чинить избу,  и  с  тех пор крыльцо у  дома
Ручьевых уже больше не зарастало сорной травой...
   - Ну-ну,  Константин, чего ты? - спохватился Сергей, заметив смятение
в  лице брата.  -  Я ведь это так...  вспомнилось.  Иди-ка сюда...  Ты в
математике силен? Костя подошел к столу, заглянул к Сергею в тетрадь.
   - Мы этого еще не проходили, - признался он.
   - Жалко!.. Засел я тут с контрольной. Крепкий орешек попался.
   - Что, студент, достается тебе?
   - Есть  немного...   С  последним  зачетом  задержался.   Время  меня
подпирает.  -  Сергей потер ладонью коротко остриженную голову.  - Ну да
ничего...  Ночку-другую не посплю - наверстаю. Тут, братец, другое... Вы
же с  Колькой у меня и завхозы,  и шеф-повары,  и бытовой сектор.  С ног
сбились.  Меня даже люди попрекать стали: мол, не жалею я вас. Я сегодня
с бабкой Аленой договорился. Она теперь у нас домовничать будет.
   Костя насупил брови.  Этого еще  недоставало!  Неужели они с  Колькой
такие бездельники и  белоручки?  Хотя,  если сказать по правде,  живется
братьям Ручьевым неплохо.  Сергей целый день проводит в  правлении или в
поле,  а все заботы по дому ложатся на плечи Кости и Кольки.  Вернее же,
одного Кости,  потому что с младшего братишки какой же спрос...  И Костя
за последнее время многое постиг:  научился готовить отменные щи, жарить
картошку, топить печь, молниеносно заметать пол и мыть посуду.
   Слава  о  кулинарных способностях Кости  Ручьева разнеслась по  всему
колхозу.
   Ребята,  посмеиваясь,  то и дело набивались к Косте на обед и прочили
его на дни уборки поваром в полевой стан.
   Костя даже  пытался стирать белье,  но  делал это  так  неумело,  что
соседка,  сжалившись над рубахами и руками мальчика,  взяла стирку белья
на себя.
   И еще одно терзало Костю:  он не успевал пришивать пуговицы и ставить
заплаты  на  Колькины  штаны  и  рубашки,   которые  у  того  рвались  с
удивительной быстротой.  Тогда Колька,  не  дожидаясь брата,  действовал
самостоятельно и ставил на очередную дыру такую яркую латку,  что все на
него обращали внимание...
   Все же Костя считал,  что хозяйство у  них в  доме налажено не так уж
плохо. И теперь вдруг пустить в дом какую-то бабку Алену!..
   - Дело твое,  -  с обидой сказал Костя.  -  Не по вкусу мои щи - зови
хоть двух бабок... только мы с Колькой все равно их признавать не будем.
   Сергей нахмурился:
   - Ну-ну,  придержи свой характер!  Вам же с Колькой легче будет. - И,
взглянув на брата,  с усмешкой добавил: - А нрав у тебя вылитый батькин!
Копия!

        "Глава 8"
   "БРИГАДИР-ДВА"

   За окнами послышалась песня про зеленый лужок, про коня на воле.
   Сергей и  Костя выглянули в  окно.  По улице,  мимо палисадника,  шли
девчата второй бригады с  граблями и  вилами на плечах.  Они любили чуть
свет выходить с задорной песней в поле и с песней приходить обратно.
   Вместе с девчатами шагала Марина Балашова - "бригадир-два", как звали
ее в колхозе.
   Сергей убрал тетради в шкаф,  быстро надел пиджак. застегнулся на все
пуговицы.
   - Крикнуть бригадира? - понимающе спросил Костя.
   - Да-да, позови. Сообщить кое-что надо.
   Сергей окинул взглядом избу: кажется, на "катере" все в порядке.
   Костя выбежал на  крыльцо.  Но Марину звать ему не пришлось:  она без
его приглашения отделилась от дев" чат и направилась к дому Ручьевых.
