мо собой пройдет.  А  комсомольский
начальник  и  не беспокоился - его гораздо больше  волновало
$`c#.%. Как всякий образованный человек, он хорошо знал, что
сооружать   ребенков  в  пьяном  виде  не  рекомендуется   -
печальная практика показывает, что от этого могут получиться
такие уроды, от которых общество потом в ужасе шарахается  и
плачет  горькими слезами. Опасения комсомольца  были  вполне
обоснованными: он прекрасно отдавал себе отчет, что в момент
впрыска   семенной  жидкости  был  до  того   нетрезв,   что
совершенно  не помнил ни сам впрыск, ни где, собственно,  он
вообще   с  этой  распрекрасной  примой  познакомился.   Что
хорошего можно было ожидать от такого непродуманного акта?
      Но  вот  минуло ровно семь с половиной  месяцев  после
памятного  возгорания поселкового клуба, и  бывшая  балерина
благополучно разрешилась от бремени мальчиком.
       -   Недоношенный...  Не  урод  ли?  -  первым   делом
поинтересовался комсомольский начальник, прибыв в роддом.  -
Дураком не будет?
       -   Красавец,   -  успокоила  его  зав.   отделением,
почтительно провожая по коридору и на ходу пристраивая гостю
на  чело  марлевую повязку - хоть комсомольское,  а  все  же
начальство.  -  Вес - три восемьсот, рост -  пятьдесят  один
сантиметр. Норма.
      -  Ну  и  что  -  норма,  - пробубнил  из-под  повязки
начальник.  - Знаете ведь, как бывает - растет себе,  растет
как все, а как заговорит, тут сразу всем понятно - УО <УО  -
умственно  отсталый  (устар. аббр.)>!  И  сразу  в  интернат
его...
      -  Господи,  какие глупости вы говорите! - возмутилась
зав.  отделением. - Которые УО - сразу есть признаки. А этот
по  всем  статьям хорош. Вылитая ваша копия! Да вот  -  сами
полюбуйтесь...  -  В  этот момент они вошли  в  палату,  где
лежали   полтора  десятка  спеленатых  младенцев.   Врачиха,
соотнесясь  по  бирке, ловко выдернула из кучи новорожденных
пеленчатый сверток и всучила его комсомольцу.
      -  Как две капли! - льстиво повторилась заведующая,  с
умилением наблюдая за трогательной сценой.
     Комсомольский начальник чуть не прослезился от радости.
Заведующая, конечно же, по-доброму врала: младенец  как  две
капли   был   похож   на   всех   остальных   новорожденных,
находившихся  в  этот  момент  в  палате,  и  пока  никакими
признаками,   кроме   цвета  кожи,   не   подтверждал   свою
идентичность  с  папанькой. Но то, что  он  имел  нормальную
стать и родился без видимых физических отклонений, наполнило
душу аппаратчика невероятным облегчением.
     - Будет Серегой, - взволнованно пробормотал комсомолец,
вручая  сверток  заведующей. - В честь деда.  В  наш  корень
удался! Этот задаст жару девкам...
      Вот  так  и появился на свет маленький Серж  -  Сергей
Павлович  Лиховский,  рожденный по  злой  воле  прихотливого
случая,  управлявшего чувствами мерзких пакостников, которые
ради  удовлетворения своей сиюминутной  похоти  не  пощадили
беззащитную  молодую  женщину.  В  последующем  мы  с   вами
убедимся,  что Его Величество Случай, которому  Лиховский  и
обязан своим появлением на свет, довольно часто взбрыкивал в
судьбе  этого человечка. А пока давайте немного понаблюдаем,
*  *  креп и мужал наш случайный парень - в этой истории  он
играет далеко не последнюю роль...
      Серж  рос  как  и  полагается всем  нормальным  детям.
Вопреки опасениям папеньки, УО он не стал: титьку употреблял
правильно, прудил не более, чем положено, заговорил  вовремя
-  причем, как это зачастую принято в комсомольских  семьях,
сначала   заорал  "ДАЙ!!!",  а  уже  потом,  спустя  неделю,
милостиво   согласился  поименовать  маму.  Папу,   как   ни
старались  домочадцы, дитятко упрямо не  желало  эксклюзивно
вычленять  из  окружающей среды. До известного момента  всех
особей  мужеска пола - в том числе и отца - Серж  фамильярно
обзывал странным термином: Ыгун. Бывалоче, папанька к манежу
подойдет, Серж радостно пустит слюни и как заорет: "Ыгун"!!!
