урор знал его  еще по  Москве, а начато дело было
следователями КГБ республики, так совместно оно и продолжалось.
     В  одно утро, подписав несколько санкций  на  арест,  он  созвонился со
следователем  по делу  Арипова  и  поехал  в  здание напротив  внушительного
памятника Дзержинскому.  Когда он поднимался  пешком на третий этаж,  кто-то
окликнул радостно:
     -- Хуршид Азизович!
     Камалов  обернулся  и увидел  улыбающегося плотного  мужчину в  светлом
костюме.
     -- Не узнали? -- сказал он, протягивая руку.
     --  Почему  же  не узнал,  --  Бахтияр Саматов.  Впрочем, узнать вас не
просто,  десять лет все-таки  прошло, окрепли, заматерели, наверное, большим
начальником стали,  судя  по  вашей прежней  хватке  ставить в  тупик  своих
преподавателей. -- И они, дружно рассмеявшись, обнялись.
     -- Не я один, а  многие ваши  ученики сегодня  занимают здесь  ключевые
позиции. У меня кабинет этажом ниже, пожалуйста, заходите, готовы помочь вам
в любое время, я один из замов председателя.
     У  следователей  по  делу Арипова  он  задержался на час и  вернулся на
второй этаж, где его ждали.
     Разговор  с генералом Бахтияром Саматовым у Камалова затянулся почти до
самого обеда, но они даже вскользь не вспомнили о тех давних годах в Москве,
хотя вспоминать было что, он как москвич, конечно, опекал своих земляков.
     Прокурор сразу перешел к делу.
     -- Сегодня по моей модели в прокуратуре организуется  отдел по борьбе с
организованной преступностью, и  я просил бы вас помочь  людьми. Не помешают
мне  и  технические  работники,  вплоть   до   машинисток.  В  канцелярии  с
документами, архивами должны работать люди, которым я доверяю сполна.
     --  Я  как раз  ведаю кадрами, --  ответил генерал, --  и считайте, что
вопрос улажен.
     -- На Востоке не отказывают своим учителям? -- пошутил гость.
     -- Вы  быстро  осваиваетесь,  домулла,  восточная кровь заговорила,  --
ответил с  улыбкой хозяин  кабинета  и продолжил: -- У  нас  сегодня тоже на
многое  открылись глаза  и большинство профессионалов понимает,  что  внутри
страны есть реальные силы, чьи  интересы представляют угрозу государственной
безопасности, и при благоприятной ситуации они попытаются  дестабилизировать
обстановку  в  крае,  и  расчеты их  не  в последнюю  очередь возлагаются на
преступный мир. Поэтому мы тоже хотим иметь четкое представление о состоянии
уголовной   обстановки  в  республике.  Ныне  есть  тяжкие   преступления  с
политическими мотивами, а политиканы не гнушаются откровенной уголовщиной, и
если  они быстро  находят  язык  между  собой, то, видимо, и  нам необходимо
координировать наши усилия.
     --  И еще  одна  просьба, Бахтияр Саматович, она не от бессилия, просто
мне жаль времени. Я постоянно ощущаю утечку информации, особенно с совещаний
с  работниками  МВД  и партийных органов,  сколько моих начинаний  уже пошло
насмарку! У  меня есть  определенный опыт в борьбе с этим явлением, и  я при
любой мало-мальски серьезной операции расставляю капканы для  предателей  и,
уверен, скоро выйду на их след. Но если бы вы знали,  как это мешает,  вяжет
руки,  не  позволяет  проводить  широкомасштабных  операций. У  меня очерчен
список людей,  имеющих  доступ  к  информации,  и,  возможно,  через них она
поступает к тем, к кому мы проявляем  интерес. Я понимаю, что большинство из
них высокопоставленные люди и по обычным меркам -- вне подозрений,  как жена
Цезаря, но, может  быть, косвенно кто-то из  моего списка замешан в связях с
новой элитой преступного мира: дельцами, цеховиками, миллионерами из теневой
экономики? Уголовники уже давно пошли им в услужение добровольно. По логике,
опять же в целях государственной безопасности, такая информация  о порочащих
связях  высоких  должностных  лиц  должна  быть  у  вас,  нет  ли  там  моих
голубчиков?