   Марина была  темноволосая и  почти  коричневая от  солнца.  Выцветшая
голубая майка  плотно  обтягивала ее  плечи,  рукава были  закатаны выше
локтя.
   Рядом с  Мариной,  прилаживаясь к  ее  размашистому шагу,  шел  Пашка
Кивачев и что-то оживленно говорил.
   "О чем это он?" - ревниво подумал Костя и побежал им навстречу.
   Домой с  работы Марина никогда не возвращалась с  пустыми руками:  то
принесет пучок спелой земляники, то пригоршню звездчатых гроздьев лесных
орехов, то букетик серебристого ковыля или просто ветки молодой березы с
клейкими, пахучими листочками.
   Сейчас  Марина  держала  в  руках  огромный букет  влажных,  душистых
водяных лилий и желтых кувшинок с длинными шнурами потемневших стеблей.
   - Сергей дома? - спросила Марина у Кости.
   Тот кивнул головой, и они втроем вошли в избу.
   - Здравствуй,  председатель!  - сказала от порога Марина. - Мы ведь с
тобой сегодня не виделись?
   - Здравствуй, бригадир-два! - в тон ей ответил Сергей. - По-моему, не
виделись.
   - Я вам цветов принесла.  Не запрещается? - Девушка отделила половину
букета и сунула Косте в руки: - В воду поставь! Не то совсем завянут.
   - Откуда это?  -  удивился Сергей,  зная,  что лилии и кувшинки можно
достать только в глубоком Черном омуте. - Сама нарвала?
   - В мои-то годы в омут прыгать! - засмеялась Ма" рина и покосилась на
Пашу: - Тут помоложе, меня нашлись. Вот он, молодец-удалец, целую охапку
приволок.
   Паша не выдержал пристального взгляда Кости и отвел глаза в сторону:
   - А что ж такого... Купался и нарвал...
   Марина  подошла к  лавке,  зачерпнула из  ведра  кружку  воды,  жадно
напилась. Потом присела к столу:
   - Докладываю, председатель. С сенокосом моя бригада покончила. Завтра
начинаю подготовку к уборке хлебов.
   - Хорошо!  По  плану  идешь!  -  похвалил Сергей и  сообщил бригадиру
новость:  завтра в  Высоково прибывает делегация из Соколовского колхоза
"Заря"  по  проверке  соцсоревнования;  возглавляет  делегацию  бригадир
Никита Воробьев.
   - Ой,  Сережа!  -  вскрикнула Марина.  -  И глазастый же этот старик!
Ничего не пропустит. Все в акт запишет.
   - А ты что, робеешь?
   - Да нет...  -  помолчав,  сказала Марина.  - За пшеницу я спокойна -
наверняка соколовским не уступим.  И рожь,  у нас неплохая,  и овсы... А
вот просо не радует... чахлое, редкое, трудов жалко.
   - У соколовских, я знаю, просо тоже не лучше, - заметил Сергей.
   - Все равно обидно. Над пшеницей или рожью мы вроде полные хозяева, а
вот просо нам еще не подчиняется.  Хоть не сей его больше!  И  в чем тут
беда, разгадать не могу.
   Марина вновь подошла к ведру, зачерпнула воды,
   - Может,  тебя обедом накормить?  - предложил Сергей. - Костя сегодня
щи готовил... Приняты с высшей оценкой.
   - Можем на постоянное довольствие зачислить, - шутливо сказал Костя.
   - Еще чего! Будто у меня и дома нет, - отмахнулась Марина.
   Но  тут  Сергей  напомнил ей,  что  сегодня  звонили  по  телефону из
почаевского колхоза и просили вернуть сортировку, которую "бригадир-два"
взяла у них еще весной.
   - Отвезу завтра, - пообещала Марина. - Вот кого послать только?
   - А  меня!  И  Костю еще,  -  поднялся от порога молчавший до сих пор
Паша. - Мы быстро управимся.