      - Японскому учите? - как-то поинтересовался пьяненький
папин  начальник,  забредший по  какому-то  недоразумению  к
подчиненному после очередного фуршета. - Однако! Не рановато
ли? Ходить толком еще не умеет...
      -  Ыгун!  - задорно крикнул Серж, обращаясь к папиному
начальнику и протягивая к нему руки.
      -  Но-но... - опасливо отстранился начальник - пьяный,
сволочь, а разумеет, что почем! - Я тут ни при чем - ты  это
брось... вот он, твой Ыгун.
      -  Да  он  так всех мужиков навеличивает, мерзавец,  -
расстроенно пояснил отец Сержа. - Японский тут ни  при  чем.
Такого понятия, как "папа", для него пока не существует.  Мы
для  него  все  на одно лицо. Ыгун - и все тут.  Откуда  что
берется?...
      Недоразумение  вскоре  прояснилось.  Глуховатая  маман
бывшей балерины - Марья Петровна, бессменно пребывавшая  при
молодой семье в качестве няньки, постоянно торчала в зале  у
окна  и  наблюдала за улицей - скучно ей было.  Увидит,  как
зять возвращается с работы, и орет на всю квартиру: "А вот и
наш попрыгун скачет! Опять нажрался, гадина..."
     Так же нелестно она отзывалась о друзьях зятя - все они
были  для  нее  попрыгунами.  И знаете,  не  без  оснований.
Специфика   работы  диктовала  свои  условия:  комсомольский
начальник  вынужден  был частенько участвовать  в  различных
"активах" и конференциях, неизбежно завершавшихся фуршетами,
и, как следствие, прибывал домой изрядно навеселе. Друзья  и
приятели,  которых он приводил в гости, также не  отличались
особой  трезвостью: как и хозяин квартиры, они  перемещались
шаловливой прыгающей походкой, вполне оправдывающей  суровое
отношение   старой  антисоветчицы  (бабка   происходила   из
знатного дворянского рода и непонятно каким образом выжила в
кровавой карусели послереволюционных реформ).
       Когда  Сержу  исполнилось  шесть  лет,  родители  его
переехали  в  Ленинград. Пасмурная северная столица,  каждый
камень   которой   был  насквозь  пропитан   мрачным   духом
российской  истории, оказала мощное влияние на формирующийся
характер  нашего  героя. Мальчишка рос  тихим  и  замкнутым,
сторонился  шумных  ребячьих компаний и предпочитал  большую
часть времени проводить в одиночестве. Родители были страшно
заняты:  папахен неутомимо шарахался по служебной  лестнице,
которая оказалась крутой и скользкой - вроде бы поднялся  на
"%`e-nn  ступень,  сделал  пару неловких  движении  и  опять
скатился.  Кроме того, сын не спешил радовать  папашу  ярким
проявлением  наследственных черт,  свидетельствующих  о  его
(сына)  принадлежности  к  славному  роду  Лиховских,  -   с
течением  времени  он. также не стал  походить  на  мать,  и
вообще непонятно было, в кого же молодец удался.
      -  Он  - вылитый дед, - оправдываясь, заявляла  бывшая
прима.    Однако   фотографии   деда   в   семейном   архиве
отсутствовали  - в свое время бабка их зачем-то  уничтожила,
так  что документально подтвердить сходство было невозможно.
Затаив в душе смутные подозрения, комсомольский начальник  к
сыну охладел и как бы перестал его замечать вообще.
      Мать,  стараниями вельможного мужа,  быстро  обретшего
хорошие  связи и нужных приятелей (все сплошь -  попрыгуны),
получила в городском комитете культуры престижную должность,
которая  требовала  полной  отдачи  и  совсем  не  оставляла
времени на воспитание сына.