     --  Вы правы мы обязаны располагать подобной информацией, но вы  до сих
пор не поймете,  какой неограниченной властью пользовался в крае Рашидов.  Я
знаю,  что  мои  старшие коллеги  в свое время выходили к нему с  докладом о
неблаговидных связях высших чинов МВД  и тут же получили строжайший  указ --
оставить милицию  в покое  и  заниматься своим делом.  Милицию  многие  годы
возглавлял его друг  и доверенное лицо. Позже  и  в КГБ  он поставил  своего
человека,  а  поскольку  мы тоже подотчетны партийным органам,  то  смотрели
только  в  ту  сторону,  куда  указывали.  Поэтому  нет  у  нас  обобщенного
материала, хотя сигналы все эти годы, по этой теме, к нам поступали, но хода
они,  к  сожалению, не получили.  И  вдруг он,  выйдя  из-за  стола,  сказал
неожиданную фразу, словно читая мысли своего бывшего учителя:
     -- Вот если мы разживемся  архивом хана Акмаля, нашей картотеке цены не
будет.
     У  Камалова  неожиданно возник  план,  о котором  он  не думал даже час
назад, покидая на третьем этаже кабинет следователей.
     -- Я сейчас подробно, в деталях ознакомился с делами аксайского хана  и
не  понимаю,  почему  он  на  свободе,  материалов  для  привлечения  его  к
ответственности достаточно, я готов хоть сию  секунду дать санкцию на арест.
Если мы  упустим время, и досье его, о которых вы сейчас упоминали, и деньги
могут стать добычей  преступного мира, уверен, они не хуже нас осведомлены о
богатстве Арипова. Если это произойдет, ни  вам, ни нам, даже объединись мы,
вряд ли скоро удастся взять ситуацию под контроль.
     Генерал  прошелся  вдоль  окна,  словно  взвешивая  слова,  которые  он
собирался сказать.
     -- Это нас тоже тревожит, есть  сигналы, кто  к нему активно ищет ходы.
Уйди его наследство  в горячие руки, беды непредсказуемы, да  и сам он может
исчезнуть с награбленным, дьявольски хитер, изворотлив, повсюду  у него свои
люди.  У  нас  есть  данные, что  он  наводит мосты в Термезе,  ищет пути  в
Афганистан, сейчас идет война -- и для него могут найти лазейку. Но мы никак
не можем ускорить лишение его депутатской  неприкосновенности, и в Ташкенте,
и в Москве у него есть высокопоставленные друзья  и покровители. Не можем мы
подталкивать и прокуратуру, мы для нее не указ... Да и начни мы сколь-нибудь
заметно  форсировать события, его тут же предупредят, возможно,  те же люди,
что находятся в вашем списке.
     -- А знаете, -- прокурор решился выложить свой план, --  не следует  ли
мне рискнуть,  взять  ответственность  на себя? Я человек  новый, располагаю
кое-какими полномочиями, и неудобно мне сразу дать пинка под зад. Сошлюсь на
неопытность, скажу -- я  ведь не секретаря обкома без ведома ЦК арестовал, а
обыкновенного   хозяйственника.  --  И,  посмотрев  друг  на  друга,  лукаво
улыбнулись, они думали одинаково.
     --  Ну  что   же,  --  подхватил  хозяин   кабинета,  --  мы  не  можем
препятствовать человеку такого ранга, это вполне  в вашей компетенции,  если
не оглядываться на  ЦК. Более того,  мы готовы по вашей  просьбе  поддержать
операцию, и наше  участие в задержании хана Акмаля  не окажется неожиданным,
следователи  КГБ  давно  уже  занимаются им. Сколько дней  вам нужно,  чтобы
разработать в деталях операцию?  "Маршал Гречко"  имеет вооруженных людей, и
Аксай сплошь изрезан подземными коммуникациями. Взять его надо только живым,
иначе  никому  из  нас  не сносить  головы.  Нас обвинят  в убийстве  горячо
любимого народом депутата.
     -- Мне  нужно два дня, -- ответил Камалов. -- За сорок восемь  часов мы
разработаем  все   детали  и  попытаемся  взять  его  без  особого  шума,  и
обязательно  живым,  но  уже сегодня  к  вечеру я должен встретиться с  теми
людьми, которых  вы готовы  передать мне в  помощь, я  хочу подключить  их к
операции.
     -- Договорились. Сегодня эти товарищи будут у вас в прокуратуре к концу
дня, а через двое суток я жду вас с планом операции. -- И они распрощались.
     Через  несколько  дней  прокурор  прилетел  в  Наманган  в  официальную
командировку, имея четыре  варианта операции  под названием "Большая охота".