   Марина согласилась -  пусть  ребята прокатятся.  Потом  она  оглядела
избу,  и взгляд ее задержался на бревенчатой стене, увешанной портретами
прославленных на всю страну хлеборобов,  льноводов, хлопкоробов - Героев
Социалистического Труда.
   Костя уже давно вырезал эти портреты из газет и журналов и по вечерам
любил рассказывать старшему брату, кто из мастеров земледелия где живет,
чем прославился,  и все это с такими подробностями,  что Сергей невольно
удивлялся: "Ты, случайно, не в гостях ли у них побывал?"
   А в прошлом году осенью, когда высоковского бригадира Марину Балашову
за высокий урожай пшеницы наградили орденом Ленина,  Костя снял со стены
карточку  Сергея  и  Марины,  закрыл  картонкой лицо  брата  и  пополнил
портретом Марины галерею знатных людей.
   Сейчас  Марина  нахмурилась и  попросила  Костю  снять  со  стены  ее
карточку:
   - Сделай мне одолжение, сколько раз тебя просила! Никакой я не герой,
и незачем меня тут пристраивать...
   - А  может,  будешь  в  этом  году...  -  вырвалось  у  Кости,  и  он
переглянулся с Пашей.
   Сергей улыбнулся:
   - Видала, Марина! Надеются на тебя хлопцы, ждут...
   - Да ну вас, Ручьевых! Разве с вами договоришься! - Девушка с досадой
махнула рукой и хлопнула дверью.
   Сергей вышел за ней следом. Костя и Паша посмотрели в окно.
   Сергей и  Марина молча и  быстро спустились с  крыльца,  потом шаг их
замедлился,  и  они остановились у палисадника.  Буйно разросшиеся кусты
акации и  сирени лезли  через  изгородь.  Сергей сломал ветку  сирени и,
щелкая  ею  по  голенищу  сапога,  принялся  в  чем-то  убеждать Марину.
Посмеиваясь,  девушка отобрала у  него ветку и  что-то ответила.  Сергей
заговорил еще горячее.
   - Костя, это они все о колхозных делах беседуют? - спросил Паша.
   Костя нахмурился. Этот простак Паша ни о чем, верно, не догадывается,
в  то  время как  весь  колхоз знает,  что  Сергей ухаживает за  Мариной
Балашовой.
   - О  чем надо,  о  том и  беседуют!  -  буркнул Костя и подозрительно
оглядел Пашу:-А ты чего для Марины стараешься?  И цветы ей, и "в Почаево
могу съездить"!
   - Понимаешь,  какое дело...  -  мечтательно заговорил Паша. - Хорошая
бригада  у  Марины,  дружная.  У  них  даже  правило  есть:  работай  не
как-нибудь,  а  с  отличием,  с  красотой.  Вроде как марку ставь:  наша
работа, балашовской бригады.
   - Поздненько же ты разобрался!  -  усмехнулся Костя.  -  Да кто же об
этом не знает?
   Паша, на редкость словоохотливый сегодня, продолжал говорить. Если уж
работать летом в колхозе,  так лучше всего им примкнуть к бригаде Марины
Балашовой. Для начала они, пожалуй, поработают ездовыми.
   - Что там ездовыми!  -  Костя махнул рукой,  всем видом говоря, что у
него на этот счет имеется свое особое мнение.

        "x x x"

   Утром Костя все же отправился в конюшню. Паша Кивачев был уже здесь и
запрягал в телегу Командировочную.
   Костя с неудовольствием покосился на пегую коротконогую кобылу.
   - Попросил бы  Гордого для  выезда,  -  заметил он.  -  Как-никак,  в
Почаево едем! Засмеют нас с такой красавицей.
   - Ничего... Лошадь справная, - заступился Паша.
   Он   неторопливо,    но   обстоятельно,   как   и   всегда,   завязал
чересседельник,  поправил шлею,  проверил, прочно ли держатся подковы на
копытах лошади.  Потом  положил в  передок телеги  охапку  свежего сена,
сунул банку с колесной мазью.
