костюма, и более узкие галстуки. Они придают мужчине довольно лихой вид.

***

   Лита жила в люксе на четвертом этаже фешенебельного отеля  "Эджуэй-Армс".
Она дала мне номер люкса и должна была ждать меня, поэтому я не стал звонить
ей по телефону, а просто поднялся на лифте на четвертый  этаж  и  прошел  по
коридору к ее двери. Я собирался уже постучать, но остановился.
   К двери была приколота записка:

   "Шелл, входите и чувствуйте  себя  как  дома,  я  скоро.  И  налейте  нам
чего-нибудь. Лита".

   Я улыбнулся и сорвал записку с двери. "Налейте нам", - написала она.  Это
обнадеживало. Я вошел внутрь, затворил за собой дверь и  спустился  по  двум
покрытым  ковром  ступенькам  в  гостиную.  Справа  стоял  низкий   диванчик
кораллового цвета, напротив него - два пуфа  и  глубокое  мягкое  кресло.  В
одном углу тускло, словно  мертвый  глаз,  отсвечивал  экран  телевизора.  В
противоположном углу торчал  музыкальный  центр.  Возле  кораллового  дивана
располагался портативный бар, заполненный бутылками.
   Я смешал стаканчик крепкого кукурузного виски с  водой,  пригубил  его  и
закурил сигарету. "Чувствуйте себя как дома", - написала Лита. Потягивая  из
стакана, я огляделся более внимательно. За перегородкой  находилась  чистая,
сверкающая кухня. За столовой видна была  еще  одна  комната,  в  которую  я
только заглянул, - весьма пикантная комнатка с суперширокой низкой кроватью,
застеленной черным шелковым покрывалом, на  котором  лежали  подушки  -  две
коралловые и одна белая. Мне тут понравилось. Не хватало только Литы,  чтобы
сделать обстановку просто великолепной.
   Сидя на диване в гостиной, я докурил сигарету и допил виски.  Поднявшись,
я походил пару минут, потом сел на место. Я начал волноваться.
   К восьми часам я допивал уже второй стаканчик виски. Где же Лита?  Я  уже
нервничал всерьез. Восемь  часов  субботнего  вечера  -  время  еженедельной
программы Джона Рэндольфа. Она  поможет  мне  скоротать  время,  к  тому  же
Рэндольф мог сообщить что-нибудь новенькое о Рое Тоби и даже упомянуть меня.
   Я включил телевизор и нашел нужный канал. Пока телевизор  нагревался,  на
экране появилось смазанное изображение  мужского  лица.  Наконец  послышался
звук, и я сообразил, что это был не Рэндольф.  Мужчина  между  тем  говорил:
"...который обычно выступает в это время". Он выглядел весьма взволнованным.
   Мужчина продолжал: "В отсутствие мистера Рэндольфа новости и  комментарии
будут представлены Артуром Хэмптоном. - Он изобразил  вымученную  улыбку.  -
Итак, с вами мистер Хэмптон".
   На экране появился  мужчина  лет  сорока  с  пронзительными  глазами.  Он
произнес "Добрый вечер" глубоким  голосом  и  быстро  заговорил  о  недавних
событиях в Вашингтоне. Секунд через тридцать он сделал паузу для рекламы,  и
я убавил звук. Интересно, что помешало  Джону  Рэндольфу  появиться  сегодня
вечером перед телевизионными камерами?
   Насколько я помнил, еще ни разу за последние два  года  он  не  пропускал
свою программу на телестудии. Должно  было  случиться  что-то  действительно
чрезвычайное, чтобы  он  не  смог  появиться  на  телеэкране.  Я  постарался
выкинуть все эти вопросы из головы и пошарил по карманам в  поисках  спичек,
однако мой коробок уже опустел. Где, черт побери, Лита?
   Я поискал глазами спички или зажигалку, потом подумал, что могу прикурить
от плиты в кухне, и пошел туда. От входа в кухню я случайно бросил взгляд на
дверь в спальню, но сейчас это получилось под  несколько  иным  углом,  и  я
заметил портрет в рамке. Этот портрет потряс меня настолько, что я  поспешил
в спальню и схватил его.
   Сомнений не оставалось. Моргая, я  пялился  на  это  лицо.  Откуда,  черт
возьми, он взялся в спальне Литы Коррел? Что бы это значило? Как увязать это
со всем, что случилось чуть раньше? Я ничего не мог взять в толк.
   Ибо с портрета на меня смотрело резко очерченное,  жесткое  лицо  Дэниеля
Брайса.