Во всех случаях главная роль отводилась самому Камалову, арестовать "маршала
Гречко" он должен был сам. Нашли посредника, человека, работающего в обкоме,
давнего  прихлебателя  Арипова.  Не  посвящая  того  в  тайны,  сказали, что
Прокурор республики хотел бы срочно и тайно  встретиться с ханом  Акмалем  в
доме посредника или любом другом месте Намангана, которое предложат  люди из
Аксая.
     Высокопоставленный  посредник   предложение  о   тайной  встрече   счел
обыденным явлением,  и оно  ничуть  его  не смутило,  вполне допускал сговор
между  новым  человеком из  Москвы  и  истинным  хозяином  этих мест,  ханом
Акмалем.  В тот же день он привез  ответ,  хан Акмаль  готов встретиться, но
только исключительно на своей территории, в Аксае.  В общем, на его смелость
вне пределов  ханства они и не рассчитывали. Но и, назначая встречу на своей
территории, поставил условие: ни одного сопровождающего, кроме посредника из
обкома,  и только на его машине, без какого-либо эскорта. Условия  приняли и
договорились, что  завтра после полуночи  машина хана  Акмаля будет ждать  у
дома  посредника,  куда  они  подъедут  прямо  из-за  дастархана  областного
прокурора, тот собирал застолье по случаю приезда важного гостя из Ташкента.
В общем,  все в добрых, старых традициях  застойного  времени, чтобы и комар
носа не подточил. Догадывались, что хан Акмаль каждые полчаса будет знать, о
чем идет разговор за столом, и это приняли во внимание.
     Наиболее вероятным местом  тайной встречи  в Аксае могли  оказаться три
здания: сама резиденция  хозяина, дом для приема гостей, на окраине Аксая, в
яблоневом саду,  и  охотничий домик  в горах. По рангу  встречи  более всего
подходил дом в горах, с двумя каминными залами, но этот  вариант исключался,
дорога  в  горы  требовала   времени.  Оставались   два   здания,  но  более
предпочтительным, по логике, оказывался гостевой дом, ибо переговоры  носили
тайный  характер, и Камалов в крайнем случае от встречи  в резиденции должен
был отказаться.
     Основным вариантом считался  арест в гостевом доме,  тут все просчитали
до мелочей, и для захвата  особняка благоприятствовали обстоятельства. Среди
обслуги  дома  отыскался  человек,  бывший  "афганец",  к  которому  чекисты
все-таки нашли ход. Парень заведовал  сауной и бассейном  и за расторопность
так высоко  ценился  ханом Акмалем, что  иногда при выезде за пределы  Аксая
включался в его личную охрану. Но главный  расчет строился не на десантнике.
Рядом с яблоневым садом шло строительство небольшого  консервного  завода, и
туда  со дня на  день ждали доставки башенного крана, и вагончики строителей
стояли неподалеку от  гостевого дома.  Бригада по монтажу стотонного крана и
строительства  для  него  подкрановых  путей  обычно  состояла  из  двадцати
слесарей. Камалов укомплектовал бригаду своими людьми, а ствол башни начинил
вооружением,  вплоть  до  пулеметов,  чтобы  мгновенно  отсечь нападение  на
гостевой дом, если такое  случится. "Троянский конь" -- шутили оперативники,
тщательно  укладывая   в  чрево   трубы  оружие,   боеприпасы,  бронежилеты,
инструменты, легкие  дюралевые  лестницы,  все то,  что могло пригодиться  в
молниеносной  операции.  Во второй  половине дня  караван  из  двух  могучих
трейлеров  с  военными  тягачами  "Ураган",  в  сопровождении  трех  тяжелых
автокранов  для монтажа, автономными  электростанциями на  собственном ходу:
машинами технической помощи выехал в Аксай, не  привлекая особого  внимания.
До  самой ночи  "строители"  разгружали  свое  хозяйство, обживались.  Когда
Камалов покидал дом областного  прокурора,  он уже знал, что у "монтажников"
готовность номер один. Не забыли и о  подземных тоннелях, нарытых бесноватым
ханом Акмалем, два из них, которые удалось  установить с  помощью "афганца",
выходящие к реке и  к дороге в  горах,  взяли  под контроль.  С наступлением
темноты  в  сторону  Аксая,  опять  же  на  двух  трейлерах,  повезли  шесть
скоростных   бронетранспортеров,   умело  камуфлированных  под  строительную
технику и  оборудование.  Десантники в бронежилетах  все  до одного имели за
плечами  опыт афганской войны.  Камалов  уже на подъезде обогнал транспорт и
отметил, что  военные  подходили  к  намеченному  плацдарму  вовремя.  Из-за
оживленного   разговора,   навязанного  посредником,  прокурор   не   слышал
характерного  звука военных вертолетов, они тоже  должны были занять позиции
поблизости Аксая.  Три красные сигнальные ракеты означали  бы для  воздушных
десантников тревогу, и  следовало тогда  поспешить  на помощь "монтажникам".