   - Сборы такие, будто мы за сто верст едем! - засмеялся Костя.
   - Это не мешает. В дороге всякое может случиться...
   Мальчики подъехали к машинному сараю,  погрузили на телегу сортировку
и тронулись в Почаево.
   Дорога шла полем, среди хлебов.
   Костя и  Паша Кивачев сидели на краю телеги,  и граненые,  никнущие к
земле колосья пшеницы ударяли их по ногам.
   Колхозники второй бригады немало потрудились над тем, чтобы вырастить
добрые хлеба.  Сейчас колосья были тяжелы и полновесны, словно отлиты из
бронзы, и ветер, казалось, уже был не в силах пошевельнуть их.
   Скоро  уборка!..  Как  чудесно преобразится тихое  поле!  Застрекочут
жатки,  на токах вырастут горы зерна,  по дорогам побегут машины, полные
пшеницы...
   Костя вытянул руку и коснулся усатых,  шершавых колосьев.  Вид хлебов
всегда приводил его в волнение...  Потом он спрыгнул с телеги и шагнул в
прохладную,  густую пшеницу -  было приятно ощущать, как колосья щекочут
руки, бьются о грудь, тянутся к лицу.
   - Паша,  хлеба-то  какие!  Как река в  половодье.  Море..  До  самого
горизонта разлилось. Так бы вот и шел и шел!
   - Тебе везде море видится...  Ты брось пшеницу топтать! - охладил его
порыв Паша.  - Еще сторож увидит. - Паша оглядел поле, потом сорвал один
колосок,  вышелушил из  него зерна,  попробовал их  на зуб и  с  досадой
сказал:
   - Эх, переспеет хлеб! Что это Марина с уборкой тянет?..
   Они долго ехали молча.
   Неожиданно среди хлебов замелькали головы людей,
   Костя догадался,  что это делегация Соколовских колхозников проверяет
высоковские поля.
   - Давай немного послушаем, - предложил он и, спрыгнул с телеги.
   Паша нехотя остановил лошадь.
   Делегация по  узкой меже  выбралась на  дорогу.  Впереди шел  высокий
белобородый старик  с  орденом  Ленина  и  тремя  медалями на  новеньком
пиджаке.  Он еще раз зорко вгляделся в  посевы,  бережно провел рукой по
тяжелым колосьям, потом обернулся к Марине:
   - Твои труды, молодая?
   - Наши... второй бригады, - сказала девушка.
   - Да...  Ничего не скажешь!  - И старик кивнул стриженному под бобрик
подростку с  карандашом и блок^ потом в руках:  -  Пиши,  Иван...  Хлеба
отменные, первой категории.
   Костя вгляделся в подростка,  на груди которого на полосатой ленточке
сияла медаль "За трудовую доблесть".
   - Паша!  - шепнул он. - А ведь это Ваня Воробьев! Он когда-то в нашей
школе учился... Узнаешь?
   - Как не узнать!.. Ох, и надраил он медальку!
   Делегаты сели отдохнуть.  Ваня Воробьев, увидев ребят, подошел к ним,
поздоровался.
   Костя с завистью поглядел на медаль:
   - За высокий урожай получил?
   - Да,  за пшеницу,  -  ответил Ваня.  -  С  дедом на семенном участке
работал. Ему орден Ленина дали, а мне вот это...
   - По-большому, значит, живешь?
   - Это как? - не понял Ваня.
   - Ну, как... считаются с тобой... уважают.
   - Это есть... Вот с делегацией от колхоза приехал. Договор проверять.
Меня от комсомола назначили.
   - Ну и как? - ревниво спросил Костя. - Кто в победителях будет?
   - Пока сказать трудно. До конца уборки ждать надо! Но недоделок у вас
еще много: с сенокосом запоздали, хлеба в первой бригаде засорены...
   - У вас все очень чисто, гладко! - недовольно перебил его Костя.