      Воспитанием  занималась бабка. Привить  внучку  полное
неприятие  советской  системы старая  монархистка  целью  не
ставила:  это  было для нее слишком глобально,  поскольку  о
таком  понятии, как "дошкольная педагогика", она никогда  не
слышала.  Тем  не  менее уже к шести  годам  маленький  Серж
прекрасно  знал,  что в родной стране все  плохо:  у  власти
стоят  "тупоголовые  дегенераты",  которые  не  в  состоянии
управлять  "армией алкоголиков и тунеядцев", все,  что  было
хорошего,  разграбили и продали немцам,  а  все  более-менее
приличные  люди  с  мозгами, коих  не  успели  перестрелять,
выехали за рубеж. За рубежом, Дескать, благодать божья,  там
всем хорошо и при первой же подвернувшейся возможности нужно
туда сматываться. Как видите, здоровым патриотизмом тут даже
отдаленно  не  пахло  - вот этот последний  постулат  насчет
того,  что  за  рубежом все лучше и при  первой  возможности
нужно туда сматываться, прочно засел в неокрепшей головке  и
с течением времени не прошел.
      Наряду  с  латентной  неприязнью к  советской  системе
бабуська-монархистка привила внучку маниакальное пристрастие
к  истории. Особенно это касалось истории России,  причем  -
дореволюционной.  Ребенок должен проникнуться  духом  былого
могущества  Великой России, впитать каждой клеточкой  своего
развивающегося  организма неувядающий дух  великих  побед  и
вообще ясно понимать, как хорошо было до революции. Все, что
случилось после октябрьского переворота, престарелая  статс-
дама считала трагическим недоразумением и заявляла, что этот
период  изучения недостоин - дескать, скоро он  благополучно
завершится и все образуется. Будем жить как прежде.
      Серж проникся и впитал. Читать он начал с четырех лет,
быстро  пристрастился к этому полезному занятию и к  моменту
поступления в среднюю школу уже имел свое собственное мнение
по поводу процессов, происходящих в окружающем его мире.
     - Вундеркинд! - восхищалась завуч - по совместительству
преподаватель истории.
      -  УО,  -  кратко резюмировал классный руководитель  -
физик, он же математик. - Дурная наследственность, не иначе.
       Школу  Серж  посещал  неохотно:  краеугольным  камнем
.b%g%ab"%--.)   педагогической  системы  являлась   активная
целенаправленная пропаганда советского образа жизни и вообще
всего   советского.  Дореволюционная  история,   скрупулезно
отретушированная  советскими учеными, воспевала  добродетели
мужика   и   крестьянина   и   всячески   поносила   "гнилую
монархическую систему с ее осатаневшими прихлебателями". Это
показалось Сержу странным, поскольку расходилось  с  мнением
многоуважаемой бабушки-воспитательницы, и потому он  с  ходу
отверг   предлагаемую  для  общего  пользования  методологию
среднего  образования.  Кроме того, изучение  таких  дрянных
ненужных  предметов,  как химия, физика,  математика  и  так
далее,  отнимало  драгоценное  время,  которое  можно   было
потратить  с гораздо большей пользой - например, для  чтения
хороших   книг.   В   доме  Лиховских   имелась   прекрасная
историческая подборка, собранная стараниями бабушки, которая
не  только умудрилась сохранить доставшиеся ей по наследству
фамильные  манускрипты, но и приобрела у работного  люда  за
бесценок массу замечательных книг из разграбленных в смутные
послереволюционные  годы дворянских библиотек.  Серж  запоем
проглатывал все, что подсовывала ему бабушка. Примерно треть
произведений, имевшихся в библиотеке Лиховских, принадлежали
перу  зарубежных  авторов. Сержа, однако, это  нисколько  не
смущало:  бабушка  сносно владела французским,  относительно
неплохо знала немецкий, поскольку по матери была немкой, и в
объеме программы Смольного института знала латынь. От нечего
делать    она   охотно   делилась   своими   познаниями    с
вундеркидистым  внуком,  и к десяти  годам  он  легко  читал
книги, написанные на вышеупомянутых трех языках.
      В  школе  Серж был изгоем. Рабоче-крестьянских  детей,
которые  были  дурно  воспитаны и  плохо  пахли,  он  считал
недоумками и не старался скрыть своего к ним отношения.  Как
следствие,   эти  самые  рабоче-крестьянские  дети   платили
заносчивому  номенклатурному  ребенку  открытой  неприязнью,
травили его и частенько бивали под горячую руку. В школу  он
приносил  любимые книги и втихаря читал их на уроках,  пряча
под  партой, вследствие чего хронически не успевал  по  ряду
предметов, требующих усидчивости и внимания. В конце  концов
преподавателям это надоело и они попытались вызвать в  школу
вундеркиндова  отца.  Однако к тому времени  папаша-попрыгун
уже  занимал весьма солидный пост, посещать школу  ему  было
как-то  недосуг,  и  в результате классная  руководительница
вынуждена была записаться к нему на прием.