Глава 13

   Что-то звенело у меня в ушах. Я был так удивлен  находкой,  что  поначалу
даже не понял происхождение звука. Потом сообразил, что звонит телефон.
   Я бросил последний взгляд на портрет... На нем не было  никакой  надписи,
но лицо, несомненно, принадлежало  Брайсу.  Поставив  портрет  на  место,  я
прошел в столовую, где на подставке стоял голубой телефон. Его резкий звонок
действовал на нервы. Когда я схватил трубку, мысли мои были все  еще  заняты
портретом.
   - Алло, - сказал я.
   - Алло. Это Шелл Скотт?
   - Да, это я. - Я нахмурился. Как мог кто-то знать, что я в квартире Литы?
Я никому не говорил, что приду сюда,  если  не  считать  Литу.  Но  со  мной
говорил мужчина.
   - Это Хэнк Роджерс, Шелл.
   Хэнк работал в отделе по расследованию убийств голливудской полиции.
   - - В чем дело, Хэнк?
   - Тебе лучше приехать сюда, Шелл. Не думаю, что эту новость уже  передали
по радио и телевидению. Кто-то убил Джона Рэндольфа. Нет сомнений,  что  это
бандитское убийство...
   Я прервал его:
   - Рэндольф? Он мертв?
   - Мертвее не бывает. Огромная пуля чуть не перерезала его пополам.
   - Но при чем тут я? И откуда ты знаешь, где меня искать?
   - Телефон нам дала женщина. Лита Коррел. Она у нас.
   - В кутузке?
   - Ага. Она была с Рэндольфом, когда он заполучил пулю.
   - С Рэндольфом? - Я все еще туго соображал. - Она в порядке? Не ранена?
   - Да нет. Ей повезло. Только немного истерична. Очень надеется, что ты ей
поможешь. Сказала, что ты уже  работаешь  на  нее.  Так  что  приезжай  сюда
побыстрее, Шелл.
   - Уже еду...
   В голливудской тюрьме меня знают. Я поздоровался с дежурным  сержантом  и
полицейским, которые уже ждали меня.  Сержант  провел  меня  к  комнате  для
допросов и сказал, что с Литой там беседуют два офицера.
   Когда я вошел, Хэнк обернулся и сказал:
   - Быстро же ты добрался, Шелл.
   Но у меня не было времени отвечать ему. Сидевшая у стола  Лита  вскочила,
бегом преодолела несколько шагов, разделявших нас, обхватила меня  руками  и
прижалась ко мне, почти рыдая.
   - Шелл, о, Шелл, я так рада, что вы приехали. Это было так ужасно!
   Я положил руки на ее плечи и сказал:
   - Ну-ну, золотце, успокойтесь. Я пока даже не знаю, в чем дело.
   Еще несколько секунд она прижималась своим теплым, мягким телом  ко  мне,
потом отклонилась назад, посмотрела мне в глаза и ровно проговорила:
   - Я видела, как его  убили.  Всего  в  нескольких  шагах  от  меня.  Пуля
швырнула его через всю комнату, словно его ударила  машина.  Даже  звук  был
похож.
   Голос  ее  как-то  потускнел,  а  глаза  были  неестественно   округлены.
По-видимому, она все еще была в шоке.
   Я пока не совсем понимал, о  чем  она  говорит,  но  вспомнил,  как  Хэнк
говорил о том, что  Рэндольф  был  убит  самой  большой  пулей,  которую  он
когда-либо   видел.   Должно   быть,   это   действительно   была   какая-то
необыкновенная пуля - все же Хэнк отслужил в полиции почти двадцать лет.
   Когда Лита отступила от меня, я посмотрел на Хэнка и сказал:
   - Может, ты все-таки просветишь меня?  Он  кивнул  полицейскому  Райли  и
вышел вместе со мной в коридор.
   - Вот какая картинка, Шелл, - заговорил он. - Мисс Коррел