   - Ты погоди! - усмехнулся Ваня. - Мы и достижения замечаем. Здорово у
вас вторая бригада работает!..  На большой площади - и такой урожай! Мой
дедушка говорит:  теперь ваша Марина Балашова на  всю область прогремит.
На Героя вытянет.
   - Ага, признаешь, - обрадовался Костя.
   - А вы что, тоже у Балашовой в бригаде работаете?
   - Нет... мы пока где придется, - сознался Костя.
   - Зря! - пожалел Ваня. - У вашего бригадира есть чему поучиться.
   - Наша Марина свое дело понимает, - сказал Костя с достоинством.
   - Еще  как!   Я  тут  всю  ее  агротехнику  записал!  -  Ваня  открыл
испещренный записями блокнот.  -  Только вот  не  пойму:  в  чем она наш
колхоз   опередила?   Та-ак...   Глубокая  зяблевая  вспашка,   весеннее
боронование... Но это и у нас было...
   Ваня  листал блокнот,  щипал себя  за  нижнюю пелную губу  и,  забыв,
казалось, про Костю и Пашку, задумчиво рассуждал:
   - Яровизация семян,  двукратная прополка,  три подкормки...  Ага! А у
нас  всего две.  Интересно,  чем Марина третий раз посевы подкармливала:
суперфосфатом или калийной солью? Вы, ребята, не помните?
   Костя с Пашей с недоумением переглянулись - откуда им знать?
   - "Внесены гранулированные удобрения",  - прочел Ваня и вдруг сердито
ткнул  в  блокнот пальцем:  -  Вот  оно!  Я  ж  говорил дедушке:  "Давай
испытаем,  дело верное".  А он все выжидал,  опасался.  А Марина ваша не
побоялась, внесла гранулированные удобрения. Вот и прибавка к урожаю!
   - А какие это гра...гранулированные?  - часто моргая глазами, спросил
Паша.
   - Вы что,  не знаете?  -удивился Ваня и охотно принялся объяснять:  -
Они вроде зернышек, вносятся в почву через сеялку вместе с семенами...
   - Слышали мы, - покраснев, сказал Костя и отвернулся в сторону.
   - Ну,  пока!  -  спохватился Ваня. - Зовут меня. Сейчас пойдем третью
бригаду проверять.
   Он сунул ребятам руку и убежал.
   Костя с Пашкой сели на телегу и тронули лошадь.
   Черные когцы осей наклоняли стебли трав, росших около дорожной колеи,
и пачкали их колесной мазью. Нагретый воздух струился над хлебами.
   Через час ребята были в  Почаеве.  Сдали сортировку в машинный сарай,
напоили у колодца лошадь и тронулись в обратный путь.
   Костя  лежал  на  телеге  и,  подперев  щеку  рукой,  задумчиво жевал
соломинку.
   Паша  никогда толком  не  понимал своего приятеля:  то  он  оживлен и
весел,  строит несбыточные планы,  всех  будоражит и  подзадоривает;  то
вдруг задумается, часами смотрит в пустое небо, словно видит там невесть
что примечательное.
   Левое   заднее  колесо  надсадно  поскрипывало,   и   Паша   опасливо
прислушивался - как бы не застрять в дороге.
   Но Костя,  казалось,  ничего не замечал. Перед глазами его стоял Ваня
Воробьев с  медалью на  белой  рубашке.  Вот  он  ходит  сейчас вместе с
делегацией по  полям и  усадьбам высоковского колхоза и  все видит,  все
примечает.  Вот эти хлеба хороши, а эти запущены, заросли сорняками. Эти
жатки  исправны,  завинчены на  все  гайки  -  хоть  завтра  выезжай  на
косовицу,  а у этих тупые ножи и худое полотно. А чьи это нерадивые руки
ладили телеги для перевозки зерна? Только посмотрите, какие крупные щели
в ящиках!..  А потом на собрании Ваня достанет блокнот, попросит слова и
расскажет обо всем,  что видел. И все будут слушать его, смотреть на его
медаль и думать: "Какие боевые ребята есть в колхозе "Заря"!