Один геликоптер ждал особого сигнала -- двух зеленых  ракет, ему предстояло,
в случае удачи, немедленно вывезти хана Акмаля из Аксая.
     Золотозубый шофер из Аксая, которого посредник из обкома дважды называл
по  имени -- Исмат, в беседу не вмешивался и  всю дорогу молчал,  на вопросы
отвечал  кратко, не  давая втянуть себя в  разговор,  а прокурор пытался это
осторожно делать, потому что желал знать заранее, где состоится аудиенция, и
в случае удачи  даже пятнадцать  -- двадцать  минут  имели  значение, прежде
всего  обозначался  основной вариант  операции  и успевали передислоцировать
резервные  силы. Если  по  дороге Наманган  --  Аксай выяснится, что встреча
будет происходить в гостевом доме, у Камалова была возможность  дать об этом
знать. При  въезде-выезде  из Аксая был заведен строжайший порядок, водители
фиксировали в журнале время прибытия-убытия. И Исмат, в любом случае, должен
остановиться у шлагбаума и забежать на минутку  в сторожку, вот в это  время
прокурор  всего-навсего  должен   выйти  из   машины  --   это   и  послужит
подтверждением того, что встреча состоится в гостевом доме.
     Чувствуя,  что  случайно  ничего  не   выведать,  он  решил  откровенно
блефовать   и,  обращаясь  к  человеку  из  обкома,  сказал  с  нескрываемым
сожалением:
     --  Говорят, у Акмаля-ака  есть  дивная сауна и бассейн, не  мешало  бы
попариться всласть и поплавать. В Ташкенте у меня таких возможностей нет, да
и времени тоже.
     -- Я тоже готов поддержать вашу идею, тем более  что принимать он будет
нас,  как  договорились, в гостевом  доме, где  и сауна и бассейн.  Попросим
хозяина,  думаю, не откажет,  как я знаю, он  и  сам любитель ночных  водных
процедур,  особенно с  прекрасным  полом. -- И  человек  из обкома  от  души
раскатисто расхохотался.
     И тут в разговор неожиданно вмешался молчаливый Исмат.
     --  И  просить  не надо, когда  я  уезжал,  "афганец" уже менял воду  в
бассейне и заносил чешское пиво в сауну.
     --  Вот  и хорошо! -- обрадованно сказал прокурор  и, хлопнув шофера по
плечу, добавил: -- С меня причитается за хорошую весть.
     Машина  в это  время  уже тормозила у сторожки. Камалов вышел из машины
вслед за шофером.
     Человек, давно и тайно поджидавший машину у шлагбаума, увидев Камалова,
тихо сказал в переговорное устройство лишь одно слово: "гостиница".
     Хан Акмаль встречал высокого гостя у ворот сам, решил уважить, все-таки
Прокурор  республики, знал,  что  Камалов прибыл  в  Ташкент  разобраться  с
наследием   его  друга   Шурика.  Накануне  хан  Акмаль  долго  беседовал  с
Сабиром-бобо  и они  подумали:  возможно, Камалова  рекомендовал  в  Ташкент
кто-то из его  московских друзей, и наконец-то из Белокаменной протянули ему
руку помощи. Могла быть и такая версия, не простые друзья у него в Москве, и
им  не резон отдавать хана Акмаля в руки правосудия.  Вот  почему  с большим
волнением Акмаль-ака ждал  встречи с  прокурором  республики. И любую услугу
Камалова они оценили в миллион и подготовили дипломат с щедрым подарком.
     Не видно было в загородном доме и челяди, лишь только когда они входили
в   стеклянную  галерею,  случайно   попался  навстречу   молодой   человек,
симпатичный  парень,  с  тщательно выбритой  головой и  обвислыми восточными
усами.  Еще издали увидев  гостей, он чуть  ли  не вжался в  стену, не  смея
поднять глаза на сиятельных людей, правую руку он прижимал к сердцу. Жест не
остался незамеченным Камаловым, чуть растопыренные пальцы означали -- особой
тревоги нет и что "афганец" готов сделать свой первый  шаг. Значит, с самого
начала им все-таки удалось  перехитрить хана Акмаля, усыпить его  чрезмерную
бдительность.