      -  Мальчик  должен  прекратить  читать  на  уроках,  -
решительно   заявила   классная.   -   Мальчику   необходима
общественная нагрузка, чтобы он сблизился с коллективом.
      Папашка экстренно отдал Сержа на бокс. Там вундеркинду
моментально  набили  рожу, и он наотрез отказался  ходить  в
такое  нехорошее  место. Примерно то же самое  получилось  с
волейболом и баскетболом - только там рожу бить не стали,  а
заявили тренеру: "С этим козлом играть не будем. Он  нас  за
людей  не  считает. А если будете заставлять, мы  ему  такое
устроим - сам убежит!"
      Бывшая  прима посоветовала оставить парня в покое,  но
папашка  воспротивился - даешь общественную нагрузку  и  все
bcb.  В  конце  концов остановились на драмкружке  при  Доме
пионеров:  там  никто морду не бил, ребята в  основном  были
интеллигентные,  и  Сержу  неожиданно  этот   вид   нагрузки
понравился. Он великолепно играл порученные роли и настолько
преуспел  в театральном искусстве, что инспектировавший  Дом
пионеров маститый искусствовед был поражен до глубины души.
       -  Вам  нужно  обязательно  поступать  в  театральное
училище,   мальчик  мой,  -  растроганно   пробормотал   он,
поприсутствовав на репетиции. - В вас дремлет великий талант
перевоплощения  -  к этому нужно относиться  соответствующим
образом!  Нельзя  разбрасываться тем, что  дарит  нам  мать-
природа...
      А Серж и не думал разбрасываться - он давно понял свое
призвание   и  не  собирался  ему  изменять.  Идя  навстречу
пожеланиям  отца, мальчик перестал таскать в школу  книги  -
теперь он читал ночами, а на уроках спал. В большой квартире
Лиховских  вундеркинду  была  отведена  просторная  комната.
После  того,  как  все  домочадцы укладывались  спать,  Серж
запаливал свечи в двух старинных канделябрах, презентованных
бабушкой,  и  погружался в увлекательный мир истории.  Перед
мысленным  взором юного книголюба вставали панорамы  великих
битв   и   хитроумных  интриг,  он  полностью   выпадал   из
пресловутой   советской   действительности   и    плыл    по
хронологическим   волнам,  запросто   сопоставляя   себя   с
известнейшими персоналиями разных времен, беседуя и споря  с
ними о целесообразности того или иного исторического деяния,
как  просто  повлиявшего на судьбу отдельно взятого  народа,
так и существенно менявшего мироустройство в целом.
     По окончании школы Серж заполучил четверочный аттестат:
преподаватели   не  посмели  обидеть  вундеркинда,   папашка
которого к тому времени залез еще выше по партийной лестнице
и  теперь  запросто  открывал ногами двери  любых  большущих
кабинетов.  Встал вопрос: кем быть? Папаша настаивал,  чтобы
сын  избрал карьеру дипломата или военного - остро  хотелось
видеть отпрыска в высшем эшелоне управления. Все предпосылки
к тому наличествовали: Серж был далеко не дурак, несмотря на
свои  исторические вывихи, а здоровый протекционизм  во  все
времена считался вполне нормальным явлением.
      -  Пока  я  в силе, я тебя везде засуну! - упорствовал
номенклатурщик. - Пользуйся! И прекрати дурить  -  ты  своей
историей на хлеб себе не заработаешь!
      -  Ничего,  прокормите - вы у меня  не  бедные,  -  не
согласился  упрямый отпрыск и втихаря поперся  поступать  на
истфак    Ленинградского   государственного    университета.
Тамошние  ученые хлопцы послушали вундербеби и всем  гамузом
шмякнулись в обморок от выказанных им знаний. Крутили  парня
три  дня  и  так  и  этак, пытались выяснить  причину  такой
нездоровой   эрудированности,  а  напоследок,   когда   Серж
процитировал  по-латыни  какой-то  затерханный  документишко
времен  Пунических  войн,  председатель  комиссии  -  старый
умненький профессор, печально вздохнул и развел руками: "Вы,
батенька, не по адресу зашли. Увы - но мы вас научить ничему
не можем, вы и так все знаете".
      "Мне диплом нужен, - скромно сообщил Серж. - Я хочу  в
 `e(" попасть..."