   - Вот как в колхозе жить надо, - наконец со вздохом проговорил Костя:
- чтобы   считались   с   тобой,   уважали...   А   мы   куда   годимся?
"Гранулированные удобрения"! - вдруг передразнил он самого себя. - А что
это такое?
   - Ты же сказал, что знаешь, - заметил Паша.
   - Слышал с пятого на десятое. - Костя сорвал с досадой колос пшеницы.
- Да и  вообще!  Живем рядом с  Мариной,  крутимся около нее,  а  толком
ничего не знаем.  Как она работает?  Какие у нее секреты?..  Видал,  как
Воробьев нас в лужу посадил?
   - Это верно, - согласился Паша. - Мало еще, очень мало мы в колхозном
деле  понимаем.  Мне  вот  на  днях  дед  Новоселов показывает сорняки и
спрашивает: "Объясни по науке, как этих кровососов из поля изгнать?" А я
глазами хлопаю. "Мы, говорю, в школе этого не проходили".
   - Вот  то-то!..  -  Костя подумал и  искоса посмотрел на  приятеля:-А
знаешь, Паша, чего я хочу?
   - Мало ли ты чего хочешь.
   - Нет, ты послушай... Вот если бы что-нибудь такое сделать... чтобы и
в  районе узнали,  и  в  области,  а может быть,  и в Москве!  Как вот о
Воробьеве...
   - Куда нам до него!...
   Костя не  успел ничего больше сказать,  как Паша привстал на телеге и
закричал:
   - Смотри, смотри... белка бежит!

        "Глава 9"
   БЕЛКА

   Неизвестно  кем  перепуганная  белка  как  оглашенная  мчалась  через
поляну, наискось к дороге.
   - Ружье бы теперь!  -  с  сожалением воскликнул Паша и погрозил белке
кнутом.
   Костя,  в душе которого никогда не умирал заядлый охотник, спрыгнул с
телеги и кинулся навстречу белке.  Ружье, конечно, было бы очень кстати,
а  вот  попробуй,  если  ты  настоящий  охотник,  взять  зверька  голыми
руками!..
   Остановившись на минуту,  Костя сорвал с плеча пиджак.  Белка, ничего
не видя и не слыша,  летела прямо на мальчика. Когда она была уже совсем
близко,  Костя вытянул вперед руки с  пиджаком и  упал на  землю.  Чтото
упругое и сильное ударилось в пиджак.
   - Ага,  векша,  попалась! - восторженно заорал Костя, крепко прижимая
под пиджаком драгоценную добычу. - Паша, тащи мешок! Есть трофей!
   Паша остановил подводу,  схватил пустой мешок и  только было собрался
бежать к Косте на выручку,  как увидел, что белка как ни в чем не бывало
скачет по траве.
   - Эх ты,  голова,  два уха! Выпустил! - с досадой крикнул он лежащему
на траве приятелю и, раззадорившись, тоже пустился за белкой.
   Костя, обнаружив свой непростительный промах, поднялся, чертыхнулся и
снова бросился в погоню.
   Белка  выскочила  на  дорогу,   заметила  подводу  и  резко  изменила
направление.  Теперь она  как  бы  оказалась меж  двух  огней:  с  одной
стороны, улюлюкая и размахивая мешком, бежал Паша, с другой - нажимал на
нее Костя.
   Белка бестолково заметалась.  Мальчишки то  и  дело падали на  землю,
стараясь накрыть ее  пиджаком или мешком.  Со стороны казалось,  что они
ловили какуюто редкую бабочку, которая никак не давалась им в руки.
   Так  бы,  наверное,  и  ушла  рыжая  белка восвояси и  потом в  кругу
бельчат,  в  уютном дупле,  не  раз бы хвалилась,  как она ловко провела
своих преследователей, если бы в охоту не вмешался еще один человек. Это
была девушка лет двадцати пяти,  среднего роста, с тугими русыми косами,
уложенными вокруг головы.  Че