     По  галерее  они  шли  одни,  посредника  у  ворот  перехватил какой-то
тщедушный  старик во  всем  белом,  и  они направились  к небольшому  зданию
напротив,  видимо, человек из  обкома  присоединится  к ним  за  столом, как
только закончатся переговоры с глазу на глаз.
     Хан Акмаль провел высокого гостя  в краснознаменный зал, тот самый, где
он встречал, также тайно, Сенатора. Была и тут своя тактика, конечно, живя в
Москве,   Камалов   вряд  ли  мог   слышать  об  успехах   агропромышленного
объединения, хотя о нем периодически печатали хвалебные статьи в центральной
прессе, а тут представилась возможность показать успехи в сконцентрированном
виде, так сказать.  Всякого входящего в зал поражало обилие  тяжелых,  шитых
золотом  знамен,  и  хан  Акмаль  знал  сей  эффект.  Увиденное  поразило  и
прокурора, и он по собственной инициативе прошелся вдоль стены со свернутыми
знаменами. Начало встречи обрадовало  хана Акмаля, он почувствовал,  что  на
человека   из  прокуратуры  произвели  впечатление  его  успехи,   а   успех
предприятия он всегда связывал только с собой.
     --  Прошу.  --   И  хозяин  жестом  пригласил  за   дастархан,  скромно
уставленный фруктами и чайными приборами  на двоих, все вокруг,  и тишина  в
доме, располагало к беседе.
     "Некогда рассиживать, чаи  гонять с тобой, отцвели твои хризантемы", --
усмехнулся про себя прокурор Камалов, но в последний момент  занял курпачу у
стены с тем, чтобы хан Акмаль расположился спиной к входной двери и не сразу
среагировал на  появление своего "афганца",  а тот должен  был  войти  минут
через десять -- пятнадцать, как опустеют коридоры. Хозяин  дома, разлив чай,
как  всегда,  уверенно  повел разговор, сначала  издалека, с  самой  Москвы,
пытаясь  скорее определиться, не друзья ли из белокаменной  столицы пытаются
принять участие в его  судьбе, и не этот ли  седеющий прокурор их посланник.
Хотя хан Акмаль и поднаторел  в застольной дипломатии, но, видимо, волнение,
поспешность  подвели   его  на   этот   раз,   цель   оказалась  так   плохо
замаскированной, что  гость сразу  разгадал тайные  надежды обладателя  двух
Гертруд. Представлялась еще  одна  возможность расслабить,  отвлечь внимание
хана Акмаля, и Камалов осторожно повел разговор вокруг  тех людей в  Москве,
на кого мог рассчитывать Арипов, и видел, как оживлялось отекшее от волнения
лицо хана Акмаля.
     В тот самый момент, когда душа хана Акмаля окончательно успокоилась и в
прокуроре  из Москвы он  увидел избавителя от всех грядущих неприятностей, в
комнату бесшумно, в мягких кроссовках, вошел "афганец".
     -- Извините, -- сказал он неожиданно за спиной хозяина дома,  обращаясь
к  гостю,  -- Исмат предупредил, что вы  особый поклонник сауны, я  хотел бы
уточнить, какую температуру вы предпочитаете?
     В иной ситуации хан Акмаль  рявкнул бы на человека,  прервавшего важную
беседу, но сейчас лишь обернулся и улыбнулся, словно одобряя своего любимца.
А тот вдруг склонился к нему и нанес короткий удар в челюсть, видимо, там, в
разведке,  он часто пользовался  этим  приемом.  Камалов не успел  и  глазом
моргнуть, как "афганец" уже всовывал заранее заготовленный кляп находящемуся
в нокауте  хану Акмалю.  Прокурор мгновенно вскочил  и с  пистолетом в руках
бросился  к  двери, коридор  оказался  пуст.  Они вдвоем подхватили  тучного
аксайского  Креза  и  поволокли  его  из  краснознаменного  зала. Пройдя  по
коридору несколько шагов, "афганец" открыл дверь с другой стороны устланного
коврами прохода, комната слева выходила окнами в сад. На веранде  просторной
комнаты окна  оказались распахнуты  настежь, и  внизу  их  поджидали четверо
дюжих "монтажников