      В  порядке  частного случая Сержа зачислили  сразу  на
третий  курс,  и он принялся прилежно посещать  занятия.  На
лекциях  спал  -  он действительно знал все,  что  давали  в
объеме университетской программы. Ночами читал книги  и  жил
себе  в  свое  удовольствие: хитроумный  папашка  купил  для
отпрыска  двухкомнатную  квартиру, желая,  чтобы  он  сполна
вкусил самостоятельной жизни и привыкал к независимости.
      -  Денег  не  давать,  жратвы - тоже,  -  распорядился
партийный  босс.  -  Пусть покрутится, зарабатывая  себе  на
хлеб,  поработает  вечерами - тогда  у  него  отпадет  охота
ночами  читать.  И не сметь его обстирывать!  Пусть  сам!  -
Последнее  было  сказано повышенным тоном -  специально  для
глуховатой Марьи Петровны, которая тут же согласно закивала.
      Распоряжение папахена было с первого же момента гнусно
извращено домочадцами: бывшая прима систематически  снабжала
любимого  сыночка деньгами на карманные расходы, а бабуська-
антисоветчица  регулярно перла на квартиру внука  необъятные
авоськи  с  провиантом,  готовила всякие  вкусности,  раз  в
неделю  наводила  у него генеральную уборку  и  обстирывала.
Серж как сыр в масле катался - такая жизнь ему нравилась,  и
менять в ней он ничего не собирался, полагая, что так  будет
продолжаться целую вечность.
      По  окончании университета киндер-сюрприз без  особого
труда  добился,  чего  хотел, -  получил  совсем  недоходную
должность  в  одном  из  архивов  Ленинграда.  Вот  тут   он
развернулся  на славу! Первые полгода вообще не  вылезал  из
архива:  оброс  кудлатой бороденкой, отпустил  хиппоподобные
патлы,  покрылся  коростой  от  грязи  и  посадил  зрение  -
пришлось обзаводиться очками. Дома появлялся крайне редко  -
некогда   было,  столько  всего  нужно  прочитать!  Бабуська
таскала  ему готовые обеды, пыталась мыть из бутылки горячей
водой и заставляла менять белье.
      На  работе Серж накоротке сошелся с такой же  архивной
барышней  тридцати  лет от роду. Была она  очкаста,  фигурой
неказиста,  ликом страшна и дюже вонюча - тоже некогда  было
за  собой следить. Но умна, блин, да начитанна - застрелись!
Серж эту дамочку за интеллект шибко возлюбил и познал с  нею
радость первого плотского восторга, после чего они регулярно
развлекались  по  ночам  и  в  обеденные  перерывы  прямо  в
читальном  зале  либо  в  хранилище: немытые  тела  страстно
сопрягались на книжных стопках, покрытых исторической пылью,
сквозь  давно  не  чищенные  зубы  прорывались  восторженные
вопли,   опять  же,  с  историческим  подтекстом:  "О,   мой
Цезарь!!!  А-о-о,  мой Антоний! Мой меч  богов,  золоторогий
Искандер!!!"
      А  в ответ: "О, моя Клеопатра, властительница душ! Моя
Клио, вместилище вековой мудрости!!!"
     Вот таким образом и жил наш славный парень - хорошо ему
было.  Незаметно  пролетали дни, размеренно  текли  годы,  в
маленьком  мирке  Сержа  царили уют  и  покой,  страшненькая
архивная  подружка рожать была не приспособлена, что  вполне
устраивало  их  обоих. "Крутиться", как советовал  папанька,
архивариус не желал, вполне обоснованно считая, что не стоит
/`(  таких обеспеченных родителях тратить время на добывание
теплого места под солнцем. Прокормят!
      Однажды Серж заметил, что из специального фонда архива
пропадают  старинные документы и отдельные  листы  различных
рукописей.  В  основном это были бумаги, подписанные  лицами
царствующих  домов  и  их вельможными  родственниками,  либо
исполненные  лично  монархами  пометки,  записки  и  письма.
Поначалу архивариус чуть рассудка не лишился при виде такого
кощунства. Затем остыл, пришел в себя и принялся скрупулезно
вычислять, кто же этим занимается. И вычислил. Хищения  были
хорошо спланированы и осуществлялись организованной группой,
в  которую входил также один из руководителей архива, о  чем
свидетельствовали последние